– Ну-ну, не отчаивайся, милый, – Марина потрепала мужа по пышной шевелюре, – ты ведь у нас талантище!
– Не знаю, теперь я в этом уже не уверен. – Платон постепенно действительно утрачивал веру в себя и не смог не поделиться мыслями о будущем: он так и состариться, сидя дома и пописывая никому не интересные графоманские книжки; пыжась сделать что-то значительное, но не имея к этому настоящего дара. Похоже, он переоценил себя, бросив журналистскую работу, а теперь вернуться в профессию уже нереально. Таких как он, – безработных репортёров, сейчас на рынке – тысячи! Редакции телеканалов и журналов из-за кризиса продолжают сокращать штаты, без дела сидят даже асы… Наступило время взглянуть в глаза горькой правде.
– Похоже, ты была права, когда не советовала мне круто менять всё в жизни и пускаться «в одиночное плавание к туманной цели», – уныло признал Платон, пряча глаза. Нет, он не слышал от жены «нет, нет и нет», когда поставил её перед фактом, что решил всерьёз заняться писательством и посвятить этому себя целиком, но она и не повторяла ему без конца «всё получиться, я в тебя верю!».
Успешная в отличие от него в карьере, Марина смотрела на потуги супруга с ироничной отстранённостью. Когда между ними иногда возникала эта тема, Марина говорила о его новом литературном поприще с каким-то лёгким налётом иронии и насмешливости, будто не всерьёз, играя высокопарными словами типа «гениальный», «новый бестселлер», «будущий классик». Однако сейчас в её глазах он не заметил затаённой насмешки.
– А мне кажется, ты рано списываешь себя со счетов, – сказала жена серьёзно. – Ты ведь сам мне говорил, что на свежем воздухе, да на новом месте вдохновение неизбежно появиться, помнишь?
Он кисло подтвердил. Тогда жена предложила ему представить самое худшее:
– Ты у меня трудяга, без дела сидеть не сможешь, в крайнем случае устроишься учителем, у тебя ведь диплом педагогического института.
Платон кивнул. Самым страшным было то, что втайне он терпеть не мог чужих детей. Ученики его раздражали, пугали своей жестокостью и непредсказуемостью. До того как податься в журналистику, он пять лет честно отработал в школе. И в конечном итоге преподавание стало для него пыткой. В те годы он спасался только ночным сочинительством. Каждую ночь, закончив проверять тетрадки своих оболтусов, строчил рассказы и придумывал сюжеты будущих романов, несмотря на то, что рукописи регулярно возвращались из издательств с пометкой «не пойдёт». И всё же тогда он работал как проклятый, несмотря на все неудачи и совершенно жуткие рецензии, – продолжал гнуть свою линию: сочинял ночами напролёт; словно молодой художник, жил с предвкушением успеха. Ах где то золотое времечко?! Как и где он расплескал тот задорный настрой, несокрушимую веру в себя?!
– А с кем это там играет наша Эмма, не с Полиной ли? – вдруг изменилась в лице Марина.
– Да с Полиной.
– Я не хочу, чтобы мне что-то напоминало дома об этих людях, – с неожиданной холодной непреклонностью заявила жена.
– Ты о её родителях?
– Они вызывают у меня большое подозрение. Я навела ещё справки: Ольга Агурбаш завещала харьковчанам всё своё состояние, хотя эти проходимцы ей никто!
Марина стала говорить, что в истории смерти её знакомой много тёмных пятен, хотя, как она выяснила, уголовного дела по факту смерти Агурбаш до сих пор не возбуждено по непонятной причине. Там вообще были сплошные загадки.
– Вначале я слышала, что вроде как оторвался тромб и смерть Ольги была мгновенной и внезапной. Но потом мне рассказали, что за последний год Ольга сильно сдала, и почти перестала общаться с бывшим окружением. Не исключаю, что её намеренно спаивали, а может и травили чем-то.
– Но послушай, это всего лишь твоё предположение, нельзя же на догадках строить мнение о людях.
Марина с досадой взглянула на мужа, до которого всё слишком медленно доходит.
