— Я пока не готов бросить охоту. А ты, Коммод? Все никак не отстанешь от старого боевого пса?
В ответ сержант ухмыльнулся.
VI
Когда рухнули дворцовые стены, от криков имперцев содрогнулся весь город.
Магистр Войны судорожно вздохнул, наблюдая за происходящим с наблюдательного пункта на западной окраине. Вокруг него с заряженными хеллганами гордо стоял Аргентум, офицеры обменивались с бойцами напутственными словами.
— Вы видели это? — спросил старик. Вопрос предназначался одновременно всем и никому в частности, и с этими словами старик улыбнулся. — Узрите, как волна грызунов рвется сквозь бреши.
Прищурившись, Коммод взглянул через визор. Испещренные шрамами бронетранспортеры, обожженные танки, разбитые подразделения солдат в плохо подогнанной броне… все они затекали в проломы, которые имперские орудия оставили в стенах дворца. Находившиеся снаружи войска Архиврага отступали в последний раз, дабы сразиться плечом к плечу со своим Архонтом.
— Я слышал, что крысы всегда бегут с тонущего корабля, — улыбка старика походила на шрам. — Но эти грызуны стекаются к нему.
Его пальцы легли на рукоять меча, пока он наблюдал за растрескавшимся и горящим дворцом, укрепления которого содрогались и рушились в клубах пыли.
Землю возле огромных стен усеивали тысячи трупов, ковер из разодранной плоти и воняющей крови, на котором выделялись кладбища подбитых танков. Наконец, Слайдо отвернулся и закрыл внезапно заболевшие глаза.
— Что случилось, сэр? — спросил один из его бойцов.
— Такая отвага, — старик едва не смеялся, — такая жертвенность. Услышьте и запомните мои слова. Никаким записям и пересказам вовек не описать эти дни. Балхаут станет мемориалом после победы, ради которой мы проливали кровь.
Слайдо вновь взглянул на разрушенные улицы и лежавшие на них тела. Больше смотреть было не на что. Небеса пылали. Город лежал в руинах. Кругом лишь мертвецы.
— Ибо чем еще он может стать? Мы превратили этот мир в могилу.
Каждый из Аргентума, кто услышал эти слова, отметил также и надрыв в его голосе, слышимый, невзирая даже на грохот отдаленной артиллерии и рев двигателей ожидавших неподалеку полковых бронетранспортеров цвета серебра.
Каррон, вокс-офицер отделения, приблизился с трубкой в руке. Висевшая у него за спиной вокс-установка гудела под накрапывающим дождем.
— Магистр, — Каррон передал старику трубку. — Полковник Прагарского Хельмуд.
Слайдо взял трубку. Бойцы ухмыльнулись его кошмарной привычке громко откашляться, прежде, чем подносить аппарат ко рту.
— Слайдо на связи, — сказал он, сплюнув наполненную золой слюну на пол.
— Говорит Хельмуд, — голос полковника хрипел от частотных помех. — Стены падают, словно фигурки на регицидной доске. Мы готовы, Магистр. Час настал. Сегодня мы завоюем Балхаут.
Слайдо не ответил. Его затвердевшие пальцы сомкнулись на рукояти меча, который все еще лежал в ножнах у него на поясе, и он взглянул на руины города, ставшего братской могилой его воинам.
— Магистр?
— Слушаю, полковник.
— Мы возьмем дворец, сэр, но ценою многих тысяч жизней.
Впервые за четыре часа Слайдо достал саблю. Золото сверкнуло от слабого света, которому удалось пробиться сквозь задымленное небо.
— Начнете по моему сигналу, — сказал Магистр Войны и, не дожидаясь ответа, бросил трубку.
Он резко взмахнул саблей, приказывая выдвигаться. После краткой передышки Аргентум вновь шел в бой.
VII
Коммод не был плохим водителем, но и не особо хорошим.
Веллици, прежний водитель отделения, вчера получил пулю в шею — по-настоящему дьявольски меткий снайпер попал в него через фронтальную смотровую щель «Химеры». Коммод вместе с тремя бойцами закопали тело, пока остальная часть отделения отчищала внутренний отсек машины. Как у всех людей его размеров, в Веллици было много крови. К сожалению, в конце она оказалась не там, где положено.
