Он сам не знал, почему, но ему показалось, что звонок Симая – это не просто предложение хорошо оплачиваемой, но рутинной работы. За этим звонком ему чудилось нечто большее. Новые возможности? Тайна? Другая, требующая крайнего напряжения разума и всех чувств, жизнь? Он не знал. И даже справедливо предполагал, что никакая это не интуиция, а просто подсознание играет с ним в старую игру под названием «обмани себя сам».
Ну и ладно, пусть играет. В конце концов, хоть какая-то движуха, и он действительно ни разу в жизни не был в Княжече.
Насвистывая какой-то полузабытый мотивчик, Сыскарь вошёл в квартиру, поставил смартфон на зарядку, и тот немедленно зазвонил. На дисплее выскочило фото Ирины. Усмешка, веснушки, синие глаза за стёклами очков, все дела.
– На проводе, – сказал он в трубку по возможности весёлым голосом.
Отношения с Ириной последнее время застряли в мёртвой точке. С тенденцией к негативной динамике. Как личные, так и рабочие. Личные, потому, что его попытка сближения с женщиной, которой он был не безразличен, но к которой сам не испытывал особых чувств, провалилась. И дело было не в Ирине, а в нём. Что-то, видно, сломалось в Сыскаре той штормовой ночью в заброшенной церкви. Сломалось и никак не хотело восстанавливаться, срастаться. Как следствие, – отношения рабочие тоже оставляли желать лучшего. Тут уж одно из двух: либо не заводи с подчинённой тебе сотрудницей личных отношений вообще – либо, если уж завёл, они должны быть близкими к идеальным. Потому что влюбленные друг в друга люди хорошо делают одно дело, если и оно им по нраву. И наоборот.
Тем не менее, Ирина Москвитина, «секретарь на все руки и голову» в частном сыскном агентстве «Поймаем.ру» работу не бросала. Хотя с её талантами давно могла найти себе место получше во всех отношениях.
– Почему ты не уходишь? – спросил однажды Сыскарь прямо.
– Из агентства или из твоей жизни? – посмотрела она ему в глаза. – Это первый вопрос. И тут же задаю второй, чтобы два раза не вставать. Ты этого хочешь?
– Блин с чебурашкой, – сказал он. – Я не знаю, что ответить.
– Вот видишь. И я не знаю.
– И что нам делать?
– Почему нормальные мужчины, если их не устраивает положение вещей, всегда стремятся что-то немедленно сделать?
– Наверное, потому, что они нормальные. Что же, сидеть и ждать?
– Ну, мы же не просто сидим. Работаем.
– С такой работой иногда кажется, что лучше бы сидели, – буркнул он.
– А ещё говорят, что у женщин отсутствует логика, – вздохнула она. – Тебе приключений не хватает, адреналина? Или просто хандра одолела?
– Ты ушла в сторону. Я вообще-то первый спросил.
– Сыскарь, завязывай, а? Тебе хочется пожаловаться на жизнь, но ты не знаешь, как сделать так, чтобы жалобой это не выглядело. Потому что мужчины типа не жалуются. Вот и начинаешь… «Почему ты не уходишь», – передразнила она. – Потому что некуда, понял? Где я ещё такого идиота начальника найду, который платит мне зарплату даже тогда, когда касса пустая?
Она всё ещё надеется, подумал он. Надеется, что всё у нас получится. А я? А я не знаю. Думаю, что нет. Скорее всего.
«Вот без этого «скорее всего» нельзя было обойтись? – спросил он себя. – Что за самообман? Ты любил Светлану. Он погибла, и спасти её ты не смог. Всех спас, может быть, даже Россию и мир, а любимую девушку не смог. Кстати, друга тоже не спас, если уж начистоту. Это по-прежнему болит. Ты думал выбить клин клином, заменить Светлану Ириной, тем более что Ирина сама к этому стремилась, можно сказать, на всех парусах. Но не вышло. Так вот, пора честно, прямо и громко признать. Не вышло! Но ты не говоришь, ты прячешься за этими вот «скорее всего» и прочим словоблудием. Трус! Ага, трус, признаю. А что делать, если страшно? И потом. Никто её возле меня не держит, в конце концов. Сама остаётся. Пока, во всяком случае».
Подобным самокопанием он занимался не раз. И всегда приходил к одному и тому же выводу: в данной ситуации он ничего не может сделать. Да и не хочет. Так что Ирина права: пусть всё идёт, как идёт. Куда-нибудь эта кривая выведет обязательно. Потому что на то она и кривая…
– Ты где сейчас? – спросила она.
