- Я не плачу. Это всё ветер, - сказала я и, обернувшись назад, лицом к городу, добавила, - Так будет лучше.
Теперь тарны, восседавшие на их насестах, оказались по левую руку от меня.
Я смотрела на крыши Корцируса. Между крышами выделялась зелень деревьев, можно было различить театры и стадион. Как прекрасно смотрелся дворец с этого места! Я смогла различить, некоторые из садов, и крышу библиотеки на прямом как стрела проспекте Ификратеса.
- Как же прекрасен наш Корцирус! - восхищённо выдохнула я.
- Да, - признал Дразус Рэнциус, вслед за мной повернувшись к городу лицом.
Я полюбила гореанский мир, хотя я и считала его во многом довольно пугающим, прежде всего, потому что здесь было разрешено женское рабство.
Я всё не могла решить для себя, была ли Сьюзан права, и может быть, я действительно нуждалась в господине? Но едва подумав об этом, я гнала от себя прочь эти абсурдные мысли.
Я не была покорной, пресмыкающейся рабыней, женщиной, на чьё горло надели ошейник, и кому остаётся только надеяться, что некое животное могло бы счесть разумным бросить ей корку хлеба. Я была совершенно другой. Я женщина с Земли! Я гордая и свободная! Действительно, на этой планете мне даже выпала удача наслаждался особо высоким статусом, одной среди тысяч других моих порабощенных сестёр влачащих жалкое существование, в городе расстилающемся под моими ногами. Я была Татрикс этого города! Я смотрела вниз, со стены, поверх множества крыш Корцируса.
Но почему тогда Сьюзан была счастлива, а я так несчастна? Она была всего лишь рабыней в стальном ошейнике. А я была свободна! Я смотрела на Корцирус. В гореанском мире было то, что всё ещё приводило меня в замешательство - женское рабство было разрешено. Как это ужасно! И всё же, что-то в тёмных закутках моего сердца, бесспорно, было глубоко смущено и взволновано этим фактом. И загорающиеся во мне при этом чувства, крайне меня беспокоили. Это, казалось, был совершенно не тот рефлекс, к которому меня приучили.
- Вон там дворец, - вытянул руку Дразус Рэнциус.
- Я вижу, - кивнула я.
Учитывая независимость самцов в природе, общую среди всех млекопитающих и в том числе среди приматов, то я предположила бы, что должно быть достаточно логично, что в цивилизации, по духу к природе близкой, а не настроенной на борьбу с ней, существование такого института, как женское рабство, вполне оправдано. Это можно было бы рассматривать, как цивилизованное выражение биологических отношений, признание этих отношений, и возможно даже улучшение, усовершенствование и торжество их, и, в контексте обычаев и законов, конечно, преобразование и усиление их. Но почему, раздражено спрашивала я себя, цивилизация должна быть именно близкой по духу к природе? Разве для цивилизации не будет намного лучше от того, что она будет противоречить и противостоять природе? Разве для неё будет не лучше, отрицание и ниспровержение природы? Не лучше ли размыть природные различия и привести к общему знаменателю индивидуальности. Не будет ли намного правильней для цивилизации, игнорировать человеческие счастье и желания, и насаждать чувство вины, фобии, неудовлетворённость, страдания и боль?
- А вон театр Клейтос, - обратил моё внимание Дразус Рэнциус, - а это - библиотека, вон там - стадион.
- Да, - на автомате отвечала я.
Впрочем, независимо от того, что могло бы быть правильным в таких вопросах, женское рабство на Горе было свершившимся фактом. Как я уже давно узнала, здесь были рабыни. Я смотрела на город. Там в городе лежащим передо мной, внутри этих самых стен, жили женщины, возможно, мало чем отличающиеся от меня самой, в ошейниках, которых в буквальном смысле этого слова, держали в категорической и бескомпромиссной неволе. Я уже не раз видела многих из них, в их характерной одежде, в их ошейниках. Я даже видела ту, что из одежды носила лишь ошейник и железный пояс, если их можно было назвать одеждой. И эти женщины принадлежали, в буквальном смысле этого слова, они были чьей-то собственностью, со всеми вытекающими из этого для них последствиями.
- А вон там, видите те деревья? – спросил меня Дразус Рэнциус, - это сад Антистэнеса.
