— Тогда я пока начну упаковывать то, что осталось, — сказал Лиам.
— Буду тебе благодарна, — весело произнесла я и направилась к палаточному лабиринту.
* * *
«Дорога» была около пяти метров в ширину с выстроенными по краям тесно стоящими палатками. Это были однотипные брезентовые палатки с двухскатным верхом и сворачивающейся дверью по центру. Но большинство из них было переоборудовано или достроено. Многие были покрыты кусками фанеры наподобие черепицы, у некоторых были флюгеры. Той же фанерой некоторые палатки были отделены друг от друга, наверное, чтобы добавить хоть немного приватности. На несколько палаток был накинут тент, они были соединены между собой — боковые панели были прорезаны и сшиты в коридоры, чтобы добавить пространства. Из нескольких палаток проглядывались ряды кирпичей, которые были уложены на земляные полы в качестве настила.
Я старалась замечать все необычное, быть настороже к любым подозрительным звукам — анти-пара-песнопениям, разговорам о поставках взрывчатки, общим планам беспорядков и хаоса. Вместо этого услышала звуки нормальной жизни, плачущих детей, смеющихся и спорящих людей, музыки, храпа. Люди, в основном, заимствовали сахар или яйца, боролись с шумом, запахами и пространством, беспокоились о жаре, еде и ураганах.
Казалось, невозможно остаться в одиночестве в Лагере Кутюри, в то время как у большей части Зоны была противоположная проблема. Но никто не обращал на меня внимания.
Я отсчитала четыре дорожки и повернула. На палатках должны были быть номера, но они давно исчезли.
Несколькими метрами ниже пространство между палатками было расчищено в форме квадрата. По центру находилось хитрое приспособление из стальных труб с втулками различной высоты. Дощатый настил позволял не превращаться земле вокруг в болото.
Ступив на настил, я окунула руки в воду, которая оказалась ледяной, несмотря на жару. И стала медленно их отмывать, вычищая грязь под каждым ноготком, а в это время, оглядываясь по сторонам, искала любые признаки Ревейона среди палаток. Снова ничего не попадалось на глаза. Я выключила воду и вытерла руки о фартук.
Мимо прокатился большой резиновый мяч, а следом за ним бежал мальчик шести или семи лет, с улыбкой на милом, веснушчатом лице. У него были каштановые волосы и бледная кожа, а между его передними зубами была щель. На нем были грязные джинсы и футболка с какой-то надписью с короткими рукавами. Он поднял мяч, инстинктивно улыбнулся, поворачиваясь ко мне… и застыл.
Мимика его лица говорила «опасный незнакомец».
— Привет, — сказала я и махнула рукой.
Мальчик уставился на меня, словно я была заморским чудовищем. Хотя, если его мир был ограничен Лагерем Кутюри и знакомыми лицами близкого окружения, я таковым и являлась.
Он повернулся, схватил мяч и побежал назад в том направлении, откуда появился.
Я была здесь с разрешения, но, если он поднимет тревогу, у меня оставалось не так много времени. Продолжая невинно улыбаться, я повернулась и пошла в обратном направлении и «пропустила» поворот, который привел меня к фонтану.
Прошла одну дорожку, затем две, затем три. Если Ревейон основался в Лагере Кутюри, они не афишировали этого. Возможно, мы ошибались с выводами о татуировке, или Иезекииль был достаточно умен, чтобы рекрутировать и распространять свое учение без лишней шумихи. Достаточно громко, чтобы набрать участников, но не так громко, чтобы Сдерживающим было легко его найти.
А затем я остановилась, заглянув в открытый проем палатки, которую только что прошла. Прямоугольник пространства с деревянным дощатым полом, на который был брошен большой ковер. Стул со спинкой в одном углу, простая кровать в другом. Никаких одеял на кровати, никаких личных вещей в палатке. Не похоже, чтобы кто-то здесь жил, но если это так, почему бы соседям не унести половицы? Ковер? Стул?
Убедившись, что все чисто, я подошла ближе, всматриваясь в темноту… и увидела пятна крови на половицах. Большие капли и длинные полосы, словно кого-то тянули по полу. А на противоположной стене, на измазанных кровью или грязью обоях, было слово: «ЭДЕМ». Иезекииль сказал, что Ревейон принесет новый Эдем. Было ли это связано?
