X
Шестой час десятого дня, и раскинувшийся на километр Западный Палисад — гигантский бастион из орудийных гнезд, мертвых тел и разрушенных дорог вдоль дворцовых стен. Орбитальная бомбардировка дала результат, как и залпы дальнобойной артиллерии.
Дождь лил стеной, он был из тех ливней, которые с легкостью проникают сквозь одежду и заставляют кожу казаться грязной. Слайдо шел по укреплениям с Либератусом в руке, элегантная золотая гравировка вдоль серебряного лезвия мерцала багрянцем, отражая огни горевшего внизу города. Улавливая огненные отблески, вьющиеся слова сверкали на стали, подобно змеям.
— Я был так уверен, — шептал старик. — Так уверен.
Вокруг него рассредоточились бойцы Аргентума, рюкзаки-батареи жужжали под проливным дождем, хеллганы тихо гудели в руках. Для последней атаки соединились несколько отделений. Коммод все это время оставался рядом с Магистром Войны.
— Здесь все мертвы, сэр, — он старался говорить без эмоций, скрывая тем самым разочарование и опасение.
— Я был так уверен, — повторил старик. Слайдо взглянул на разбомбленный город, а затем на укрепления, где стояли разрушенные батареи и валялись тела вражеских солдат. — Знаешь, она говорила мне, что так все и кончится. Под дождем.
Коммод бросил встревоженный взгляд на остальных. Магистр прислонился к уцелевшему участку стены и судорожно вздохнул.
— Теперь я устал, — сказал он. — И мне больно так, что ты представить себе не можешь.
Сержант видел рану, которая высасывала жизнь из старика, поэтому представить он как раз мог. Ранение в живот убивает медленно, но верно. Если вскоре Магистр Войны не окажется в госпитале, то из Балхаута ему не выбраться.
— Какие будут приказы, мой Магистр? — спросил Трей, сержант еще одного отделения Аргентума. Коммод взмахом руки приказал тому отвязаться.
Слайдо все равно не слушал. Бой измотал его. В непослушной руке он держал маленькую бронзовую статуэтку молодой женщины. Фигурка была не больше пальца, но старик сжимал ее с такой силой, что его костяшки побелели.
— Не так, — прошипел он, смотря на горящий Балополис. Огонь бушевал в уцелевших частях города и был достаточно сильным, чтобы не угаснуть под ливнем.
Он закрыл глаза и прислушался к дождю. С Либератуса с шипением поднимался пар, когда на его ожившее лезвие попадали капельки воды.
— Стрельба, — отозвался Коммод сзади.
— Контакт, контакт, — закричали друг другу бойцы Аргентума. — Там, контакт, прямо впереди!
Слайдо вовремя обернулся, чтобы увидеть, как его верные телохранители взвели оружие и по всему бастиону засверкали энергетические лучи. Из арочного входа в башню вырвалась яростная толпа людей и, паля на ходу из лазганов и простых ружей, бросилась к ним. От первого залпа еретиков погибли трое бойцов Аргентума, они повалились на землю, подставив лица маслянистому дождю. Остальные рассыпались в укрытия, разрывая ряды толпы шквальным огнем.
Слайдо будто не замечал ничего этого. Он видел лишь то, что орду вражеских воинов — разодетых скорее как священники и верующие, а не солдаты — вело существо, которое, возможно, некогда было человеком.
На его лице, освежеванном до мышц и кости, разверзлась беззубая кричащая пасть. Оно увидело старика и завопило сразу сотней голосов.
Он не знал, как оно смогло заметить старика. Глазницы существа были пустыми — ни единой пары глаз на всех трех лицах, каждое из которых с криком извергало бессловесную желчь сквозь похожие на пещеры челюсти. В воздухе мелькнули многосуставчатые пальцы и ноги твари, которые казались слишком тонкими, чтобы удерживать вес тела, сорвались на отвратительный бег.
Все три лица визжали, пока существо неслось сквозь дождь.
Слайдо удивил всех бойцов, разразившись хриплым, искренним смехом. Он выкрикнул клятву Императору и Его возлюбленной Святой Саббате и ринулся на демона, который будто дышал воплем.
— Сэр! — закричал Коммод. — Сэр!
Старик даже не оглянулся.
