ОДисс резко обернулся назад и увидел перед собой худую низкорослую фигуру в широкой серой рясе с глубоко надвинутым на маленькую, как бы птичью головку, капюшоном. Капюшон был очень большим для такой маленькой головы и оканчивался широким темным раструбом в котором абсолютно ничего нельзя было рассмотреть даже несмотря на обилие факелов и светильников. Обернувшись, сержант так и застыл - с широко раскрытыми глазами, с расширившимся зрачком левого глаза и с механически положенной на кобуру ладонью. Он молча всматривался в темноту капюшонного раструба и не знал, что сказать. Наконец он почему-то решил, что перед ним стоит какой-то младший храмовый служка из тех, которые обычно отвечают за чистоту в очистительных залах да поддерживают огонь в светильниках. Эта тишина и противостояние явно затягивались, но вдруг по тоге служки прошла слабая вибрация (так это выглядело в полутьме) а потом высокий писклявый голос из самого центра темного раструба произнес:
- Мира и войны вам.
- Войны и мира нам всем, - автоматически ответил Май на стандартное храмовое приветствие. - Джоуль, молчать. Фу.
- Вы пришли сюда с собакой?
- Да.
- И правильно сделали, - сказал служка. - Триада любит животных. Правда, пока не очень крупных. Но это будет стоить вам несколько лишних килокалорий. Вы к нам за напутствием, знаниями или просто так - зашли посмотреть?
- За напутствием и за знаниями. И просто так.
- Покажите ваши вафли.
"Все жрецы Маммонэ одинаковы по всей Гее, - подумал ОДисс, вынимая из походного мешка пачку килокалорий. - Всегда и везде, по обеим сторонам от линии фронта".
- Хорошо, - сказал служка, пару раз качнув капюшоном в сторону пачки. - Все вместе обойдется вам в сорок килокалорий.
Май начал было отсчитывать вафли, но служка остановил его нетерпеливым жестом.
- Потом, - сказал он. - Возможно, вам придется за что-нибудь доплатить. Общий баланс подведем в конце нашей беседы. Вы не возражаете?
- Нет.
Служка обернулся к скульптуре и начал что-то неразборчиво бормотать, словно бы обращаясь к массивным круглым коленям Маммонэ. Через равные промежутки времени он совершал стандартные ритуальные телодвижения. Служка протягивал руки вверх и некоторое время как бы тер пальцами густой, напитанный благовониями воздух, словно бы проверяя на прочность невидимое тонкое полотно, потом едва заметно покачивал бедрами, энергично двигал тазом и сразу проводил пальцем под капюшоном, где-то в области горла, а потом снова принимался бормотать что-то невнятное и тереть пальцами воздух. Это продолжалось довольно долго и Май подумал, что это уже слишком и что такое представление не стоит и сорока килокалорий.
Словно бы услышав мысли сержанта, служка прекратил бормотать, развернулся к сержанту, низко склонил капюшон и уже совсем другим - низким и сильным голосом сказал:
- Сначала знания. Спрашивайте.
- Я хотел бы узнать, - сказал Дей прокашлявшись, - почему наши Маммонэ, Афродизи и Морс выглядят именно так. Ведь в самом начале они выглядели совсем иначе.
- Вы имеете в виду античные образы?
- Да.
- Это объяснить очень просто. Видите ли, после обмена ядерными ударами, когда старые боги не уберегли мир и были немедленно сброшены со своих пьедесталов, перед выжившими философами встал вопрос о настоящей божественной истинности. Но не древней истинности, ведь и древние боги тоже были когда-то сброшены в пыль, растоптаны и забыты, а новой, или даже новейшей истинности. К счастью, этот вопрос оказался не сложным, и новая истинность была очень быстро обнаружена. Ведь, строго говоря, из всех древних богов только Маммонэ, Афродизи и Морс не нуждаются в храмах или каком-то особом поклонении. Все и так служат и поклоняются им ежедневно и повсеместно. Без лишних вопросов, храмов и всего прочего.
- Вы в этом уверены?
