Одним махом опрокинув в рот остатки абсента, Тайлер рассчитался с барменом и, ещё раз взглянув на странного типа, чуть шатаясь, покинул клуб.
====== 3. ======
Следующим утром его разбудил телефонный звонок. Разрываясь по винтикам и треща, как чокнутый, аппарат словно вознамерился расколотить его голову в ничто.
С трудом нащупав трубку в скоплении домашнего хлама, Тайлер наконец заткнул телефон.
- Что? – ему было плевать, кто был на том конце провода, он умирал от головной боли и похмельной слабости. Глаза не открывались – дневной свет резал хуже бритвы.
- «Тай! Тай, прошу, помоги мне – я не знаю, что случилось!!!» – он не сразу понял, что рыдающий и вопящий голос в трубке принадлежал Моне.
- Да не ори ты… – выдохнул он в трубку, едва держась в вертикальном положении. – В чём дело?
- «Грэг. Он… мы вчера расслаблялись… А сегодня я проснулась, а он… Боже, Тай, что мне делать? Что делать?!!» – она снова зарыдала, а Тайлер просто застыл с плачущей трубкой в руке, пытаясь осознать, что только что услышал.
- Погоди…- пробормотал он, снова поднося телефон к уху, – Ты хочешь сказать, что Грэг…
- «Мёртв он, Тайлер! Мёртв!!! Труп! Жмурик! Покойник, ясно?!!» – у неё начиналась истерика с переходом в ярость.
- Да заткнись ты, дура!!! – заорал он в трубку, согнувшись пополам от головной боли, – Сиди на месте и никуда не двигайся! Я сейчас приеду.
- «Ага…»
К тому моменту, как добрался до дома Моны, он сам был близок к смерти: голова по-прежнему раскалывалась, а тело категорично не желало быстро двигаться и впервые за свою жизнь Тайлеру пришлось воспользоваться лифтом, чтобы подняться к Моне.
Она ждала его в прихожей – в спальню не решалась зайти. Стоило ему нажать на кнопку звонка, как дверь открылась и его буквально втащили в квартиру.
- Тай… – Мона – бледная и зарёванная, судорожно докуривала сигарету, глядя на него круглыми от ужаса глазами.
- Где он? – спросил Тайлер.
- В… В спальне, – почти спокойным голосом ответила она. – Можно я не пойду?.. Прошу тебя.
- Ладно. Сиди тут, – он прошёл в глубь квартиры и в указанной комнате обнаружил труп Грэга. Серовато-белый, ударник лежал на кровати. Рядом покоилась перевёрнутая пепельница. Окурки и пепел запачкали оранжевую простыню. Было ощущение, что пепельницу перевернули в пылу не то борьбы, не то конвульсий.
Тяжело вздохнув, Тайлер сел на кровать, возле трупа. Его слегка замутило от происходящего. Скользя взглядом по неестественно неподвижному телу, он обнаружил любопытную деталь: на сгибе локтя виднелся синий след от укола. Они принимали что-то тяжёлое. Героин? Морфий?
- Какую дрянь вы кололи себе? – вернувшись в коридор, спросил он.
- Эйч, – коротко прошептала она, доставая последнюю сигарету из пачки. – Решили попробовать разок.
Только разок.
Словно в насмешку, этот день напоминал типичный день похорон из голливудского фильма: было пасмурно, непривычно холодно для начала сентября, и время от времени начинал накрапывать дождь.
Толпа людей в чёрном собралась возле одной из могил, вокруг ещё не ведавшего земли гроба. У Грэга было много друзей и знакомых.
Мать рыдала, отец Грэга стоял, как неживой. Священник монотонно читал псалмы. Мона – вся в белом (она была буддисткой), сидела на траве, опустив голову. Она не двигалась, только время от времени из-под коротких чёрно-огненных дредов на белоснежные колени капал не-дождь.
Тайлер смотрел на чёрный гроб с траурно-белым Грэгом, будучи не в силах даже пошевелиться. Его словно сковал какой-то внутренний паралич: не было сил даже на то, чтобы почесать висок. Это раздражало. Но в какой-то момент он всё же нашёл в себе силы и повернул голову.
Это снова был тот тип в чёрном. Только в этот раз рубашка была благовоспитанно застёгнута на все пуговицы, а бледные запястья плотно обхватывали широкие манжеты. Он что – знал Грэга? Вполне возможно. Тайлер, в противоположность покойному, был по сути своей отшельником и практически не знал окружения Грэга.