— Тебя не должно быть здесь.
Я отдернулась и повернулась, увидев женщину позади себя. Она была бледной и худой, с нежными чертами лица и каштановыми волосами, собранными в пучок, а длинная челка почти прикрывала синяк вокруг левого глаза.
На ней была та же одежда из домотканой ткани, что и у членов Ревейона.
Я изобразила неуклюжую улыбку.
— Прошу прощения, дама на рынке показала мне, где можно умыться, а я совсем заблудилась. Как мне вернуться к фонтану?
Какое-то мгновение она смотрела на меня, в ее глазах отражались страх и настороженность. Я не думала, что была той, кого она боялась, и могла поспорить, что это был Иезекииль или такие, как он. Но потом она кивнула.
— Я провожу тебя.
— Была бы признательна, — ответила я и встала рядом с ней. Ее движения были быстрыми, но каждый шаг — легким, как будто она привыкла двигаться тихо, стараясь не издавать ни звука. Пытаясь быть незаметной.
Дорога, которую она выбрала, вероятно, специально, уводила нас в сторону от двух рядов палаток так, чтобы я не могла их видеть.
— Есть дороги и дорожки, — сказала она. — Дороги проходят с севера на юг. Дорожки идут с востока на запад.
Это была, несомненно, «федеральная» система, созданная кем-то, кто был не из Нового Орлеана. В противном случае они находились бы на берегу озера или реки, или в центре города.
— Поняла, — произнесла я. — Кажется, я прошла по дороге, а затем повернула направо на переулке? Но, видимо, повернула неправильно.
— Да, ты прошла свой поворот.
— Как ты помнишь, куда идти? — спросила я. — Все палатки выглядят одинаково.
— Если ты живешь здесь достаточно долго, то они становятся не такими уж и одинаковыми.
Я догадалась, что фанера и брезенты стали некими ориентирами, помогающими определить местоположение.
— Почему бы не переехать в пустующие по всему городу дома? — поинтересовалась я, думая о том, как мало у них было уединения, как незащищены они были от плохой погоды или чего-либо еще.
— Дома принадлежат другим людям, — просто ответила она, снова поворачивая уже на более широкую дорогу, на этот раз проходя рядом с несколькими палатками. — Лагерь К принадлежит нам.
Из палатки выглянул худой человек с темной, обветренной кожей и глубокими морщинами на лице, и кивнул нам, когда мы проходили мимо. Женщина кивнула в ответ.
Я не могла с этим поспорить. Разве не были «Королевские Ряды» для меня чем-то большим, чем просто магазин, принадлежащий мне?
— Понимаю. Ты давно здесь живешь?
— С тех пор, как он образовался. Я из Первой Волны.
Они были первой группой эвакуированных в Новом Орлеане. Они потеряли свои дома в Аптауне в одной из первых военных атак, когда налеты Валькирий сожгли целый район. Нападение во время войны шло всего лишь пару дней, а это означало, что она была здесь с самого начала. Я определила, что ей примерно двадцать четыре года, как и мне. И поняла, что последние семь лет для всех были очень и очень разными. Таджи была права.
Я моргнула, когда мы вышли на место возле фонтана. Было радостно снова оказаться на открытом пространстве. Община или нет, но в этом лабиринте было что-то устрашающее. Я была не единственной, кто почувствовал облегчение — это было ясно и по выражению лица Лиама.
— Мы сделали это! — весело сказала я и повернулась к девушке. — Спасибо за помощь. А то у меня там даже немного началась клаустрофобия.
Она легко улыбнулась. Если она и беспокоилась, что я слишком много видела, вида не показывала.
— Поначалу чувствуешь дезориентацию. Со временем становится легче.
Я была рада поверить ей на слово.
— Знаешь, у меня осталась зелень, которую мы не продали.
Я прошла к столу, слегка подмигнув Лиаму, и взяла последний пучок. Повернулась и протянула ей, умоляюще посмотрев на нее.
— Я думаю, ты не будешь против взять ее у меня? В Квартале на зелень не очень много покупателей.