– А ты с какой целью интересуешься? – неожиданно он и в самом деле развеселился. Вероятно, подействовал разговор с Симаем, который, хоть и не прямо, но как бы пообещал новые перспективы и горизонты. Словно бы ветерком бодрящим повеяло после него.
– Шутим? Или просто коньяка выпил? Клиент потенциальный нарисовался. Хочет личной встречи.
– Что ему надо? Жену в неверности уличить?
– В общем, да. Ревнивый папик. Самому сорок девять, ей двадцать шесть. Детей нет. Год как женаты.
– Девяносто против десяти, что уличит. Даже девяносто семь против трёх.
– Девяносто восемь против двух. Так берём заказ? Наши расценки его не слишком устроили, но, думаю, заплатит.
– Ещё и жадный. Ясно. Нет, пока не берём. Пусть ждёт, если хочет. А не хочет, обращается в другое агентство.
– Ух ты. Никак что-то интересное у нас?
Всё-таки, другой такой нет и вряд ли будет, подумал он. На лету ловит. И тут же решил, что возьмет Ирину с собой в Княжеч, хотя еще минуту назад не знал этого.
– Вроде того. Город Княжеч знаешь?
– Я даже там жила некоторое время. Недолго, месяца четыре. Но всё-таки.
– О как. Не знал.
– Ты многое обо мне не знаешь.
– Значит, тем более летим вместе. Будешь гидом.
– С удовольствием. Город – полный отпад и восторг. Хотя и не всем москвичам нравится.
– Почему?
– Не любят нас там.
– Можно подумать, нас в других местах любят.
– Это да. Так когда летим?
– Завтра. Закажи билеты на утренний рейс. Чтобы там быть уже в восемь-девять.
– Хорошо. Где встречаемся, у тебя, у меня или в аэропорту?
Он помедлил с ответом и, наконец, выбрал нейтральный вариант.
– Я за тобой заеду утром, во сколько скажешь. Позвони, когда возьмёшь билеты.
– Да уж позвоню, – с едва заметной иронией сказала она и прервала связь.
«Я скотина или нет?» – подумал он. И, так и не найдя ответа на этот вопрос, пошёл собираться.
Аэропорт Княжеча был новым, с иголочки, и казался пустым. Его возвели сравнительно недавно, рассчитывая, с одной стороны, на увеличение пассажиропотока, а с другой потому, что старый, построенный ещё в пятидесятых годах прошлого века, даже с имеющимся пассажиропотоком уже не справлялся. В результате получилось с большим запасом. Очень большим. Но – красиво, ничего не скажешь.
Симай уже ждал их, они увидели его сразу, как только вступили в зону прилёта (получать багаж обоим было не нужно, всё уместилось в ручной клади). Кэрдо мулеса стоял, прислонясь плечом к бетонной колонне и сложив руки на груди. На нём были новенькие синие джинсы, алая рубашка с расстёгнутым воротом, горчичного цвета пиджак и тёмно-зелёная шляпа с узкими полями, сдвинутая на затылок. На ногах – чёрные лакированные туфли. Был он гладко выбрит, смотрел весело, и его зубы при улыбке всё так же ослепительно сияли.
– Андрюха, товарищ бесценный! Ирина свет Алексеевна, боярыня! – громогласно провозгласил Симай, раскинул руки и двинулся навстречу.
Обнялись, поцеловались по-русски, троекратно.
– Как долетели?
– Нормально, – сказал Андрей. – И не заметили.
– Ещё бы ты заметил, – сказала Ирина. – Дрых как сурок.
– Что делать, жизнь научила. С нашей работой никогда не знаешь, придётся спать ближайшей ночью или нет.
– Это точно, – сказал Симай. – Не работа, а сплошная беда. Но я каждый раз поражаюсь вашей отваге. Как вы летаете? Мне однажды пришлось сесть в самолёт и за этот час я, честно, поседел. Ибо – жуть. Вон, смотрите, – он снял шляпу, и Андрей действительно заметил в угольно-чёрной густой шевелюре товарища несколько серебряных нитей, которых, вроде бы, раньше не было.
– Я слышала, цыгане рано седеют, – безжалостно заметила Ирина. – К тому же, помнится, ты утверждал, что кэрдо мулеса вообще живут быстрее обычных людей. Другой обмен веществ.
