Суды являются критически важной частью защитнического рэкета, поскольку они прикрывают правительства, когда те используют силу против мирных людей. Когда суды выглядят так, будто действуют против остальной части правительства, они делают это с важной целью. Они хотят, чтобы мы считали, будто суды существуют для сдерживания правительства. Даже очень поверхностное изучение истории почти любого правительства даст понять, что это совершенно не так. Суды также могут действовать в роли ограничителя безграничного статизма, при этом поддерживая доверие населения к рэкету.
В свободном обществе суды полагались бы на поддержку своих клиентов, но не правительства. И они были бы подотчётны людям, а не политикам. Они могут быть объединены с другими легитимными защитными сервисами. Мы могли бы платить кому-то для защиты наших прав вместо того, чтобы платить монополии, основанной на нарушении наших прав и насильственно насаждённой нам. С увеличением уровня свободы увеличивается и эффективность. И это будет особо заметно в вопросе разрешения конфликтов. Таким образом, монопольная организация больше не будет ущемлять права своих клиентов в виде, который является невыносимым в любой другой индустрии. Больше не будут люди, не несущие ответственность за свои решения, создавать важные правила. Больше не будут люди оставаться безнаказанными за свою великую несправедливость при воровстве продуктивности и её бесполезной трате через фальшивые тюремные заключения. Не удивительно, что разрешение конфликтов будет куда более качественным, когда оно организовано не на насилии.
V. Тюремное заключение
Запирание кого-то в клетке никогда не является правосудием. Это лишь наказание или оправданная изоляция кого-то, кто является угрозой для остальных. Закрытие кого-то в клетке для его страданий не возмещает жертве преступления нанесённого ущерба. Закрытие кого-то в клетке за действия, которые вам не нравятся делают преступником вас самих. Иногда заключение в тюрьму оправдано, но в современных тюремных системах в основном заключены люди, чьё заключение само по себе и является преступлением. Даже для заявленной своей цели карательная тюремная система является неэффективным и опасным средством.
Все настоящие преступления исходят из отступления от принципа добровольного кооперативного участия. Многие правительства стараются представить свои тюрьмы в виде «реабилитационных центров». И хотя некоторые люди выходят оттуда более сильными и здоровыми из-за своего обучения в годы заключения, это явно не является основной целью тюрем. Некоторые правительства находят в себе смелость называть свои тюрьмы «коррекционными» как если бы у них была власть исправлять чьё-либо поведение. В большинстве случаев правительства наказывают насильственных преступников исходя из предположения, что они являются слишком опасными для нахождения в гражданском обществе на время заключения, но спустя несколько лет нахождения в «сумасшедшем доме» в окружении таких же нарушителей, будто становится безопасным выпустить их на волю.
Если кто-то, кто навредил другому, оправляется в тюрьму или даже получает смертный приговор, каким образом это идёт на пользу жертве преступления? Пострадавший может чувствовать себя в большей безопасности без нападающего на свободе, но теперь пострадавший превращён в жертву через налогообложение, поскольку ему придётся оплачивать место пребывания, питание и обеспечение здоровья ещё одного заключённого, чья продуктивность была снижена практически до нуля. Настоящее правосудие стремилось бы к возмещению ущерба и компенсации пострадавшим.
Месть, как бы заманчива ни была, никогда не ведёт к правосудию. Чем больше мы ставим под сомнение фундаментальные основы современной тюремной системы, тем больше мы видим её ужасающие результаты. Всё это сподвигает к переоценке нашего чувства правосудия и отчётливо показывает каким образом правительства пользуются нашей врождённой тягой к мести. Решение проблемы жестоких, нерациональных и криминально безумных людей — это важная функция в обществе. И будет захватывающим наблюдать каким образом эта проблема будет решена методами взаимодействия, и насколько более продуктивным и счастливым будет общество без траты таких больших усилий на то, чтобы держать людей за решёткой.