- Как Ты думаешь, сколько рабынь, может быть в Корцирусе? – спросила я моего телохранителя, как если бы из праздного любопытства.
- Я не знаю, - запнулся он. - Вероятно, несколько сотен. Кто же их считает.
- А такие женщины могут быть счастливыми?
- Они же всего лишь рабыни, - удивился Дразус, - Кому могут быть важны их чувства и счастье?
- Конечно, - вынуждена была сказать я.
Какие же всё-таки мужчины – грубые животные! Насколько беспомощны перед ними рабыни!
- Вы видите те деревья? – снова постарался привлёчь мой внимание к тому парку наёмник, - там находится сад Антистэнеса.
- Да, - кивнула я.
Мы посещали тот сад дважды. Это именно там, во время нашей первой прогулки, я попыталась соблазнить Дразуса Рэнциуса поцеловать меня. Во второй раз мы были там после посещения турнира по фехтованию. Я была отвергнута оба раза. Интересно, а если бы я была заклейменной рабыней, он бы тоже отверг меня? Безусловно, он, скорее всего, заставил бы меня рыдать и умолять о его поцелуе.
Я с трудом удержалась от импульса, встать перед ним на колени. Как же я ненавидела Дразуса Рэнциуса!
6. Сирик
- В Корцирусе есть ещё места, куда Ты меня не водил, - напомнила я Дразусу Рэнциусу.
- Возможно, - уклончиво ответил мне он.
- Два дня назад мы проходили мимо одного такого места, - напомнила я.
- Это не то место, откуда доносилась музыка? – уточнил мужчина.
- Да, - кивнула я.
Нелегко было бы забыть такую музыку, столь мелодичную, и столь же возбуждающую и чувственную.
- Там, внутри под эту музыку танцевала девушка, - объяснил он. - Это была пага-таверна.
- И Ты не позволил мне войти туда, - обиженно сказала я.
- Когда в подобном заведении танцуют такие девушки, на них часто надеты лишь украшения или цепи, - сообщил он. - Я думаю для свободных женщин, будет лучше не видеть, как они смотрят на мужчин, и как они перед ними двигаются.
- Понятно, - кивнула я, и спросила, - И что мужчины находят в таких женщинах?
- Именно в интересах той женщины, - усмехнулся Дразус, - чтобы мужчины нашли её привлекательной, и даже очень привлекательной.
- Понятно, - вздрогнула я, уже догадываясь, о чём идёт речь.
Интересно, а я сама смогла бы понравиться мужчине подобным образом, танцуя перед ним нагой, а затем, позже, если бы он заплатил моему владельцу мою цену, то и в алькове. Большинство девушек в таком месте, насколько мне известно, со слов Сьюзан, вообще-то не танцовщицы, стоимость их услуг просто входит в цену напитка. Я представила, что если бы я была танцовщицей в этой таверне, и за моё использование в алькове кто-то заплатил бы дополнительную плату, то я тоже постаралась бы быть особенно хорошей. Гореанские мужчины, я уже в этом убедилась, проследят, чтобы они получили обслуживание достойное потраченным монетам.
- Иногда я чувствую жалость к рабыням, к простым рабыням, -призналась я своему телохранителю.
- Не стоит этого делать, - предупредил он.
- Почему нет? – удивилась я.
- Как Вы сами сказали, они - просто рабыни, - объяснил Дразус Рэнциус.
- Конечно, - сказал я, с горечью в голосе.
- Леди Шейла сочувствует рабыням? – спросил он.
- Нет, - резко отказалась я. - Конечно, нет!
- Хорошо, - кивнул мужчина.
- И что же в этом хорошего? – поинтересовалась я.
- Есть такая пословица, «та, кто сочувствует рабынями, уже примеряет ошейник на свою шею».
- Нет! – крикнула я.
- Это - только пословица, - успокоил он. – Её иногда ещё говорят по-другому – «та, кто сочувствует рабынями, сама – рабыня».
- Но это же нелепо! – возмутилась я.
- Несомненно, - не стал спорить Дразус Рэнциус.
- Но если бы я была рабыней, - сказала я, насмешливо, - Я предполагаю, что должна была бы повиноваться. Я должна была бы делать то, что мне приказали.