Спустя десятилетие завоеваний и миллиарды потерянных жизней, на шестой час десятого дня Магистр Войны и Архонт встретились на Балхауте.
XI
Все разом прекратили стрелять.
Старик и облаченное в мантию существо встретились посреди сражающихся сторон, и их клинки со звоном скрестились. Времени для сомнений и осторожного изучения стиля боя противника не осталось — человек и тварь Хаоса кидались друг на друга с единой мыслью покончить со своей немезидой.
Несколько бойцов Аргентума, среди которых был и Коммод, следили за поединком сквозь прицел оружия. Каждому из них не терпелось совершить один меткий выстрел, пока толпа врагов лаяла и завывала, подобно испуганным псам — кое-кто пел, некоторые рыдали, другие метались в панике. Оружие никто из них не поднимал, будто даже прицелиться в сторону своего хозяина было великим грехом.
— Я могу попасть в этого сукина сына, — не отрываясь от прицела, пробормотал Яэль. — Клянусь, могу.
Коммод также в этом не сомневался. Но он тихо приказал отставить.
— Не стоит рисковать.
— Это он? — спросил один из бойцов. — Это существо и есть Архонт?
Имперцы следили за тем, как лишенная кожи тварь бросается на старика с мечом, делая выпады столь быстрые, что невозможно было различить никаких деталей. Его рваные лохмотья развевались от ветра и дождя, открывая тощее изможденное тело. На освежеванных конечностях и трех лицах от напряжения вздулись паутинки вен. Но хуже всего было то, как существо перемещалось — в подрагивающих движениях было что-то от насекомого, многосуставчатые конечности походили на лапы богомола.
Старик никогда не казался более живым. В силу своего возраста он парировал удары, а не уходил от них, по его раскрасневшемуся лицу ручьями тек пот, а изо рта вырывался пар. И все же он лучился энергией, которой никто из Аргентума не видел в нем с тех пор, как началась битва за Балхаут. Трон, да он даже смеялся.
Существо, называвшее себя Надзибаром, вцепилось рукой с семью пальцами в горло Слайдо на достаточное время, чтобы сбить того с ритма. Зазубренный клинок прошел под Либератусом и рассек Слайдо бедро, начисто сорвав при этом серебряную пластину.
Старик отшатнулся и ударил в ответ, сместив вес с раненной ноги. Когда он продолжил выпад, из бедра заструилась кровь.
— Бедренная артерия, — тихо сказал Яэль. — Черт, это его быстро доконает.
— По местам — стоять! — скомандовал Слайдо. Ярость Архонта была такова, что он даже не мог бросить на них мимолетный взгляд. — Я — воля Императора! Я — меч Его Благословенной Святой!
Человек и монстр сражались среди своих людей, их лица освещались мимолетными сполохами искр. Оба клинка от перегрева пылали тусклым оранжевым светом, их потрескивающие силовые поля были перегружены едва ли не до критического уровня.
— Примкнуть штыки, — приказал Коммод. — К черту все это, я не буду смотреть, как он умирает.
XII
Прежде чем бойцы Аргентума сумели подойти ближе, Надзибар нанес удар, который должен был оборвать жизнь Магистра Войны. Взревев всеми тремя глотками, существо погрузило зазубренный клинок в бок Слайдо. По губам старика потекла кровь, капая на форму.
— Убить его! — закричал Коммод и сорвался на бег, выставив перед собою хеллган с серебряным штыком, подобно копью. Надзибар провел рукой по лицу Слайдо, лишенные ногтей пальцы пробежались по его губам и щетине. Оно гладило умирающего старика, и из его пастей раздавалось спертое, свистящее урчание.
Оно обернулось и бессмысленно взглянуло на атакующий Аргентум, не выпуская старика из нежных, но властных объятий.
Верующие с воплем ринулись мимо Архонта, тыча кольями из обломков мебели и паля из трофейных ружей. Из войск у Надзибара остались лишь отбросы.
Яэль выругался, когда заостренный конец кола рассек ему щеку и сорвал шлем. Коммод сплюнул кровь вместе с зубом и продолжил размахивать винтовкой, сбивая верующих с ног, чтобы бойцы могли прикончить их на земле.
Он бросил один-единственный взгляд на Магистра Войны.
