Менес опустился на пол и закрыл лицо руками, как будто хотел заплакать, но не заплакал: горло и грудь разрывала невыразимая боль. В этот миг он перестал быть ребенком.
Киа крадучись пробралась в девичью спальню. Никто не заметил и не остановил ее, и девочка, сбросив сандалии и сняв с головы серебряный венчик, тихо улеглась на свою постель рядом с мирно спящей старшей сестрой. Бекет шел одиннадцатый год. Киа с внезапной тревогой посмотрела на ее нежное спокойное лицо – она вдруг почувствовала себя старшей над Бекет. Ответственной за нее.
“Ра берет себе наложниц из числа жриц. Я знаю это доподлинно”, - прозвучали у нее в ушах ее собственные слова. Киа гордилась своим знанием, но применять его к жизни, к себе… оказалось больно и страшно.
Киа отвернулась от сестры, ощущая то же, что и Менес за несколько залов от нее. Папирус хрупнул у девочки за пазухой, и Киа стиснула зубы, как будто это был грохот, который мог ее выдать. И тут вдруг послышался шепот сестры:
- Киа? Что ты делала?
Киа быстро повернулась к Бекет.
- Выходила, - прошептала она. – Спи.
Бекет помотала головой. Лицо ее было совсем детским и полным тревоги.
- Нет, тебя не было весь вечер, - шепотом ответила юная жрица. – Ты что-то затеяла. Не делай недозволенного, прошу тебя, сестра.
Киа беззаботно улыбнулась.
- Что ты! Разве я могу!
Ей было страшно и тоскливо. Но Бекет ее слова успокоили.
- Смотри же, не гневи великого бога, - шепнула она сестре. – Он наш небесный отец, он все видит! У нас должны быть чистые сердца!
Киа сдвинула брови. Ее сердце утратило чистоту этим вечером, и это уже не вернется. Бекет не думала много о смерти дяди – она еще умела отдаваться на волю Ра. Она еще была ребенком…
Киа хотела, чтобы это продолжалось как можно дольше.
На другой день Киа и Менес встретились утром, но уже не с прежним равнодушием друг к другу. Обоим казалось, что они могут выдать друг друга своим волнением и пылом, когда сходятся. И было очень страшно, что их мысли прочтет Ра, с которым они находились рядом полдня…
Ра ничего не слышал – а может, слышал, но бездействовал, презирая их маленькие мысли. Очень быстро он снова подавил волю обоих детей, и это оказалось почти облегчением: поток силы, изливавшейся на них, вымыл из их голов то, что не подобало их положению.
После урока в классной комнате Менес подобрал свитки, пролежавшие там до этого времени. Их никто не тронул; кажется, никто даже не обратил внимания. Почему-то от этой мысли, долженствовавшей принести спокойствие, мальчик ощутил разочарование.
“Мы могли бы снова пробраться в библиотеку и унести остальные папирусы Хат – и бог ничего не заметил бы”, - подумал он.
Всевидящий Ра!
После ужина они снова встретились с Киа наедине.
- Я не хочу больше ничего делать, - сказал Менес, как только получил возможность посмотреть своей сообщнице в глаза. – Это грех!
- Очень большой грех, - согласилась Киа, испытуя его взглядом.
Оба понимали, что лгут себе и друг другу.
Но больше ничего нельзя было сделать. Лучше всего для обоих детей было бы вернуться в позавчерашний день, когда их вера в Ра была непоколебима. Они сейчас подмывали почву под своими ногами.
- Пойдешь со мной в библиотеку опять? – спросила девочка, как будто не говорила только что о грехе перед богом.
Менес мотнул головой.
- Нет, - сказал мальчишка. – Извини.
Киа опустила глаза. Он понял, что одна она тоже не пойдет – храбрости не хватит. Прежде всего, храбрости узнать правду…
- Ну тогда прощай, - сказала маленькая жрица.
- Погоди, - Менес удержал ее, почти с мольбой в голосе. Киа вскинула брови.
- Что?
Он покачал головой.
- Ничего.
Останься она с ним – и ему пришлось бы говорить с нею о ее тяжелой жизни, о “местах страха”, о том, кому они в действительности служат. С Киа нельзя было говорить о пустяках и заниматься пустяками.