VI. Самозащита
Что делает правительства принципиально уникальными, так это методы использования огнестрельного оружия. Всё что правительства требуют, чтобы мы делали или не делали подкреплено следующим: «В противном случае придут вооружённые полицейские и закроют вас в клетке». Если бы у всех нас было оружие, а у правительства его не было, такой рэкет бы не сработал. Правительства заинтересованы в том, чтобы удерживать нас зависимыми от их защитнического рэкета, но сотрудники полиции никогда не смогут обеспечить лучшей защиты, чем эффективная самозащита. Поскольку контроль над оборотом оружия насаждается путём насилия и зачастую ведёт к росту общего числа насилия в местах, где насаждается, то такой контроль явно существует не для снижения уровня насилия. Контроль над оборотом оружия существует для удержания населения под контролем.
Использование силы в целях самозащиты является естественным правом исходя из принципа владения собой. Если кто-то угрожает вам или вашей собственности, является справедливым использование силы в целях защиты. Принятие решения использовать силу против кого-то является очень серьёзным решением. Если вам угрожают или вас атакуют, использование силы может быть единственным возможным путём сохранить свою собственную жизнь. Даже в ситуации, когда явно существует угроза вашей жизни, самозащита будет наиболее оправданной при использовании минимально необходимой силы для нейтрализации угрозы. Но что если вы ошибаетесь в своей оценке? Что если угроза возникла в результате временного замешательства, а не злых намерений? Ответственность при использовании силы, способной лишить жизни, огромна и такая сила должна быть использована лишь в качестве последнего средства обороны. Отрицать чьё-либо право на самооборону равносильно сдаче такого человека в подчинение тирании тех, кто готов воспользоваться беззащитностью такого человека. Отрицание всеобщего права на самозащиту равносильно отрицанию всеобщего права на обладание собой.
Когда мирные люди владеют оружием, это само по себе несёт угрозу насильственным людям. И такие насильственные люди желают использовать насилие, чтобы избавить себя от этой угрозы. Правительства не любят, когда их население вооружено, поскольку оно может взбунтоваться. Идея использования стрелкового оружия против организованной армии может выглядеть абсурдной, но при жестоком восстании иногда этого хватает для «обезглавливания монстра». Правительства использовали контроль за оборотом оружия всегда, когда хотели сделать население более зависимым, но в особенности тогда, когда хотели усилить контроль над населением. Некоторые наиболее ужасающие зверства когда либо совершённые правительством были совершены в следствие строгого контроля за оборотом оружия.
Одна из великих ироний контроля за оборотом оружия состоит в том, насколько контрпродуктивным он является по отношению к заявленной цели снижения уровня насилия и «избавления улиц от оружия». Эффективный контроль за оборотом оружия практически невозможен. Без абсолютного контроля над населением ни одно правительство не смогло избавиться от оружия в руках населения. Во многих местах со строгим контролем за оборотом оружия, оружие является более доступным на «чёрном рынке», чем оно было доступным лишь при регулировании рынка, поскольку на «чёрном рынке» продавцы не могут нести ответственности за тех, кому они продают оружие.
Преступники молятся на общества со строгим контролем за оборотом оружия, поскольку для них это является удобным в вопросе разоружения жертв.
Вооружённый или просто насильственный преступник может атаковать любого человека на улице на территории строгого контроля за оборотом оружия и быть практически полностью уверенным, что жертва не будет вооружена. Это один из способов, которым правительства увеличивают уровень преступности. Больший уровень преступности увеличивает жажду людей к защите правительством. Так же это увеличивает зависимость, поскольку когда граждане обезоружены, кооперативные решения для устранения преступности становятся намного менее эффективными. Изъятие права на самозащиту влечёт за собой ужасающие последствия!
