- Полежи спокойно часок, поможет, - посоветовал Бахтияр.
- Так мы до места никогда не доберёмся, - Вахид не стал скрывать своего раздражения.
Затем он шепнул Бахтияру:
- Ну что ты возишься с ним?
Чтобы попусту не тратить время, Вахид предложил проверить состояние оружия.
Разобрали автоматы, почистили, собрали. Вахид достал небольшую карту, пытаясь определиться с дальнейшим маршрутом. Водя указательным пальцем по карте, он предложил спуститься прямо на автомобильную дорогу. Гусейн стал возражать:
- Там открытое место, спрятаться негде.
Вахид осмотрел в бинокль местность и настоял на своём:
- Поднимемся в сторону Кельбаджара, а там определимся. На той стороне есть пещерка, где должно быть спрятано золото.
Гусейн, несколько картинно пожаловавшись, что ещё не совсем оправился, и покряхтев для убедительности, попросил Бахтияра, который с самоиронией называл себя "битюгом", понести его рюкзак, а сам достал видеокамеру, собираясь снимать всё мало-мальски значимое, что попадётся на пути.
"Это техника азербайджанской армии, которую наши оставили и убежали, - стал пояснять Гусейн, наведя камеру на искореженный БМП в ущелье. - Больно! Это были не солдаты, а таланчи...8 Был среди них один артиллерист, который потом признавался: "Иногда мы поворачивали артиллерию в сторону Кельбаджара, чтобы население принесло нам баранину". Но как только услышали, что армяне идут, они тут же смылись... С испугу даже не повернули машину назад, оставили лицом к противнику, а сами удрали. Наверное, офицеры, которые убежали, сдав врагу бронетехнику, сегодня служат в азербайджанской армии. Каждый солдат и офицер, служивший тогда на этой территории, сейчас должен быть арестован..."
Переведя дыхание, Гусейн направил видеокамеру в сторону какой-то полуразрушенной деревни:
"Мы находимся неподалёку от Шахбина. Противоположная сторона деревни покрыта сплошным лесом..."
Далее он говорил уже с привычным упрёком:
"Прошло уже более двадцати лет, как потеряли наши земли, но мы никогда не пытались использовать эти горы, леса и ущелья. Если мы захотим, то можем тайно провести по этим местам несколько батальонов азербайджанской армии... И это надо делать сегодня, завтра будет поздно. Армянину, который родился здесь, уже больше двадцати лет. Растут новые поколения, и изгнать их с этой территории будет никак невозможно... Если бы у меня была возможность, я бы прямо сейчас поднял в воздух их войсковую часть..."
Выключив камеру, он обратился к Вахиду:
- Ай киши9, почему бездействуем? Смотри, сколько тут удобных мест для партизанства, диверсий. Мы должны воспользоваться этим. Надо тайно проникнуть на эту территорию, занять здесь позиции, внезапно напасть и без шума захватить в плен всех живущих в районе. Сначала военных, а потом гражданское население. Всё это возможно. Но если мы не сделаем это сегодня, то завтра будет поздно. Каждый родившийся здесь сосунок завтра станет военным. Потом будет невозможно изгнать их отсюда. Кельбаджарцы, которые знают здесь каждую тропу, уйдут в мир иной, а новое поколение не осмелится сунуться на эти территории. Поэтому мы обязаны решить вопрос сегодня. Повторяю, завтра будет поздно...
Вахид не ответил, а Бахтияр под грузом большого вещмешка и рюкзака своего товарища, лишь неопределённо промычал, то ли реагируя на слова товарища, то ли просто от усталости.
У горной речки сделали привал.
Запасы пищи истощались. Осталось по паре банок консервов и тушёнки. Решили оставить их на чёрный день, заморив червячка сухарями и ещё недозрелыми ягодами ежевики, растущей по прибрежным склонам.
На противоположном берегу вдалеке виднелась белая продолговатая постройка. Перепрыгивая с камня на камень, перешли речку, осторожно приблизились к приземистому, побелённому известью зданию. Это была скотоводческая ферма. Стали наблюдать из овражка. Дверь сторожки фермы была слегка приоткрыта. Прислушались: никакого движения вокруг не было, и даже звон мух, казалось, застыл в жарком мареве. Вахид подкрался, посмотрел одним глазом в дверную щель. Внутри никого не оказалось. Тихо, стараясь не скрипеть дверью, бочком пробрался внутрь. На грубо сколоченном столе лежали недоеденные кем-то макароны в сковороде, несколько помидоров и огурцов, половинка большой луковицы, ломоть сыра и кусок тондырного хлеба. Вахид забрал всё, кроме макарон, тем же макаром вернулся обратно в овражек. Враз проглотив небогатый "трофей", группа двинулась дальше, обогнув ферму лесом.
