- Пожалуй, я так и поступлю, - решительно заявил лейтенант Мучу. - Спасибо за дельный совет, сержант.
- Не за что, - сказал Дей, а сам подумал: "тебе бы следовало благодарить не меня, а Овидия, но ты даже не подозреваешь об их сегодняшних заслугах. Да что там, ты даже не знаешь, что они когда-то жили на этом свете".
- У меня есть один вопрос, - вдруг оживился Мучу.
- Да?
- Почему вы не последовали примеру этих злосчастных Креда и Антонго, кажется? Ведь они поступили как настоящие фронтовики, и просто как совестливые, мужественные и бравые хомо. Почему же вы не пустили себе пулю в лоб сразу после получения этого омерзительного приказа? По-моему, вы вполне способны совершить такое действие.
- И к чему бы это привело? Представьте себе, что на моем месте оказался бы простой фронтовой вояка, который знает всего несколько простых команд и еще может грязно ругаться последними окопными словами. Что было бы тогда? Думаю, что вы не сидели бы сейчас здесь, а лежали на той поляне с простреленной или оторванной взрывом головой, или бы уже стали частью месива из плоти, глины и золота. Четвертого батальона уже не было бы в списках нашей армии, а пятна на знаменах и мундирах было бы уже не скрыть и не отстирать. Я это понял еще во время предварительного разговора с Зе и сразу решил приберечь свою последнюю золотую пулю для другого случая. Вот вам и объяснение, почему я до сих пор не составил компанию Антонго и Креду в их последнем путешествии. Этим, без сомнения, храбрым и совестливым фронтовикам. И потом, здесь все зависит от угла зрения. Посмотришь под одним углом и увидишь подвиг, а посмотришь под другим и увидишь трусливое бегство от местных проблем. Такое как бы быстрое отступление в парадиз.
- Это, конечно, хорошее объяснение, но что было бы, если тот простой вояка тоже последовал примеру Антонго и Креда? Что было бы, если бы и он предпочел укрыться от наших проблем в парадизе?
- Вместо него нашли бы другого, третьего, четвертого. Поверьте - рано или поздно подходящий фронтовой вояка обязательно бы нашелся. Они всегда находятся. А теперь мы не только избежали своей личной гибели, но и спасли от нее четвертый батальон в полном составе. А, кроме того, своими действиями мы создали прецедент, лекало, по которому смогут действовать другие группы, которым выпадет исполнять эту омерзительную директиву квадратных. Да может быть и вам лично придется действовать по этому лекалу уже завтра или послезавтра, или третьего дня. А вы уже будете вооружены нашим сегодняшним опытом и в следующий раз уже не попадете впросак. Благодаря сегодняшнему опыту вы легко спасете не только репутацию наших войск, но и жизни своих подчиненных. А если будете действовать решительно и умело, то вы спасете от прикладов окопных идиотов даже ребра и носы ваших людей и они отделаются несколькими царапинами. Я думаю, что наша сегодняшняя игра стоила всех своих свеч. А пустить пулю в свой лоб - это проще всего, это всегда успеется. Ворота парадиза открыты для всех нас постоянно, они готовы принять нас в любое время и в любую погоду. Я понятно излагаю?
Закончив монолог, Май подумал: "Вот он - призрак Овидия. Мне даже на секунду показалось, что я его вижу. Или это опять был чай? А еще говорят, что наш чай - дерьмо".
- Да, - закивал головой лейтенант Мучу. - Да. Все верно. Теперь вы все разложили по полочкам. Ну что, будем двигаться дальше?
- Нет, дальше я пойду один, а вы со своими бойцами отправляйтесь на базу.
- Но я не могу вас бросить. У меня приказ сопроводить вас прямиком до салона автобуса и прекратить операцию только когда за вами закроются двери и когда он тронется с места. А я привык выполнять приказы, чего бы мне это не стоило.