Контроль за оборотом оружия является лишь частью общего настроя, который не ограничен специфическим видом оружия. Правительства хотят контролировать использование силы. Во многих местах они запрещают распространённые не летальные средства самозащиты такие как перцовые баллончики или тизеры. Если бы правительства действительно хотели, чтобы мы были в безопасности, (некоторые местные сотрудники полиции действительно этого хотят) они бы сподвигали к использованию таких средств самозащиты и оружия всех людей, которые способны с ответственностью использовать смертельное оружие. Не смертельные средства самозащиты стали бы как минимум столь же эффективны как и огнестрельное оружие и, скорее всего, при самозащите заменили бы огнестрельное оружие. Никто из желающих иметь возможность защищать себя не хочет нести ответственность за использование смертельного оружия, если это не является необходимым.
Контроль за оборотом оружия является столь опасным, поскольку он провоцирует насилие. Это происходит несколькими путями. Но более важно, что такой контроль фундаментально насильственен, поскольку он требует от сотрудников силовых структур нарушать права мирных людей. Называть законы, которые разоружают жертв, «контролем за оборотом оружия» является плохим прикрытием того, что политики делают на самом деле, а именно — лишь сотрудники правительства могут быть вооружены. Самозащита является неотъемлемым правом человека.
VII. Сексуальные нападения
Сексуальное нападение — это нападение. Это настолько же нарушение чьих-то прав, как и любое другое преступление. Это нарушение наиболее ценной собственности человека, его тела. И основывается в незаконном присвоении его себе через воровство, что, в свою очередь, ведёт к серьёзным травмам. Психологическая травма, как и любая другая травма, может быть столь же разрушительной как и любое физическое нападение. В обществе, где уважаемы права каждого человека и нет толерантности к нарушителям, мы, как это и должно быть, сможем лучше противодействовать сексуальным нападениям пока не искореним их.
Сексуальные нападения обычно совершаются мужчинами на женщин по причине очевидного физического превосходства среднего мужчины над средней женщиной. В обществе, где уважаемо право человека на самозащиту, вооружённость даже чем-нибудь не летальным может уравнять силы при физическом противостоянии. Технологии уже снизили привязанность нашей продуктивности от нашей физической силы и в будущем, по всей видимости, вовсе избавят нас от такой связи. Свободное общество менее опирается на применение силы при разрешении конфликтов. Таким же образом и исход нападений будет менее зависим от силы.
В обществе, которое действительно не терпит нападений, любой замеченный за нападением тут же получит незамедлительную отдачу от общества. Виновные в изнасиловании могут получить абсолютное изгнание. Обращаясь к правительствам за правосудием мы получаем систему опасных задержек, которая предлагает лишь неэффективные наказания в виде тюремного заключения. Тем не менее, некоторые правительства использовали обширно доступные технологии для создания публичного списка сексуальных преступников или требовали иной формы публичного оповещения. Хотя эти меры могут представлять один шаг вперёд в вопросе избавления общества от сексуальных нападений, они являются лишь малой частью того, чего мы могли бы добиться в обществе, более нацеленном на добровольное взаимодействие.
Существует много причин сексуальных нападений и они являются сложными. Хотя некоторые скажут, что они исходят из нашей биологии, многие способствующие факторы (такие как бедность и отчаянность) усугубляются правительством. Когда правительства используются в качестве инструмента для репрессии сексуальной активности или насаждения стандартов сексуального поведения, это также может служить усугубляющим обстановку фактором. Величайший вкладчик в «культуру изнасилований» - статизм. Общество, которое оправдывает сотрудников правительства, которые нарушают волю людей, воспитывает ещё больше людей, которые верят в собственные оправдания для нарушения прав и свобод других людей. Некоторые правительства предоставляют свои ресурсы для решения проблемы сексуальных нападений, в это же время другие правительства преднамеренно делают заявления о нападениях и их учёт более сложным. В любом случае, проблема никогда не будет решена институтом, который нападает на мирных людей.