Позади кресла водителя располагалась лесенка, которая вела в орудийную башню. На ней стоял старик, уставшим взором взиравший через открытый люк. Бойцы часто сетовали на то, что он превращает себя в легкую мишень.
Старик всегда отвечал одинаково. Эта машина увешана флагами, украшена почетными символами и блестит, словно поверхность самой Луны. Если враги хотят убить меня, они и так знают, куда стрелять. С этим было сложно поспорить.
Коммод повел «Химеру» по вздымающейся груде обломков. Нечто — металл по металлу — тошнотворно проскрежетало под днищем машины.
— Даже не спрашивайте, — сказал Коммод остальным, — я не знаю.
Старик заглянул в темный провонявший потом отсек.
— Это были обломки, — сказал он. — «Леман Русс». Вражеский.
Коммод въехал на дворцовую территорию, гусеницы машины крошили под собою мусор. Куда ни кинь взгляд, протянулось иссохшее и почерневшее нечто, что когда-то было огромным ботаническим садом. Перед ними возвышались поврежденные укрепления дворца, в то время как вокруг не было видно ничего, кроме моря движущихся имперских бронетранспортеров.
Люди в «Химере» напряглись, когда по корпусу звякнула пуля.
— Мы уже в пределах досягаемости, — сказал сзади Яэль.
— Спасибо, умник, — бросил кто-то.
Выстрел оказался лишь первым из многих. Мгновением позже на них посыпались другие, громкие, будто град.
Башенный люк с лязгом закрылся, и старик, кряхтя, спустился по лесенке.
— Первые внутри, дети мои, — ухмыльнулся он, перезарядив лазпистолет. — И последние снаружи. Пора выиграть эту войну.
Невзирая на стрельбу, Коммод рассмеялся.
— Хорошо, что вы вернулись, сэр.
Глаза старика вспыхнули.
— Он уже близко, дети мои. Я его чую.
VIII
«Химеры» резко остановились, вздыбив гусеницами садовую землю.
Упали рампы. Люди выбежали из опаленных и покрытых царапинами машин в поисках укрытий среди статуй и альпинариев ботанического сада. Проникнуть через внешние стены было довольно просто. Теперь же пришло время настоящего испытания: битва за каждую комнату, каждый коридор до самого сердца дворца.
Значит, пора оставить бронетранспортеры.
Коммод пригнулся за статуей ангела с отстреленным лицом. В тридцати метрах от него в воздух взлетела его «Химера», наполовину развернувшись перед тем, как ее левая гусеница взорвалась вместе с половиной корпуса. Вокруг них засвистели обломки металла, со звоном ударяясь о статуи, а несколько даже разбив.
С окон и балконов над ними пролетали ракеты, причиняя такой же урон скопившимся в саду машинам Имперской Гвардии. Один из флагов с символом увенчанного венцом черепа Магистра Войны упал на голову одному из ангелов, саваном накрыв его лицо. Подобное сравнение показалось Коммоду не особо вдохновляющим. Рядом с ним, прижимая к груди хеллган, Яэль выдохнул что-то среднее между смешком и сопением.
— Мне будет не хватать нашей машинки, — ухмыльнулся он.
Коммод не обратил внимания на слабую попытку пошутить.
— Семь точек на балконах. Один Император знает, сколько еще ублюдков прячется у окон. Я насчитал двадцать, пока не стало слишком горячо.
— Нужно было считать быстрее, серж.
— Смешно, — Коммод сжал наручи. — Думаю, запрашивать поддержку «Стервятников» будет все равно, что ссать против ветра, да?
— Скорее против бури, — Яэль приподнял голову, поставив винтовку меж каменных крыльев ангела. — Никто не прилетит, чтобы вытащить нас из этого дерьма.
Коммод пригнулся еще ниже, когда от плеча ангела срикошетила пуля. Он стер с глаз каменную крошку. Так дело не пойдет.
— Где Каррон? — спросил он.
Яэль выстрелил. Его хеллган загудел на полсекунды, заряжаясь, и выплюнул луч шипящей энергии. Оба солдата услышали вскрик, и из окна сверху выпал одетый в красную форму солдат. Панический вопль оборвался влажным шлепком. То, что некогда было человеком, сейчас лежало размазанным по каменной плитке.
