Первый этаж сохранился почти полностью. Он сам не понял, как оказался у кабинета музыки. Там он впервые услышал, как она поет… Сначала он почти ничего не помнил об этом, но врачи в 13-м услужливо показали ему видео с первых Игр, где в пещере он на весь Панем рассказывает, как влюбился в нее…
Дурак.
Теперь он помнил не только сам факт, но и часть эмоций, что испытал в пятилетнем возрасте на уроке музыки, когда она пела…
На пороге он вдруг услышал как раз мелодию той самой песни… Опять галлюцинация? Он огляделся и заметил среди обломков сломанный рояль. Она стояла к Питу спиной и наигрывала «песнь Долины»… Чувствовалось, что рояль расстроен, но для Пита музыка звучала очень чисто…
В этот миг ему казалось, что все будет хорошо. Все наладится. Игры, смерть, боль, Бойня, пытки, охмор, Революция, остались где-то за гранью… Здесь была только она. И пока звучала музыка, он был уверен — они справятся.
— Спой… — его голос прозвучал очень тихо, но в большом зале прогремел как гром среди ясного неба. Китнисс вздрогнула и обернулась к нему.
— Я не могу… Не хочу… Больно.
— Извини. — столько жалости было в его словах, что Китнисс не выдержала и, подбежав к Питу, взяла его руки в свои и заглянула в глаза.
— Не тебе просить прощения…
Пит высбодился. Ее прикосновения для него — это слишком… Его движение не осталось незамеченным и он попытался сгладить ситуацию.
— Мне вспомнился тот самый день… Тогда мне казалось, что не только птицы, но и весь мир умолк… — Пит не лукавил, так все и было.
— Вряд ли теперь даже птицы умолкнут от моего голоса! — тут он с удивлением заметил улыбку на ее губах.
Пит понял, что уже сам улыбается вовсю.
— Ты всегда могла заставить меня улыбнуться. Правда или ложь? — он сам не заметил, как слова сорвались с его губ.
Китнисс вдруг стала очень серьезной.
— Ложь… Я причиняла тебе только боль и страдание. Это твоя любовь творила чудеса за двоих, — голос ее дрожал, а в глазах стояли слезы.
— Не важно. Пойдем… домой? — И вот они впервые шли куда-то вместе. Пусть дорога и занимала всего несколько минут, но обоим казалось, что жизнь стала чуть светлее…
В Деревне Победителей они, не сговариваясь, подошли к дому Пита.
Слова были ни к чему — оба чувствовали какой-то необъяснимый прилив сил и благодарности друг к другу.
— Зайдешь на чай? — Он был уверен, что Китнисс не откажется.
— Только если испечешь булочки, — она слегка краснеет, но глаза не отводит.
— Испеку сырные, твои любимые!
— Ты помнишь? — столько надежды прозвучало в ее голосе, что Пит на секунду напрягся. Почему для нее это так важно?
Ах, ну, да… Чувствует ответственность за меня и, возможно, вину.
— Недавно вспомнил…
— Значит, ты возвращаешься. Я рада! — Китнисс никак не удавалось отвести взгляд от его небесных глаз. Сколько раз она смотрела в небо и видела его глаза…
— Пока рано говорить, но кто знает…
Так они зашли в дом и направились на кухню.
******
Они пили чай, поедали булочки с сыром и болтали. Пит с удивлением заметил, что девушка ест с неподдельным удовольствием.
Потом впервые Китнисс заговорила о Прим… Он не перебивал. Чувствовал, что сейчас никакие слова не помогут. Необходимо только слушать, иначе она опять замкнется и так не выговорится.
Спустя несколько часов она заторопилась домой. Проводив ее к выходу и дождавшись, когда она скроется за дверью своего дома, Пит занялся мытьем посуды. Закончив уборку он присел в гостиной на диван. Душа пела. Душа? У него же нет души…
Отгоняя неприятные мысли, он прокрутил в голове прошедший день.
Сегодня он вспомнил свои чувства к ней… Призрачные, расплывчатые, но они казались настоящими. Точнее, когда-то он точно их испытывал. И они питали его подобно весеннему дождю долгожданный росток.
Его любовь.