Она не была против и выглядела так, будто очень хотела ее взять, но у нее не хватало денег или уверенности, чтобы принять ее.
— Хорошо, — сказала она увереннее. — Если вы точно не будете использовать ее.
— Не будем, — заверила я, когда она взяла пучок. — Ты делаешь мне одолжение.
— Зелень — противная гадость, — проговорил Лиам, подойдя и улыбнувшись ей. — Вот почему никто ее не покупает.
— Нет, — произнесла она с улыбкой. — Кусок ветчины и, может быть, еще немного перечного уксуса. Это просто наслаждение, а сок, оставшийся после варки листовой капусты может вылечить все, что угодно.
— Поверю на слово, — усмехнулся Лиам.
— Эй!
Выражение лица девушки стало пустым, прижав зелень к груди, она оглянулась на женщину из палатки, окликнувшую ее, это была одна из женщин, сопровождавших Иезекииля на шествии.
Спрятав пальцы под стол, я коснулась ноги Лиама. Он кивнул.
Девушка оглянулась на нас, затем опустила взгляд, направившись обратно к палаткам, и исчезла внутри них.
— Для нас это сигнал к отступлению, — прошептал он. — Если она узнала нас, то сообщит другим, и мы потеряем возможность выбраться отсюда.
Поняв намек, я вытянула руки над головой и зевнула.
— Что ж, — произнесла я, взглянув на Лиама. — Думаю, я готова вернуться в Квартал. Ты готов идти или хочешь осмотреться? Поискать музыку пораритетнее?
— Боюсь, я неплатежеспособен, — ответил он с улыбкой и убрал оставшиеся овощи в коробку.
Хотелось оставить их на столе для людей, которым они были нужны, но у которых не было ничего, чтобы приобрести их. Но даже если предположить, что гордость позволила бы им взять то, что осталось, я занималась розничной торговлей. Оставь я товар, это выглядело бы подозрительным.
Мы развязали наши фартуки и положили их в коробку. Я обернулась к женщине рядом с нами.
— Спасибо за вашу помощь. Надеюсь, у вас был продуктивный рыночный день.
— Они всегда такие, — ответила она, пристально глядя на спицы, и добавила в вязание пряжу цвета крови.
Глава 10
— Что-то нашла? — спросил Лиам.
Мы кивнули людям, которые встретились нам на обратном пути к грузовику.
— Почти ничего. Палатки выглядят в основном одинаково, кроме одной, в которой пол был в кровоподтеках, как будто кого-то тащили. Её оставили нетронутой. И на стене было написано слово «Эдем». Кровью.
Мне не было страшно, когда я её осматривала, но от всплывших в памяти картинок на спине выступил холодный пот.
— Ссылка на Эдем, который Ревейон хочет построить в Зоне?
— Я тоже об этом подумала, — ответила я. — Но почему там сейчас пусто? Почему повсюду кровь?
— Может быть, это святыня, — сказал Лиам, нахмурив лоб, обдумывая информацию. — Может, Пара там кого-то убили, и это место служит людям в качестве напоминания.
— Или это предупреждение, — произнесла я. — Человек, который жил в этой палатке, был убит за то, что он против Эдема. И палатка осталась в качестве предупреждения.
— Здесь странная атмосфера, — сказал Лиам. — Как-будто они что-то скрывают, а мы этого не видим. Что-то, что делает их подозрительными по отношению к незнакомцам — даже людям — и напряженными. Как будто они чего-то ждут.
— Не могу не согласиться.
Дело именно в атмосфере, потому что, кроме домотканой одежды девушки, здесь не было ничего, что выдавало бы это место как территорию Ревейона. Понятно, что они не будут заявлять о себе во всеуслышание, учитывая, что они убили четырех человек, не считая своих.
И им должно быть известно, что Сдерживающие их разыскивают.
Мы добрались до грузовика, положили коробки во все еще открытую заднюю дверь, и подтолкнули их к центру.
Я повернулась к Лиаму и посмотрела на него.
— Женщина, которая вывела меня из палаток, и та, что позвала ее, носят одежду Ревейона. Мы могли бы вернуться, схватить их и попытаться доставить в Кабильдо.
