Роланс
- Скоро придётся расстаться, - сказала Арсиноя. Она вновь
порезала кисти. Ярко-красный сок стекал прожилками по щеке.
Может быть, это от шипа?
- Уилла не идёт, - сказала Катари. – И я не хочу идти. Я хочу
остаться.
И Мирабелла хотела остаться. Это был тёплый весенний
день. Теперь они росли в жаре, и она призывала ветер охладить
их кожу, а Катарина хихикала.
Они находились на противоположной стороне ручья,
далеко от коттеджа, и Уилла не пересечёт воду, чтобы их
забрать. Слишком холодно. Её старые суставы будут болеть.
- Уилла тебя не спасёт, - сказала Арсиноя.
- Спасёт! – воскликнула Катарина. – Я её любимица! Это
тебя она не спасёт.
- Я спасу вас обеих, - пообещала Мирабелла и запустила
пальцы в длинные чёрные волосы Катарины. Они были гладки,
как атлас, и сияли. Маленькая Катарина. Самая младшая из
троих. Она была сокровищем Мирабеллы и Арсинои, ведь они
достаточно взрослы, чтобы держать её за руку.
- Как? – спросила Арсиноя и рухнула на траву. Она сорвала
цветок и коснулась пыльцой носа Катарины, пока тот не
пожелтел.
- Я призову гром, чтобы отпугнуть их, - ответила
Мирабелла, собирая волосы Катарины в косу. – И такой сильный
ветер, что он отнесёт нас на гору.
Арсиноя поморщила свой маленький лобик и покачала
головой.
- Это не сработает! – сказала она. – Мы должны
придумать что-то ещё.
- Это всего лишь сон, - сказала Лука. Она была высоко в храме, в своей комнате среди подушек и безделушек.
- Нет, - сказала Мирабелла. – Это была память.
Лука завернулась в меховой платок, стараясь не подниматься из постели до рассвета. Когда глаза Мирабеллы распахнулись, в Вествуд-хаус ещё было темно. Она ждала, пока сможет прийти в храм, чтобы разбудить Луку, но свет, что пробивался сквозь ставни, всё ещё казался серым.
- Иди на кухню, - сказала Лука. – Нет никого, что принесёт нам чай, надо сделать это самим.
Мирабелла глубоко вздохнула. Когда она выпустила воздух, то пошатнулась. Память или сон, она ещё цеплялась за это, и чувства странно смешались.
- Будьте осторожны, - сказала Мирабелла, когда сводила
Луку вниз по крутой лестнице храма. Она заставила пламя лампы гореть сильнее. Лука должна поселиться немного ниже.
Может быть, где тепло, рядом с кухней. Но Лука не признает,
что стара, пока не умрёт.
На кухне Мирабелла разожгла огонь в печи и нагрела воду в котле, пока Лука искала на полках листья, ведь любила самые лучшие. Они не заговорили, пока не сели с двумя дымящимися чашками чая с мёдом.
- Это только твой разум. Ты нервничаешь. Неудивительно,
скоро сражение. И тебя часто посещает эта жертва. Ро никогда не должна была заставлять тебя участвовать в ритуале.
- Дело не в том, - настаивала Мирабелла. – Нет!
- Ты была ребёнком, когда в последний раз видела своих сестёр, - мягко промолвила Лука. – Может быть, слышала истории. Может, немного помнишь…
- У меня хорошая память.
- Королевы это не запоминают, - Лука сделала глоток чая.
- Слова не делают это правдой.
Лука торжественно смотрела в чашку. В оранжевом свете лампы каждая морщинка на лице старухи казалась бороздой.
- Тебе нужно, чтобы это было правдой, - сказала Верховная
Жрица. – Слишком жестоко заставлять королеву убивать тех,
кого она любит. Её сестёр. Чтобы видеть, как волк ищет её голову…
Когда Мирабелла промолчала, Лука перегнулась и положила свою руку на её.
Отголоски слов Луки были так громки в ушах Мирабеллы,
что Элизабет поднялась почти на вершину, прежде чем она услышала её зов.
- Ты меня не слышала? – спросила Элизабет, слегка запыхавшись.
