- Что ты натворил, мразь?! – зарычал Антон ему в лицо. Он обернулся на операционный стол, но не смог ничего разглядеть из-за яркого света.
Врач что-то забулькал в ответ. И тут же на его маске проявилось красное пятно.
- Блядь! – Антон отступил на шаг и заметил скальпель, торчавший у врача под грудиной. Белый халат был заляпан кровью.
Врач осел на пол. Его ослабшие руки нащупали скальпель в груди. Он стянул маску с лица, оставив на щеке красные полосы. Посмотрел на Антона. Ему было трудно дышать, и Антон понял, что кровь изо рта – следствие пробитого легкого.
- Дурак, - сказал врач, выдавливая изо рта густые сгустки. – Ты… не понимаешь…
Антон ухватился за штатив хирургической лампы и с ревом повалил ее на пол. Она упала с треском, замигала и погасла. Антон взглянул на операционный стол – парнишка смотрел на него испуганными глазами. Он был полностью раздет – скелет, с торчащими ребрами. И на его теле чернел этот страшный шрам. Его руки и ноги были привязаны к столу кожаными ремешками. Антон оглянулся на врача. Тот все также сидел на полу, среди раскиданного хирургического оборудования и ощупывал ручку скальпеля.
- Что вы искали? – Антон присел на колени. – Ну?! Что Гаспар хотел вынуть из него?!
Врач захрипел, забулькал – его рот растянулся в улыбке.
- Пошел… ты, - прохрипел он. – Ты… даже… не представляешь… что пытаешься… спасти…
- Человека, - сказал Антон, обернувшись к разделочному столу. – Я пытаюсь спасти человека.
- Он... уже… не человек…
- Так кто он?! Ну?! Говори?! – Антон схватил врача за ворот халата.
- Тебе… не выбраться…
- Поглядим.
- Я… - врач поднял руку и вытер с подбородка кровь, - …выживу… и разрежу тебя…
Он схватил Антона за лицо, измазав в крови. Антон сбил его руку.
- Черт! – он поднялся. – Я знаю, где выход, гребаная ты мразь! – сказал он. – За картой в кабинете Гаспара!
Глаза врача блеснули злостью. Он попытался встать, но Антон ударил его ногой – усадил обратно на пол.
- Выкарабкаешься – я весь твой. Но сначала – выкарабкайся.
Антон подошел к столу, где был привязан парнишка и освободил его от ремней.
- Айк… Айк… ольно… плохо… - замычал парнишка, глотая слезы.
- Я знаю. Знаю, - сказал Антон. Он помог ему подняться. Прижал к себе. Погладил по сальным, свалявшимся волосам.
На крючке у стены висел халат – Антон кинул его парнишке.
- Оденься.
Кое-как тот натянул на себя халат.
- Надо убираться. Пошли отсюда!
Они направились к выходу.
- Постой! – Антон схватил парнишку за рукав. – Постой…
На стене слева, на г-образных крюках, висели инструменты. Ножовка со сменным полотном, несколько зубчатых кругов на электрическую пилу и кусачки с длинными ручками, на режущих кромках которых Антон заметил прилипшие ошметки плоти. Когда-то он считал, что тело человека – это храм и после смерти в нем происходит нечто особенное. Эта вера разрушилась еще в академии, когда их, молодых и веселых, привели на экскурсию в морг, где судмедэксперты проводили вскрытие. На столе лежала пожилая женщина – с открытым ртом и распахнутыми глазами. Ее дряблое тело, словно бы стекало со стола. Обвислые груди со сморщенными сосками свисали набок, как истощившиеся бурдюки. Седые кудряшки в промежности скрывали высохший срам. В смерти нет романтики. Антон не помнил, кто это сказал. Но он бы выразился иначе – смерть ужасна. То, что тогда лежало на столе – и было ею, в полном понимании слова. Ничего лишнего – смерть для всех должна выглядеть одинаково. Старухой на разделочном столе. Ее тело не было храмом – его вскрыли, выпотрошили, как козу. Антон помнил отвратительный хруст, когда судмедэксперт, в полной тишине, такими же кусачками, какие висели сейчас на стене, перекусывал старухе кости. А после осторожно запустил свои пальцы между ее ребер и одним рывком вырвал грудину из окоченевшего тела, высвободив из костяного плена сердце и легкие.
Антон снял увесистые кусачки со стены.
- Теперь пошли, - сказал он и обернулся на врача. Тот все еще дышал, держась руками за торчавший из тела скальпель.