Скрестив на груди руки, парень также, как и он смотрел на гроб и слушал проповедь священника. Настолько готичный в своей классике, что Тайлер на мгновение ощутил себя глупо в своих драных джинсах и спортивной толстовке.
Однако, когда через некоторое время он снова повернул голову в невольном желании взглянуть, что делает незнакомец, то никого не обнаружил.
«Ушёл», – подумал Тайлер.
Когда церемония погребения завершилась и люди начали медленно разбредаться кто куда, он решил узнать, кем приходился тот парень Грэгу. Что-то в нём задевало Тайлера за живое, не давая понять – нравится ему этот тип или нет.
Однако, поспрашивав у присутствующих насчёт этого, Тайлер не выяснил ровным счётом ничего. Никто не знал человека с длинными волосами. Более того, никто даже не заметил его присутствия.
Мона осталась стоять у свежей могилы белой статуей.
Из чьего-то автомобиля на обочине голос Билли Холлидей протяжно выводил «Мрачное воскресенье».
Была среда.
====== 4. ======
Со дня похорон Грэга прошло три дня. Тайлер пытался дозвониться до Моны, но она взяла трубку лишь однажды.
- «Я виновата, Тай», – сказала она уставшим, но спокойным голосом, – «Из-за меня это всё вышло. Не звони мне пока, хочу побыть одна».
Гудки.
Это «пока» обнадёживало и ослабляло опасения, что Мона может с собой что-то сделать в приступе вины. И он решил ждать.
Угнетённое состояние духа дало ещё одно действие – бессонница. Целые ночи он проводил на балконе в компании пачки «Winston» или же бесцельно шатался по пестрящему иллюминацией Лос-Анджелесу. Всё это довершалось чувством глухой пустоты и одиночества. Хотелось куда-то идти – не важно, куда. Как бешеная собака, почти каждую ночь Тайлер наматывал по десятку километров в своих бесцельных блужданиях по городу. Тут и там попадались то весёлые компании, то шлюхи, зазывно манящие наманекюренными руками, похожими на тонких бледных пауков, но ему ничего не хотелось. Только идти – как можно быстрее, словно бы он пытался от чего-то убежать. Или от кого-то.
Он был уже на пути к дому, когда на глаза ему попалась вывеска круглосуточного магазина. После долгой прогулки он замёрз, но ему дико хотелось пить. Чего-то покрепче.
Взяв бутылку «White Horse», Тайлер отвинтил крышку и сделал приличный глоток, тут же чувствуя, как тепло распространяется от горла по пищеводу, охватывая всё тело.
Ночная улица была пустынна и тиха. Только с магистрали доносился шум проносящихся мимо автомобилей.
Тайлер прислонился к кирпичной стене, пригубляя ещё виски и наблюдая лёгкий пар, вырывающийся изо рта в холодную кобальтовую синеву ночи.
Перед глазами мелькнул силуэт прохожего. Он не привлёк бы внимания Тайлера, если бы ни голое плечо, испещрённое татуировкой разбитых звеньев цепи.
Чуть не подавившись, Тайлер вытер губы рукавом куртки и сорвался с места.
Снова он. В этот раз нельзя было его упустить.
Длинноволосый парень двигался на удивление быстро и был уже у ближайшего поворота. Одет совершенно не по погоде – свитер с горлом, но без рукавов, кожаные штаны и широкие браслеты-ремни на запястьях.
Нагнав уже за углом, Тайлер мёртвой хваткой вцепился в плечо типа в чёрном и развернул к себе лицом.
Его слегка покачивало, а в голове стоял полнейший сумбур. Парень, которого он всё ещё продолжал крепко держать, тоже казался слегка пьяным: по крайней мере, лёгкая улыбка, скользнувшая по губам, точно не могла принадлежать человеку в трезвом уме. Да и кто стал бы улыбаться, если бы его внезапно схватили из-за угла на улице посреди ночи? Или…
«Ты что – знал, что я здесь буду? Следил за мной?», – хотел спросить Тайлер, но почему-то не смог выдавить из себя ни звука. Слова застряли где-то в горле, стало трудно дышать: всё потому что на него смотрели так, словно давно знали его. И не просто знали – чувствовали, ощущали малейшие колебания его эмоций, настроения, мысли... Тайлер вдруг ощутил себя совершенно прозрачным, но холоднее от этого не стало. Напротив – внутри него словно что-то взорвалось и опалило с ног до головы. У него даже руки задрожали. Он ощутил такую жажду близости, что едва ли мог соображать.