Возможно ли, что девушка от которой врачи советовали держаться подальше, наоборот станет его спасением? Сегодня ему показалось, что он важен ей. Не просто старый товарищ, напарник, земляк… А как-то по-особенному. Может быть, ментор прав?.. И Китнисс к нему не равнодушна?..
А что чувствует он сам?.. Это, пожалуй, очень сложный вопрос. Но после неожиданной встречи что-то изменилось.
Неуловимо, едва заметно… и все же.
Пит наверно в первый раз за долгие месяцы думал о жизни с воодушевлением. Неизвестно, когда его настроение снова сменится на тоску и уныние, но Пит не сомневался, что долго радоваться не придется.
Он был готов на все, лишь бы продлить ощущение… счастья? Но понимал, что его настроение меняется, как ветерок поздней осенью. Вот они, последствия охмора.
******
Китнисс зашла к себе домой и, захлопнув дверь, сползла по ней на пол. Давно она не чувствовала себя так спокойно. Если уж быть честной, то с момента гибели Прим… ни разу. В этом весь Пит. Он всегда мог ей подарить частичку умиротворения.
А вот она, в отличие от него, только и делала, что подводила его, лгала ему, причиняла боль. Когда он нуждался в ней больше всего, после пыток и охмора, она бросила его. И как он после этого еще вернулся в 12-й? Но ведь это ее мальчик с хлебом. Самый добрый и самый бескорыстный. Ничего не требующий взамен. Теперь она не сомневалась, что где-то в глубине души, прячется прежний Пит и ей просто нужно очень постараться, чтобы вытащить его на поверхность…
Прим уже не вернуть… Она не смогла спасти своего утенка, но она сделает все, чтобы спасти, вернуть своего Пита…
Комментарий к 14. Возрожденный Обескрыленный Мир. Выход… в жизнь
Вот так, дорогие мои… Как говорил один герой из фильма “Ветер-то переменился”:)
Надолго ли?.. Вот вопрос!
Ночью, под аккомпанемент кашля дочки совсем не спалось, и чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей, набросала эту главу…
========== 15. Возрожденный. Волчье солнце ==========
Последние несколько дней прошли относительно спокойно — без приступов, мнимых воспоминаний и жгучего желания исчезнуть из этого мира. Пит надеялся, что сегодня его сон будет хоть и поверхностным, но без кошмаров. Но не тут-то было…
Самое нелюбимое чувство для Пита, связанное с царством Морфея (помимо самого ужаса от видений) — когда он только проваливается в сон, ещё понимает, что это не по-настоящему, что оживаемый мир кошмаров — эфемерный и нереальный…
В такие моменты Пит отчаянно пытается выбраться обратно. Вот она — явь, почти осязаема. Он цепляется за неё своим сознанием из последних сил, но все настоящее растворяется, и кошмар поглощает его целиком и полностью.
Вот и сегодня, только-только задремав, Питу показалось, что воздух вокруг внезапно стал влажным, а тело нестерпимо горит от яркого солнца…
Запах леса просачивается, а вместе с ним… запах страха и смерти. И боль. Боль такая, что хочется выть. Пит попытался вернуться в настоящий мир, в мир своей комнаты, где все родное и безопасное. Не вышло.
Пит понимал, куда он проник. Арена. 74 Игр. И он, замаскированный у реки, умирающий в одиночестве. Вот и скованность движений и невозможность пошевелиться…
Все.
Питом полностью овладело сновидение, он больше не помнил этот мир. Теперь это был мир опасности и безысходности.
Боль, дикая боль. Но кроме физической боли — боль душевная от того, что он умрёт в одиночестве, от того, что ему не удастся защитить Китнисс, от того, что он не увидит перед смертью её глаза в последний раз…
Как же хочется пить. Тело горит и ломает, но он не может шевельнуть и пальцем… Язык распух. Почему-то вокруг лежит снег, холодный, манящий… До этого белого рая не дотянуться…
А над головой безжалостно палящее солнце. Каждый раз, открывая глаза, Пит видит только бескрайнее небо, а на нем ни облачка. И только солнце сжигает его и плавит заживо…
Он знает, что его ищут профи, и если не они, так это гребанное солнце прикончит его так или иначе.
Но перед смертью так хочется заглянуть в её пепельные глаза… Так хочется сказать ей… Что? Что он мог ей сказать? Что ему жаль? Что он верит в её победу?