До райцентра, где, согласно оперативной легенде, было спрятано золото, оставалось совсем немного. Вахид, в некотором смысле выполнявший роль Сусанина, предложил дождаться наступления темноты.
- Там много людей, заметят, - попытался обосновать он.
Однако Гусейн, чувствуя подвох, стал перечить:
- "Не туда иди, откуда свет виден, а туда, откуда лай собаки слышен", - говорил мне мой отец. - Вот посмотришь, я спокойно зайду средь бела дня в магазин и куплю там сигареты. В темноте же нам трудно будет искать золото. Если оно, конечно, там есть...
- А мой дед говорил: "С трезвой головой горы перейдёшь, а с нетрезвой - в долине заблудишься", - парировал Вахид.
Гусейн, видно, решив отквитаться за прежние обиды, пробухтел:
- Нынешний воробей прошлогоднего чирикать учит...
- Что молодой петух, что старый - все одно, - не остался в долгу Вахид.- Я тебя предупредил...
С этими словами Вахид поднялся на пригорок, залёг под кустом и стал осматривать в бинокль окружающую местность.
16
- Кто он такой, чтобы указывал?! - возмущённо пожаловался Бахтияру Гусейн. -Надо брать движение в свои руки.
Бахтияр лишь уклончиво кивнул, тем самым вконец выведя товарища из себя. Словно забыв о хвори, Гусейн выхватил у "битюга" свой рюкзак и демонстративно пошёл вперёд.
Бахтияр окликнул Вахида. Тот подошёл с недовольным видом и, не застав Гусейна, коротко выругался. Тем не менее ему пришлось догонять сотоварища.
Шли вдоль окраины леса параллельно просёлочной дороге. Ещё издалека заметили на дереве человека. Подумали, что это Гусейн. Приблизились. Гусейн в самом деле был там, но не на дереве, а под ним. Какой-то мальчик отламывал от дикого черешневого деревца ветки с плодами и бросал вниз. Гусейн держал в руке ветку и, словно шашлык с шампура, прямо с неё срывал губами спелую, налитую соком черешню.
- Кто это? - с удивлением спросил Вахид.
- Он покажет нам дорогу, - уклончиво, с ироничным намёком ответил Гусейн.
- Он узнал, что ты азербайджанец? - в вопросе явно чувствовалась тревога.
- Я представился грузином и заговорил с ним по-русски. Неплохо понимает.
- Если мы отпустим его, то пойдёт расскажет, и за нами придут.
- Не волнуйся. Садись, передохни, - произнёс Гусейн, а потом, подмигнув, добавил с двусмысленной ухмылкой:
- С ним нам даже надёжнее будет... Да, перед тем как залезть на дерево, он снял куртку и оставил её здесь, а в кармане - телефон. Я на всякий случай вытащил симку.
Подросток бросил ещё несколько веток, спрыгнул с дерева и поздоровался:
- Здрасти!
Вахид, криво улыбнувшись, произнёс:
- Привет!
Бахтияр молча изучал его глазами. Подросток был в спортивных брюках и камуфляжной футболке, обут в ботинки с длинными голенищами. Он поднял с земли и накинул на плечи куртку чёрного цвета с тройными белыми кантами по всей длине рукавов.
- Пацан пойдёт с нами. Я заберу его с собой в Баку, - тихо произнёс Гусейн на азербайджанском языке.
Затем он обратился на русском к подростку:
- Проведёшь нас до Кельбаджара, потом пойдёшь к себе домой.
Покушав черешни, поднялись. Гусейн достал видеокамеру, включил.
"Мы находимся вблизи села Джомард, - комментировал он. - По дороге мы поймали "поросёнка". Вот он идёт рядом с Бахтияром. Отпускать его никак нельзя, он может сдать нас. Мы пока водим его с нами, а там посмотрим... Ему 15-16 лет. По-азербайджански он ничего не знает... Мы взяли его в заложники. Вот как мы должны поступать с армянами..."