«Ты пойдёшь со мной», – подумал он, мысленно обращаясь к парню, хотя это было полнейшей глупостью и тот не мог его услышать. Но, на удивление, тип в чёрном без малейшего сопротивления и без лишних слов пошёл с ним. Наверное, Тайлер мог не держать его, но у него даже мысли такой не возникло: он быстро шёл прочь от освещённых улиц, толкая перед собой своего пленника, если тот замедлял шаг хоть на секунду. Его грызло нетерпение, сердце билось, как бешеное, словно бы он собрался совершить убийство.
Лишь когда они достигли каменного тупика, Тайлер остановился, приперев спутника к стене. Бежать им обоим уже было некуда.
Живой и тёплый на вкус... разгорающийся с каждым разом всё жарче – Тайлер ощущал его именно таким, сжимая в ладонях бледное лицо в спутанной раме шелковистых волос и впиваясь в пахнущие его любимым абсентом губы. И чувствовал себя сосудом, в котором в сумасшедшем хаосе смешивались страстная жажда обладания, непонимание происходящего и страх. Он не был пьян, он не успел бы так быстро напиться. С ним что-то случилось. Что-то, из-за чего всё вышло из-под контроля.
Тайлеру нравился его запах, буквально сводил с ума. Запах горячей человеческой кожи с отголоском чего-то… могильного. Порочно-дразнящий, сладковатый аромат. Так пахнут увядшие осенние розы и гниющая палая листва.
В нём соединялась жизнь и смерть. Он был идеален.
Принесший с собой наваждение парень отдался ему без возражений. А Тайлер без лишних раздумий взял. Всё было как во сне или пьяном угаре: он мало что видел, но чувствовал так много, что не мог ни думать, ни контролировать себя. Лишь глубже… Сильнее… Дольше…
После он ничего уже не помнил.
====== 5. ======
Тошнота, словно входящий под кожу тонкий катетер проникла в его сон. Едва нащупывая нечувствующими пальцами поверхность вокруг себя, Тайлер добрался до ванной комнаты и согнулся над раковиной. После череды мучительных спазмов, он слегка начал осознавать, где находится. Он был у себя дома.
Прижавшись лбом к холодной поверхности зеркала, Тайлер смотрел, как пущенная из крана вода смывает желчь и прислушивался к унимающейся дрожи в теле. На смену ей приходила почти приятная слабость.
«Снова перебрал», – подумал он, отталкиваясь от раковины и возвращаясь обратно в гостиную.
В ней никого не было. Тайлер замер рядом с диваном, на котором спал до этого.
«А кто-то должен был быть?», – спросил себя он и почти сразу же рука сама собой потянулась к спутанной копне волос в инстинктивном желании удержать голову на месте. «Да нет, нет!.. Мне же это приснилось...», – он хмыкнул, тряся головой, словно пытаясь вытряхнуть из черепной коробки случайно запавший в неё гейский бред. «Кажется, чувак, ты совсем помешался. Прав был Лейн – пора бросать пить…».
Облегчённо вздохнув, Тайлер решил, что пора наведаться на работу. Денег у него почти не оставалось – хорошо, выручал старый приятель отца, владеющий небольшим кафе: время от времени Тайлер подрабатывал там официантом. Самым ценным было то, что для него всегда там находилось место, сколько бы раз он ни бросал это занятие. Зная непостоянство Тайлера, владелец кафе не удивлялся его исчезновениям, благо, они не были внезапными. Он всегда предупреждал владельца, что не сможет какое-то время приходить на работу. Тот лишь жал плечами и ставил дополнительные смены на радость другим сотрудникам, которые были не прочь лишний раз подзаработать.
Он не любил людей, но порой в нём просыпалась потребность побыть среди них, послушать, о чём они разговаривают, чем живут, как выражают свои эмоции. Словно бы он сливался со всем миром, на время впускал его в свою плоть и кровь, как иные пускают наркотик или лекарство. И так до тех пор, пока не становилось больно. Тогда он снова уходил, сужал круг общения – иногда даже до себя самого. Писал музыку, преобразуя полученные вовне впечатления в переливы нот и аккордов. Когда музыка заканчивалась, начинались стихи – то самое сокровенное и самое болезненное, что у него было. Что он также любил, как и ненавидел – в них он снова видел себя тем мальчиком, поддавшимся мимолётному искушению заглянуть туда, куда нельзя было заглядывать. Тем слабым, испуганным подростком, смотрящим в изъеденные личинками глаза трупа и чувствующим внутри себя вибрацию сломанного механизма, звук вылетевшей шестерёнки – чего-то очень ценного, чего он уже никогда не вернёт. Оно так и осталось там, в полуистлевших останках.