И тут он услышал осторожные шаги. Еле-еле приоткрыв глаза, он увидел её… Она стоит совсем рядом, но не замечает его… Пит попытался окликнуть Китнисс, но из его иссушенного рта не вырвалось ни звука… Он пытается сдвинуться хоть на миллиметр, чтобы привлечь её внимание, но не может…
И вот уже она двинулась дальше.
Неееет, — пронеслось у Пита в голове, — Пожалуйста… Я не хочу умирать один. Под этим волчьим солнцем. Одиночество хуже самой смерти.
Пит проснулся в горячем поту. Он до сих пор ощущал жар, исходивший от его тела… В горле пересохло на самом деле. Хорошо, что на тумбочке стоит графин с водой. Половину графина он выпил залпом, а остальное вылил на себя…
Вода стекала с волос, затекала за шиворот футболки, но это его не смущало. Стало немного легче. Теперь он дрожал. Но не от холода, а от облегчения — это был сон. Только сон.
Она нашла меня и спасла…
Пит почувствовал, как жар отступает вместе с кошмаром… Мокрая футболка приятно холодила кожу… Так и не сняв её, он завалился на кровать, накрывшись пледом. Сон больше не приходил, да Пит и не надеялся уже поспать, поэтому просто лежал и смотрел в потолок…
«Раньше, чтобы отогнать кошмары, я взялся бы за кисти…» — с тоской подумал он и тихо вздохнул.
******
Лежа в постели, Пит все прокручивал свой сон. Не самый страшный кошмар, но что-то не давало ему покоя… Наконец, он сообразил.
Ощущения.
Переживания.
Страхи.
Все было настоящим. Неподдельным. Впервые, он не ломал голову над тем — правдиво ли то, что он чувствовал. Пит знал… просто знал, что так все и было на самом деле. И это знание и радовало, и пугало до чертиков…
Память выдала ему фрагмент из его прошлой жизни, не искажая чувства и эмоции, что он испытал тогда. Похоже, воспоминания возвращаются.
Медленно.
Еле-еле.
Едва-едва.
Мир стал приобретать первозданную свою сущность. Вот только… что ему с ней делать, Пит пока не знал…
Комментарий к 15. Возрожденный. Волчье солнце
Главка маленькая, но для меня имеет большой смысл. Мне всегда было интересно, что испытывал Пит, лежа у реки…
А еще… хотелось попробовать передать, как кошмар проникает в мир снов. Удалось ли - судить Вам…
В итоге… эта глава все-таки переросла в отдельную работу, под названием “Смертельное ожидание”, кому интересно - милости прошу!
========== 16. Возрожденный Обескрыленный Мир. Рядом?.. ==========
Лето почти догорело. Тусклая осень нетвердой походкой, словно с похмелья, вползала в Двенадцатый, заодно пронзая и душу своими холодными щупальцами.
Пит помнил, что когда-то любил это время… Осень не только пора поэтов, но и пора художников. Как же ему не хватает кисти в руках и белого полотна…
Именно сейчас он чувствовал себя особенно убогим… Живопись — его страсть. Но Пит дал себе зарок никогда не брать больше в руки карандаш или кисть, потому что у него больше не получалось выразить себя в рисунках. Совершенно. В итоге… он отчаивался и зверел… Ему не хотелось больше проходить через эти муки… Краски в прошлом. Да будет так.
Но на сердце было неспокойно. Как обуздать свои порывы?
Никак.
Нужно взять себя в руки. И жить дальше.
В конце концов, потеря таланта не сравнится с потерей родных и близких…
Вечером Пит вышел на задний двор и присел на крыльцо. Чтобы хоть как-то отвлечься, он решил насладиться закатом… Только мысли его заблудились и никак не возвращались в безопасное русло — когда-то он с легкостью запечатлел бы этот закат…
Хватит! Не думай об этом…
За-будь!
— Что с тобой?
Пит вздрогнул и повернулся на голос. Она стояла невдалеке, и в упор смотрела на него. Ему даже стало слегка не по себе.
Слегка?
— Ничего. Что ты здесь делаешь? — лишь бы только не молчать… Неловких пауз у них и в прошлом хватало. С избытком.
— Ничего… — теряется она.
Вот и поговорили… Что тут скажешь. Очень содержательная беседа.
— Ты что-то хотела? — Пит ведёт себя агрессивно, надеясь, что она уйдёт. Не тут-то было.