- Оглянитесь вокруг. Какие еще боги нужны этому миру? Гермесий? Афинко? Аидос? Гифестий? Все это лишь различные личины Маммонэ, Афродизи и Морса, а если разобраться, то во всех них можно легко увидеть образ единого и неделимого Маммонэ. И все остальные боги таковы.
- Но откуда такие дикие имена? - спросил Май. - Почему нельзя пользоваться старыми добрыми именами?
- А почему нельзя пользоваться старой одеждой? - особенно проникновенным и низким голосом вопросил служка. - Потому, что она истлела. А почему нельзя пользоваться старой едой? Потому, что она испортилась и превратилась в отраву.
- А старым вином?
- А где его взять? Где взять старое вино, если оно давно выпито, и даже от старых мехов не осталось и следа? К тому же, как воспользоваться вином, когда вокруг бушуют настолько сухие законы?
- Вы говорите разумные вещи, - кивнул головой Май. - Ну а если кто-нибудь узнает старые имена?
- Бросьте, - раструб капюшона затрясся в беззвучном смехе. - Кто сейчас это может узнать? А главное - откуда? После многократных ЭМИ и разрушения информационных сетей это невозможно. Сегодня за всем этим просто некуда больше лазить.
- А почему их нужно было разрушать?
- Да как же? Такое обязательно нужно было разрушить. Ведь до кризиса и войны все хомовечество было превращено ими в скопление лишенных индивидуальности идиотов. Их настоящим, одним на всех, мозгом на момент начала последнего кризиса как раз и была та самая сеть. Причем, этот общий мозг постоянно промывался и продувался разрушительными информационными ветрами, которые брались неизвестно откуда и исчезали неизвестно куда. Сейчас можно сказать, что все хомо тогда были самыми настоящими биологическими дронами, которые под воздействием ежесекундной промывки и продувки этими зловонными сетевыми ветрами дергались на невидимых ниточках радиоволн и принимали это подергивание за настоящую жизнь. Это же ужас, правда? Сегодня мы не можем даже понять, каким именно богам поклонялись эти дроны. Кошмар, да? А ведь так было на самом деле. И совсем еще недавно, если воспринимать все эти процессы в хоть немного развернутой исторической перспективе.
- Поэтому были запрещены древние портативные устройства связи?
- Да, поэтому. Как военный хомо, вы должны понимать, что для ведения боевых действий вполне достаточно тяжелых армейских радиостанций. Правда, в самом начале, некоторые выжившие биологические дроны пытались ходить с тяжелыми ранцевыми станциями, при помощи которых они хотели связаться со своим старым мозгом, но сети уже не было и все это быстро сошло на нет. Поймите, виды и типы радиостанций не имеют особого значения, все дело в сетях, которые были созданы какими-то хитрыми древними демонами исключительно для уловления, промывки и продувки мозгов злосчастных дронов. Хорошо, что сейчас все эти ужасы в прошлом и наши хомо снова стали собой. Правда?
- Маммонэ не нравятся сети?
- А что в них хорошего? - капюшон снова начал вибрировать от беззвучного смеха. - Что хорошего в радиоволнах, которые решают за дронов - куда им ходить, что одевать, что есть, что пить, о чем думать, как и на что тратить килокалории, кого или что любить, как и когда умирать? Это могут решать только Маммонэ, Афродизи и Морс, которые истинно живут в каждом сердце, и которым не нужны никакие радиоволны, и уж тем более им не нужно поклонение каких-то безмозглых дронов. В сущности, к кризису и войне привели именно все эти сети и волны. Их обязательно следовало разрушить. Обязательно.
- Я думаю, что не все так однозначно.
- Почему?
- Вряд ли те дроны были хуже нынешних. К тому же ими было легче управлять. Это хорошо в военном смысле.
- А стрелять по живым дронам ядерными зарядами, это хорошо?
- Нет, это плохо.
- Правильно, потому, что даже они - дети Маммонэ, Афродизи и Морса. Пусть и блудные, но все-таки дети. А первые ракеты запустили именно биологические дроны с уловленными, промытыми и продутыми сетью мозгами. Причем, до сих пор неизвестно кем были уловлены, промыты и продуты мозги этих блудных дронов. Так тоже нельзя. В мире должен быть хоть какой-то первичный порядок. Или хотя бы его видимость. Полностью беспорядочные миры попросту нежизнеспособны. А знаете, почему уже после первых ядерных ударов куда-то исчезли все сапиенсы?