- Я заметил, но сейчас это лишнее, поверьте, - сказал Май твердо. - Ваши раненые бойцы нуждаются в медицинской помощи, и к тому же они сильно шумят и привлекают к себе слишком много внимания. Лучше нам разделиться прямо здесь. Это повысит шансы на успех всей операции. К тому же вам как можно быстрее нужно переговорить с капитаном Зе. Помните? От этого разговора сейчас зависит честь всей группировки СЗК в секторе А-348. Вот и отправляйтесь к нему прямо сейчас, немедленно. Спасите честь нашей армии, лейтенант и вам это обязательно зачтется. Дырочки в петлицах можете начинать вертеть прямо сейчас, по пути к капитану Зе.
- Ладно, - Мучу кивнул, надел на голову окровавленный берет и придавил его ладонями. - Возьмите хотя бы одну из наших винтовок. Они заряжены относительно надежными алюминиевыми патронами.
- Нет, они слишком тяжелые и привлекают много внимания. Лучше сделайте вот что - по дороге в штаб заскочите в ближайший радиоузел и свяжитесь с теми вертопрафами. Пусть они сопроводят меня до автобусной остановки. А еще лучше - до границы сектора. Только пусть держаться на большой высоте и в случае чего действуют деликатно. Никаких бомб и управляемых ракет, так им и передайте.
- Это можно.
- Тогда прощайте, Мучу.
- Прощайте, сержант. И удачи вам.
- Спасибо, она мне понадобится.
Дей и Мучу обменялись крепким рукопожатием, а потом, низко пригибаясь к земле, разбежались в разные стороны под прикрытием пышных зарослей какого-то тропического растения.
Добежав до следующего укрытия, Дей обернулся назад и увидел, что все оставшиеся на ногах заградители козыряют ему издалека, даже один из раненых приподнялся на локте и отдал ему честь резким точным движением искалеченной правой руки. Они все как будто благодарили его тогда этими простыми военными жестами.
Это выглядело настолько волнующе, что Май тоже козырнул им в ответ, а потом не удержался и помахал им рукой.
***
Красавчик Пью
Сержант ОДисс продолжил движение в сторону прифронтовых автобусных остановок в полном одиночестве, и это почему-то сразу же принесло ему облегчение. Когда же над ним на бреющем прошел один из штурмовых вертопрафов, он и вовсе почти успокоился.
Ветропраф зашел на второй круг и, пролетая над головой Мая, пару раз качнул ему своими пилонами под которыми были подвешены тяжелые золотые ракеты, бомбы и счетверенные скорострельные пулеметы. Ему сигналили, что все в порядке, вокруг чисто и можно спокойно двигаться дальше. Это также означало, что группа лейтенанта Мучу уже находится в безопасности и Май порадовался за всех них от всего сердца. Это было странное чувство, поскольку на фронте заградителей ненавидели лютой ненавистью. Но как ему было не порадоваться тогда спасению хомо, которые только что рисковали своими жизнями ради его спасения, а по большому счету - ради спасения обычного поискового пса. Их спасению обязательно нужно было порадоваться и он сделал это, хотя и упрекнул себя за проявленную излишнюю чувствительность, почти сентиментальность. Сейчас, возможно под влиянием только что пережитого кошмара, Май чувствовал, что его личность как бы распадается на куски. Она как бы раздваивалась сейчас на того прошлого, давно убитого им самим и похороненного в его душе довоенного искусствоведа, и нынешнего пехотного сержанта. Причем искусствовед быстро усиливался в его душе самым явственным образом, а пехотный сержант быстро отступал. Хорошо это было или плохо, Ули пока не знал, поэтому он решил пока воздержаться от выводов и наблюдать за схваткой искусствоведа и сержанта словно бы издалека и как бы сбоку. Для начала ему нужно было как-то пережить операцию "Диана", а уж потом можно было бы и покопаться в себе.
Провожая глазами набирающий высоту вертопраф, сержант убрал пистолет от головы Джоуля и спрятал его в кобуру. Он подумал, что Золотой Шум вряд ли бы стал раскладывать снайперов так далеко от полевых кухонь, скорее всего он рассчитывал, что все закончится еще там - на поляне. Да и тепловизоры вертопрафов обмануть сложно. Было похоже на то, что первый этап операции "Диана" лично для него закончился успешно, но все равно нужно было поторапливаться - прифронтовые автобусы отправлялись приблизительно через сорок минут, а другой транспорт от передовой линии к прифронтовым городам не ходил, рельсы для фронтовых электричек в секторе А-348 еще только прокладывались. Добираться же до ближайшего прифронтового города на военных попутках было сегодня опасно, это сержант понимал отлично.
