Обращение к правительству для решения проблемы воровства звучит следующим образом: «Мой сосед может меня обворовать, поэтому я доверю правительству воровать у всех. Таким образом, если сосед меня обворует, он может быть закрыт в клетке на какое-то время». Обращение к правительству для защиты от убийства звучит как «Мой сосед может убить меня, поэтому я позволю правительству воровать у меня. Таким образом оно сможет нанять кого-то в форме, чтобы он смог приехать и написать отчёт о случившемся после факта убийства».
В жизни мы подвержены риску. Риск ведёт к страху. Страх делает нас уязвимыми. Принятие рисков жизни даёт возможность стать достаточно смелым, чтобы ставить под сомнение легитимность тех, кто увеличивает уровень страха. Когда мы пытаемся отрицать факт рискованности жизни в нашем сознании или через законы правительства, становится только хуже. Вместо того, чтобы жить в страхе или сопротивлении, лишь используя кооперативность природы жизни, мы можем защитить себя от совершенно реальной угрозы оказаться в обществе, лишённом доверия.
II. Правосудие
Все мы хотим справедливого отношения и каждый из нас имеет чувство того, что является правильным. Когда правосудие используется лишь в качестве средства опоры власти, оно может быть сильно искажено. Когда правосудие основано на наборе конкретных моральных принципов, оно становится основным инструментом разрешения конфликтов. Правительства заявляют право монополии над необходимыми услугами вокруг правосудия (разрешение конфликтов, тюремное заключение, общественная безопасность). При этом, при исполнении таких наиболее важных социальных функций, они постоянно пользуются своей властью для удовлетворения личных потребностей. Они оказывают некоторые легитимные услуги, но лишь настолько, чтобы поддерживать иллюзию оказания реальных услуг. Даже поверхностная оценка правительственного «правосудия» даёт понять, что правительства не имеют моральных принципов.
На протяжении долгого времени люди использовали наказания в качестве отговорки для запугивания остальных с целью их контроля. Когда кто-то стремится наказать, ему не нужно правосудие. Наказание — это просто насилие с плохим оправданием. Угроза наказаний — это основной правительственный мотиватор. Правительства не могут угрожать нам правосудием. Цель наказания — заставить страдать. Таким образом, угрозой страданий правительства контролируют население. Чтобы дать сотрудникам силовых структур отговорку для удержания населения под угрозой применения насилия, правительства придумали законы против явлений, которые делают рэкет менее эффективным, например неуплата налогов, оборот наркотиков или противодействие власти.
Каждый раз, когда правительство заставляет следовать закону, в котором нет жертвы, арестованный за не следование закону и является жертвой. Если нет жертвы, то нет и преступления. Если есть жертва, то предписание для правосудия очень простое: возместить жертве убытки. Если у человека своровали, сворованное (или эквивалент) плюс компенсация за беспокойство должны быть возвращены. Если кто-то был травмирован, должна быть выплачена соответствующая компенсация. Когда правительства наказывают кого-то за преступление без жертвы, они так же наказывают общество заставляя его платить за такой сервис. Если мы поддерживаем законы о преступлениях без жертвы, мы становимся столь же ответственны как и если бы нанимали кого-то для обворовывания или похищения от нашего лица.
Действительно опасные преступники должны быть насильно изолированы от общества. Обеспечение сервиса по изолированию действительно опасных преступников — очень важный сервис. Поскольку правительства заняли монопольное положение в этой важной функции (несмотря на всю их неэфективность), обычно они выполняют и другие схожие функции, которые становятся возможными благодаря монополии. Поскольку они являются монополиями, они практически не несут ответственности за свои действия и склонны к коррупции. Всё что им остаётся сделать — это убедить сотрудников силовых структур заставлять население отвечать перед законами, при этом такие сотрудники будут говорить, что они просто следуют приказам. Когда правительству доверяют власть определения правосудия, мы получаем коррумпированных судей, которые работают с коррумпированными прокурорами, которые работают с коррумпированными полицейскими в то время, как коррумпированные политики создают для всех них отговорки для наставления оружия на мирных людей каждый раз, когда вступает в силу очередной закон о преступлении без потерпевшей стороны.
Осуждая чьё-либо поведение, никто не получает права наказывать таких людей. Даже если вы абсолютно уверены, даже если вы видели само действие, даже если вы считаете, что это пойдёт на пользу правосудию, наказывать другого человека — всегда неправильно. При самозащите, вы имеете право навредить кому-то в случае необходимости. Вы можете заявить свои права на сворованную собственность. Вы можете сделать что-либо по отношению к кому-то что приведёт к страданиям, но вы никогда не имеете права делать что-либо по отношению к кому-либо лишь для того, чтобы заставить кого-то страдать. Что вы можете сделать в любом случае — это убежать от кого-то. Если о ком-то известно, что он вор, не имейте с таким человеком дел пока он не возместит своим жертвам потери. Таково правосудие, основанное на естественных правах и оно намного более устойчиво и справедливо, чем правительственный рэкет.
