– Наконец-то, Сань! Я думал, что никогда тебя не дождусь.
– А ты говорил, что не сыскное агентство. Как же ты меня разыскал?
– А-а! Это просто. Я Алинку уже года три знаю!
– Вот как! – присвистнул Туров. – Ну ладно. Надеюсь, ты здесь круги нарезаешь не для того, чтобы обрадовать меня этой новостью?
– Нет. Я узнал. Такого художника в Москве нет.
– Ой, Антоша! Ну что ты с самого утра портишь мне настроение? Ты думаешь, после этого я дам тебе денег?
– Ты меня не понял. Я его нашел. Но он не в Москве живет.
– А где?
– В Суздале.
– Повтори. – Туров внутренне напрягся.
– Ну, Сань! Этот твой Федор Рыжов живет не в Москве, а в Суздале.
– И как же тебе это удалось узнать?
– Да случайно! Ты не поверишь!
– Ладно, давай в машину, по дороге расскажешь. Только учти: если всё это сказки, так я сказочников с детства не люблю.
– Да какие сказки!
Уже сидя в машине, Антон торопливо и время от времени нервно посмеиваясь рассказывал:
– Понимаешь, у меня друг есть, такой нормальный, он чего-то малюет и сдает там чуваку на Арбате, на продажу, ну, думаю, пойду сперва у него спрошу про этого Рыжова, может, скажет чего, главное, чтоб дома его застукать, а то он, бывает, вписывается у кого-нибудь и киряет. А тут он дома, и с ним придурок еще какой-то, пьяный. Я у друга спрашиваю, мол, нужно мне найти такого-то – часом не знаешь? А тут придурок глаза открыл и говорит: я знаю, я с ним вместе учился. Козел, говорит, он, ни фига писать не умеет. Ну вот. Сказал, что Рыжов этот в Суздале живет, и хата у него своя, и баба есть, не то Фиска, не то Фикса.
Туров остановил машину:
– Ладно. Вылезай.
Антон вжался в сиденье:
– Сань, а бабки?!
– Слушай, я похож на лоха?
– Сань! Это правда!
Туров вышел из «мерседеса», обошел его и вытянул уже не сопротивлявшегося Антона из машины. Затем аккуратно прикрыл дверцу, сел за руль и уехал.
– Сань! Это правда! – растерянно повторил Антон, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.
Туров не торопясь ехал в сторону дома. Он размышлял.
Да, с лету найти этого художника не получилось. Антон не оправдал его надежд. Совсем парень свихнулся. Не зря говорят: игромания до добра не доводит. И поляк о таком художнике ничего не слышал. Наверно, не стоит и напрягаться. Значит, остается одно – квартира тетки. Что поделать? Он честно пытался найти другие варианты. Но других вариантов не оказалось.
Туров посмотрел на часы. Времени еще предостаточно. Хотя с этими пробками время не рассчитаешь. Он нажал на педаль газа: лучше иметь время в запасе.
Он выехал из дома за полтора часа, решив, что если подъедет к месту раньше, то просто посидит в машине и послушает музыку.
За два квартала до дома тетки он неожиданно почувствовал беспокойство. Туров удивился: интуиция его подводила редко. Что могло произойти? И тут он понял причину тревоги: до его ноздрей донесся едва уловимый запах гари. Туров припарковался и, выйдя из машины, быстрым шагом направился к месту назначенной встречи. Еще издали он увидел толпу народа, две пожарные машины и карету «скорой помощи». На месте окон теткиной квартиры зияли черные дыры.
Туров на секунду остановился и побежал к дому.
На земле, возле «скорой», стояли носилки с телом, накрытым белой простыней. Рядом с носилками стояла инвалидная коляска, в которой сидел дрожащий Толик.
Туров подошел к брату и тихо спросил:
– Толик, что случилось?
Калека поднял испуганные глаза и, узнав Турова, запричитал:
– Пожар! Мама умерла! Пожар!
Туров ошеломленно смотрел на тело, накрытое простыней, на плачущего Толика, изо рта которого тонкой струйкой текла слюна. Ему понадобилась минута, чтобы прийти в себя. Брезгливо поморщившись и глядя Толику прямо в глаза, он тихо сказал:
– Заткнись, урод.
Толик перестал ныть и застыл с открытым ртом, испуганно глядя на Турова.
