Новые усилия коммунистической науки сделают «географию космоса» одной из самых интересных, поэтических и волнующих ветвей «Великой географии».
В Варшаву мы прилетели днем. Это было мое второе посещение польской столицы. Первое — сразу после окончания войны, в мае 1945 года. Тогда город поразил меня своим видом, своими, казалось, смертельными ранами. Всюду одни развалины. Страшные, темные от копоти, обгоревшие скелеты зданий, дома без крыш, без окон, даже стены большинства зданий лежали. Только города-герои Сталинград да Севастополь пережили еще более тяжелые удары войны, они буквально «полегли», но не покорились.
Когда светлым майским днем, возвращаясь из Берлина, я проезжал по улицам Варшавы, двигаться было очень трудно. Асфальт разбит и искромсан танками, всюду зияли воронки от мин и снарядов. Высокие нагромождения кирпича и камня лежали повсюду, и ощущение большой тяжести и тоски было на сердце.
Помню, мы вышли из машины на широкую сильно разбитую и изуродованную улицу, которая когда-то была «Краковским Предместьем», и пешком направились в Старе Място — старый город. С трудом мы попали в какое-то дикое, бессмысленное нагромождение развалин. Вокруг торчали развороченные стены, разбросанные крыши, лестничные клетки — все словно побывало в гигантской мясорубке, перемешалось, перепуталось. Идти нам пришлось не по улицам, не по переулкам — их не было, — и трудно было даже определить их прежнее расположение. Мы пробирались какими-то тропками, неизвестно кем уже проложенными среди этих руин.
Видно, до нас после разгрома фашистов здесь уже побывали многие тысячи людей. Может, это были варшавяне, которые хотели посмотреть, что сталось с гордостью их города, может, жители других городов или бесстрашные и неутомимые советские саперы. Приходили сюда, безусловно, и прежние жители Старе Място, пытавшиеся найти здесь хотя бы частицу того, что ранее было их кровом.
Дорого стоили Варшаве война и фашистская оккупация. Пятьсот сорок тысяч убитых, разрушено семьдесят пять процентов жилых домов, девяносто процентов всех предприятий, храмов и исторических памятников было уничтожено; взорвано одиннадцать мостов и виадуков.
Польский товарищ, который показывал нам то, что ранее было «Старе Място», вздохнул и тихо сказал:
— А ведь знал я здесь каждый дом, каждую улицу — а теперь…
Он замолчал. Тяжело было говорить. Потом добавил:
— Восстановим, все восстановим… камень к камню, кирпич к кирпичу…
И он оказался прав. Уже тогда свыше ста тысяч варшавян вернулось в свой город — пешком, с котомками за плечами, с чемоданами в руках, на велосипедах. Вернулись мужчины и женщины, старики и дети — все, кого неодолимо влекло сюда. Где они жили, где находили приют среди этих развалин — сказать трудно. Многое им пришлось испытать, но самое страшное уже осталось позади.
Где-то находили себе место вновь открытые магазины, столовые, кафе, где-то в подвалах, без электричества, чуть ли не по-пещерному устраивались люди. Разрушен был в городе водопровод, уничтожена электросеть, грудой кирпичей лежали общественные предприятия.
И когда в октябре 1958 года я снова посетил Варшаву, в памяти возник 1945 год, и нельзя было не изумиться тому, что сделано, создано здесь за такой короткий срок. Варшаве около семисот лет. В начале XIII века она была еще деревней, но уже в конце того же века стала резиденцией древних польских князей Мазовецких. Благодаря своему выгодному географическому положению (Варшава лежит на перекрестке важных торговых путей) она привлекла к себе внимание, и маленький городок стал быстро расти. Уже в 1596 году древний Краков уступил ей первенство, и Варшава стала столицей польского государства.
Сегодня все, кто побывал в Варшаве, очарованы ее красотой. Варшава наших дней — город юности. Семь веков не в счет! И за эту юность, за неотразимость красоты борются варшавяне. Они не только восстановили Старе Място, не только своими трудовыми руками заново построили тысячи домов, но и свято берегут памятники старины — то, что говорит о великом прошлом польского народа. Варшавяне очень возмущены, что рукописи великого сына Польши Фредерика Шопена, знаменитые гобелены и коронационные регалии польских королей вывезены из Вавеля и до сих пор находятся в Канаде.
— Но нам кажется, канадцы порядочные люди и не захотят, чтобы поляки считали их похитителями чужих памятников культуры, — сказал мне польский журналист.
— Я тоже думаю, что честные люди должны вернуть эти ценности Польше, — согласился я.
Ранее хозяевами Польши и ее столицы были магнаты Потоцкие, Замойские, Радзивиллы, Сапеги — им принадлежали дворцы и парки, они были хозяевами многочисленных имений с десятками тысяч крестьян-батраков. Но нет больше магнатов.
Посмотрите теперь на сверкающие чистотой широкие улицы польской столицы, зайдите в магазины, посетите музеи, театры, парки, кафе, рестораны — побеседуйте с варшавянами. Это трудолюбивые, приветливые, гостеприимные и очень скромные люди. Вот перед нами поток людей на улице Краковское Предместье. Первое, что бросается в глаза, — это отсутствие резких контрастов в одежде. И мужчины и женщины одеты равно, нет каких-либо кричащих, ярко-пестрых или очень дорогих нарядов у женщин, нет больших различий в этом и у мужчин.