- Прости, - проронила Мирабелла. – Так рано, я не ждала,
что кто-то ещё не спит…
Элизабет указала на вечнозелёное дерево.
- Спайс встаёт с солнцем. Потому я тут.
Глядя на молодую жрицу, Мирабелла не могла сдержать улыбку. Элизабет не позволяла грустить. Её капюшон был отброшен, тёмные волосы ещё не собраны. Дятел сидел на плече, и она скармливала ему семечки с ладони.
- Приятно, - промолвила она, - что так рано нас точно никто не увидит.
Мирабелла нежно взяла Элизабет за запястье. Браслеты только сейчас были даны жрице – браслеты из чёрных лент и бисера, а не чернил на коже. Только иницированная и может поменять своё мнение.
- Почему ты остаёшься? – спросила Мирабелла. – когда я встретила тебя, ты сказала, что они отберут Спайса и убьют его,
если узнают, но ваша связь так сильна… Почему не уйти?
Элизабет пожала плечами.
- И куда идти? Я ребёнок храма, Мирабелла. Я говорила об этом?
- Нет.
- Моя мама была жрицей храма Кэнора. Мой отец целитель, что работал с нею, и мать не дала мне воли… Я
выросла там. Я знаю только храм. И надеюсь…
- Надеешься?
- Что ты возьмёшь меня с собой в Индрид-Даун после коронации.
Мирабелла кивнула.
- Да, многие в Ролансе верят в что-то такое.
- Мне жаль, - промолвила Элизабет. – Я не хотела делать твоё бремя тяжелее…
- Нет, - Мирабелла обняла подругу. – Нет… Конечно, я возьму тебя с собой. Но, думаю, что это… - она сжала браслеты
Элизабет, - я не должна вести тебя в храм. У тебя есть выбор.
Всё, что пожелаешь.
Ро не любила покои Луки. Она стояла возле окна,
расправив плечи и выпрямившись. Она никогда не сделает себе дом. Она не смотрит на дома где-либо, кроме того, как наблюдает за своими младшими жрицами на задании.
Лука понимала, почему Мирабелла не любила её. Ро была серьёзна, бескомпромиссна, а улыбка никогда не касалась её глаз. Но она одна из лучших жриц Луки, что та когда-либо знала. Королевка может не любить Ро, а Ро королеву, но она всегда будет рядом.
- Она сказала, что... – протянула Ро, когда Лука рассказала ей о визите Мирабеллы, - помнит своих сестёр?
- Не знаю, правда ли это. Может, просто сны. А может,
просто нервы.
Ро посмотрела вниз. Она так не думала.
- И? – спросила Ро. – Что вы собираетесь делать?
Лука откинулась на спинку стула. Ничего. Может быть,
ничего не нужно делать. Или, может, она ошиблась, и
Мирабелла не избранная королева. Она вытерла рот тыльной стороной ладони.
- Вы будете выглядеть дурой, - сказала Ро, - после того, как поддержали её. Но слишком поздно менять курс.
- Я не буду менять курс, - сердито проронила Лука. –
Мирабелла – Избранная королева! Она будет!
Она посмотрела через плечо Ро на большую мозаику, что висела на стене. Изображение столицы Индрид-даун,
шестигранный купол храма, чёрные шпили Волроя.
- Как долго мы будем смотреть на это как на столицу, -
спросила Лука. – Вместо того, чтобы это были лишь города отравителей?
Ро проследила за её взглядом, а после пожала плечами.
- Когда-то… - проронила Лука. – Когда-то это было наше!
Мы и королевы. А теперь он принадлежит им. И совет тоже.
Они стали слишком сильны, чтобы слушать, а у нас только пустота!
Ро не ответила. Если Лука надеялась на жалость, то ей следовало позвать другую жрицу.
- Ро, ты её видела. Ты смотришь, как коршун на мышь…
Что ты думаешь?
- Должна ли я думать, что она может их убить? – спросила
Ро и скрестила руки. – Конечно, может! Её дар способен потопить флот! Она может большее, как и старые королевы!
- Но?
- Но… - загадочно промолвила Ро, - она тратит его. Она может убить сестёр, верховная жрица, но она не будет этого делать.