С его уст сорвался смех, и сержант заорал что-то похожее на радостный крик.
XIII
Слайдо вырвался из объятий и извлек саблю из живота монстра. Дрожа, пальцы существа соскользнули с мокрого от дождя лица Магистра Войны. Из раны в брюхе Надзибара в лужу кровавого сиропа на каменном полу посыпались почерневшие от опухолей внутренние органы. За ними последовали мотки кишок. Надзибар облизал лишенные губ рты и с содроганием упал на колени.
Лица Архонта обдуло пахнущее кровью дыхание старика, когда он приставил Либератус к тощей шее существа. Освященная сталь коснулась бледной трясущейся плоти.
Старику было тяжело говорить, но он сумел выдавить из себя два слова.
— За. Императора.
Священный клинок опустился лишь единожды. Плоть отделилась с отвратительной легкостью, извергнув поток дурно пахнущей черной крови.
Надзибар, великий Архонт, рухнул на землю. Его голова укатилась под ноги верующим.
Тело еще не успело упасть, как старик выронил саблю из враз обессилевшей руки и заорал в рыдающие небеса. На победный крик последовал ответ, но принадлежал он не его воинам.
XIV
Архонт пал, и верующие в обносках лишились остатков разума.
Многие с рыданиями и стонами упали на пол, принявшись рвать на себе волосы и избивать шелушащуюся плоть. Эти стали легкой добычей для Аргентума, они умирали на коленях, дабы воссоединиться со своим повелителем в том аду, что был уготован для самых черных еретиков. Другие же, вопя на неизвестных языках, ринулись к пошатывающемуся Магистру Войны. Они набросились на него с ножами и кулаками и повалили на землю. Их окровавленные кинжалы вздымались и падали несколько драгоценных мгновений, которые потребовались Аргентуму для того, чтобы вырезать всех людей в чужой форме.
Коммод убил последнюю культистку. Ударом ноги он отбросил ее к стене укрепления, прикладом сломал челюсть и трижды выстрелил в голову.
От ее лица ничего не осталось, поэтому он плюнул на медальон у нее на шее: грубо выкованная медь с эмблемой трех лиц Архонта.
— Чисто, — крикнул он.
Коммод обернулся к Магистру Войны, когда тот позвал его по имени.
Слайдо лежал там, где и упал, форма его пропиталась кровью, которая большей частью была его собственной.
— Все закончилось, — сказал он. Улыбка на его лице была искренней, а голос оставался сильным.
— Закончилось, мой Магистр, — согласился Коммод. Он все еще слышал отголоски стрельбы во дворце, которая временами доносилась ближе, и отвернулся, чтобы утереть слезы. — Нужно вытащить вас отсюда.
— Да, да, — буркнул тот. — Валяй. Прекрати хныкать, словно школяр, и помоги старику встать.
— Сделай носилки, — приказал сержант Яэлю. — Неважно из чего.
— Не вздумай подчиниться, Яэль, — Магистр Войны с помощью ближайших солдат поднялся на подгибающихся ногах. — Может, я и умираю, но я не ленивый. Я выйду отсюда на своих двоих, как желала того сама Святая.
Яэль и Тири поддерживали старика с обеих сторон все время пути. Хотя, скорее, он шел вместе с ними, а не давал тащить себя.
— Возьми мою саблю, Коммод. Очень полезная штука.
— Да, мой Магистр.
XV
Здание сотрясалось с каждым выстрелом далекой артиллерии.
Женщина в маске не стыдилась своих слез — или, по крайней мере, не чувствовала стыда за то, что молча плакала перед таким, как он. Она стояла перед ним все время рассказа, ни разу не прервав его, не предложив воды, когда его голос срывался, и не потребовав более подробного объяснения. Все это время она стояла с ножом в руке.
— Вот что произошло, — сказал Коммод. — Вот как умер твой король.
Карнавальная маска с крючковатым носом осклабилась в преувеличенной издевке.
— Он не был моим королем. Я — Кровавый Пакт. Я служу Гауру. Но Надзибар был лучшим из нас, и я буду скорбеть о нем остаток своих ночей.
— Когда я видел его последний раз, он выглядел далеко не лучшим образом.
Казалось, это ее нисколько не задело.