Дей потрепал Джоуля по голове и прибавил шагу - передовая линия со всеми ее окопами, огневыми точками, пьяными от боли, нюхательного чая и водки окопниками уже осталась у него за спиной и теперь можно было продвигаться вперед почти не опасаясь выверенного опытным фронтовым снайпером выстрела в голову, да и после всего пережитого им сегодня утром, уже и как-то глупо было бояться каких-то там снайперов. Особенно, если у тебя над головой кружит два штурмовых ветропрафа, которые прикрывают и охраняют тебя.
Дей перешел на быстрый шаг, а потом еще прибавил темп и почти побежал по извилистой тропинке в сторону автобусных остановок. Сейчас у него было очень легко и спокойно на душе, настолько спокойно, что вскоре он совсем расслабился и даже начал тихонько насвистывать популярную фронтовую песенку "Проказница Лизи". Джоуль бежал рядом, позвякивая золотыми карабинами на ошейнике и изредка тихонько поскуливал и подтявкивал, как бы подпевая ему на свой собачий манер и лад.
Крыши автобусов показались внизу, когда Дей перевалил через невысокий, поросший буйной тропической растительностью холмик и начал быстро спускаться вниз.
Это были современные, оборудованные кондиционерами, мягкими креслами и высокими пуленепробиваемыми окнами, полугражданские машины. На особенности прифронтовых перевозок указывали только двойные колесные пары задних тележек да цельнолитые шины повышенной проходимости - слишком широкие и с толстым глубоким рифлением. Поверх сложного камуфляжа, оба автобуса были сплошь покрыты рекламой прифронтовых борделей и зубоврачебных поликлиник, а также телефонами и адресами дешевых отелей, пивных и водочных забегаловок, аптек, магазинов военного обмундирования, и всего того, что, по мнению воротил прифронтовой гибридной экономики, могло пригодиться военному человеку с тяжелыми вафлями в кармане во время отпуска или самовольной отлучки. Свободными от рекламы оставались только покрытые камуфляжными пятнами "под тропическую зелень" крыши автобусов, что можно было заметить только находясь на вершине холма и из-за чего их трудно было различить сверху нетренированному глазу обычного хомо.
Издалека автобусы выглядели как близнецы, но подойдя поближе, Кесс различил на дверях одного изображение красного дракона, а на дверях другого - синего орла и сразу понял, который из них идет в U-231, а который отправляется на U-218.
Дей еще накануне этого страшного дня решил ехать в U-218, так как там у него было больше шансов выжить, и поэтому сейчас он быстрым шагом двинулся в сторону распахнутой двери с изображением красного дракона. Когда до подножки оставалось всего несколько метров, сержант засмотрелся на стереоскопическое изображение полуголой подмигивающей блондинки с рекламы какого-то борделя и не заметил, как из зарослей высунулись две золотые кисти, которые с тихим щелчком сомкнулись на голенище его правого сапога, а потом с силой дернули его на себя, как бы намереваясь затащить прямо в заросли кустарника. Джоуль с испуганным лаем отскочил в сторону, а Дей завалился на бок и, чертыхаясь, выхватил пистолет. Он уже собирался стрелять по кустам, в то место, где по его расчетам должна была находиться голова нападавшего, но тут услышал знакомый голос:
- Это ты, Одноглазка?
- Пью?
- Ага, - золотые пальцы разжались, и над ними показалась взлохмаченная бородатая голова с шелковой черной повязкой на глазах.
Когда Дей вскочил на ноги и быстро одернул мундир, кусты раздвинулись и из них на тропинку выбрался Красавчик Пью - его старый фронтовой товарищ.
Приблизительно год тому назад Красавчик был тяжело ранен - после близкого разрыва СВЧ-бомбы у него вытекли оба глаза и был необратимо поврежден большой участок головного мозга. Фронтовая медицина оказалась бессильна помочь ему своими имплантами и протезами - таких сложных медицинских устройств еще просто не существовало в природе и Пью был комиссован вчистую. Однако, получив полный расчет, он не отправился в тыл, а остался жить недалеко от линии фронта, скрываясь от полевой жандармерии где-то в диких прифронтовых зарослях и выживая за счет помощи от своих старых фронтовых товарищей - единственного на что он мог твердо рассчитывать в сложившихся таким вот образом для него обстоятельствах.