Лука вздохнула. Услышав это, она не ощутила шока. По правде говоря, она давно это подозревала, после встречи с
Мирабеллой на берегу озера Звездопада, когда почти утонула.
Ребёнок был так зол и почти год скорбел о потере Арсинои и
Катарины. Если б она тогда была так сильна, как сейчас, Лука и все Вествуды были бы мертвы.
- Если только что-то не вызовет её ярость… -
пробормотала она.
- Может быть, стоит подумать. Но я бы подумала о чём-то ещё?
- Что? – спросила Лука.
- О пути Королевы-Белоручки.
Лука склонила голову. Королева-Белоручка, королева из королев, что воцарилась, не пролив ни единой капли крови своих сестёр.
- О чём ты? Мирабелла родилась одной из троих.
- Я не говорю о Голубой Королеве, - сказала Ро, ссылаясь на четвёртую близняшку,
что считалась настолько благословлённой, что её сёстры были утоплены акушерками ещё в младенчестве.
- Тогда что? – спросила Лука.
- В старых легендах есть и другие Королевы-Белоручки, -
проронила Ро.
- Королева Андрида, чьи сёстры были со Взглядом, -
промолвила Лука. Королевы со Взглядом склонны к безумию и предаются смерти. Но ни Катарина, ни Арсиноя не были пророчицами.
- Другая. Ещё одна. Я говорю о Королеве-Белоручке жертвенного года.
Лука сузила глаза. Ро думала об этом очень долго.
Жертвенный год – это поколение, когда две из королев почти не одарены. Так слабы, что их просто убивают, словно жертву.
Ро глубоко проникла. Только учёные храма, возможно,
слышали рассказы о жертвенном годе.
- Это может быть такой год, - кивнула Лука. – Но не понимаю, как это поможет, если Мирабелла не потребует жертву.
- В некоторые жертвенные года это делают люди, - сказала
Ро. – Ночь Костров, самые священные места, люди поднимаются и сжигают других королев.
Лука внимательно следила за Ро. Она никогда об этом не читала.
- Это не так.
Ро пожала плечами.
- Шёпот сделает дело. И это будет быстро, чисто, позволит королеве быть чистой.
- Ты хочешь… - начала Лука, но после бросила взгляд на дверь и понизила голос, - принести Катарину и Арсиною в жертву во время костров?
- Да, на третий день, после церемонии.
Ро всегда искала конечных решений. Но Лука не предполагала ничего подобного.
- Совет нас уничтожит.
- Мирабелла всё ещё остаётся королевой. К тому же, они не смогут, если остров будет на нашей стороне. Нет, если слух распространится. Нам нужна Сара Вествуд.
Лука покачала головой.
- Сара не согласится.
- Сара стала благочестивой женщиной. Она сделает так,
как скажет храм. И жрицы. Кроме того, она сделает острову хорошо, если напомнит о старых легендах.
Старые легенды. Легенды, что появились из воздуха.
- Я не хочу отказываться от Миры так быстро, - сказала она, и Ро нахмурилась. – Но об этом стоит подумать
Грэйвисдрейк-Мэнор
Катарина и Пьетр сидели с Натали вокруг стола с едой. На обед было филе свинины из отравленной свиньи под соусом из сливочного масла из молока коровы, что паслась на полях белены. Овсяный хлеб впитал яд. А ещё суфле из грибов.
Натали не собиралась есть чистую еду, но это был яд, к которому Катарина почти привыкла.
Натали потребовала ещё вина. Её столовая была приятно тёплой. Огонь потрескивал в камине, и толстые красные шторы удерживали тепло.
- И как сегодняшняя прогулка? – спросила Натали. – Конюх волновался, что у Полумесяца отёк правой задней ноги.
- Он в порядке, - ответила Катарина. – И никакого отёка.
Полумесяц был её любимым чёрным жеребцом,
названным так из-за белого изогнутого пятна на лбу. И если б он хромал, Катарина б не взяла его. Под столом она коснулась коленом к колену Пьетра.
- Ты заметил что-нибудь, Пьетр? – спросила она.
- Нет, он абсолютно здоров.