Яэль осклабился.
— Он не вернется на ферму к мамочке.
Коммод все еще изучал местность.
— Я спрашиваю, где Каррон?
— Без понятия, серж. А, вот он. Прижат за примархом.
«Примарх» представлял собой статую облаченного в стихарь человека, возвышавшуюся над всеми остальными, и изображавшую одного из благословенных сыновей Императора. Без сомнений, в лучшие времена она была настоящим произведением искусства. Недели зверств Архиврага не прошли бесследно. Она лишилась руки, лицо было разбито молотами, и с каждым мгновением на каменной плоти появлялось все больше следов от пуль.
Ее в качестве укрытия использовали сразу несколько бойцов Аргентума, поэтому она подвергалась ураганному огню с верхних этажей.
Каррон пригнулся за пьедесталом статуи, паля из пистолета по стенам.
— Вижу, — отозвался Коммод. — Не лучшее укрытие.
— Полностью согласен, — кивнул Яэль.
Каррон приподнялся, чтобы еще раз выстрелить. Его тут же сняли сразу трое снайперов. Даже первого выстрела вполне хватило бы, чтобы убить его — пуля вышибла ему мозги прежде, чем голова успела откинуться назад. Каррон безвольной грудой повалился на землю.
— Умер у ног Рогала Дорна, — отметил Яэль. — Немногие удостаиваются такой чести.
Коммод вместе с Яэлем принялся вести огонь по окнам.
— Это Жиллиман.
Еще одно тело закувыркалось в воздухе.
— С чего ты взял, что Жиллиман?
Их ответный огонь явно не остался незамеченным. Вокруг засвистели пули, еще больше уродуя их ангельского защитника. Яэль и Коммод бросились на землю и воспользовались передышкой, чтобы перезарядиться.
— Ты слепой? У него в руке книга.
Яэль перезарядил первым и выстрелил туда, откуда в них летели пули в последний раз.
— И? Думаю, Рогал Дорн умел читать, серж.
— Это священная книга Астартес, — Трон, что за дубина. — В ней все их законы.
— Ну, раз ты так говоришь, — Яэль ни на миг не прекращал стрелять. — Никогда не любил уроки мифологии.
Возле них упал еще один боец их отделения, тяжело дыша после перебежки в укрытие.
— Грюннер, — поприветствовали они его. Бледный и с пустым взглядом, он выглядел столь же уставшим, как чувствовал себя сам Коммод. Непослушными руками он перезарядил оружие.
— Черт, чего вы скалитесь?
— Такими уж родились, — ответил Яэль, продолжая стрелять по балконам.
— Устал, Грюннер? — вопросом на вопрос ответил Коммод.
— Долгая неделька выдалась, серж, — Грюннер выдавил из себя улыбку. Его такое взрослое лицо было испещрено морщинами от недосыпания. — Но скоро все закончится. Даже старик так говорит.
Коммод кивнул. Старику виднее.
Почти два часа спустя прибыла поддержка с воздуха, и атаками с бреющего полета и ракетными залпами «Стервятники» уничтожили западную часть Укрепления Гольхира. Все это время Аргентум был прижат к земле, неся потери от укрепившихся солдат Архиврага — продвигаться им было некуда, а отступление равнялось самоубийству. Такова была цена за то, что Избранные Слайдо были «первыми внутри, последними снаружи».
Каждый человек в их форме был ветераном штурмовых войск, лично отобранным самим Магистром Войны. Солдаты рассчитывали лишь на себя, забрасывая гранатами и поливая огнем хеллганов окна и стены. То и дело из орудийных гнезд выпадали тела, хотя их место постоянно занимали новые враги. Внутренний гарнизон не ослаблял сопротивление.
У них над головами с ревом пролетели «Стервятники» и сбросили на укрепления свой смертоносный груз. Ураганный огонь по Аргентуму ослаб, когда враги начали стрелять вверх по новой угрозе. Им удалось сбить семь машин, но даже горя и дымясь, они врезались в стены и крыши, которые атаковали до этого. Они служили даже в смерти.
Как только упала стена, погребя под собою многих солдат и обломки техники, Яэль был одним из первых, кто ринулся в образовавшуюся брешь.