- Нет. А почему? Мне действительно интересно узнать.
- Это знание обойдется вам еще в десять вафель.
- Я согласен их заплатить.
- Прекрасно, - служка быстро покивал капюшоном. - Так вот - довоенные сапиенсы исчезли потому, что ЭМИ уничтожили их коллективный разум - информационную сеть. Уже на следующий день после окончания ударов они не смогли подключиться к своему разуму и сразу начали вымирать как динозавры. Выжить удалось только особям с развитым спинным мозгом. Именно они превратились в современных хомо. Это называется эволюцией.
- То есть, все нынешние хомо - это как бы отключенные от управляющей сети дроны с развитым спинным мозгом, который помог им выжить после отключения от сети?
- Совершенно верно, значение спинного мозга здесь всегда недооценивали, но это больше не имеет никакого значения. Согласитесь, что ваш сегодняшний мир не требует от вас слишком больших ментальных усилий. Нажимать на курки ваших военных механизмов можно вообще не думая. Есть мнение, что сапиенсы исчезли, потому, что были тупиковой ветвью вашей эволюции. Одним словом, ваш новый мир легко обойдется без каких-то там сапиенсов. Современные хомо его вполне устраивают.
- И самое главное - титановые поставки должны продолжаться в любом случае, - тихо добавил ОДисс.
- Что? - капюшон резко дернулся вверх и застыл, как бы вибрируя от напряжения. - Что вы сейчас сказали?
- Что для добычи титана много ума не нужно, - сказал Май.
- Совершенно верно.
- И для размножения тоже.
- Правильно. Я вижу, что вы глубоко проникли в суть данностей нового мира и интуитивно постигли божественную мудрость Священной Триады.
- Очень может быть.
- Вы удовлетворены полученными знаниями?
- В общем и целом.
- Тогда перейдем к напутствиям. Какое напутствие вы хотели бы получить?
- Я хотел бы получить такое напутствие, - сержант на секунду замешкался, а потом выпрямился, одернул мундир и закончил уже другим, громким и решительным голосом, - которое позволило мы мне пережить эту дурацкую войну.
- Это невозможно, - служка пожал худыми плечами. - При всем желании Маммонэ, Афродизи и Морс не смогут дать вам такое напутствие.
- Но почему?
- Потому, что выжить на дурацкой войне невозможно.
- Да почему же? - воскликнул ОДисс.
- Потому, что такая война будет длиться вечно. И знаете, в чем тут дело?
- Нет, не знаю.
Служка привстал на цыпочках, быстро поднес свою крошечную, похожую на сморщенную птичью лапку, руку и упер неожиданно длинный и острый коготь указательного пальца в лоб Мая. Все это произошло настолько быстро и неожиданно, что сержант даже не откачнулся, он словно бы оцепенел да так и стоял теперь с упертым в свой лоб страшноватым когтем.
- Потому, что эта война идет вот здесь, - продолжил служка, сильно надавливая острым когтем на лоб. - И только здесь она могла бы закончиться. Вот где находится настоящее поле боя, а то, что происходит снаружи является лишь его отражением. Причем довольно бледным отражением.
- Если дело только в этом, то я могу закончить эту войну прямо сейчас, - хрипло сказал Май.
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно.
- Хорошо если так. А другие? Они смогут закончить эту войну вместе с вами? Ведь для завершения любой войны нужно, чтобы она закончилась сразу на всех полях сражений, не так ли?
- Да, - из-за упертого в лоб когтя, давление которого все усиливалось, Май боялся пошелохнуться и стоял словно бы окаменев.
Во всей этой сцене чувствовалось что-то мистическое. Мистическое по-настоящему. Вряд ли такое переживание сейчас можно было испытать в храмах, построенных по новейшим проектам. Во всех этих золотых сараях.
- А теперь скажите - смогут квадратные генералы закончить все свои войны вместе с вами? - спросил служка. - Смогут ли они покинуть свои поля сражений?
- Нет, эти точно не смогут.