Этот не жилец, - Антон схватил паренька за тощую руку, выше локтя, потому что только там мог нащупать хоть что-то в рукаве, и потащил к выходу. Парнишка замычал, начал упираться босыми ногами, собирая раскиданный по полу хлам.
Антон отпустил его.
- Ты мне доверяешь?
Глаза смотрели на Антона с испугом. Они не знали, что такое доверие.
- Ты сдохнешь здесь, - спокойно сказал Антон. – Они придут. И ты вернешься туда, - он ткнул пальцем в разделочный стол. – Хочешь?! – палец Антона нацелился пареньку в грудь. – Вот так. Хочешь? – он провел пальцем от груди до пупа. – Хочешь, чтобы тебя разрезали?!
- Н-н-н… н-ет, - заикаясь, выдавил сквозь зубы парнишка. Тощий скелет в халате – призрак из старого фильма. Его вытянутое лицо, заросшее пучками волос, дергалось и шевелилось, как будто под кожей ползали десятки паразитов. Красные, обсосанные губы чмокали, выставляя напоказ гнилые зубы.
Мог ли он говорить осознанно? Антон верил, что мог.
- Тогда пошли, - сказал он, и они прошелестели сквозь завешанный полиэтиленом дверной проем. И тут же, на выходе, столкнулись с Гаспаром. Он был один – позади коридор был пуст и безмолвен. Чертов вояка - сухой, поджарый – в военный брюках, туго зашнурованных берцах и расстегнутом кителе, под которым рябила полосатая тельняшка. Он уставился на Антона, испачканного кровью, потом перевел взгляд на парнишку в белом халате, и попытался выдернуть из кобуры револьвер. Но Антона ценили за то, что он не колебался. Резким ударом кусачками, он перебил Гаспару запястье, а вторым ударом – в голову – отбросил главнокомандующего сопротивлением к стене. Антон заметил у Гаспара кровь на лице, когда тот, с хрипом, сползал по кирпичной кладке, оставляя на ней бурые полосы. Он все еще пытался выхватить револьвер, но руки не слушались и он обмяк, закатив глаза.
Антон отбросил кусачки в сторону и сдернул у Гаспара с пояса связку ключей. Выдернул из кобуры тяжелый пистолет, сунул его за пояс, а потом схватил парнишку за рукав:
- Вот теперь - бежим!
И они побежали. По красному ковру, затираемые белыми кирпичными стенами, как льдом. По изогнутой струйке подземного коридора. К единственному спасению, которое вытянуло бы их на поверхность, из этой страшной, подкроватной тьмы.
В шахте лифта горел свет. Несколько плафонов, связанные проводами, тянулись вниз по стене, как если бы сюда спустили гирлянду. Между платформой лифта и коридором, лежала широкая доска – мостик, по которому Гаспар спустился в этот устланный ковром коридор.
- Давай, быстрее, - Антон подтолкнул паренька к мостику. Он знал – медлить было нельзя. Если их схватят, вряд ли смерть окажется быстрой.
Парнишка ловко пробежался по шаткой доске.
- Молодец, вот так, - Антон осторожно, стараясь не оступиться, последовал за парнишкой. Когда он оказался на платформе, лифт качнулся, и доска свалилась вниз, в черную дыру.
- К черту!
Он дотянулся до рычага – лязгнули механизмы, и вся шахта наполнилась гулом. И платформа лифта, раскачиваясь из стороны в сторону, поплыла вверх.
Антон задрал голову – дверь шахты была отперта. Теперь, при свете электрических плафонов, ему не приходилось щуриться, чтобы это разглядеть. Не приходилось гадать по узенькой полоске света, чтобы понять. Дверь была отворена. Он видел это. Он это знал.
Антон глянул вниз. Лифт поднимался медленно, вязко. Как во сне. Казалось, прошла целая вечность, а они поднялись на расстояние вытянутой руки.
Парнишка скулил что-то, вцепившись в скользкие цепи.
Нас двое, - подумалось Антону. – И лифт поднимается медленнее.
И в этот момент снизу захрипели громкоговорители. Их тяжелые, пыльные откашливания ворвались в шахту лифта – больные, обессиленные, они карабкались по стенам, но срывались вниз, разбиваясь о дно убогим эхом. И вдруг, вслед за ними в шахту ворвалась сирена – завыла, набирая обороты и прыжками, отталкиваясь от стен, нагнала лифт и выпрыгнула из открытой двери в верхний коридор. Понеслась по нему – обезумевшим паукообразным существом, цепляясь за стены и потолочные перекрытия, роняя на пол куски побелки и кирпичную крошку.
