…Сегодня Марина позволила ему кончить в себя. Они продолжали лежать в объятиях друг друга, и Марина повторяла, словно заклинания:
– Я люблю, люблю тебя! Милый мой, родной, хороший, так у нас будет всегда, слышишь: ВСЕГДА!
– Конечно всегда, разве может быть по-другому?
Снизу донёсся звон колокольчика: кто-то пришёл и настойчиво жал на кнопку дверного звонка. Странно, они ведь ещё не успели завести друзей на новом месте.
Платон торопливо оделся и поспешил встречать незваных гостей.
На пороге стояла дородная дама лет пятидесяти. Назвать её толстой язык как-то не поворачивался, скорее подходило определение «величественная»: византийской красоты крупное лицо без единой морщинки, ни намёка на дряблость в районе подбородка и шеи. Хотя в таком возрасте мраморная кожа и девичий овал маловероятны без многократных круговых подтяжек и прочей пластики, тем более что губы у тётеньки явно подкачены силиконом. Бронзовый загар и яркий макияж современной матроны вполне были в духе нынешних новых русских с их своеобразным пониманием шика.
Барыня была в модной перламутровой косынке, песцовой жилетке-«душегрейке» без рукавов и в перчатках-митенках без пальцев – она только что вылезла из белоснежного Лексуса – пухлые пальцы с безукоризненными ногтями унизаны драгоценными кольцами и перстнями.
– Здравствуйте, я Маргарита Наумовна Бояринова, председатель Совета домовладельцев и руководитель управляющей компании, – с лёгкой хрипотцой представилась барыня.
Председательша пояснила, что приехала познакомиться, и стала расспрашивать, как они доехали.
– Спасибо, хорошо, хочу поблагодарить за оперативно расчищенную дорогу, – ответил Платон.
– Стараемся, – расплылась в улыбке польщённая хозяйка.
В прихожей появилась успевшая одеться Марина. Она кивнула председательше, словно они были знакомы. Узнав, в чём дело, Марина пригласила гостью в дом, но Бояринова предложила провезти их по посёлку:
– Понимаю, что вам надо отдохнуть и начать обустраиваться, но это не займёт много времени. Я хочу показать вам, где у нас что расположено, чтобы вы знали…
На территории посёлка имелось всё необходимое для автономной комфортной жизни: школа, детский садик, медицинский комплекс премиум класса, несколько ресторанов, пиццерий и кафе, включая Макдоналдс. А ещё торговый центр, спорткомплекс; даже собственные гольф-клуб, океанариум и небольшой аэропорт для частной авиации. Ландшафт мини-городка был прекрасно продуман.
Хозяйка посёлка хорошо поставленным голосом профессионального гида рассказывала, что «Новая Венеция» – уникальный проект, сравнимый с лучшими европейскими посёлками такого класса. Он расположен на берегу водохранилища, которое ещё иногда называют Московским морем. Для реализации проекта была приглашена лидирующая архитектурная компания из Швейцарии, инженерное обеспечение было поручено англичанам и немцам; отдельные резиденции возводили зодчие со звёздными именами.
Большинство объектов общего назначения тоже строили немцы и турки. Все работы велись в строгом соответствии с самыми высокими экологическими стандартами, ведь главное условие получения разрешения на строительство было обязательство не нарушить хрупкое равновесие уникальной экосистемы заповедника.
– Клиентами-«звёздами» у нас тут никого не удивишь, – не без гордости сообщила экскурсовод. – Заселение только началось, а ко мне чуть ли не каждый день наведывается какая-нибудь «селебрети» – на разведку. Вот хотя бы обратите внимание на резиденцию справа, знаете, кто тут живёт?
Супругам было лестно узнать, что фактически их соседом будет ведущий популярнейшего скандального телешоу. А ещё из медийных персон поблизости обосновалась семья известных цирковых дрессировщиков; актриса, которая благодаря мужу-продюссеру кочевала из одного сериала в другой; бывшая восьмая ракетка мира и модный музыкант-репер. И это не считая преуспевающих банкиров и прочих финансовых и бизнес-магнатов. В общем, довольно презентабельная компания.