- А все эти ваши фронтовики смогут ее закончить? - коготь уперся в лоб Дея с такой силой, что под ним выступила кровь.
Сержант сразу вспомнил улыбающееся лицо Красавчика Пью с черной шелковой повязкой на глазах. Потом он вспомнил их последний разговор на фронтовой автобусной станции и сразу, почти не раздумывая, сказал:
- Нет. Они тоже не смогут.
- Теперь вы понимаете - почему эта дурацкая война будет длиться вечно?
- Понимаю, - прохрипел Май. - Но теперь я перестал понимать, почему ее так упорно называют дурацкой.
- Да потому, что ее ведут дураки, причем уже много-много тысячелетий, - служка тихо рассмеялся, убрал руку от головы Мая и вытер окровавленный палец о свою рясу. - К тому же, как военный хомо, вы должны понимать, что более-менее приличная, разумная война должна вестись разумными существами, которые хоть в чем-то не согласны друг с другом. Иначе пропадают все смыслы ведения такой войны и она быстро превращается в фарс. Ну, или в ту самую дурацкую войну, как вы это называете. А если эти существа согласны абсолютно во всем, да еще одеты в одинаковую форму, используют одно и то же оружие, награждают друг друга одинаковыми медалями и в их карманах хрустят одинаковые вафли? Как еще можно назвать такую войну? Она является не просто дурацкой, а абсолютно дурацкой да вдобавок ко всему еще и неприличной по любым космическим меркам. Это как бы отвратительный спектакль, поставленный и разыгранный дураками в расчете на получение каких-то дурацких выгод и прибылей, которых никогда не было, нет и уже не будет. Теперь вы поняли, почему Священная Триада не может дать вам своего напутствия на выживание в этой дурацкой и неприличной войне? В этом кровавом фарсе?
- Потому, что эта война одновременно идет в огромном количестве дурацких голов в расчете на выгоду, которую невозможно получить?
- Именно. Причем, это одна и та же война сразу по всем параметрам - от особенностей восприятия всех ее участников до фасонов сапог на их ногах. А если на самом деле нет никаких различий, то их нельзя выявить, осознать и устранить посредством самых ожесточенных сражений, переговоров, побед или капитуляции. Поэтому эта война будет длиться вечно.
- Но ведь чай у нас разный? Может быть, все дело в чае?
- Может быть, - служка опять рассмеялся. - Но остальное вы поняли? Хоть немного?
- Да, кое-что я понял, - Май расслабился и быстро вытер рукавом кровь, которая тонкой струйкой текла по его переносице и капала на китель. - Не все, если честно, и не до конца, но это все же лучше, чем ничего. Благодарю. Разрешите задать вам последний вопрос?
- Разрешаю.
- Это ад?
- Что? - раструб капюшона быстро качнулся и замер.
- Мы находимся в аду? То, что нас окружает - это ад? Тартур?
- Вы понимаете, что только что оскорбили Священную Триаду? Как вы отважились задать подобный вопрос в таком месте? Как вы вообще можете думать о таком?
- Я-то как раз могу.
- Почему?
- Потому, что я изучал современных богов. В университете, еще до этой дурацкой войны. Впрочем, если считать эту войну вечной, то... неважно. Причем тогда эти боги любили совсем другой металл. Вы понимаете - о чем я?
- Думаю да, - низким голосом сказал служка.
- И как мне после этого в них верить?
В крипте установилось тяжелое молчание. Было слышно, как капает масло из прохудившихся светильников и потрескивает горящая пакля факелов.
- Вот что, - сказал, наконец, служка. - Если вы изучали богов в своем университете, изучали добросовестно и подробно, то я посоветовал бы вам поверить хотя бы во что-нибудь. Хотя бы в единого и неделимого Творца всего Универсума.
- Вы думаете, что это поможет?
- А разве вам не говорили в вашем университете, что Универсум состоит из бесконечного множества миров?
- Говорили, и что с того?
- А разве вас не учили там логически мыслить?
- Только этому меня там и учили.
- Значит, вы можете предположить, что в Универсуме существует бесконечное число обитаемых миров?
- Могу. Но при чем здесь вера в единого Творца?