Антон глянул вниз – и увидел залитое кровью лицо Гаспара. Перекошенное злостью, оно вплыло в шахту, скалясь окровавленными зубами, а руки, перекрученные жгутами мышц, потянулись вверх, стараясь ухватиться за платформу.
- Сукаррр… - услышал Антон рычание Гаспара. – Я зарою тебя, тварррь! Ебаный сукин сыыын!
Его пальцы хватали воздух, снова и снова. Он попытался карабкаться по стене, хватаясь за выступы, но сполз к прогнившей решетке, оставив за собой красные полосы.
Еще чуть-чуть, - подумал Антон, отвлекшись от рычащего человека внизу. Он посмотрел наверх, туда, где тусклый свет вырубил в стене прямоугольник двери. – Давай же, ну!
Он мог дотянуться до этого света. Зацепиться за него, вскарабкаться наверх. Не ждать, пока платформа поднимется, потому что она поднималась так медленно…
И вдруг лифт дернулся. Так, что Антону пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть. Подъемные механизмы остановились, и платформа застыла на месте.
- Что еще?.. – Антон дернул за цепи, стараясь понять, что произошло. И услышал хохот Гаспара. Того чудовища, что бродило внизу шахты, выкрикивая проклятия рычащим голосом.
- Твою мать! - Антон перегнулся через перила и увидел, как Гаспар держит рычаг лифта, не давая блокам вращаться. – Сукин ты сын!
Антон вытащил из-под ремня револьвер. Выкинул барабан – масляные гильзы туго сидели в каморах. Щелчком он вернул барабан на место и взвел курок, целясь в щерящееся лицо Гаспара.
- Подохни, мразь!
- Нет, Антон!
Он вздрогнул. Обернулся. Сверху на него смотрел Гай. Перемазанный грязью, в изодранной рубашке, с окровавленным лицом. И вместе с ним была какая-то девчушка – разукрашенная татуировками и синяками. Она держала подбородок поднятым, а в ее суровом взгляде метались искры огня.
- Не надо, - сказал уже спокойнее Гай. Но из-за сирены Антон не услышал его, скорее прочитал по губам.
Гай протянул напарнику окровавленную руку, и Антон ухватился за нее. Он выкарабкался из шахты и вытащил напуганного парнишку за собой.
- Нужно торопиться! – они сказали это почти одновременно.
Антон увидел в руках у Гая пистолет.
Это не его пистолет, - подумал Антон. – И не его кровь…
- Скорее! – сказал Антон. – К кабинету Гаспара.
И они побежали по красному, вытертому ковру. Давя ногами красное полотнище, выстланное во славу кровавым диктаторам. И Антону на миг показалось, что они бегут по кровавой тропе, что под ногами у них месиво из человеческих тел. И когда прозвучали выстрелы, и рядом с ним кирпичная стена взорвалась красными гейзерами, он все еще смотрел себе под ноги.
- На пол, ну! – прокричал Гай, выпрастав руку с револьвером вперед – пистолет громыхнул, вороненое дуло полыхнуло искрами и где-то там, впереди, кто-то вскрикнул и повалился на пол, заливая ковер красным. – На пол, живо!
По ним застрекотала очередь – стены взорвались облаками пыли, под потолком лопнули плафоны, и коридор наполнила мутная едкая жижа.
Антон припал на колено и несколько раз нажал на спусковой крючок – отдача скрутила запястье, и он перехватился второй рукой. Пули вырвались из дула и, жужжа, улетели вглубь коридора, в вязкую дымную кашу.
Рядом с Антоном, на корточках, прижавшись к стене, скулил парнишка. Позади, на полу, закрыв голову руками, лежала та странная девчушка, пришедшая вместе с Гаем.
- Давай, надо двигаться! – услышал он голос Гая и схватил парнишку за шкварник.
- Вперед, - Антон выстрелил еще несколько раз и, пригибаясь, потащил паренька за собой. Следом за ними, гуськом, двигалась девчушка с татуированными плечами.
Впереди мелькнула тень – Гай выстрелил мгновенно. От тени отлетел кусок, и она с криком завалилась в дымную муть.
- Я ни хрена не вижу! – крикнул Гай. – Где его кабинет?!
Антон огляделся. Весь коридор от стрельбы заволокло пылью и дымом.
- Я не знаю… не знаю… - он судорожно осмотрелся по сторонам.
