Их клинки замелькали как молнии, быстрые атаки чередовались с глухой защитой. Бойцы фехтовали с немыслимой для меня скоростью и мастерством под зоркими глазами рефери, поддержанного двумя помощниками, независимо друг от друга подсчитывавших очки. Я боялась даже представить себе, на что же будет похожа настоящий бой на мечах, неприкрытых ножнами. Я была напугана и взволнована развернувшимся передо мной зрелищем поединка двух мастеров меча, и женщины, я подумала, должно быть покорно ожидающей его результата. На цементном круге диаметром около пяти футов, и высотой в один, с противоположной стороны ринга, как если бы подчёркивая символизм происходящего, была прикована цепью молодая нагая женщина с очень изящной фигурой. Цепь от её ошейника сбегала к кольцу, вмурованному в центре диска, и была достаточно длинной, чтобы рабыня могла встать, что она иногда и делала. Однако, в основном, она сидела, или лежала, изогнувшись почти по-кошачьи на своём постаменте, наблюдая за поединками.
Её ярко рыжие волосы, когда она грациозно поднималась на ноги, ниспадали почти до колен. Пока шли первые поединки, могло показаться, что ей не особенно интересно происходящее на ринге, но по мере того, как дело начало двигаться к финальным боям, ей всё труднее становилось скрывать свой интерес, и она всё внимательнее следила за фехтовальщиками. А в данный момент, женщина, уже не отрывая глаз, жадно наблюдала за перипетиями соревнования. Она была призом победителю этого турнира.
- Да, Госпожа.
- Зато Ты, - заметила я, - с другой стороны, кажешься всегда довольной и безмятежной, и даже удовлетворённой и счастливой.
- Возможно, Госпожа, - улыбнулась Сьюзан.
- Так, что не так со мной? Ты знаешь? – отчаянно спросила я.
- Ваши симптомы ясны для меня, Госпожа, - кивнула она.
- Ох, говори же? – нетерпеливо попросила я.
- Я видела, как подобное происходило со многими женщинами.
- Просто, скажи мне, что не так со мной? – уже начиная раздражаться, велела я.
- Я предпочла бы не говорить, - вздохнула девушка.
- Говори! – уже потребовала я.
- Я должна сказать это Госпоже? – спросила она.
- Да! – почти закричала я.
- Госпожа нуждается в Господине, - заявила Сьюзан.
- Убирайся, - закричала я на рабыню, взлетая на ноги, и пинком, отбрасывая маленький столик в сторону. – Вон отсюда! Прочь!
Испуганная девушка выбежала из комнаты.
Я зарыдала, и, разбрасывая вещи, подбежала к стене, и заколотила по ней кулаками, крича:
- Нет! Это глупо, глупо! Она врёт, врёт, врёт, Она врё-о-о-от!
Прошло немало времени прежде, чем я, наконец, смогла успокоиться до состояния, чтобы помыться и привести себя в порядок, и подготовиться идти с Дразусом Рэнциусом на вершину городской стен, как мы и запланировали, чтобы насладиться видом окрестностей. Я помнила, что первоначально он не хотел вести меня туда, но затем, неожиданно для меня, согласился, и даже сам предложил.
- Конечно, я – крупнее, чем Сьюзан, - едко заметила я Дразусу Рэнциусу, стоя на стене. - Я выше, грудь у меня больше, а бедра шире.
- Эти параметры - равнозначны, и даже могли бы несколько увеличить Вашу цену, - пояснил мужчина.
- Я презираю рабынь, - нервно сказала я. - Я презираю их.
- Это вполне соответствует Вашему положению, - согласился он.
Я вновь посмотрела поверх стены.
Насколько же рада я была тому, что была свободна! Как ужасно, насколько ужасно, было бы, окажись я здесь рабыней!
- Леди Шейла плачет? – спросил Дразус, по видимому заметив блеснувшие в моих глазах слёзы.
- Нет! – отмахнулась я, пытаясь не показать своей слабости.
Я боролась с дикой потребностью, растущей во мне, казалось всплывшей из самых тёмных глубин моего сердца, с нуждой, которая требовала от меня капитулировать, подчиниться и любить, всецело, не сдерживаясь, отдавая всё, не прося ничего. Какой поверхностной, внезапно, показалась мне сейчас моя склонность к эгоизму и себялюбию. Откуда могли появиться во мне эти странные и столь ошеломительные эмоции, спрашивала я себя. Конечно, они, напугали меня, ибо во всём казались полностью противоречащими тем рефлексам, что выработались во мне Земле, под действием общественного мнения. Я боялась, что источник этих чувств мог находиться только глубоко в тайниках моего собственного характера.
Я промокнула слёзы, выступившие в моих глазах уголком вуали.