– Да, – гордо выпрямился Симай. – Мы, кэрдо мулеса, живём недолго, но ярко. Хотя лично я знал одного, который утверждал, что помнит, как Михаила Фёдоровича Романова бояре на царство венчали, – он посмотрел на Ирину с Андреем и добавил. – Это дед государя Петра Алексеевича.
– Я помню, – сказал Сыскарь.
– А я всё никак привыкнуть не могу, – сказала Ирина.
– К чему? – спросил Симай.
– Что всё, происшедшее с вами…с нами, было на самом деле.
– Было, – твёрдо сказал цыган. – Можешь даже не сомневаться. Ну что, пошли? Машина ждёт.
Квартира, куда Симай доставил их не на такси, а на чёрном BMV с шофёром – молчаливым и крепким на вид парнем лет двадцати, располагалась, как понял Андрей, почти в самом центре города. Дом в три этажа, построенный лет сто пятьдесят, а то и двести назад, выходил фасадом на короткую (Сыскарь окинул её взглядом всю – от начала до конца) мощённую брусчаткой тихую улицу, один край которой упирался в парк, а другой – в поперечную улицу – более широкую и оживлённую, с трамвайными путями в обе стороны и небольшим рынком.
– Хороший рынок, – сообщил Симай. – Я там, бывает, харч беру. Всё свежее и недорого.
– А почему не в магазине? – спросила Ирина.
– Это в ваших супермаркетах, что ли? – презрительно оттопырил губу Симай. – Я вообще не понимаю, как вы там можете хоть что-то покупать. Ведь чистую отраву продают! Да ещё и не поторгуешься. Нет, вот вы мне скажите! – горячо воскликнул он. – Я всё могу здесь понять, в этом вашем двадцать первом веке. Женщины по улицам летом за малым не голые ходят, машины, самолёты, кино, компьютеры, интернет, оружие небывалое, как в страшной сказке, полёты в космос, телевизоры, смартфоны эти в руках у всех подряд… Но почему в магазине я не могу торговаться?! Это же против самой человеческой природы! Нет, при государе Петре свет Алексеевиче такой херни не было!
– Так вон же рынок, сам говоришь, – кивнул Сыскарь в конец улицы. – Это продуктовый. А есть и вещевые, и всякие. Торгуйся – не хочу.
– Только это меня пока и спасает, – буркнул Симай. – Пока.
Трёхкомнатная квартира на втором этаже выходила четырьмя окнами на улицу (она так и называлась Парковой, поскольку начиналась от парка) и ещё тремя (два в комнате и одно кухонное) в небольшой аккуратный внутренний двор. Посреди двора рос старый каштан, достающий верхушкой до крыши.
– Красиво, – прокомментировала Ирина. – Каштан внутри квадрата стен. Красиво и необычно. Хоть картину пиши.
– В этом городе много необычного, – сказал Симай. – Можете мне поверить.
– Ты был здесь раньше? – спросил Андрей. – Я имею в виду…
– Я понял. В те времена? Был. Однажды, – Симай посмотрел на часы. – Расскажу как-нибудь. Поехали, нас ждут. Тут недалеко.
Они спустились вниз, сели всё в ту же BMV, и водитель плавно взял с места. Свернул направо, на оживлённую улицу, которая метров через триста принялась карабкаться всё круче и круче вверх. Слева – фасад к фасаду – теснились старинные (так показалось Андрею) трёх-и четырёхэтажные дома, справа, за оградой, мелькала зелень парка, уже тронутая желтизной осени.
– Это тот же парк, что внизу? – спросил Сыскарь. – Сюда тянется?
– Ага, – ответил Симай. – Старейший парк в городе. Он так и называется – Старый.
– Кайфовый парк, – сказала Ирина. – Помню его. Один из лучших парков в моей жизни.
Подъём закончился одновременно с брусчаткой. Дальше шёл асфальт. Машина свернула налево, затем ещё раз налево на пустынную улицу, по обе стороны которой тянулись особняки разной степени исторической ценности, и остановилась у богатой чугунной на вид ограды, выполненной в орнаментально-растительном стиле – сплошь лепестки, стебли и листья. Наверху, впрочем, острые, в виде копий, навершия – так просто не перелезешь, отметил про себя Сыскарь.