Коммод остался, чтобы закрыть безжизненные глаза Грюннера. Лишь после этого он поднялся из укрытия и стал пробираться через опустошенный ботанический сад, переступая тела погибших братьев и сестер, а также обезображенные останки тех, кого они убили.
Один из присыпанных пылью трупов Аргентума схватил его за ботинок окровавленной рукой.
Коммод упал на колени и перекатил тело на спину. Человек был жив, но он не принадлежал к Аргентуму.
— Коммод… — сказал старик, — не бросай меня здесь.
Голос, который выкрикивал приказы на сотнях полях сражений, срывался с растрескавшихся губ Слайдо напряженным шепотом. После того, как обрушились стены, было сложно что-либо различить из-за пыли. Коммод вытер лицо Магистру тепловатой водой из фляги. Сквозь грязную форму крови почти не было видно, но шипящий хрип старика говорил ему о многом.
Сержант приподнял серебряный нагрудник Слайдо. В живот старику попал острый каменный осколок. Скорее всего, он срикошетил от земли, когда рухнули стены.
Коммод набрал воздух в легкие, чтобы позвать медика, но его рука оказалась в тисках мощной хватки.
— Не смей, — прошептал старик. — Подумай о боевом духе, глупец. Мы внутри. Все почти закончилось. Закрой рот и перевяжи рану или… или я найду нового старшего сержанта.
— Как только я выну обломок, кровь захлещет рекой, — сказал он, принимаясь за работу. — Ваше сердце подвергнется сильной нагрузке. Сначала травма, потом потеря крови…
Магистр Слайдо сплюнул пыль на землю, его лицо исказилось от нетерпения.
— Ты мне нравишься, дитя мое, но ты всегда был слишком болтлив. Перевяжи ее и подними меня на ноги.
— Сэр, вам нужно…
Сержант отшатнулся от крепкого, подогретого злостью, удара по шлему.
— Мне нужно закончить охоту, Коммод. Как и тебе. А теперь подними меня на ноги!
IX
Сначала Магистр измученно ковылял, потом шел, полусогнувшись, затем едва заметно прихрамывал, а под конец его усталость выдавали лишь стиснутые зубы и блеск в глазах. Злость и неуступчивость придавали ему силы там, где в ином случае боль должна была уже повергнуть его на колени. Для мужчин и женщин, которые служили Слайдо, именно эти часы являлись лучшим примером его жизни чем все мемориалы, возведенные после того дня.
В руке он сжимал Либератус, серебряную силовую саблю, которую подарили ему Верховные лорды Терры перед началом крестового похода. Ей он разил врагов, до которых мог дотянуться, и указывал стрелкам Аргентума на тех, до кого не мог.
Некогда в равной степени декадентские и вызывающие благоговейный трепет коридоры дворца за время оккупации Архиврага стали замусоренными и захламленными. Имперцы пробивались через разоренные залы, в которых воняло мочой, и огромные коридоры, где некогда находились коллекции религиозных творений, но пол которых сейчас был засыпан обломками стоявших там некогда статуй и загажен солдатней.
С каждым шагом голос Слайдо крепчал. С изогнутого клинка капала кровь, а глаза его пылали, словно он смотрел на что-то, чего не видели его бойцы.
— Чисто, — сказал Коммод семи бойцам Аргентума под его командованием. В противоположном конце коридора, где некогда размещалась выставка пейзажей с двенадцати разных миров, рухнул замертво последний вражеский солдат.
— Отличный выстрел, серж, — заметил Яэль. Коммод попал ублюдку в горло с семидесяти метров. — Попадай ты так постоянно, мы бы уже давно победили.
Сержант лишь кивнул, его обычное хорошее расположение духа бесследно испарилось.
— Ступени впереди ведут на укрепления Западного Палисада, — сказал Коммод Магистру Войны. — Или мы можем двинуться в обход к Центральному Клуатру, пойдя влево через служебные переходы.
— Палисад, — приказал Слайдо. — Он будет искать нас, как и мы его. Никакого отступления. Никакого побега за пределы мира. Он знает, что это конец.
— Вы серь…
— Палисад, — Магистр Войны воздел саблю, словно командуя кавалерийскую атаку древности. — Это произойдет под открытым небом. Она сама мне сказала. Пора покончить с этим.