Сирена смолкла. И Антон услышал тихую симфонию. На ощупь, он пошел за ней, стараясь не потерять среди мешанины звуков, наполнивших коридор. И она, как нить Ариадны, привела его к нужной двери. Он нащупал холодную ручку и опустил ее вниз. Замок щелкнул, но дверь так и осталась запертой.
- Блядь!
Он достал из кармана связку ключей. Выронил, подобрал, снова выронил. Руки были скользкими от пота и крови. Наконец Антон сумел зажать ключи в кулаке.
- Прикрой меня, Гай! – крикнул он, встав перед замочной скважиной на колени.
- Хорошо! – голос Гая был рядом. Также как и его тяжелое дыхание курильщика. – Но ты поторопись, напарник.
- Да, да, - прошептал Антон.
Спереди неслись голоса. И одиночные выстрелы.
Они что-то готовили для них, эти песчаные джинны в перемотанных платками лицах. Антону некогда было смотреть – он, будто склерозный старый ключник, подбирал ключи к единственной важной двери. И, как назло, не мог подобрать правильный.
- Эй, эй, - услышал он Гая. – Давай-ка открывай эту ебаную дверь!
Антон глянул в сторону джиннов. Сквозь дым он заметил какую-то установку, которую выкатили в коридор – с длинным массивным дулом, направленным в их сторону.
- Господи, - выдохнул он и провернул ключ в замке. Ручка поддалась, и он распахнул дверь, выпустив из неволи симфонические сюиты. – Быстро, быстро!
Мимо него проскользнули тени, и он заскочил в кабинет последним – даже не успев захлопнуть дверь. В коридоре что-то щелкнуло, завелось, набирая обороты, и по ним ударила реактивная очередь Минигана. Тяжелую дверь из кованого железа, смяло, как картонку, разорвало на куски и сбило с петель, выдрав вместе с бетонным косяком. Коридор как будто взорвался – стены, пол, потолок – все это превратилось в белую труху. Ударной волной Антона отбросило на стол Гаспара – он перевалился через него, сметая на пол графин с водой и дурацкий органайзер в виде карандашной точилки. Волны пыли ворвались следом, погрузив кабинет в белый, непроглядный туман. Крякнул старый патефон и свалился на пол, оставив после себя лишь звенящую тишь. Качаясь, Антон поднялся на ноги, и сорвал с гвоздя огромную карту, смяв ее в кулаке.
- Вот она…
Даже сквозь пыльную муть в стене проглядывал черный прямоугольник двери.
Он с улыбкой взялся за ручку и толкнул ее от себя. Дверь оказалась не заперта. Перед ним открылся темный коридор, подсвеченный тусклыми фонарями. И где-то там, вдалеке, неясно маячили ступени лестницы, у подножия которой стоял пустой двухколесный велосипед с дурацким замком на руле.
- Не может быть! – выдохнул Антон. – Сюда! Тут выход, сюда!
Он замахал руками и мимо него снова промелькнули тени: тонкая - девчачья, поджарая, и похожая на растянутую ветром простыню. Антон вошел последним – захлопнул дверь, отрезав разом все звуки и запахи. Прислонился к двери, почувствовав разгоряченными ладонями ее холод. Его взгляд упал на чугунные кандалы, свисающие со стены на цепях.
Девушки с жасминовыми волосами ожидали тут своей участи. Как забитые суки, скулили на цепи перед смертью.
Гаспар, размышлявший о том, как и с кого надо сдирать кожу за Вавилоны, сам был чудовищем. Любителем снаффа.
Надо было убить его, - со злостью подумал Антон. – Убить эту тварь.
Он сделал несколько шагов по бетонному полу. И вдруг коридор поплыл – рухнул на Антона всем сводом, пригнув к земле. И он, как Атлас из древних мифов, расправил плечи, пытаясь удержать на себе эту неподъемную ношу. Ноги подогнулись, и он припал на колено. И только сейчас почувствовал боль в боку – она пульсацией растекалась по всему телу, воронкой вращаясь над правым бедром.
- Черт… - он увидел перед собой Гая. – Что там за хрень?
Пот заливал глаза и как бы ни старался, Антон не мог разглядеть, что с ним. Он лишь прижал руку к вращавшейся в теле воронке и почувствовал, как сквозь пальцы стекает кровь.
- Блядь…
Коридор плыл. Давил все сильней. И у Антона больше не было сил удерживать его своды.
Он почувствовал, как падает. И как сильные руки подхватывают его. Поднимают. Все выше и выше. К самому потолку.