В Варшаве на улице Рудковского есть магазин «Жона модна». В шутливой форме нас предупредили, что этот магазин — беда и погибель для мужчин. Мы посетили это «страшное» для мужской половины человеческого рода заведение, но убедились, что и здесь также нет ничего кричащего, карикатурного — есть скромные, но элегантные, красиво изготовленные наряды для женщин.
Осенью 1958 года в Польше была организована первая выставка советской книги. В нашей стране ежегодно издается около шестидесяти тысяч названий самых разнообразных научных, научно-популярных и художественных книг общим тиражом, превышающим один миллиард экземпляров. Естественно, что мы не могли показать все эти издания нашим польским друзьям. Пришлось отобрать для выставки шесть тысяч лучших по содержанию и внешнему оформлению политических, научно-технических, художественных, географических, медицинских и других книг и альбомов.
Автор этих строк был комиссаром выставки советской книги в Польше, и в связи с этим ему пришлось иметь много дружеских встреч и искренних бесед с жителями Варшавы, Кракова и Катовиц, где экспонировалась выставка, ознакомиться с рядом достопримечательных мест в Польше, показанных ему гостеприимными работниками польской печати.
В Варшаве я остановился в гостинице «Бристоль» на улице Краковское Предместье. После войны эта улица лежала в развалинах, а теперь это широкая, светлая, оживленная красивая магистраль. Здесь расположен Варшавский университет, учреждения министерства культуры и древний костел Св. Креста, в одной из колонн которого замуровано сердце Фредерика Шопена. Рядом с костелом философский факультет университета, географический факультет и Географическое общество, а напротив чуть правее памятник Николаю Копернику.
Но давайте по свежим следам посетим Старе Място. Ведь в 1945 году оно нас особенно поразило своими ранами. Опять мы идем пешком по Краковскому Предместью — это совсем близко от «Бристоля», но по пути мы уже не видим никаких разрушений. Словно их не было. Вот и Старе Място. Оно, собственно, теперь и «Нове» и «Старе». «Нове» оно потому, что построено уже после войны, «Старе» потому, что оно не просто «построено», а построено по старым проектам, по прежним образцам.
Старомястинские дома строились очень давно. Это трехчетырехэтажные здания, примыкающие одно к другому так, что у двух соседних домов одна стена общая. В фасаде каждого дома на одном этаже три-четыре окна. Все восстанавливалось так, как было, также укладывали кирпич, с таким же количеством окон, стекол, дверей. Восстановлены и знаменитый старомястинский рынок и древнейший костел Девы Марии, поднялись из пепла и ожили улицы Мяста, снова стоит как новый кафедральный собор Святого Яна — очень монументальное сооружение в готическом стиле, в котором покоятся останки великого сына Польши писателя Генриха Сенкевича. Конечно, восстановительные работы в городе еще не закончены. И в Старе Място, как, впрочем, и на многих улицах, во многих районах столицы, продолжается восстановление разрушенных зданий.
В центре города стоит величественный дворец науки и культуры, созданный советскими архитекторами и художниками и построенный руками советских рабочих. Это дар советского народа дружественному польскому народу. Скоростной лифт быстро поднимает посетителя на верхний этаж, и здесь перед ним раскрывается величественная панорама Варшавы.
Мы видим большой город — сердце страны — с населением, превышающим миллион человек. Большая часть города раскинулась на возвышенном левобережье Вислы, меньшая — Прага — находится на низком правом берегу реки. Взору посетителя открываются быстро расцветающие районы столицы, ее дома, памятники, сады и парки. Вот вдали виднеются корпуса недавно сооруженного завода легковых автомобилей, далее дымятся трубы завода качественных сталей, видна Висла, разрезающая город на две части, и во многих районах высятся острые шпили древних костелов.
* * *
Выставка советской книги в Варшаве была открыта две недели. Ее посетило около десяти тысяч человек. Советским представителям на выставке в эти дни было довольно трудно.
В числе посетителей были люди самых разнообразных профессий, специалисты с разным уровнем подготовки, разными взглядами, вкусами, люди разных возрастов.
К чести нашей науки, особым почетом и вниманием пользовалась советская научная книга.
— Что у вас есть по физике?
— Есть ли книга по атомной энергии?
— Я бы хотел иметь каталог книг по математике?
— А что есть из опубликованных работ академика Курчатова?
— Когда вы собираетесь лететь на Луну?
— Почему нет альбома по Сибири?
— Может ли ваша межконтинентальная ракета облететь вокруг земного шара?
— Над чем работает академик Капица?
— Где у вас книги о спутниках?
Вопросов, как видим, много, и на некоторые из них ответить очень трудно.
Художественная литература — классическая и современная советская — пользовалась большой популярностью. Советские писатели, издатели и полиграфисты могли бы получить большое удовлетворение, если бы они побывали в эти дни на выставке и послушали высказывания посетителей.