– Я ведь говорила тебе, что знала Ольгу. Она была очень расчётливой, жёсткой, когда это было надо. Приехав 18-летней девочкой из Мурманска, сделала основное состояние в лихие 90-е; потом руководила крупным бизнесом. Тем не менее, сама жила очень бережливо. Всегда в Интернете искала билеты на самолет подешевле, хотя могла себе позволить летать личным джетом или хотя бы первым классом. Помню, однажды мы сидели в кафе и, уходя, она попросила официанта положить ей недоеденное пирожное в пластиковый контейнер: ей жалко было. И ещё была очень разборчивой в выборе людей. Не могу представить, чтобы Ольга так странно распорядилась своими деньгами. Здесь явно имело место какое-то мошенничество…
– Ты же сама только что сказала, что она была железной, что её непросто было обвести вокруг пальца…
– У каждого из нас есть ахиллесова пята, – очень внушительно заявила Марина. – Ольга в 23 года сделала на большом сроке беременности неудачный аборт. Для нее это была ужасная трагедия. Её могли на этом поймать. Я где-то читала про похожий случай. Кажется это было в Штатах, там молодой любовник сумел убедить престарелую, но очень богатую подругу, что его новорожденный сын – это кармическое воплощение ее неродившегося когда-то ребенка. После этого женщина стала крестной матерью сына ловкого провидца, а потом отписала любовника и его молоденькой пассии всё своё состояние в наследство…
По лицу жены Платон видел, что она всерьёз подозревает харьковчан.
– Мне даже никто не сказал о похоронах, я узнала о смерти Ольги совершенно случайно! Один наш общий знакомый сказал мне, что Агурбаш чуть ли не на следующий день кремировали. А вчера мне сообщили, что она будто бы вообще исчезла!
– Тогда вряд ли наши новые знакомые смогли бы воспользоваться наследством, – недоверчиво покачал головой Платон.
– У нас в России всё возможно! Сам знаешь, были бы деньги. Я не удивлюсь, если у этой парочки с тёмным прошлым на счету есть и более зловещие истории. Неизвестно чем они промышляли у себя на Украине. Так что лучше нам держаться от этой семейки на расстоянии.
…Вместе с женой Платон вошёл в комнату Эммы. Подружки о чём-то оживлённо шушукались и смеялись. Марина с милой улыбкой обратилась к гостье:
– Полина, тебе придется сейчас пойти домой, у нас появилось важное дело.
Девочки растерянно переглянулись и Полина начала собирать учебники в ранец.
… Когда за ней закрылась дверь, Марина горделиво взглянула на мужа.
– Я послала её родителям ясный месседж, полагаю, они достаточно понятливы, чтобы его прочитать…
Полина действительно перестала заходить к ним. Платон видел по настроению дочери, что она сильно переживает из-за этого. А через неделю ему позвонил Андрей и как ни в чём не бывало проинформировал:
– Тут из Европы цирк приехал с гастролями, говорят очень крутой, они уже выступают в «Вегас Сити холл»: дикие кошки, акробаты, клоуны, иллюзионисты… Мы смотрели отзывы – народ хвалит. Давай сводим наших девчонок, шоу первоклассное! Заказ билетов беру на себя.
С одной стороны Платон обрадовался, что родители Полины не держат на них зла, за то, что они фактически выставили их дочь из своего дома, но с другой стороны он вроде как обещал жене порвать все отношения с этой семьёй.
– Идея классная, спасибо Андрей! Только нужно посоветоваться с женой, я тебе перезвоню.
До самого вечера Платон пребывал в раздумьях, и к моменту появления Марины решение им было принято:
– Послушай, мы не знаем наверняка, как эти люди сумели получить своё наследство, пускай с этим разбираются компетентные органы. Но в любом случае в нашей стране дети не отвечают за грехи родителей, и думаю это правильно. А Полина очень хорошая, воспитанная девочка, её влияние на нашу дочь я считаю благотворным…
Марина слушала его сбивчивый монолог, скрестив руки на груди, впрочем, спорить не стала.