Правосудие основано на применении этики. Практика правосудия общества отражает уровень моральных принципов общества. Наказание ненасильственного поведения в обществе отражает удалённость общества от свободы. Когда мы обращаемся за правосудием к правительствам, мы обращаемся за защитой прав к организациям, основанным на нарушении прав. Защитнический рэкет не может заявлять о наличии у себя моральных устоев. Правосудие является слишком важным, чтобы доверять его правительству. В многом мы стали зависимы от правительства. Поэтому при переходе к свободному обществу, многие мирные системы правосудия, чтобы удовлетворить текущие потребности, будут во многом походить на модели правительства. Тем не менее, в результате инноваций, которые смогут случиться в следствие отсутствия принуждения, ожидания от правосудия вскоре будут удовлетворены более правильными и эффективными системами правосудия.
III. Полицейское государство
Современные правительства вошли в саморазрушительный цикл. Законы принимаются для заинтересованных лиц. Правительства убеждают достаточное количество из нас в том, что законы написаны из благих побуждений. Мы понимаем, что определённые законы созданы для получения выгодного положения над нами. Мы негодуем и сопротивляемся. Вместо того, чтобы поддаться давлению, политики (и их спонсоры) считают более прибыльным снизить эффективность сопротивления принимая новые законы, чтобы отвлечь нас. Это создаёт бесконечный цикл создания и подавления недовольства. Прежнее недовольство скапливаются и накладывается друг на друга пока политики, особо заинтересованные люди и другие преступники реагируют очень недальновидными действиями, поскольку они не ответственны за долгосрочные последствия. С ростом напряжения, правительствам приходится усиливать прямой контроль над гражданами. Эффективные правительства аккуратно создавали прослойку общества в виде сотрудников силовых структур, которые слепо следуют приказам. Правительство с преступными силовыми структурами (или полицейское государство) — предсказуемый результат коррупции.
Сотрудники полиции оказывают много полезных услуг обществу. Они обеспечивают общественную безопасность патрулируя и иногда предотвращая настоящие преступления при их совершении. Иногда они помогают нуждающимся водителям. Иногда они даже раскрывают преступления и находят людей, которые должны за них отвечать. Тем не менее, если взять в расчёт правительство, оказание услуг обществу силовыми структурами — лишь прикрытие для настоящих целей полиции — насильственное насаждение населению воли политиков от лица особо заинтересованных людей.
Основная функция полиции осуществляется намного легче, если население боится полиции. Война — наиболее разрушительное применение сил правительства. Поэтому, когда правительствам нужно усилить эффект устрашения полицией населения, полицию милитаризируют для придания ей внешнего вида армии. Так же полиция перенимает у армии тактики, продвинутое вооружение, чрезмерное усиления и приверженность к криминально безответственным расходам. При снижении важности оказания легитимных услуг, увеличивается необходимость контроля населения через устрашение. Механика милитаризации полиции такая же как и общие военные расходы: придуманная потребность удовлетворяется контрактником, который подкупил политиков. Сотрудники полиции в какой-то мере ответственны перед сожителями, поэтому милитаризация происходит не локально, а через центральный аппарат и большие контракты. Таким образом людей обманывают, чтобы они не считали, что платят за всё это.
Мы по своему существу боимся полиции из-за уровня их прав по сравнению с рядовыми гражданами. Многие полицейские участки отвечают всем основным элементам жестоких уличных банд: они действуют на определённой территории, жестоко удерживают свою монополию и имеют ярко выраженные отличительные черты. Полицию боятся куда больше, чем обычных граждан, поскольку они имеют больше прав, меньше ответственности и часто действуют жестоко и без опасений за окружающих. Когда обычный гражданин совершает преступление, его зачастую сажают в тюрьму без каких-либо разбирательств. Когда полицейские совершают жестокие преступления, им зачастую дают оплачиваемый отпуск пока их работодатели «расследуют» случившееся и претворяются, что им не всё равно ровно на столько, сколько необходимо для поддержания доверия к себе.
Одна из отличительных черт полицейского государства — избыток законов, которые делают непреступное поведение незаконным. Многие правительства приняли так много законов, что если они захотят разделаться с кем-то, кто ставит под сомнение их власть, не поддаётся эксплуатации или создаёт политические неудобства, не составит труда найти формальную причину для его задержания, штрафования, осуждения и заключения под стражу. Также это делает сотрудников полиции особо устрашающими, поскольку они имеют невероятный уровень права выбора тех, кого они арестуют и за что. Это право высвобождает ужасающий уровень расизма и иных личных склонностей конкретных сотрудников. Как только полицейское государство достигает точки, в которой большинство людей ощущает себя не в состоянии чётко следовать законам, уважение к правительству стремительно падает.