– А как у вас школа? – поинтересовалась Марина.
– А давайте подъедем туда, я познакомлю вас с её директором, – предложила радушная хозяйка посёлка.
Но уже через минуту экскурсия была неожиданно прервана её рассерженным возгласом. Госпожа Бояринова даже употребила несколько крепких выражений в адрес тех, кто вывел её из себя.
Глава 3
– Опять напоросятничали, мать их так! – взорвалась хозяйка посёлка. Её гнев вызвал рисунок на заборе. Кто-то белой краской из баллончика изобразил контуром мужской силуэт в широкополой остроконечной шляпе. В общем-то, ничего особенного, но Платону отчего-то сделалось не по себе от вида этой фигуры, которая показалась ему зловещей.
– Наверняка мальчишки самовыражаются, – тем не менее, миролюбиво предположил он.
– Знать бы кто это сделал, я бы их родителям объяснила, где именно их детям следует самовыражаться, – не приняла его благодушия Маргарита Бояринова. Уже который месяц боремся с этим вандализмом, на каждом углу камеры стоят, и всё никак не можем вычислить партизан.
И всё же видно тётка была отходчивой, не умела долго держать на кого-либо зло, потому что быстро смягчилась:
– Ну пришли бы ко мне эти художники, я бы направила их творческий зуд в нужное русло – согласовали бы рисунки, и ради Бога (!) – расписывайте культурно мне трансформаторные будки. У меня полно стен, которые требуется оживить яркими красками. Вон, в соседней Москве во многих префектурах используют граффити в уличном дизайне. Но нет, этим поросятам хочется похулиганить. Ну ничего, я до них доберусь…
Председательша вызвала кого-то по рации. Буквально через пять минут подъехал крохотный японский грузовичок, раскрашенный под корову, с двумя рабочими в аккуратных утеплённых комбинезонах голубого цвета. Работяги достали из кузова всё необходимое и начали приводить стену в порядок.
Следом подкатил видавший виды «боевой» джип, напоминающий закамуфлированную боевую машину. Из «броневика» неторопливо выбрался крупный мужчина – этакий медведь, в такой же чёрной форме, как у охранников при въезде в посёлок. Куртка на нём была нараспашку, ворот рубашки тоже расстегнут, будто мужик не замечал мороза; шея его раскраснелась, на волосатой груди блестел массивный золотой крест, а под ним обручальное кольцо на простом шнурке. И это притом, что другое – точно такое же кольцо, он носил на безымянном пальце правой руки.
Шапок хозяин закамуфлированного джипа тоже не признавал, стрижку имел самую простую – а ля Кашпировский; был высок – под два метра ростом, и широкоплеч. Лицо имел самое обыкновенное славянского типа. Взгляд у него жёсткий. Суровость лица незнакомца подчёркивал побелевший на морозе шрам под нижней губой и на правой части подбородка. Незнакомец ещё и слова не успел произвести, а чувствовалась за ним непростая биография, выковавшая суровый характер. И запах его парфюма был подстать создавшемуся образу – такой же грубый и резкий.
– Богдан Тимофеевич, – не без женского кокетства обратилась к нему председательша, поправляя выбившийся из-под косынки локон осветленных волос, – когда вы, наконец, изловите мне этих граффити-террористов?
– Работаем, Маргарита Наумовна, работаем… – с чувством собственного достоинства заверил мужик. При этом левым глазом он спокойно, твёрдо, уверенно, и даже с насмешливой искрой глядел на начальницу, а правым с хмурым прищуром косился на её спутников. Такое складывалось впечатление. Хотя скорее всего этот взгляд был единым, просто мужик обладал профессиональным навыком сканирования пространства вокруг себя, отчего создавалось впечатление, что где бы ты ни стоял и что бы не делал в его присутствии – ты на прицеле.
– Вот, хочу вам представить нашего местного «шерифа» – объявила новеньким Бояринова, при этом вся буквально сияя. – Звать его Богдан Тимофеевич Лялечкин. Он у нас отвечает за безопасность, так что прошу любить и жаловать.