— Тебя что-то беспокоит?
— Нет, что ты! Все отлично. Я молод, здоров, полон сил, у меня вся жизнь впереди. Я самый счастливый человек на свете! — иронизирует он.
— Прости… Я пойду…
— Пожалуйста, не уходи! — слова срываются прежде, чем Пит понимает, что он сказал. А главное — кому…
Китнисс поднимает на него удивленный взгляд, но ничего не говорит, а просто садится рядом. Он благодарен ей за… тишину.
Сколько они так просидели? Пит не знал. Но закат почти потух и только облака, словно едва тлеющие угольки в камине, еще освещали горизонт.
— Я не могу больше рисовать, — решается Пит. Он ожидает от неё уговоров пытаться ещё, или заверений, что все получится, но она удивляет его.
— Мне жаль. Живопись всегда была частью тебя. Хорошей частью. Как охота — плохой частью меня. Я не беру больше лук в руки. Но мне и не хочется…
Пит молчит. Молчит так долго, что ей кажется, будто он не ответит.
— Спасибо.
— За что? — удивляется Китнисс, при этом нервно теребит край старой отцовской куртки.
— Не уговариваешь попробовать.
— Когда будешь готов, сам решишься. Я тебя знаю.
— Удивительно. А вот я, похоже, себя совсем не знаю.
Девушка напрягается и вздыхает, — Прости. Это я виновата во всем… Все твои беды из-за меня… — она закрывает лицо руками и шепчет, — Но помни, что я теперь рядом. Всегда.
Знакомое слово отдается болью в сердце.
— Китнисс, не нужно. Выполнение обещаний — не твой конек.
— Ты прав. Спокойной ночи, — что она может? Ничтожно мало — дать очередное обещание. А вот подарить веру в свои слова не способна.
Она встаёт и бесшумно уходит. Пит ещё долго сидит, вглядываясь в уже почерневшее ночное небо… Он и не заметил, как небосвод затянуло тучами… Где-то гремит гром. Скоро начнется гроза… Пора вернуться в одиночество своего дома.
На сей раз он не зажигает свет — она давно спит и лицемерить ни к чему… Поднимается наверх. По стеклу уже стучат первые капли дождя. Нужно открыть окно, но Пит не может заставить себя.
Нет. Не хочу. Не буду.
Он вглядывается в пелену дождя, но за окном лишь мрак и темень. Впрочем, как и в его жизни. Пит отходит от окна. Дикое желание выпить накрывает его.
Бедный Хеймитч, Питу теперь проще понять его зависимость. Переборов желание спуститься за выпивкой, Пит все-таки ложится на кровать, не глядя на злополучное окно… Раздеваться он не стал. Зачем?
Кажется, будто все краски мира исчезли, а в черно-серых тонах все выглядит слишком пресным и безжизненным.
Давно у Пита не было такого настроения. С ужасом он думает, что же будет, когда придёт Зима?..
Ливень уже бушует во всю. Ему так не хватает свежего воздуха…
Только открытые створки — не признак благополучия, а всего-навсего дань его привычкам из прошлого… Как будто он тот же, что прежде.
Иллюзия.
Привычные вещи и действия не сделают тебя прежним. Насмешка над самим собой.
Спустя какое-то время он все же забывается беспокойным сном. Ему снится Китнисс. Она пришла к нему. Укрыла покрывалом и погладила по волосам… С присущей только ей, скрытой нежностью…
******
Пит открывает глаза. И вдруг замечает, что накрыт пледом. В комнате довольно свежо и пахнет дождем, смешавшимся с дорожной пылью. Он переводит взгляд на окно…
Распахнуто.
Настежь.
Не может быть. Он не открывал его. Вскакивает. Подбегает ближе — так и есть.
Открыто.
На полу замечает следы от ботинок. Её ботинок.
Небо все такое же хмурое и дерзкое, но это уже совсем не важно. На душе (если таковая все-таки имеется) светлеет…
Она рядом…
?..
Комментарий к 16. Возрожденный Обескрыленный Мир. Рядом?..
Коротенькая главка. Но она родилась в моей голове еще в самом начале…
Пит потихоньку оттаивает и придет время, когда он тоже окажет поддержку Китнисс в трудный момент.
Как всегда, жду Ваших мнений…