Чем больше правительство стремится контролировать граждан, тем больше ему необходимо шпионить за ними. Любая слежка правительства является неправильной, но ещё более неправильной она становится, когда нарушаются права частной собственности и право на личную жизнь. В свободном обществе баланс был бы достигнут между потребностями безопасности и правами частной жизни. И ничьи права частной собственности никогда не были бы нарушены. Когда вас снимают в общественном месте, записываются звуковые волны и световые волны, исходящие от вас и в этом нет никакого нарушения. Но если кто-то прослушивает ваш телефон, оставляет средства слежки в вашем доме или каким-либо иным образом физически размещает что-то там, где этого не ждут, такой человек нарушает ваши права на частную собственность и личную жизнь. Причина по которой правительствам нужно нарушать наши права на частную собственность и следить за нами состоит в том, что если бы у нас было настоящее право на личную жизнь, то у вас дома было бы пространство, которое правительство не может контролировать. Текущий уровень слежки даёт понять, что за всем этим однозначно скрывается какой-то другой мотив помимо поимки плохих парней. Слежка правительства существует не для нашей безопасности. Она существует чтобы держать нас под контролем.
Самый важный способ удерживать полицию ответственной за свои действия — её съёмка. Полицейское государство не будет побеждено локальными действиями, но съёмка полиции может обучать остальных, обеспечивать ответственность отдельных сотрудников полиции и устранить наиболее безответственных полицейских. Технологии съёмки большинства смартфонов позволяют практически кому угодно снимать полицию. Всё те же смартфоны могут быть использованы для загрузки данных в интернет, который обеспечивает распространение. А правительствам сложно отключить интернет. Эти технологии меняют правила игры и должны быть использованы для удержания ответственными всех, а не только сотрудников полиции. С развитием технологий, станет куда более сложным скрывать акты насилия.
В некоторых местах снимать сотрудников полиции является незаконным. В других местах это не всегда удобно с практической точки зрения. Важно по возможности присматривать друг за другом и иногда даже защищать полицейских снимая их взаимодействия с другими людьми. Нам следует всегда знать свои права и использовать их настолько, насколько это возможно. Также является полезным знать специфичные местные законы и наши права «по закону» для более эффективного взаимодействия с сотрудниками полиции.
Пока выражение «полицейское государство» может быть применено лишь в некотором роде и некоторые защитники правительства будут заявлять, что текущий уровень контроля является незначительным, любой организованный насильственный контроль является столь же неправильным как и «абсолютно полицейское государство». Систематически применяя насилие к населению травмирует его и помогает удерживать население покорным. Не сдавайтесь! Существует много важных путей противодействия полицейскому государству для улучшения нашего общества, но пока мы не победим статизм, оно всегда будет на месте. При этом даже чуть-чуть «полицейского государства» - это уже слишком много.
IV. Суды
Функция разрешения конфликтов является слишком важной для её доверия правительствам. Когда мы принимаем власть насильственной монополии защитнического рэкета, такая власть вскоре начинает использоваться для принуждения нас к подчинению. Затем такая власть начинает продаваться тем, кто больше заплатит, а суды используются чтобы мы приняли любого рода ужасающие законы.
Цель правительственных судов — удержать свою власть и поддерживать своё воздействие. Они зависят от других частей правительства в вопросе бюджетирования и не заинтересованы действовать против общей правительственной программы. Как только создана такая зависимость судов от правительства, политикам становится легко принимать законы, которые идут против любого рационального чувства справедливости и при этом иметь поддержку судов. Суды становятся частью системы, осуждая нас за преступления без потерпевшей стороны, поддерживая занятость полиции, поддерживая счастливыми политиков и их спонсоров, а также обеспечивая поток тел для тюрем.
Суды оправдывают своё существование поддерживая политиков, но для этого им нужна помощь полиции. Офицеры полиции постоянно вызываются в суды для дачи показаний против подсудимых, а суды при этом пытаются заставить людей поверить, что таким образом люди защищены от ложных обвинений, но сотрудники полиции постоянно лгут. Когда полицию обвиняют в плохом поведении, их зачастую если и наказывают, то лишь «шлепком по рукам». Отчасти так бывает, поскольку полиция, как и любая банда, защищает своих. Но также большинство прокуроров и судов заинтересованы в наказании полицейских лишь тогда, когда ими совершено столь тяжкое преступление, что оно начинает угрожать способности рэкета внушать доверие.
Правительственные суды часто называют себя частью «системы правосудия», но куда более они являются системой наказаний. Абсурдно думать, что какая-либо часть системы, основанной на воровстве и насилии сможет обеспечить правосудие. При этом похоже, что многие люди в это верят. Для правосудия требуется уважение человеческого права собственности над самим собой, но суды более заинтересованы в следовании законам, а не в обеспечении правосудия. Поскольку суды удерживают монополию, им приходится обеспечивать некоторого рода правосудие (удержание жестоких преступников в изоляции, требование возмещения ущерба), но рассматривая их в целом, суды существуют для оправдания правительственных служащих при наказании людей, чьё поведение не нравится правительству. Величайшая трагедия правительственных судов состоит в том, что когда совершено преступление и злоумышленник пойман и наказан, пострадавший вместо компенсации ущерба тоже оказывается наказан как плательщик налогов.