Я стояла почти вплотную к нему. Я казалась совсем маленькой по сравнению со своим огромным телохранителем. Его размеры и мужественность заставили меня чувствовать себя необычайно хрупкой.
- Да, - согласился он, глядя мне в глаза с высоты своего роста. – При таких обстоятельствах у Вас не было бы иного выбора, кроме как повиноваться. Вы должны были бы сделать всё, что Вам приказали.
Я отвернулась от него, внезапно испугавшись его пронизывающего взгляда, и снова оказалась лицом расстилавшемуся за стеной пейзажу. Тарны теперь уже справа от меня спокойно восседали на своих местах в ожидании седоков.
- Это удачно для меня, что я не рабыня, - засмеялась я.
- Да, - прищурившись, кивнул он.
- Но ведь солдаты, тоже, должны повиноваться, не так ли?
- Леди? – сразу напрягся воин.
- Это я к тому, что если я захочу пойти куда-нибудь, или сделать что-либо, я надеюсь ожидать, что Ты будешь относиться с уважением к моим пожеланиям, - пояснила я.
- Если Леди Шейла недовольна моей службой, - выпрямившись словно копьё, заявил Дразус Рэнциус, - ей достаточно только довести это до внимания Лигуриуса, первого министра Корцируса. Замена, возможно более угодная ей, будет немедленно предоставлена.
- Пока Ты назначен служить моим телохранителем, - напомнила я, - Ты повинуешься мне. Я сама решу, когда, или если, Ты будешь освобождён от твоих обязанностей, или даже если Ты должен быть полностью освобождён от обязательств на службе в Корцирусе.
- Да, Татрикс, - глядя сквозь меня, ответил он.
- Я вполне довольна твоей службой, - постаралась поскорее успокоить его я, - но мне хотелось бы, чтобы она была ещё лучше. Ведь, я - Татрикс Корцируса, не так ли?
- Да, Татрикс.
- И если, например, я вдруг захочу войти в пага-таверну, Ты будешь сопровождать меня, а не препятствовать.
- В большинство пага-таверн, свободным женщинам входить не разрешают, - предупредил Дразус, - лишь в некоторые.
- Понятно, - разочарованно сказала я.
Попытка заставить впустить меня в такое место, как я поняла позже, могло закончиться перебранкой, а то и дракой, следствием чего могло стать раскрытие моего инкогнито. Обычной же свободной женщине, можно было бы просто запретить пересекать порог заведения.
- Кроме того, - продолжил он свои объяснения, - даже получив соответствующее распоряжение, я не могу сознательно вести Вас в те места где Вам грозила бы опасность, например, в определенные районы города ночью. Моя обязанность защищать Татрикс, даже от неё самой, поэтому я не могу подвергать Вас неоправданному риску.
- Ты – превосходный телохранитель, Дразус, - уже раскаиваясь в своей вздорности, сказала я. - Ты прав, конечно.
- Я мог бы отвести Вас в таверну, в которой обслуживаются семьи, -предложил мужчина.
- Это совсем не та таверна, которую я имела в виду, - вздохнула я.
- О-о-о, - удивлённо протянул он.
- А рабынь могут впустить в пага-таверны, или нет? – не зная ещё зачем, поинтересовалась я.
- Если только по поручению, или в компании свободного мужчины, -удивлённо ответил он.
- Кажется, об их чувствительности не особо беспокоятся, - усмехнулась я.
- Иногда, - добавил Дразус, - рабовладельцы даже могут взять своих женщин в такое место, чтобы они могли видеть пага-рабынь, и танцовщиц, и таким образом поучиться у них, как служить своему господину ещё более восхитительно и сладострастно в их собственных домах.
- Что, если я переоденусь в рабыню? – вдруг озвучила я сформировавшийся в моей голове план авантюры.
- Это невероятно! – воскликнул он, на миг впав в ступор.