А Туров, потеряв интерес к происходящему, повернулся и быстро пошел прочь, к своему «мерседесу». Досада переполняла его.
Дома Туров первым делом налил себе полстакана виски и выпил залпом. А когда теплая волна разлилась по телу, подошел к телефону и набрал номер.
– Алло, – раздался в трубке голос Антона.
– Так как, ты сказал, зовут того придурка, который знает, где искать Рыжова?
4.
– Какой подъезд? – спросил Туров, въезжая во двор одного из новых районов на Юго-Западе.
– Второй, – Антон схватился за ручку, пытаясь открыть дверь.
– Не суетись. Нервы шалят, что ли? – Туров бросил на него внимательный взгляд.
– Долги отдам, и нервы успокоятся.
– Ну-ну, мечтатель… – Туров припарковал автомобиль у подъезда. – Всё. Вот теперь можешь выходить.
Антон выпрыгнул из машины.
– На первом этаже. Только бы был дома.
Туров не торопясь вышел из машины, запер дверцы и первым вошел в подъезд.
– Если нет дома, подождем немного. Ты ведь не торопишься?
– Нет.
Безошибочно определив квартиру, в которой живет художник, Туров кивнул в сторону обшарпанной двери, с металлической накладкой вокруг замка, видимо скрывавшей последствия недоразумений с ключом.
– Эта?
Антон кивнул:
– Ага.
Туров нажал на кнопку звонка. Звонок не работал.
– Если он дома, то дверь открыта, – поспешил сообщить Антон.
Повернув дверную ручку, Туров осторожно надавил на нее. Дверь не открывалась.
– Нужно сильнее, – Антон толкнул плечом.
Дверь, действительно, оказалась не заперта.
– Коля! Ты дома? – крикнул Антон в полумрак прихожей.
– Кого там черти принесли? – послышался хриплый бас. – В собственной берлоге покоя нет!
– Коль! Так войти-то можно?
– Заходи, раз приперся.
Туров и Антон зашли в квартиру. Навстречу им вышел хозяин. Туров тут же мысленно окрестил его Распутиным: двухметровый детина с взлохмаченными черными волосами и неухоженной редкой бородой. Он был в фартуке, в руке кисть, на кончике носа – круглые очки в тонкой позолоченной оправе без одного стекла.
– А, это ты? – сказал он, увидев Антона. – А кто с тобой?
Туров поспешил представиться:
– Александр. Здравствуйте, мы к вам по делу.
– Дела у прокурора. Чего надо? – неласково спросил хозяин.
– Коль! – засуетился Антон. – Ну мы же не с пустыми руками, – он достал из внутреннего кармана куртки пол-литровую бутылку дешевой водки.
Туров с удивлением посмотрел на Антона, а хозяин посторонился, пропуская гостей:
– Проходите.
Антон двинулся первым, за ним Туров.
Комната была небольшой. Или просто казалась такой из-за развешанных по стенам картин. В основном это были натюрморты и пейзажи. Все картины были тщательно прорисованы, в массивных деревянных рамах; чувствовалось, что автор относится к своему творчеству с любовью.
Мебели в комнате почти не было: резной, по всей видимости антикварный, комод, на котором горой лежали книги и пластинки; узкая тумба с водруженным на нее граммофоном; небольшая тахта, обитая потертым зеленым бархатом, да пара заляпанных краской деревянных табуретов.
Посреди комнаты на мольберте стоял подрамник с незаконченной работой. Это был лесной пейзаж. Туров улыбнулся: похоже, такому таланту, как Коля, совсем необязательно ходить на пленэры.
Указав пальцем себе на глаз, Туров незаметным кивком спросил у Антона, мол, чего это он? «Да у него один глаз видит хорошо, а второй – почти не видит», – шепнул Антон.
Хозяин тем временем деловито перенес из угла комнаты на середину свободного пространства табурет, постелил на него газету и достал из тумбы три стакана и начатый лимон на блюдце.
– Это хорошо, когда заглядывают воспитанные люди, а то такой народ ходит неконкретный, всё норовит на халяву. Наливай!
Антон открыл бутылку, налил водку в два стакана, кивнув в сторону Турова:
– Он за рулем.
Сняв с носа очки и положив их в нагрудный карман фартука, Коля взял с табурета стакан:
– Ясно. А я сегодня нет.