Она откашлялась и отодвинула колено подальше, словно боялась, что Натали могла ощутить их соприкосновение. Когда они находились в её присутствии, он всегда соблюдал дистанцию, несмотря на то, что Натали знала, что они делают.
Несмотря на то, что он тут по настоянию Натали.
- У меня есть некоторые интересные новости, - сказала
Натали. – Делегация рано прибыла с материка. И жених хочет встретиться с Катариной.
- Не он один, заметь, - продолжила Натали – Но он очень многообещающий… Мы имели дело с его семьёй несколько лет.
Он поощрял Джозефа Сандрина во время его изгнания.
- Я посмотрю на него любезно, а после… - начала Катарина.
- Не более любезно, чем на любого другого, - сказала
Натали, несмотря на то, что подразумевала совсем иное. – Его зовут Уильям Чатворт младший. Я не знаю, когда мы сможем организовать встречу. Он в Волчьей Весне, а сейчас с Арсиноей,
бедный мальчик… Но когда мы это сделаем, ты будешь готова?
- Да.
- Я верю тебе. Ты выглядишь куда лучше в эти дни.
Сильнее.
Это было правдой. С той поры, как прибыл Пьетр,
Катарина изменилась. Женевьева бы ещё сказала, что она тонка и миниатюрна… После стольких лет ядов вряд ли она когда-то полностью восстановит то, что потеряла. Но её волосы, цвет лица, движения стали лучше.
- У меня для тебя есть подарок, - промолвила Натали. Её дворецкий Эдмунд вошёл с маленькой стеклянной шкатулке.
Внутри к крышке тянулась маленькая коралловая змейка. -
Посмотри, кто загорал у меня на окне.
- Возлюбленная?! – Воскликнула Катарина. Она оттолкнула свой стул с силой, которой почти хватило на то,
чтобы он упал, и помчалась к Эдмунду. Змея немного отскочила, а после обернулась вокруг её запястья.
- Я думала, что убила её, - прошептала она.
- Не совсем, - проронила Натали. – Но, думаю, она хочет в привычную клетку под тепло лампы. И мне надо поговорить с
Пьетром наедине.
- Да, Натали, - Катарина ещё раз улыбнулась им, а после ушла, едва ли не убежала.
- Один маленький подарок вновь сделал её ребёнком… -
протянула Натали.
- Катарина любила эту змею, - протянул Пьетр. – Мне казалось, она умерла.
- Умерла. Её раздавленную и замёрзшую нашли в углу кухни через три дня после Черноты.
- А что ж это?
- Ещё одна. Катарина не почувствует разницу, её научили так же.
Она жестом призвала Эдмунда, что принёс серебряный поднос и два стакана с её любимым отравленным бренди.
- Ты делаешь успехи, - проронила Натали.
- Немного. Но она при выборе нарядом до сих пор думает только о том, чтобы прикрыть сыпь или выступающие рёбра. А
когда пугается, несётся, как крыса.
- Ну, Пьетр. Мы не относились к ней настолько плохо.
- Ты, может быть, нет. Но Женевьева – зверь.
- Моя сестра столь сильна, как мне угодно. И тренировки
Катарины – не твоя забота.
- Даже если моя задача становится труднее?
Он сдул волосы с глаз и откинулся на спинку кресла.
Натали улыбнулась своему стакану. Он и вправду так напоминал ей себя. Однажды он сможет стать главой семьи,
если подходящая дочь не достигнет совершеннолетия.
- Скажи мне… Она готова встретить этого делегата?
- Думаю, да. Не особо трудно воспроизвести впечатление после Волчьей Весны. Всем известно, лицо Арсинои как овсяные хлопья!
- Возможно. Но не Мирабеллы. Вествуды всем твердят, она красивее ночного неба.
- И так же холодна… А у Катари есть чувство юмора, она мила. Это вы из неё не выбили.
Что-то ещё было в тоне Пьетра, что не понравилось
Натали. Он слишком защищал её. Почти притягивал к себе, и…
- Как далеко вы зашли?
- Что ты имеешь в виду?
- Ты понимаешь, о чём я. Научи её всему, что хочешь, но нельзя заходить слишком далеко, Пьетр. Жители материка странны и они хотят, чтобы она в брак вошла девственницей!