Тихая, гудящая усталость в ногах и странное чувство одиночества по-прежнему были его незримым конвоем, дамокловым мечом, ложащимся на плечи невыносимым грузом. Да, сейчас ему как никогда было необходимо общество... Нет, не общество – друг. Кто-то в единственном экземпляре, от присутствия которого не хотелось бы выть волком в желании поскорее выставить за дверь.
Тайлер подумал о Лейне. Но его болтовни он сейчас точно не выдержит. Грэга уже нет в живых, а Мона… вряд ли она захочет увидеться с ним. Затворившись в приступе вины от мира и от него, маленькая Мона наверняка курит гашиш или плачет в колени подруге, пока та вплетает ей в дреды амулеты и монетки И-цзин, коих в её квартире немыслимое множество. А восточные «ветерки» по-прежнему звенят в каждом дверном проёме, колыхаемые воздухом из кондиционера…
Открыв дверь ключом, Тайлер прошёл к себе в квартиру и застыл в арочном дверном проёме.
В гостиной играла музыка – «Personal Jesus» в исполнении Depeche Mode. Почти сразу же он увидел струящийся из-за спинки дивана седой дым и различил запах знакомых «Winston».
Чувствуя предательскую слабость в коленях, он обогнул диван, боясь даже предположить, кого увидит лежащим на нём.
Шаг, ещё шаг, ещё один… Казалось, это будет длиться вечность. Осторожно заглянув за спинку, Тайлер со свистом выпустил воздух сквозь зубы и крепко выругался – на диване никого не оказалось. В пепельнице дымилась забытая сигарета. Он не помнил, чтобы оставлял пепельницу здесь, но зато точно знал, что сделал всего пару затяжек перед уходом. Сейчас сигарета тлела у самого фильтра.
Ударив с досады кулаком по мягкой обивке, Тайлер рывком стянул куртку и бросил в кресло. Кажется, он выключал музыку, уходя...
Решив, что день выдался нелёгким, и что пару глотков холодного пива взбодрят его, Тайлер развернулся в сторону кухни.
Однако, не успел он сделать и шага, как ощутил удушающий ужас. В ушах зазвенело от собственного вопля и он отпрянул назад, лицом к лицу столкнувшись с...
- Какого чёрта?! – выпалил Тайлер, – Ты как тут оказался?! – и, натолкнувшись на диван, схватился за него, пытаясь не поддаваться обуявшей его панике.
Он снова был в чёрном, только на этот раз это была обычная майка и джинсы. Пожав плечами, он отпил из запотевшей бутылки пива и ответил неожиданно низким, но не лишённым мелодичности голосом:
- Ты сам меня впустил.
- Я?! – ошалел Тайлер. – Да когда?!.. Ты что, спёр у меня ключи? Или я дал их тебе, когда напился? Почему ты…
- Да какая разница... Всё равно я уже здесь, – как-то поразительно знакомо хмыкнул он, бросая ему бутылку. Тайлер едва успел поймать её и, ощутив ледяную влажность стекла, убедился, что не спит. Так значит, то, что произошло тогда… всё это было на самом деле?..
«Обрети веру!» – орали колонки.
«Не могу», – невольно огрызнулся про себя он и спросил, чувствуя почти злость:
- Кто ты такой и какого хрена шляешься за мной? Тебе что, мало того, что тебя отымели в подворотне? Немедленно выметайся из моей квартиры!
«Твой личный Иисус
Слышит твои молитвы
И заботится о тебе.
Твой личный Иисус
Слышит твои молитвы.
Он всегда рядом…»
Ему хотелось запустить бутылкой в стереосистему, чтобы прекратить этот концерт.
- Может быть, я хочу ещё, – с едва уловимым сарказмом ответил тот. Ещё и ухмыляется.
- Вынужден тебя расстроить, приятель, но на трезвую голову я не так нежен, – процедил Тайлер, решительно отставляя бутылку в сторону. Он почти уже видел, как пафосный ублюдок умывается кровью.