Трудно было подобрать более неподходящую фамилию для такого «терминатора», у которого даже походка была такая, словно он шёл под огнём поднимать батальон в атаку. Платон про себя решил, что станет называть его «Майором». Мужик излучал ауру надёжности, которая так подкупает в полицейских, военных, а ещё в мужчинах-хирургах.
Остаток дня был посвящён разбору вещей. Вечером, перед сном, в спальне, Марина стала перечислять мужу, что он должен сделать на следующий день. Её командно-административный тон задел Платона, но выяснять отношения не хотелось.
– Послушай, – мягко попытался он объясниться, – я ведь тоже работаю, хоть и не езжу в офис. Не забывай, пожалуйста, об этом. Может нам стоит кого-нибудь нанять, чтобы помогала по хозяйству, и хотя бы иногда, – когда я особенно занят, – забирала Эмму из школы; водила детей по кружкам и секциям?
Высказанная им мысль казалась вполне разумной. Однако реакция, которая на неё последовала, была сродни внезапному взрыву светошумовой гранты. То есть шок. В этот момент Платон лежал в постели, а жена в одном пеньюаре сидела за туалетным столиком и наносила на кожу питательный крем. Он смотрел на её отражение в зеркале: лицо Марины выражало абсолютное спокойствие, внезапно его тронула лёгкая улыбка, глаза их встретились, и вдруг Платон услышал:
– А может, это тебе, любимый, пора, наконец, стать мужиком?…
Жёсткая фраза была произнесена ласково, однако Платона словно ударили ногой в пах. Прежде ему не приходилось слышать от жены ничего подобного. Всё что ему оставалось, это молча встать и выйти из спальни, прихватив с собой плед и подушку.
Глава 4
Проснулся Платон непривычно поздно для себя. Сквозь плотно задёрнутые гардины кабинета дневной свет не проникал, да и новый диван оказался очень удобным, так что спалось ему на удивление хорошо.
Дом уже опустел. В кухне на стойке бара из-под салатницы выглядывает листок бумаги:
«Подогрей себе завтрак в микроволновке и не скучай. Позвоню, как только решу вопросы.
Марина»
И странная приписка в самом низу:
«Если возникнут проблемы, позови меня громко».
Счастливый характер! После любых размолвок жена умела делать вид, будто ничего особенного не произошло. Да и в самом деле, стоит ли придавать значение словам, излишне драматизировать ситуацию? В конце концов у них появился шанс перезагрузить отношения на новом месте. Утром вчерашняя сора показалась не такой уж серьёзной.
Волевым усилием Платон постарался придать собственному лицу беззаботное выражение. Кажется это японцы открыли, что если заставить себя хотя бы пять минут выглядеть счастливым, то обязательно почувствуешь как на душе будто выглянет солнышко.
Вот только снова что-то твориться с глазами… – В последнее время он стал видеть хуже, пришлось даже купить более сильные очки. «Видать перенервничал вчера – быстро нашёл причину Платон. – Неужели мой доктор прав и это действительно начальная степень диабета?!… Лучше не думать об этом пока. Просто надо стараться не принимать всё близко так к сердцу. И поменьше баловать себя вредными удовольствиями! В конце концов, можно и без допинга обойтись…».
Пока завтракал, рассеянно щёлкал пультом телеканалы. Работать тоже решил здесь же на кухне, для чего сварил крепкий кофе, и открыл ноутбук. Вначале дело шло со скрипом, но постепенно он так увлёкся, что и не заметил, как пролетели два часа.
Бегло просматривая получившийся результат, Платон довольно гладил спящую рядом на пуфике кошку.
– Сегодня твой папочка молодец, – благодушно проворковал мужчина, – настучал аж пять страниц вполне приличного текста! Если так пойдёт, то к майским праздникам готовую рукопись можно будет показать издателю.