— Мне грустно потому, что его видели во время исполненного паники и лишенного всякой надежды конца. Но такова воля Сил, и ничему иному не судилось произойти.
Коммод сглотнул, пытаясь хоть немного смочить пересохшее горло.
— Остальное тебе известно. Бои во дворце. Отступление Аргентума. Спасение Магистра Войны.
— Да, — ведьма склонилась ниже, приняв то же полусогнутое положение, в котором она в последний раз резала его кинжалом. — Ты считаешь себя храбрецом, да? Ты задержал нас, так чтобы дряхлый умирающий старик сумел спастись вместе с твоими братьями и сестрами.
Коммод не был тщеславным, но если ему не стоит гордиться подобным поступком, то он даже не знал, каким еще стоило.
— У меня вопрос, — сказала она, и Коммод понял, что она улыбается. — Что случилось с твоим другом? С Яэлем?
— Он находился вместе со мной в арьергарде. Его подстрелили, хотя не знаю, как тяжело. Но перед этим он успел положить четырех ваших.
Она нагнулась еще ближе, прижав лезвие к его горлу. «Вот и оно», подумал он, «начинается».
Но ведьма не убила его. Она моргнула, и ее взгляд упал на кинжал.
— Постой, — прошептала женщина в маске. — У тебя ведь была сабля Магистра. В смысле… твоя сабля…
Коммод ухмыльнулся ей в лицо.
— Трон, как туго ты соображаешь, сука.
Она взглянула на отброшенное раньше изукрашенное оружие. Оружие, которое, как она считала, принадлежит Коммоду.
Ему хватило этого секундного замешательства.
Коммод резко поднял связанные вместе ноги и с силой, которую он копил полчаса, ударил ее в живот так, что она врезалась в стол позади. Он встал на ноги и, все еще привязанный к деревянному стулу, бросился на нее в безумном прыжке — если бы за ним сейчас кто-то наблюдал, происходящее ему явно показалось бы забавным.
Она как раз поднималась, когда он угодил ей ботинками прямо в лицо, разбив щеку, нос и ведьмовскую маску. Он упал на пол и сломал под собою стул, острые обломки которого впились ему в спину и плечи. Его руки были все еще связаны за спиной, но это уже было неважно. Он справится и так.
Коммод прыгнул на стонущую ведьму и прижал коленом горло. Ее глаза-щелки расширились, а лицо стало пунцовым, пока она колотила его по ногам и груди и впивалась ногтями в кровоточащие раны. Коммод шипел от боли, но ни на миг не прекращал душить ее.
— Стоило позвать на помощь, пока была такая возможность, — сказал он.
Она била его ногами по спине и все слабее молотила кулаками по телу. Ее лицо посинело. Коммод крякнул и надавил сильнее. Из ее гортани вырывались глухие, обрывочные щелчки. Наконец, она обмякла.
Сержант не отпускал ее еще тридцать ударов сердца, чтобы она уже наверняка никогда не встала. Пару минут провозившись с танковыми проводами, Коммод поднял Либератус с пола и достал изящную саблю из гладких кожаных ножен.
Он нажал руну активации, и по изогнутому лезвию пробежала молния.
— Было приятно с тобой поговорить, — сказал он женскому трупу, взглянул на единственную дверь, а затем тяжело вылез через разбитое окно.
XVI
Его побег едва ли можно было назвать красивым. Она мастерски его исполосовала, раны болели при каждой попытке бежать со сколь-либо приемлемой скоростью.
Проглатывая боль с каждым болезненным вдохом, Коммод, пошатываясь, брел вперед, через стиснутые зубы текла слюна. В местах, где форма не была порвана, она покраснела от крови. На ногах были десятки порезов. Внутренняя часть ботинок была теплой и хлюпала на каждом шагу, и то явно был не пот.
Довольно скоро он свалится с ног от потери крови — поэтому, в конечном итоге, ведьма все же убьет его своим ножом.
Коммоду не раз приходилось ползти по мусору на четвереньках, но он старался двигаться дальше, невзирая на частые падения. Город был полностью разрушен — целый слой обломков рухнувших зданий и разбитых дорог. На юге вырисовывался дворец, который имперцы отбили всего пару часов назад. Какая-то его часть до сих пор горела за обвалившимися стенами. Ведьма и ее дружки действительно не утащили его далеко.