Лиам захлопнул борт кузова и затянул узлы на веревке, как опытный моряк. А затем положил руку на заднюю дверь.
— Могли бы, — ответил он, оглядываясь на ряды палаток. — Но их там почти наверняка больше. И хотя я рад, что ты уверена в наших силах, но они значительно превосходят нас числом.
— Зануда.
Он окинул меня насмешливым взглядом.
— Ты планируешь вытащить их с помощью магии? Потому что кроме оружия в бардачке, у нас больше ничего нет. Первое правило игроков в покер и охотников за головами: знай, когда нужно вести себя агрессивно, а когда звать постоянную армию.
— Я… Ты сбил меня с толку этой метафорой. Но я тебя поняла.
— Хорошо. Потому что, если я приведу тебя домой хоть с одной царапиной, Гуннар будет занозой в моей заднице всю неделю.
— Гуннар мне не отец.
Лиам тяжело вздохнул.
— Нет, но он назначил себя твоим защитником.
В нескольких метрах от грузовика раздался шум, двое мужчин в джинсах и футболках начали потасовку. На вид им было лет по двадцать с небольшим, оба со смуглой кожей и темными волосами, в повседневной одежде.
— Нет, это ты пошел нахер, — сказал тот, что ниже ростом, но более крепкий мужчина с накачанным телом.
Лиам, как по боевой тревоге, принялся осматриваться, наблюдая, как они кричат и пихают друг друга, и слегка развернулся, прикрывая меня своим телом от возможной угрозы.
Более высокий мужчина, подняв руки, начал отходить, но, по-видимому, не мог удержаться, чтобы не толкнуть другого парня плечом.
— Ах, ты, урод! — закричал парень пониже и нанес первый удар.
— Придурки, — выругался Лиам, затем посмотрел на меня. — Оставайся здесь.
И шагнул вперед.
Когда Лиам приблизился к ним, можно было увидеть, что он оказался выше их ростом.
— Эй! Прекратите.
Я отвернулась к двери и услышала крик Лиама.
— Клэр!
Я ощутила его тревогу и страх, но прежде, чем смогла снова повернуться, меня толкнули на грузовик, удар о дверную ручку пришелся на солнечное сплетение.
Я хватала воздух ртом, отбиваясь от нападающего, но меня ударили под колено, и я споткнулась. Меня схватили за волосы, ткнули лицом в дверное окно и связали запястья грубой веревкой, которая впилась в мою кожу, как оголенные провода.
— Клэр! — снова закричал Лиам, кипя яростью, те самые парни толкнули его на землю, приставив оружие к голове. Он, не моргая и даже не взглянув на них, продолжал пристально смотреть на меня, взгляд его был жестким, в нем плескалась ярость.
— Лиам! — закричала я, прежде чем мне завязали глаза.
Драка была отвлечением, ловушкой.
И мы угодили прямо в нее.
Меня дернули за руку, оттаскивая от грузовика, и толкнули в сторону лагеря. Они завязали мне глаза черной тканью, но затянули её недостаточно сильно. Я посмотрела под ноги и увидела газон, по которому мы возвращались в палатки, идя вниз по дороге.
— Клэр! — снова позвал Лиам, но голос его отдалился. Они разделяли нас.
У нас были проблемы. Паника быстро поднялась, сжимая мою грудь, я услышала, как со свистом вдыхаю и выдыхаю. Хотелось упасть на землю и держаться за траву, пока не смогу снова дышать, пока не окажусь в безопасности.
Прекрати, — приказала сама себе. Прекрати волноваться. Это не поможет ни тебе, ни ему. Ты должна оставаться спокойной. Тебе просто нужен план. Просто нужно делать шаг за шагом, быть как можно осторожнее и использовать любую возможность, чтобы освободиться.
Проговорив все это, поняла, что земля под ногами стала утоптанной, а где-то поблизости плакал ребенок.
Я снова была среди палаток. Звуки были приглушены, видимо, это была одна из тех дорог, которые выходили на задние их части. По обе стороны, удерживая меня за руки, были люди, которые вели меня вниз по дороге с такой скоростью, что я едва могла удержаться на ногах.