Они вышли. За оградой высился трёхэтажный тёмно-коричневого кирпича особняк с красной черепичной крышей. От запертых ворот и калитки к широкому крыльцу вела мощённая диким камнем дорожка. Далее – четыре ступеньки, две колонны дорического ордера по бокам, поддерживающие балкон на втором этаже, и мощные под цвет стен металлические двери.
Машина, шурша шинами, тронулась за их спинами с места и скрылась за ближайшим поворотом.
– Что хоть за люди? – спросил негромко Сыкарь, оглядывая дом. – Криминал?
– Да нет, больше бизнес, – ответил Симай. – Хотя бизнеса без криминала в наше время не бывает. Да и никогда не было. Но бизнес хороший. С деньгами и связями люди.
«Что же они с деньгами и связями дочку не уберегли?» – хотел спросить Сыскарь, но не стал. Он подумал, что на них наверняка сейчас смотрят видеокамеры, а человека, умеющего читать по губам, найти не так уж сложно.
– Понимаю, – только и сказал он.
Симай нажал кнопку звонка, и калитка бесшумно распахнулась. Затем, когда они ступили на крыльцо, точно так же автоматически открылась дверь, и Симайонс Удача, Ирина Москвитина и Андрей Сыскарёв вошли в дом.
Их ждали. Молчаливый молодой человек, чем-то похожий на шофёра BMV, в котором они ехали, проводил их по коридору в обширную гостиную на первом этаже.
Высокие, не меньше четырёх метров, потолки. Лепнина. Выложенный тёмно-коричневой глазурованной керамической плиткой (всё тот же растительный орнамент) камин, в котором горит живой огонь. Гобелены со сценами средневековой охоты на стенах. Внушительный дубовый стол на выгнутых ножках-лапах у стены с высокими арочными витражными окнами (опять цветы и листья!). Два старинных кресла у камина и небольшой инкрустированный столик там же. На столике – бутылка минеральной воды, два наполненных наполовину бокала, две чашки кофе и хрустальная ваза с тремя яблоками и двумя грушами. Хрустальная же пепельница. В креслах – мужчина и женщина. Женщина – лицом к вошедшим, мужчина – спиной. То, что это мужчина, можно догадаться по левой руке, свисающей с подлокотника так, что видны тёмно-серый рукав костюма, ослепительно-белая манжета рубашки с бриллиантовыми запонками, и крупная кисть, поросшая черными короткими волосами. На безымянном пальце – золотой перстень с камнем (судя по цвету, аметистом), между средним и указательным – дымящаяся сигарета. На женщине – светло-фиолетовое длинное платье и домашние туфли. Русые волосы подняты наверх и заколоты. Не старая, до сорока. Глаза тёмно-серые, глубоко посажены, смотрят внимательно. Тонкий прямой нос, узкие губы без помады, косметики почти не видно.
Всё это Сыскарь привычно отметил, пока они шли от дверей к камину в сопровождении молодого человека по дубовому, сработанному под старину, паркету, отполированному до зеркального блеска.
– Здравствуйте, – тщательно выговаривая буквы, сказала женщина, когда все трое подошли и остановились. Смотрела она при этом только на Сыскаря, бросив на Ирину короткий равнодушный взгляд.
Значит, с Симаем они уже сегодня виделись, подумал Андрей, поскольку Удача на приветствие не ответил. Интересно говорит. Без акцента, но словно русский ей не родной. Впрочем, может, так и есть.
– Доброе утро, – сказал он и позволил себе чуть улыбнуться, проверяя женщину на своё «фирменное» обаяние. – Кажется, ещё утро.
– Здравствуйте, – сказала Ирина и небрежно огляделась.
Правильно, подумал Сыскарь. Нормальные люди, пусть они будут сколь угодно серьёзные, предлагают гостям сесть. Мы в любом случае гости.
– Извините, – произнесла женщина, помедлив, и перевела взгляд на молодого человека. – Иван, подай гостям стулья.
Мужчина продолжал сидеть к ним спиной. Только рука с перстнем и горящей сигаретой на две секунды исчезла и появилась вновь на подлокотнике, а над спинкой поднялся клуб голубоватого дыма.
Когда все трое сели, женщина продолжила:
– Меня зовут пани Стефания. Можно пани Стефа. В основном, вы будете иметь дело со мной. От меня получать инструкции и деньги, мне докладывать о проделанной работе и о том…
– Одну минуту, – сказал Андрей.
– В чём дело? – нахмурилась пани Стефа. – Я ещё не закончила.