Менес оказался не готов к этому. Он хотел быть мужчиной, но он был еще только маленький мальчик…
Киа, казалось, читавшая его мысли, грустно улыбнулась и положила Менесу руку на плечо. Потом повернулась и ушла.
Этим вечером они вернулись в детство.
* Корабль.
========== Глава 10 ==========
Время, которое бог умел заставить течь по-особому, казалось, убыстрило свой бег. Менес оглянуться не успел, как ему минуло десять лет. Незадолго до этого из классной комнаты исчезла Киа – ей больше нельзя было заниматься вместе с мальчиками, как и вообще проводить с ними время без присмотра.
Менес и заметил это, и не заметил. Воспоминания о Киа, и пугающие, и трогательные, потускнели. Лишь в сердце по-прежнему сидел шип, который легко было растревожить – только посмотреть на Киа дольше положенного, задуматься о ней. И Менес не смотрел и не думал.
Иногда, плывя в божественной ладье вместе с другими незаметно подрастающими жрецами, Менес натыкался на камни и подводных гадов. Несколько раз по дворцу пронесся слух, что Ра собственноручно казнит своих воинов. Неру испуганно рассказывал Менесу, что божественный гнев едва минул его собственного отца…
Где-то за стенами пирамиды происходили беспорядки, с которыми воинам Ра не удавалось справиться. Дети-жрецы были все еще защищены от бурь каменными стенами дома бога, но это будет продолжаться недолго.
Менес молчал и угрюмо и упорно упражнялся. Он становился все более сильным и искусным.
Он тоже будет воином бога, и тоже будет испытывать на себе его испепеляющую ярость.
Сердце Менеса каменело, готовясь выдерживать сильнейший жар.
Киа замкнули на женской половине дворца. Запирать девочек пока не запирали, но они чувствовали, какие поступки для них отныне запретны. Жрицы одиннадцати-двенадцати лет уже не видели мальчиков-жрецов - никого, кроме других девочек и девушек и своих ближайших родственников.
И самого великого бога.
Но это было еще не самое главное.
Когда Бекет, сестре Киа, исполнилось тринадцать лет, ее отселили от младших жриц. Бекет очень похорошела – нежный плод, наливавшийся зрелостью вдали от болезней, тяжкого труда и всяких пагубных веяний. Сердце ее было так же девственно, как и тело: она верила в Ра, как верила маленькой девочкой…
Киа сразу догадалась, куда взяли ее сестру.
Киа в свои одиннадцать лет была тоже хороша собой, но в ее чертах появилась какая-то мрачность, замкнутость, несмотря на более нежный возраст. Густые бровки лежали над глазами ниже, чем у Бекет, и сходились на переносье чаще. Тверже был подбородок. А главное – не было в ней той нерассуждающей девической покорности, того женского свойства, которое уже так соблазнительно проявилось в Бекет…
- Счастливая Бекет, - прошептала Киа ночью соседка, лежавшая по другую сторону от опустевшей постели ее сестры. – Она стала женщиной бога!
- Да, это великое счастье, - без улыбки ответила Киа.
Она рассматривала свои блестящие позолоченные ноготки, приподнявшись на ложе.
Потом Киа взглянула на приятельницу.
- Где гарем бога, Мерит? Ты не знаешь?
Девчонка испугалась.
- Что ты! Разве нам можно…
- Нам этого не запрещали, значит – можно, - сказала Киа.
- Не знаю, - ответила соседка. – И не ходи туда! Тебя накажут!
Киа презрительно поморщилась.
- Спи.
Мерит насупилась, легла и закрыла глаза. Киа слушала ее частое взволнованное дыхание и думала, что она не спит и еще долго не уснет. Как бы не выдала ее!
- Эй, - шепнула Киа, свесившись с постели. Соседка вздрогнула и открыла глаза.
- Что?
- Если выдашь меня, заколдую. Меня отец научил, - прошептала Киа, не испытывая никакого стыда, только удовлетворение при виде страха на лице девчонки.
Мерит быстро помотала головой.
- Нет, конечно, не выдам!
- Ну вот и прекрасно.