– Хорошо, – согласилась она. – Но только запомни: ты берёшь на себя всю ответственность, снова допуская этих людей в жизнь нашей семьи. И если благодаря твоей доброте и благородству, произойдёт что-то очень плохое, то не говори мне потом, что я тебя не предупреждала о последствиях…
Глава 20
Их с Мариной дом не долго служил убежищем беглому «сыну» дантиста. Эрик похоже лукавил, когда уверял, что у него больше нет в посёлке никого. Некий тайный приятель или подруга у парня всё-таки имелся, ибо однажды Эрик исчез. То есть ушёл и не попрощался, а на следующий день Платон нашёл под дверью спортивную сумку со своими вещами, которые одалживал «беженцу». Ещё в сумке лежала короткая записка со словами благодарности. Но ещё до того, как Эрик покинул их, Платон помог парню с помощью слесарного инструмента снять с запястья электронный браслет, чтобы «папенька» не смог его снова найти…
Отныне проезжая мимо дома зубного врача, Платон каждый раз прибавлял газу, а чаще вообще выбирал объездной маршрут. И всё же однажды они случайно столкнулись в толчее возле кассы супермаркета. Встретившись глазами с нежелательным знакомым, Платону пришлось кивнуть в ответ. Но этим дело не ограничилось: Куш подошёл к нему, и спросил с виноватой улыбкой
– Простите за навязчивость, но мой сын по-прежнему живёт у вас?
– У нас его давно нет, – сухо ответил Платон.
– А вы случайно не знаете, где он? – Куш произнёс это заискивающе, словно прося об одолжении. Его слезящиеся стариковские глаза, сгорбленные плечи на секунду растрогали Платона, но потом ему вспомнились кровавые рубцы на теле Эрика и зловещий рассказ парня о тайной жизни «папеньки». В тот же миг из-за фасада безобидного на вид «колобка» будто выглянул мимикрирующий паук.
– Послушайте, – начал Платон довольно резко, однако, спохватившись, понизил голос, чтобы не привлекать внимание окружающих, – я не собираюсь помогать вам в ваших поисках! Нам с женой следовало бы обратиться в полицию после того, что мы узнали… Возможно, мы так и поступим в будущем, если вы не угомонитесь. Пусть мои слова послужат вам предупреждением: только из сочувствия к вашей старости мы ещё не превратили вашу жизнь в кошмар, – сказав так, совершенно выбитый из колеи, Воронцов бросил тележку с неоплаченными продуктами возле кассы и быстро зашагал прочь. Пристальный взгляд Куша буквально буравил его между лопаток, и приходилось бороться с собой, чтобы не оглянуться.
Глава 21
12 марта 2017, воскресение
В цирк они с Эммой всё-таки выбрались, правда без Марины, которая сразу твёрдо заявила, что не хочет продолжать неприятное ей знакомство. К счастью, Платон оказался избавлен от необходимости врать Андрею и Вике, чтобы как-то объяснить им отсутствие своей половинки, ибо все выходные жена всё равно собиралась провести в своём офисе. Родители Полины легко удовлетворились таким объяснением и больше не расспрашивали о Марине. Зато Вика напомнила Платону, что в прошлый раз его супруга обмолвилась, что он якобы писатель. Настоящий! Для харьковчанки это было экзотикой.
Дело было так. Перед началом представления они прогуливались по фойе, фотографировались с клоунами и животными, а потом остановились перед прилавком с буклетами и книгами.
– Ваша жена не шутила, вы действительно пишите книги? – спросила Вика с явным украинским акцентом.
– В некотором роде, – неохотно подтвердил Платон, с интересом раскрыв буклет, чтобы скрыть смущение на лице.
– Вот здорово, настоящий писатель! – неожиданно эмоционально, несколько провинциально, отреагировала жена Андрея, будто познакомиться с настоящим писателем было её давней мечтой. Чрезвычайно разговорчивая и любопытная, она стала с интересом расспрашивать его о работе. Так за разговором они прошли в зрительный зал.
– А можно получить автограф? – попросила Вика, когда они уже сидели в креслах.
– Вот когда выйдет моя книга, а вам её обязательно подпишу, – пообещал Воронцов.
– Только не забудьте! Вы так просто от меня не отделаетесь, – простодушно пообещала Вика, – а то я коллекционирую автографы знаменитостей.
В это время основное освещение зрительного зала стало медленно гаснуть.