После этого Гусейн не смотрел в сторону подростка, словно его и не было. Вахид тоже не общался с ним. Лишь Бахтияр, по мере необходимости, периодически перебрасывался с ним парой слов. Он отдал Мисаку нести один из рюкзаков, угостив его куском "Сникерса".
Солнце уже скрылось за горизонтом. Тёплые сумерки медленно заволакивали холмистые окрестности. На душе у Мисака стало тревожно - кажется, только сейчас он осознал своё реальное положение, словно оказался в другом мире, в ином измерении. Откуда-то, сквозь некую дымчатую завесу беззвучно звали его отец с матерью с искажёнными, почти неузнаваемыми лицами... Мисак оцепенел, застыл на месте. Из этого состояния его вывел душераздирающий вой шакала, раздавшийся в неприятном полумраке неожиданно близко. Подросток инстинктивно потянулся в карман куртки за телефоном и только тут заметил, что он не работает.
После агонизирующих сумерек ночь в горах наступила конкретная, погрузив всё в непроглядную тьму. Словно опомнившись, острым серебряным кончиком высунулся из-за далёкой вершины полумесяц. Горы стали отбрасывать на тропу зыбкие, колеблющиеся тени. Бредущие в полумраке молчаливые силуэты казались призраками...
Заночевали в овражке. Всю ночь Мисак пролежал с открытыми глазами, мучимый разными переживаниями и тревогами, и лишь к утру, обессилев, забылся коротким сном. Вдруг приснилась старуха со злым лицом. Сжимая в кончиках пальцев большую "цыганскую" иголку, она, сверля взглядом, приближалась к нему быстрым шагом. Почувствовав укол в бок, подросток распахнул веки. Старуха пролетела над ним, словно дельтаплан, широко распростёрши руки, а вместо неё над ним навис Бахтияр:
- Вставай!
В качестве завтрака Бахтияр протянул Мисаку горсточку орехов, перемешанных с изюмом.
Вахид и Гусейн о чём-то тихо переговаривались, сидя на камнях чуть поодаль от них. Последний бросил на подростка недобрый взгляд с прищуром.
Едва пустились в дорогу, Гусейн достал видеокамеру и приступил к своей обычной работе, снабжая кадры собственными замечаниями. Вахид также периодически снимал что-то на свою камеру.
До окраины города, где, как утверждал Вахид, было спрятано золото, оставалось совсем немного. Неподалеку в ущелье журчал родник. Гусейн предложил сделать привал и, достав из рюкзака пластиковую бутылку, отправил Мисака за водой. Вахид пошёл осматривать местность. Оставшись наедине с Бахтияром, Гусейн произнёс:
- Мальчик с нами больше не пойдёт
- Но ведь сам говорил, что если отпустим его - он выдаст нас, - напомнил Бахтияр.
- А мы его не отпустим, - зло усмехнулся Гусейн.
- И что будем с ним делать?
- А ты не догадываешься?..
- Но... - начал было Бахтияр.
- Кишка тонка? - резко прервал его Гусейн. - Если не хочешь быть свидетелем, можешь идти собирать цветы на поляне.
- Вахид в курсе?
Гусейн не ответил.
Тут подросток вернулся с бутылкой, полной родниковой воды. Взгляды Гусейна и Мисака пересеклись. Однако это были не взгляды хищника и жертвы. Мальчик, кажется, не чувствовал подступившейся вплотную опасности. Он спокойно сел напротив Гусейна, метрах в трёх, поближе к Бахтияру. Последний встал и пошёл в сторону леса, как бы по малой нужде.
Отойдя с десяток метров, Бахтияр услышал приглушённую автоматную очередь: "прт-прт..." и обернулся. Мальчик уже не сидел, а лежал на правом боку, его правая нога была вытянута, а левая - в полусогнутом положении. В полуметре от мальчика лежала непочатая бутылка с водой, окрасившаяся в цвет крови.
Смерть наступила мгновенно. Подросток не успел даже вскрикнуть.
Гусейн с автоматом на коленях искоса смотрел на бездыханное тело. Бахтияр невольно подошёл к мальчику, взялся за его левую руку, поднял за плечо, будто не веря в произошедшее, однако тот не подавал каких-либо признаков жизни.
- Ты что, жалеешь его, баджоглы?10 - сзади донёсся недобрый голос Гусейна.