Обе замолчали. Молчание Мерит было полно нерассуждающего страха, который так любил видеть в своих рабах Ра; молчание Киа было сосредоточенной работой разума.
Как попасть в покои Бекет? Насколько это запретно? Что делается с девушками, которых берет бог, превращая в своих женщин?
Последняя мысль заставила Киа содрогнуться. Не оттого, что ей было страшно любви между мужчиной и женщиной – ей было страшно полной близости и принадлежности существу, которому она не могла дать имени. Даже повседневное прислуживание Ра очень меняло людей. А что бывает с теми, кто…
“Великий Ра, помоги в начинании моем”, - привычно подумала Киа словами молитвы. А потом закусила губу и замолчала, полная страха. Она больше не могла просить о помощи того, в чьей божественности сомневалась.
На другой день Киа едва дождалась, пока освободится.
Бекет не было ни видно, ни слышно, как будто она исчезла. В огромном доме бога так легко было пропасть без следа! Особенно девочке, женщине!
Киа незамеченной ускользнула из спальни, где ее товарки сплетничали, смеялись и занимались всякими девчачьими пустяками. Некоторые из них тоже были ничего не подозревающими священными жертвами. А другие падут жертвами воинов и царедворцев Ра, оказавшись в их гареме.
Еще неизвестно, какая участь страшнее.
Киа уже давно думала о боге и его приближенных непозволительными словами. Детская любовь сменилась страхом… страхом взрослеющей девочки, начавшей самостоятельно мыслить, страхом взрослеющей девочки перед миром могущественных мужчин.
Девочка направилась в ту сторону, где, по ее предположениям, должны были жить женщины бога: в конец правого крыла дворца, которое называли женской половиной. Хотя женщины в доме Ра занимали гораздо меньше места, чем мужчины.
Киа кралась, время от времени останавливаясь и оглядываясь. Потом одернула себя, поняв, что ведет себя глупо. Ведь у дверей гарема наверняка выставлена стража! Ей все равно придется отвечать перед людьми Ра!
Через какое-то время Киа предстали изукрашенные позолотой двери, по сторонам которых стояли два “Хора”. Она заметила воинов издали и успела обрести самообладание, пока приближалась к ним. Стражники Ра стояли неподвижно, как будто не видели ее под своими масками; и только когда Киа осталось до дверей гарема несколько шагов, правый стражник резко преградил ей дорогу своим устрашающим копьем-огнеметом.
- Нельзя!
- Можно. Я иду к моей сестре, - сказала Киа, глядя в светящиеся глаза почти бестрепетно. Такое ли она видела! Ведь это только человек!
“Хор” молчал, не меняя положения и не опуская копья – но он был в затруднении, не решаясь прогнать дерзкую девчонку. Ведь это ближайшая прислужница Ра - о том, что дети ближе всего к богу, знали все!
Киа решила рискнуть.
- Я имею дозволение великого бога, - сказала она, и повторила, видя, что копье дрогнуло:
- Я иду к моей сестре.
Копье опустилось.
Не поблагодарив и не улыбнувшись, девочка шагнула к дверям, которые для нее тут же услужливо отворила могучая рука.
Киа оказалась в узком затемненном коридоре, и ее тут же обволокло теплое ощущение женственности: не только аромата благовоний наложниц, а самого запаха женщин. В спальне девочек пахло не так. Киа показалось, будто она слышит, как узницы нежно пересмеиваются. Но разве они не сидят по своим комнатам в ожидании прихода господина?
Она бы так сошла с ума…
Киа видела несколько комнат по обеим сторонам коридора, отгороженных от него только тонкой занавесью, и наугад направилась в дверь, за которой ей послышались голоса. Казалось, женщины замолкли при ее появлении. А может, здесь и вовсе никого не было и Киа обманули уши…
Комната была небольшой в сравнении со спальнями жрецов и общими залами, и казалась гораздо уютнее. Как будто такой тесный покой легче было согреть человеческим теплом. Оглядевшись, Киа увидела у стены ложе под голубым балдахином; а приглядевшись, увидела спящую на нем девочку.
Нет – женщину!
- Бекет! – забыв обо всем, воскликнула Киа, бросаясь к сестре. – Бекет!..
Как в темнице один узник кидается к другому. Бекет села, глаза ее припухли со сна. Она и вправду спала.