– А пока всё равно распишитесь где-нибудь! – Вика стала торопливо рыться у себя в сумочке и протянула Платону несколько листов, которые он размашисто подписал уже почти в полной темноте. Через несколько мгновений снова вспыхнул яркий свет софитов, заиграли разноцветные огни – шоу началось. Андрей заказал лучшие места в первом ряду, то есть у самой арены и в центре. Отсюда всё было видно лучше всего. И представление не разочаровало. Зажигательные танцевальные номера артисток кордебалета в ярких костюмах сменялись, словно в калейдоскопе, выступлениями эквилибристов, жонглирующих самыми неожиданными предметами на самых невообразимых опорах, и фокусников-факиров. На смену им на арену буквально выкатывались под детский хохот клоуны со своими оригинальными репризами, они же выступали и как дрессировщики вместе с различными животными, даже такими необычными как свиньи и кенгуру. А в качестве главного десерта ещё предстояло выступление больших хищных кошек в финале второго отделения после антракта. Первое же отделение программы закрывал номер воздушных гимнастов…
В перерыве Вика с детьми отправилась в буфет, а мужчины вышли ненадолго перекурить. Андрей находился под впечатлением от трюков миниатюрной циркачки, которая выполняла акробатические элементы на обруче в десятках метрах над ареной, держась одними зубами за специальное крепление.
– Это какие ж челюсти надо иметь! – хрипло недоумевал Андрей. – Такую лучше не заставлять ревновать, а то откусит тебе ненароком… – он захохотал над собственной пошловатой шуткой, потряхивая роскошной огненной гривой. – А нервы? Там же вместо нервов стальные тросы! Ты видел? Девчонка то без страховки работала!
У Платона у самого временами дух захватывало при виде, как маленькая акробатка кувыркается в воздухе на опасной высоте, ничем не пристёгнутая лонжей на случай падения.
– Да-а, цирк – удел сверхлюдей, – уважительно согласился Воронцов.
Но как оказалось, чрезмерно самолюбивого собеседника задело, что его вроде как не считают суперменом, и он заверил:
– Я бы тоже так смог, если бы немного потренировался, – чтобы не выглядеть голословным отец Полины подкрепил свои слова впечатляющим оскалом, зубы у него и в самом деле выглядели крепкими и здоровыми. Правда, Андрей честно признался, что часть из них вставные.
– Собственные выбили в юности: не так с одним человеком поговорил. Но эти даже лучше. Тот, кто мне их вставил, дал пожизненную гарантию на свою работу.
– И выглядят как настоящие, я бы не отличил, если бы не знал, – признался Платон, желая сделать приятное неравнодушному к собственной внешности обладателю красивой бородки и ковбойских сапог со шпорами.
– А знаешь, кто их мне вставил? – снова горделиво сверкнул голливудской улыбкой Андрей. – Наш общий знакомый!
– Куш!?
– Он самый! Я слышал, вы поссорились… Старик теперь всё время дома лежит – плохо с сердцем. Хочешь, я вас померю?
Платон заглянул в глаза Андрею, зрачки его были расширены, что было знаком искренности и дружелюбия.
Глава 22
17 марта, 2017 года, пятница
Весна всё решительнее вступала в свои права, дни становились длиннее, всё чаще припекало солнце. В такие дни в посёлке текло с крыш, радостно по-весеннему чирикали воробьи. И хотя порой ещё бывало морозно, пахло уже по-весеннему… В самом воздухе было разлито томительное предчувствие важных перемен. И словно просыпаясь от зимней спячки, душа рвалась на простор.
После обеда Платон решил пройтись на лыжах по последнему снежку. Неважно, что ковёр из опавших хвойных иголок почти исключал свободное скольжение, всё равно, даже черепашьим шагом, кое-где проваливаясь на рыхлом снегу, было нескучно гулять по пробуждающемуся лесу.
Природа наполнялась новой жизнью: яркие пятна солнечного света лежали на голубой, хрупкой корке просевшего наста, на бронзовых стволах сосен, кроны которых, казалось, возносились к самому небу, а там – в прозрачной и чистой синеве проплывали лёгкие ажурные облака, от которых веяло свежестью высоты. Ещё дух бодрили запахи смолы, вечнозелёного багульника и кое-где показавшейся из-под снега земли. Вспорхнет, прошумит стремительными крыльями и скроется в глубине лесного заросшего оврага пугливый рябчик. Однажды метрах в пятидесяти вдруг с шумом вырвался из-под снега большой чёрный тетерев. Неясное сонное бормотание где-то поблизости только пробующих силы токующих косачей сопровождало лыжника почти всю дорогу. Обычно в жизни миролюбивый, на этот раз Платон даже пожалел, что не охотник, ведь столько дичи вокруг! Впрочем, для него желаннее трофеи иного рода: по пути Воронцов то и дело останавливался, чтобы записать в блокнот появляющиеся дельные мысли по книге…