Бахтияр не ответил.
- Испугался?
Бахтияр продолжал молчать.
Это рассердило Гусейна, и он стал оскорблять его, назвав "мягкотелым фраером".
- Ладно, ты иди, догоняй Вахида, - сказал он, успокоившись. - Спускайтесь вниз, по правой стороне холма. Я подойду.
Гусейн остался сидеть в прежней позе, кажется, что-то обдумывая. Бахтияр поравнялся с Вахидом, который, казалось, не был в курсе произошедшего. Метров пятьдесят прошли молча.
- Нам это надо было? - не удержался Бахтияр.
- Мальчик сдал бы нас, - ответил Вахид.
Бахтияр понял, что Вахид был в курсе намерения Гусейна и что они договорились без него, зная его "мягкотелость".
У ручейка остановились, положили вещмешки, ополоснули холодной водой лица и шеи.
На горизонте показался Гусейн. Он шёл по левой стороне холма.
- Вот шустрый - он нам показал тропинку с колючками, а сам по хорошей, короткой дороге топает, - возмутился Бахтияр.
Гусейн шёл с включённой камерой, комментируя: "Сегодня, если не ошибаюсь, 8 июля. Мы уже забыли счёт дням и ночам... У нас был "гость", но по дороге заболел, у него схватил живот, и он остался..."
Затем он резко сменил тему: "Мы проголодались. Надо найти где-нибудь бесхозного барашка, приготовить шашлык... Повторяю, наши военные боятся приходить сюда, говорят: "Там мы с голоду помрём". Не бойтесь, идите. Я чувствую, что в азербайджанской армии выросли нужные люди. Вероятно, мы придём сюда не только с охотничьим ружьём, но так, как полагается. Мы не будем убегать и не будем прятаться в лесах, а вот так открыто гулять на этих территориях. Я хотел бы в следующий раз снимать эти территории вместе с нашими солдатами..."
17
В полукилометре виднелась деревня.
Вахид посмотрел в бинокль. На отшибе деревни стоял домик.
Приблизились, засели в зарослях метрах в тридцати, присмотрелись. Это была одноэтажная кирпичная постройка с белой деревянной дверью, запертой навесным замком с помощью сведённых колец. Вокруг не было живой души. Вахид осторожно подошёл. Бахтияр остался на стрёме, возле железной бочки, в нескольких метрах от дома, а Гусейн - ещё дальше, под деревом на возвышенности.
Вахид нашёл кусок арматуры и, выдернув с его помощью одно из колец, открыл дверь и вошёл внутрь. Единственная в домике комната была скромно, но уютно обставлена: постеленная деревянная кровать, небольшой стол с четырьмя стульями, прямоугольная жестяная печь. Направо от входной двери были приделаны к стене полки, на которых лежала различная утварь. Стену украшал недорогой, порядком полинявший ковёр с изображением оленей на водопое. В углу у входа висели на алюминиевых крючках зимнее пальто, армейский бушлат, военная камуфляжная форма, две рубашки.
Вахид снял со стены пальто - чёрного цвета с толстым мехом, накинул его на плечи. Бушлат, военную форму и рубашки перекинул через локоть левой руки. Тут он заметил на коврике над кроватью небольшой полиэтиленовый пакет, сорвал его с гвоздя. Внутри оказались какие-то книжки типа паспорта. Вахид сунул пакет во внутренний карман пальто.
Минут через десять он вышел в пальто, неся в одной руке одежду, а в другой -целлофан с картофелем, пластиковые бутылку и стакан. Положив добычу на землю, он скинул с плеч пальто, переоделся в военную форму. Камуфляжная форма, особенно штаны, оказались весьма кстати, так как пистолет с глушителем порвал брюки, образовав внушительную дыру.
Вахид передал пальто Гусейну - тот ещё не совсем оправился от простуды. Бушлат надел Бахтияр, а рубашки положили в рюкзак.
Картофель оказался прогнившим, пришлось выкинуть. Зато литровая бутылка из-под "Джермука" наполовину была полна самодельной водки.
Спустились вниз, к реке. Во время привала съели последние консервы, запив их самогоном.
В сумерках стали подниматься в сторону Карвачара. Переночевали в зарослях на краю ущелья...
А утром их невзначай обнаружила Венера, искавшая пропавшего телёнка...