Как можно спать после такого?..
- Здравствуй, - улыбнувшись, сказала Бекет. Она узнала сестру, но не удивилась и не испугалась ее появления. Киа вид Бекет напомнил одурманенных, у которых замедлены все чувства.
Но Киа никогда еще не видела в глазах старшей сестры такого мечтательно-счастливого выражения.
- Что с тобой? – с большой тревогой спросила она, присаживаясь к Бекет на постель и беря ее за руки. Горячие руки.
- Я теперь божественная жена, - прошептала девочка, блестя глазами; щеки ее залил румянец. – Я теперь полностью принадлежу великому богу.
Девочка – вернее, женщина - засмеялась, как смеются хмельные, и потерлась о плечико пылающей щекой. С плеча съехала бретелька, обнажив грудь, но Бекет и не подумала поправить ее.
- Что он сделал с тобой? – глупо спросила Киа. Как будто это было непонятно!
Хотя это существо могло сделать с человеческой женщиной все что угодно…
Бекет еще раз бессмысленно улыбнулась, потом легла и сладко потянулась.
- Вот, - прошептала она, проводя руками вдоль своего тела. – Вот что он делал. Он ласкал меня везде. Он ласкал мое сердце, мою душу. Это слаще всего на свете, сестра… Я молюсь, чтобы тебе тоже посчастливилось возлечь с богом, когда ты подрастешь…
- Нет, - прошептала Киа, глядя на Бекет почти с ужасом. – Я не так хороша, как ты.
- Жаль, - шепнула Бекет, склонив голову к плечу и блаженно улыбаясь.
Казалось, она совсем ничего не понимает. Эта маленькая девочка за одну ночь превратилась в маленькую рабыню страсти Ра.
Киа заправила волосы за уши и сурово спросила, как будто желая отрезвить сестру:
- Разве тебе не было больно?
При упоминании боли Бекет вздрогнула, и из глаз ее на миг исчезла истома, так пугавшая Киа.
- Немного, - сказала она. – Но это почти сразу прошло. Не бойся любви Ра, Киа…
Киа, едва удерживаясь от того, чтобы схватить себя за волосы, встала. Бекет разжала истомленную жаркую ручку, которой держала ее.
- Лучше тебе больше не приходить сюда, - сказала она сестре. – Тебя могут наказать.
- Ты совсем не будешь тосковать по мне? – изумленно спросила Киа. Бекет улыбнулась, потупившись и водя пальчиком по белой простыне. Киа уже знала ответ: не будет.
- Быть здесь для тебя опасно, - повторила Бекет, но Киа уже не слушала. Она направилась прочь, ужасаясь и горя от стыда; голова ее шла кругом.
“Меня он не получит, - думала маленькая жрица, быстро шагая по коридору и сжимая кулачки. – Я ни за что не позволю вот так себя оболванить!”
Но кто же тогда получит ее?
Девушки почти всегда достаются кому-нибудь, когда вырастают, хотят этого или нет…
Киа остановилась, прислонившись к холодной стене, и закрыла глаза. Она увидела перед собою лицо Менеса, обиженное, нетерпеливое.
“Ты дитя!” - подумала Киа. Склонив голову, она побрела дальше – медленно, как будто эта мысль камнем повисла у нее на шее.
========== Глава 11 ==========
Киа уже не было свободного доступа в библиотеку – негласный запрет покидать женскую половину как будто обозначился у нее на лбу. Вернее, обозначился под ее платьем, уже не скрывавшем созревающей груди и округляющихся бедер…
Но чем больше у Киа отнималось, тем отчаяннее она становилась.
Девочка проникла в библиотеку вместе с младшими товарками. Кое-кто из них обратил на это внимание, но затрагивать Киа не решились - все знали, что ее старшая сестра разделила ложе с богом.
Выждав минуту, когда около нее не осталось никого, Киа подошла к открытому ею тайнику древней женщины, много тысяч лет назад испытавшей участь ее сестры. Юная жрица поднесла ладонь к стене, и металлические панели плавно разошлись. Киа, не дрогнув, забрала оставшиеся четыре папируса Хат, опустошив тайник. Больше всего на свете она хотела прочесть их все.