– Что еще за новости? – выпив и закусив ломтиком лимона, спросил он у Антона, который, едва пригубив, поставил стакан обратно.
– Привычка.
– Да уж. И когда это вы успели привычек таких нахвататься?
Антон, пожав плечами, снова наполнил стакан хозяина.
Коля одобрительно кивнул и весело посмотрел на Турова:
– Так какое у вас ко мне дело? Хорошей живописью интересуетесь? У меня такие пейзажи – Шишкин отдыхает!
– В другой раз, – попытался изобразить улыбку Туров. Он уже понял, что человека, ради которого он приехал, найти здесь едва ли удастся.
– Мы, Коля, друга твоего хотели застать, – вмешался Антон.
– Какого друга? У меня друзей нет. Только поклонники и завистники.
– Нет, Коль, я не о том. Помнишь, дня три назад я заходил, тут у тебя кореш сидел – лысый такой, в майке красной? Он еще художника знает, о котором я спрашивал. Помнишь?
– Добрягов, что ли?
– Во-во! Добрягов! Где он?
– А я откуда знаю? Выгнал я его.
– Когда?
– Утром сегодня.
– Так еще утро. Двенадцати нет!
– Ну, я как проснулся, часов в десять, так и выгнал.
– Почему?
– Что почему? Работать мне надо! А он мозги пудрит с утра до вечера, передвижник хренов!
– А где же нам теперь его искать?
Коля пожал плечами и налил себе еще водки.
– Не знаю. Говорил, что в Питер поедет, на Пушкинскую, к Митькам. Денег попросил на билет. Я дал. Только он человек неконкретный… у него семь пятниц на неделе… может в Питер, а может и на Урал рвануть… а может и в Москве еще месяц-другой пофестивалить. Так что, вряд ли вы его найдете.
Туров достал «Marlboro».
– Курить можно? – спросил он хозяина.
– Кури. Дай и мне.
Вытянув из протянутой пачки две сигареты, Коля заложил одну за ухо, а вторую прикурил.
– Не знаю, ребята, чем вам помочь. Знал бы, что он вам нужен, потерпел бы его еще. А так…
Туров перебирал в уме варианты дальнейших действий. Поиски мифического художника начинали его раздражать.
– Ну ладно, – решительно произнес он и протянул художнику руку. – Давай!
– Нет! Бог троицу любит! – с возмущением остановил его хозяин. – Посреди спектакля покидать зрительный зал неприлично. Погоди. Вот мы еще с Антоном по одной, тогда и разойдемся.
Антон послушно вылил остатки водки в пустой стакан художника.
В эту минуту стукнула входная дверь.
– Колян! Братишка!
– О! – обрадовался Коля. – А вот и он, Добрягов! Хрен от него так просто отделаешься!
В комнату стремительно ворвался человек. Он был маленького роста, щуплый, стриженный под ноль и не по погоде легко одетый, в руках он держал три бутылки водки.
– Братишка, ну не мог я от тебя уехать вот так! По-людски проститься надо! Да и билетов до Питера нету. Я автостопом доберусь!
Увидев в квартире незнакомых людей, Добрягов пришел в еще большее возбуждение, отчего стало казаться, что этот небольшой человек заполнил собой всё свободное пространство.
– О-о-о! Так нас тут много! Коль! Покупатели, что ли?! Мой друг Николай – великий художник, – заявил Добрягов, выставляя на табурет водку и глядя снизу вверх в глаза Турову. – Классик, можно сказать, динозавр! Таких уже нет! Вы пришли по адресу. Это настоящее искусство!
– Вить! – прервал словесный поток Добрягова Николай. – Они к тебе пришли.
– Ко мне? – удивился Добрягов. – Так у меня сейчас и работ-то нет. Все мои работы в запасниках музеев. У меня пока перерыв в творчестве. Впечатлений набираюсь, энергии, так сказать, для будущих шедевров. Приходите через годик. А пока бабки копите.
– Я учту, – улыбнулся Туров. – Виктор, я хотел бы, чтобы вы свели меня с Федором Рыжовым. Знаете такого?
– Федьку, что ли? Знаю. А на кой он вам сдался? Как художник он ничто, пыль под ногами. Я не понимаю. Вон Коля! Так у него ж всё по делу, всё в елочку! В офисе у себя повесишь, глаза от бумажек поднимешь – красота! Поле! Лес! Лось! О! Коль! Что это я раньше этого лося не видел? Здорово!