Время от времени Красавчик появлялся в расположении какой-нибудь из частей с мятой золотой каской в руках, которая быстро наполнялась едой из солдатских пайков, шоколадом, пакетиками чая и кое-какими вафлями, а потом снова исчезал в неизвестном направлении и все это длилось и длилось, и полевая жандармерия ничего не могла с этим поделать, хотя приблизительные рисованные портреты Пью уже были расклеены чуть ли не на каждой пальме и свежие пачки этих портретов чуть ли не каждый день доставлялись к выгребным ямам передовой линии.
В прифронтовых джунглях Пью ориентировался отлично даже несмотря на отсутствие обеих глаз и части головного мозга, а заходить слишком далеко в дикие заросли прифронтовой полосы жандармы опасались потому, что на них было совсем немного протезного золота, большинство из них были почти полностью натуральными и в тылу их все еще ждали какие-то жены, а несколько опытных жандармов уже пропали в джунглях устраивая засады на Пью. И все это при том, что за живую или мертвую голову опасного инвалида была назначена награда в шестьсот килокалорий СЗК (ЮВК), на которую так и не покусились даже самые расчетливые и подлые штабные писаря и банщики.
Появляясь среди своих старых товарищей, Красавчик всегда интересовался последними новостями из госпиталей и все время расспрашивал о каких-то новейших протезах головы, что, по общему мнению, было следствием его тяжелого ранения.
- Ты меня напугал, Пью, - сказал Дей, быстро осматривая своего старого товарища (он сначала подумал, что это один из подосланных людей Золотого Шума, но быстро понял, что это не так). - Выглядишь ты ужасно, как настоящее тропическое чудовище, которое когда-то давно прикончило одного из наших, а потом натянуло на себя его мундир.
- Кто это с тобой? - спросил Пью, пропуская замечание Мая мимо ушей. - Собака?
- Это Джоуль. Помнишь его?
- Конечно. Здравствуй, Джоуль.
Пес радостно тявкнул в ответ и сделал попытку броситься к Пью, но Дей его удержал.
- А я тебя сразу узнал, - тихонько рассмеялся Красавчик. - По походке. Как только услышал твои шаги, сразу понял - вот идет наш Хитроумный Май. И сразу решил над тобой подшутить. Помнишь - как тогда?
До ранения Красавчик Пью был фронтовым разведчиком - самым удачливым из всех, виртуозным добытчиком вражеских языков, и Дей пару раз на спор ходил с ним в глубокие рейды по тылам противника. Перед этими рейдами они иногда вот так тренировались в тылу - поджидали и скручивали какую-нибудь зазевавшуюся штабную крысу, банщика, писаря или каптера.
- Помню, - сказал Май со вздохом. - Я все помню, Пью. Почему ты не едешь домой?
- А что я там буду делать? Выращивать гэмэо? Торговать чаем? Оказывать интимные услуги потным гражданским теткам?
- Это - вряд ли, но все же...
- Я уже давно неконкурентоспособен на этих рынках, Одноглазка. Как, впрочем, и все мы. Поэтому мое место здесь. За пределами этого нашего фронта мы просто никому больше не нужны.
- Но есть же в тылу дома инвалидов, какие-то приюты для ветеранов...
- Только если ты человек с вафлями. А какие у нас выходные пособия ты сам знаешь. В этих приютах сейчас обитают одни майоры, Одноглазка. Они не по карману уже капитанам, а полковники им уже брезгуют. А я ведь даже не майор.
- И что ты собираешься делать дальше? - спросил Дей. - Ведь скрываться по местным зарослям это тоже не дело, Пью.
- А почему? - усмехнулся Красавчик. - Старинные дружки меня пока не оставляют своими милостями, да пара верных метательных ножей, да сильные золотые руки, да темная тропическая ночка. Иногда даже хватает и на прифронтовой ресторан, и на бордель, и на все остальное. Я уверен, что наши общие знакомцы меня никогда не бросят. А знаешь почему?