Я был довольна, что эта мысль, очевидно, лишила его обычного хладнокровия. Мне даже стало интересно, а не размышлял ли он втайне от всех о том, как бы выглядела я, будучи одета как рабыня, или возможно даже, в одних цепях, без всякой одежды вообще. Не исключено, что многих мужчин, волновал подобный вопрос – какова я без одежды. Не скрою, я всегда довольно ревниво относилась к своему телу, и меня не могло не интересовать мнение других о том, как оно выглядит. У меня никогда не было хозяина, который мог бы просто приказать, чтобы я разделась. Меня, конечно, видели голый, мужчины в моей квартире, когда они сорвали с меня полотенце. Но я так же помнила, как небрежно и рационально они обращались со мной, как они безразлично ввели мне содержимое шприца, как спокойно заткнули мне рот и, втиснув в железный контейнер, пристегнули меня там кожаными ремнями. Признаться, к своему разочарованию, я не заметила никакого их интереса к виду моего обнажённого тела.
- Предупреждаю, - сказал он, - в столь публичном и оживлённом месте, Вы, даже переодетая рабыней, можете быть опознаны. Как минимум может быть отмечена Ваша схожесть с Татрикс.
- Конечно, Ты снова прав, - вздохнула я, признавая глупость своих идей.
Дразус Рэнциус молча стоял рядом, ожидая распоряжений.
- Дразус, - наконец решила я сделать ещё одну попытку втянуть его в авантюру.
- Да, - с готовностью отозвался он.
- Я хотела бы посмотреть дом работорговца, изнутри. Я хотела бы увидеть рабские «загоны».
- Подобные зрелища не слишком пригодны для чувствительности свободной женщины, - предупредил телохранитель.
- Я хотел бы увидеть их, - упёрлась я. - Это ведь не опасно, не так ли?
- Нет, - вынужден был признать он, хотя и крайне неохотно.
Я была всецело уверена, что такие места, возможно, были самыми безопасными на Горе. Где ещё могла быть более эффективная охрана, как не внутри этих заведений, где содержится такое количество заключённых рабов и рабынь? Разве только во дворце Татрикс.
Кроме того, свободному человеку на Горе никогда или почти никогда не грозит какая-либо опасность от невольников, за исключением возможно раба-телохранителя, да и то в случае нападения на его хозяина. В некоторых городах раба могут казнить, только за прикосновение к оружию. Рабам быстро преподают, неповиновение гореанскому рабовладельцу неприемлемо, ни в каком случае.
- Значит, - сказала я, торжествующе, - Я могу ожидать, что Ты устроишь мне эту экскурсию.
- Есть ли какие-либо загоны особо интересные для Леди Шейлы? – сдавшись моему натиску, поинтересовался Дразус.
- Выбор за Тобой, - небрежно, хотя внутри меня всё пело от возбуждения, ответила я.
- Вы просто хотели бы увидеть девушек за решётками, или прикованных цепью в их конурах, или к их кольцам, - уточнил он, - или возможно Вы бы хотели, также получить представление о том, что происходит за стенами такого дома?
- Что Ты имеешь в виду? – не совсем поняла я его вопроса.
- Например, как дрессируют рабынь, - объяснил мне Дразус Рэнциус.
- Это также могло бы оказаться небезынтересным, - заметила я, делая вид, что обдумываю эту идею, изо всех сил пытаясь не дать волнению прорваться в мой голос.
Мысль о возможности увидеть, как дрессируют женщин, в прямом смысле этого слова – дрессируют, как животных, как например, возможно дрессировали Сьюзан, привела меня в состояние такого возбуждения, что я почувствовала слабость в ногах. Я даже представила себе, как могла бы дрессироваться я сама, несомненно, мне не позволили бы делать это недостаточно усердно, за такое здесь наказывают мгновенно и безжалостно. Подозреваю, что в таких условиях, я научилась бы всему быстро и превосходно. Я приложила бы все усилия, чтобы оказаться прилежной и способной ученицей.
- Надеюсь, Вы понимаете, что Ваше присутствие, как Вы можете догадаться, может смутить рабынь, - предупредил мужчина.
- Ты - умный мужчина, - решила подольститься я. - Думаю, Ты сможешь придумать способ предотвратить это.
- Пожалуй, это можно организовать, - начал сдаваться он, - в каком-нибудь торговом доме, где лишь немногие будут знать Вас в лицо.
- Что Ты задумал? – заинтересовалась я.
- У Вас ноги симпатичные? - вдруг спросил Дразус Рэнциус.
- Да! – ответила я, не успев даже возмутиться его бестактному вопросу.