У читателя может возникнуть вопрос: а как же с языком?
Ведь книги, представленные на выставке, изданы на русском языке? Такой вопрос и законная, связанная с ним тревога ранее возникали и у меня.
Но история Польши не одну сотню лет была тесно связана с историей нашей родины. Соседние народы познавали, изучали, влияли друг на друга, знакомились с бытом, культурой, языком. И совершенно неожиданно нам почти нигде не понадобились переводчики. Многие поляки пожилого и среднего возраста знают русский язык, многие хорошо знают украинский, белорусский, молодежь в школах изучает русский язык. В ход пошли три братских языка — часто это вызывало веселые улыбки.
Наиболее привлекательным и оживленным все же был отдел детской литературы. Тут действительно было что посмотреть. Я имею в виду детей — посетителей выставки. Школьники младших классов, а часто и дети дошкольного возраста в сопровождении папы или мамы останавливались у стендов, брали в руки особенно приглянувшиеся им книги, долго рассматривали их, не желая с ними расставаться.
Интересный случай произошел при закрытии выставки в Варшаве. В восемнадцать часов 5 октября выставка была объявлена закрытой. Но посетители еще долго не уходили, беседовали у стендов, делились мыслями, впечатлениями. Наконец, все ушли. Дежурные обходят стенды и собираются гасить свет. И вдруг за стендами с детской литературой мы слышим громкий хохот. Оказывается, два посетителя в возрасте 11–12 лет сели на пол в углу за стендом и с таким увлечением рассматривали детские книги, что даже не слышали о закрытии выставки. Дирекция выставки подарила этим болельщикам-посетителям понравившиеся им книжки.
Об этом стало известно польской печати и радио. И здесь, несколько забегая вперед, следует упомянуть о случае, который произошел в Кракове. Одному из посетителей, дирижеру краковского театра, очень понравился изданный Музгизом альбом «Большой театр». Этот альбом во всех городах привлекал внимание посетителей, но Краков музыкальный город, и здесь к альбому бьш особый интерес. Дирижер дважды приходил на выставку, рассматривал и читал его текст. Потом как-то обратился ко мне.
— Я очень хотел бы иметь этот альбом.
— Прошу заказать в киоске, — посоветовал я.
— Там нет, а мне он очень нравится.
— Но у нас он в единственном экземпляре на выставке, — извинился я.
Дирижер с сожалением поставил на стенд книгу и отошел. Потом снова подошел ко мне и с улыбкой спросил:
— Когда вы закрываете выставку в Кракове?
— Двадцать шестого октября в восемнадцать часов.
— В этот день я последним покину выставку, — сказал он.
— Почему? — не понял я.
— Тогда вы по установленной вами традиции преподнесете мне альбом «Большой театр», — ответил дирижер.
Мы оба дружески рассмеялись и пожали друг другу руки.
Выход был найден.
Пятого октября утром мы поехали в Желязову Волю. Знаем мы небольшой подмосковный город Клин, где находится Домик-музей гениального русского композитора Чайковского, дорога сердцу каждого советского человека Ясная Поляна, где похоронен великий писатель земли русской Лев Толстой. Желязова Воля — родина Фредерика Шопена. Это в нескольких десятках километров от Варшавы.
Ровное, неширокое асфальтированное шоссе, обсаженное на всем протяжении деревьями. Между прочим, в Польше много зелени; а дороги напоминают аллеи и повсюду раскинулись сады. Почти нет крестьянских изб или даже пригородных домов, вокруг которых не было бы фруктовых деревьев. На дворе октябрь, но осень теплая, поздняя, и на деревьях еще висели плоды — яблоки, груши, сливы.
Если говорить о польском пейзаже, то следует сказать еще об одной особенности. Когда вы из Москвы на самолете летите в Варшаву, то до границы видите под крылом самолета широкие, раздольные колхозные и совхозные поля. Самолет пересек границу. Если вы и не знаете об этом, то стоит только взглянуть под крыло и увидишь разительную перемену. Под фюзеляжем самолета убегают узкие полоски земли. С большой высоты они кажутся очень маленькими и даже жалкими. В Польше ведь еще значительная часть сельского населения единоличники, и полоски эти — их поля.
Дорога повернула вправо, машина бежит по узкой, но ровной дороге, направляясь в бывшее имение помещика Скарбека. Перед нами густой красивый парк с еще буйной и не опавшей, но уже пожелтевшей листвой. Машина останавливается у ворот. Здесь стоят несколько легковых автомобилей и два автобуса. Это прибыли туристы.
По широкой аллее идем к небольшому светлому дому. Дом одноэтажный, построен из камня, окна большие, вокруг высокие тенистые деревья.
Еще многие годы назад установилась чудесная традиция — по воскресеньям давать концерты в доме, где впервые увидел свет и отдал всего себя без остатка музыке великий композитор. Никакого концертного зала или площадки нет. В одной из комнат дома у окна стоит рояль. Окна и дверь на террасу открыты. В парке у раскрытого окна и далее на аллеях расставлены скамейки, стулья. На них сидят туристы — пожилые мужчины, женщины, стоит молодежь.