Алиса в ответ потянулась и заурчала. У него тоже на душе царило приятное удовлетворение собой. Всё-таки не зря он связывал столько надежд с этим переездом – на новом месте, да на свежем воздухе, непременно должно открыться второе дыхание, как у марафонцев. А что? Он и есть марафонец, даже супермарафонец, – на какую махину замахнулся! Книга, которую он замыслил, должна вобрать в себя весь его журналистский и человеческий опыт, разогнать тину в застоявшейся творческой жизни, придать всему новый смыл.
И пока всё складывается как будто неплохо. Можно даже вознаградить себя «контрабандной» сигареткой, пока никто не видит.
С наслаждением затягиваясь и попивая крепкий кофе, Платон привычно и рассеянно подумал о том, что вообще-то желательно завязывать с вредными привычками. В последнее время появилась одышка, сердце пошаливает, опять же лишний вес… Врачиха в поликлинике пригрозила, что высокое давление чревато ранним инсультом и диабетом. «Так и копыта откинуть можно, в рассвете то сил» – усмехнулся писатель, будто его это не слишком касалось. Иногда он удивительно легкомысленно относился к собственному здоровью…как и большинство мужиков.
Хотя если взглянуть на проблему с другой стороны, то без необходимого «топлива» его мозг часто саботажничал работу, так что изредка всё же можно позволять себе чашечку кофе и «глоток» никотина – исключительно в интересах дела. «Строго одну сигарету утром и ещё одну вечером во время работы» – дал себе слово Платон и окончательно избавился от возникшего чувства вины.
Ещё два часа прошли довольно плодотворно. Он работал пока не почувствовал начавшийся спад энергии. Оторвавшись от экрана, Платон поднял глаза. За окнами пошёл снег, он валил крупными хлопьями, из-за чего за пеленой скрылись соседние дома, чернели только стволы ближайших сосен и елей, а дальше непроницаемая белая мгла. Странное ощущение: вокруг должны находиться люди, много людей, а ты будто один в глухом лесу, отрезан от мира…
Можно было сделать перерыв в работе до вечера. Платон с удовольствием размял затёкшие плечи и отправился бродить по дому. По пути он покатал шары в бильярдной, поупражнялся в метании дротиков дартса в игровой комнате, полистал журналы в мягком кресле. Так он прогуливался по новым семейным владениям, пока не оказался на пороге неприметной комнатки. Вначале мужчина решил, что это одна из кладовок. Но затем изменил своё мнение. Его смутила дверь. Такая толстая заслонка на мощных петлях пришлась бы в пору какому-нибудь бункеру, но к чему она здесь? Стоило потянуть дверную ручку на себя, как в комнате автоматически зажглось освещение. Ещё более странным выглядело отсутствие здесь мебели, зато имелось мягкое напольное покрытие; по стенам развешаны стеклянные рамки с яркими тропическими бабочками, стрекозами, чучелами жуков и прочих насекомых.
Платон переступил порог и прошёлся по загадочной кладовой, пытаясь угадать её истинное предназначение: ни окон, – ничего, кроме коллекции засушенных чешуйчатокрылых на стенах. И ещё пульт с красной кнопкой.
Из коридора, со стороны лестницы, как будто послышалось поскрипывание чьих-то шагов – новый дом был полон необычных звуков, порой тревожащих, – рука сама потянулась нажать на кнопку. Через секунду дверь автоматически закрылась, щёлкнули самозаблокировавшиеся замки.
– Вот так сюрприз, – присвистнул мужчина, оказавшись изолированным внутри большого сейфа. Стало не по себе, словно застрял в лифте. Нет, клаустрофобией он не страдал, потому панике не поддался. И всё же ничего приятного в ощущении себя пойманным в ловушку не было, словно ты – одна из этих бабочек перед тем, как её аккуратно насадили на булавку и навечно поместили под стекло…
«Спокойно, спокойно, – сказал он себе, – Марина умная предусмотрительная женщина, наверняка это её затея. А если это так, значит, должен быть предусмотрен способ выбраться отсюда, либо сообщить о себе».
Платон вспомнил озадачивший его постскриптум в её записке: «Если возникнут проблемы, позови меня громко».
– Эй! – попробовал Платон.
Ноль реакции.