Налогообложение
I. Налогообложение — это воровство
Воровство — это когда кто-то берёт что-то что ему не принадлежит. Либо правительства владеют «их людьми» в виде рабов, либо налогобложение является воровством. Вы владеете собой. Таким образом налогообложение — это воровство. Поскольку вы владеете своим телом, своим трудом и тем, что приобретено в результате торговли, налогообложение является воровством. Правительства — это институты, используемые супер богатыми, для концентрации богатства и власти. Поскольку они не зарабатывают деньги предложением нам товаров и услуг для нашего свободного выбора, воровство — это их основной механизм «заработка». Налогообложение — это всего лишь слово, которое используется чтобы мы с большей вероятностью приняли обширное массовое организованное воровство.
Если ворует один человек, то это не правильно. Если воруют двое, то это не правильно. Если 51% голосующего населения голосует за представителя, который нанимает сборщика налогов для воровства у всех, то это не правильно. Один из великих обманов правительства состоит в том, что воровство может быть моральным, когда осуществлено достаточным количеством человек и названо налогообложением. Воровство — это воровство. Даже если некоторое количество сворованных денег использовано для оправданных целей, это не изменяет простого факта, что налогообложение — это воровство.
Некоторые политики будут пытаться выдвинуть идею, что налогообложение является добровольным и в определённом искажённом смысле для некоторых людей так оно и есть. Если вы верите, что правительства существуют для обслуживания населения, все ваши налоговые деньги использованы для хороших целей и вы платите налоги с энтузиазмом, тогда вы можете быть более восприимчивым до обмана, что налогообложение — это не воровство. Но даже если вы столь удачливы и вы верите, что налоги — это «цена, которую вы платите за жизнь в цивилизованном обществе», вы живёте в цивилизованной тюрьме. В тот момент, когда вы решите, что вам не нравится как расходуются ваши налоговые выплаты, вам придётся либо подчиняться принуждению к следованию каждому налоговому закону, либо вы отправитесь в тюрьму.
Мы можем раскрыть свой потенциал только тогда, когда все взаимоотношения являются добровольными и кооперативными. Каждое взаимоотношение между правительством и гражданином является принудительным. Объём применяемого принуждения не сравним с эффектом от угрозы. Когда налогообложение насаждается населению, это означает, что большой части богатства больше не позволено служить во благо людей, которые его заработали. Вместо этого он будет потрачен на нужды правительства. Лишь после учёта всех путей утери ресурсов через налогообложение мы можем начать осознавать массовость теряемого потенциала.
Правительства используют налоги не только чтобы воровать у нас, но и для контроля нашего поведения. В общем случае, налоги насаждены до максимально возможного уровня с целью изъятия максимального количества ресурсов у всех у кого возможно. Но иногда правительства могут в общем забрать у нас больше денег, если они берут определённым образом нацелены на изменение нашего поведения. К примеру, если правительство насаждает налог на непопулярное поведение, это может представить правительство в виде эффективного средства для предотвращения такого поведения. На самом деле тем самым они лишь находят отговорку для воровства у непопулярной группы людей и увеличения своей популярности.
Один из больших обманов налогообложения говорит о том, что налогообложение — это средство бедных для объединения вместе, чтобы вернуть своё от богатых. Это может быть обёрнуто в следующее выражение чтобы избежать упоминания воровства: «Успешные люди показывают свою благодарность обществу, которое им помогло, уплачивая больше налогов.» Некоторые люди даже верят, что налогообложение — это способ отнятия власти у супер богатых, корпораций и банков. Люди, которые обладают средствами для управления политиками, устроили систему таким образом, что налогообложение — это всегда налог на бедных. Некоторые налоговые системы устроены таким образом, чтобы воровать больше у относительно богатых людей. И некоторые непопулярные или без связей богатые люди оказываются в проигрыше. Но принимая их в расчёт, становится очевидным, что правительства существуют, чтобы перенаправлять богатства от бедных к богатым.