Туров смеялся редко, но, наблюдая за этим шумным, суетливым человеком, едва сдерживал смех.
Повеселел и Антон, предчувствуя, что Туров даст ему денег. Этих денег, конечно, не хватит, чтобы отдать долги. Впрочем, Антон и не собирался их отдавать. Пока. Потом, когда он сорвет куш, он, конечно же, всё отдаст, но не сейчас. На эту тысячу он сыграет. В конце концов, он хороший игрок. Просто в последнее время ему не шла карта.
Только Николай вдруг заметно расстроился. Он мрачно посмотрел на водку, стоящую на табурете, и пробасил:
– Вот же, ёшкин корень, опять поработать не получится.
– Не переживайте, Николай, – успокоил хозяина Туров. – Виктор сейчас поедет со мной.
– То есть как это? – возмутился Добрягов. – А если я не желаю?
– Ну, а почему бы вам не поехать со мной? – доброжелательно улыбнулся Туров. – Ведь вы сами сказали, что вам нужны впечатления, что вы хотите набраться энергии для будущих шедевров. Вот вместе и прокатимся, с комфортом. В Суздаль, например. Как вам идея?
– Не очень. Мне нужно в Питер. Срочно. К Митькам. Они меня ждут. Я с весны к ним еду.
– Можно и в Питер. Только потом. После Суздаля. Ведь там живет Федор Рыжов? Так?
– Ну да. В Суздале. Только чего мне к нему ехать? Я у него был не так давно. Я ж на Новый год к нему ездил! Точно! Он у меня, помню, еще всё советов спрашивал по поводу техники: как то, как это? Я рассказал, что знал. У меня секретов нет. Да вот только талант еще нужен. Без таланта, сами понимаете…
– А что, у Рыжова нет таланта?
– У Рыжова нет таланта? Да вы что! Тогда у кого он есть? Скажи, Коль!
– Не знаю я твоего Рыжова и знать не хочу! – неожиданно разозлился Николай. – Что вы тут базар устроили? Давайте-ка выметайтесь все! Хватит!
– Ну да, пошли, ребята. – Туров легонько подтолкнул Антона и Добрягова к выходу.
– Ага, – согласился Добрягов. – Ты, Коль, работай, работай.
Уже направившись к выходу, Добрягов вдруг вернулся и сгреб принесенные им бутылки.
– Да не надо! У меня дома есть что выпить.
– Нет, нельзя! Ему работать! – громким шепотом возразил Добрягов.
Уже в коридоре он, обернувшись, сказал:
– Коль! Лось – зашибись!
Туров дал Антону пятьсот баксов, сказав, что это задаток, поскольку он не уверен, что приятель Добрягова и есть разыскиваемый им Федор Рыжов. Антон возражать не стал – оно и хорошо: если вдруг опять карта не пойдет, то пятьсот лучше, чем тысяча, а если пойдет, то и двух сотен хватит.
А сейчас Туров сидел у себя на диване, напротив него в кресле, употребив изрядную порцию бурбона, заливался соловьем Добрягов, пытаясь донести до заблудшей души своего собеседника истинное толкование Священного Писания:
– Так вот, прикинь, – Добрягов загадочно улыбнулся, – является к нему архангел Михаил, нет, Гавриил, хотя… точно не помню, но факт, что кто-то из этих ребят, и излагает, мол, твоя жена понесет и родит. А тот: как так? Она ж, дескать, уже не может, пенсионерка давно, девяносто пять ей уже минуло… Прикинь? А архангел смотрит на него, как на идиота, и говорит, мол, иди домой!
Туров слушал вполуха, улыбался. Время от времени кивал головой, но мысли его были далеко.
Конечно, пожар и смерть старухи выбили его из колеи и он стал действовать на эмоциях, так нельзя: надо было сначала позвонить в Лондон Молли, выяснить что к чему, а потом уже гоняться за этим придурком Добряговым, но, с другой стороны, он вовремя его нашел. Этот Добрягов мог затеряться, просто исчезнуть, и задача усложнилась бы. А Молли и сейчас позвонить не поздно.
– Вот ты, вроде бы приличный человек, на тачке крутой ездишь, дома у тебя всего полно, напитки вон какие дорогие, а самой необходимой вещи нет! – Добрягов щелкнул языком и сокрушенно помотал головой.