- Встаньте на колени, Леди Лита, прямо там, на свету, - велел Паблиус.
Я, не став спорить, опасаясь, что меня просто заставят сделать это силой, опустилась на колени посреди пятна света. Но колени я плотно сжала. Сейчас же меня переполнили чувства смущения и испуга. Я стояла на коленях перед мужчинами.
- Ты, правда, уверен, что она свободна? - спросил Паблиус.
- Да, - ответил ему Дразус Рэнциус.
- Занятно, - протянул Паблиус, и медленно двинулся по кругу в центре которого находилась коленопреклонённая я.
Работорговец не приближаясь, держась на расстоянии нескольких футов, внимательно, не отрывая глаз, осматривал и оценивал меня.
- Ты только посмотри на неё! - воскликнул он, наконец.
- Уже смотрел, и что? - спросил Дразус.
- Внимательнее! – снова воскликнул работорговец.
- И что? - удивился мой телохранитель.
- Разве Ты не видишь?
- Чего?
- Она мягкая, женственная, она уже готовая рабыня! – заявил Паблиус.
- Могу Тебя заверить, - улыбнулся Дразус, - она далека от рабынь.
- А вот я так не думаю, - стоял на своём Паблиус. - Я просто уверен, что она - прирождённая рабыня, и осталось всего только приучить к ошейнику, провести надлежащую дрессировку, и мы получим великолепную рабыню!
Дразус Рэнциус расхохотался. Запрокинув назад голову, он трясся от смеха над нелепостью этой мысли. Что до меня, то сама я не считала это настолько забавным.
- Кто-нибудь знает, что она здесь? – жёстко спросил Паблиус.
- Нет, - ответил Дразус.
- Тогда в чём дело? Почему мы до сих пор не поработили её? – вполне себе серьёзно поинтересовался Паблиус, глядя на моего телохранителя, а потом, повернувшись ко мне, рявкнул: - Нет, Леди Лита, не встаёт!
Услышав его предложение, я уже начала подниматься на ноги, дико дергая запястьями, пытаясь вырвать руки из стальных браслетов. Конечно, они не уступили моим усилиям. Не для того их сделали. Мне ничего не оставалось, кроме как вновь опуститься на колени, в центре светлого пятна на каменном полу.
- Это было бы не сложно, - уговаривал Паблиус. - Мы можем вывезти её из города. Потом, в другом месте, когда она будет уже заклеймена, а на её шее будет красоваться подходящий ошейник, и, следовательно, она станет полностью и бесповоротно рабыней. И вот тогда, когда она абсолютно законно будет в твоей власти, мы могли бы проверить ещё раз действительно она так уж далека от рабынь.
- Эта женщина не рабыня, - осадил его Дразус Рэнциус.
- Ставлю серебряный тарск на то, что я прав, - засмеялся Паблиус.
- Как там дела в Аре? – вдруг спросил Дразус, переводя разговор в другое русло. - Я не был там уже очень долго.
- Я разолью пагу, - вздохнул Паблиус, несколько растроенно.
Затем мужчины выпивали, и говорили о мелочах, и практически не обращали внимания на меня, закованную в наручники и стоящую на коленях на полу. Один раз я внезапно заметила, что мои колени несколько раздвинулись, причём без всякого моего на то желания и участия. Я поскорее снова свела их вместе. Я надеялась, что никто не заметил моей оплошности. Я задавалась вопросом, не была ли я, в самом деле, рабыней. Паблиус и не собирался скрывать, что думает именно так, а он был работорговцем и в этих вопросах разбирался. К тому же, он готов был поставить серебряный тарск на свою правоту. Я посмотрела на Дразуса. Что-то во мне, казалось, кричало ему, «Ты потеряешь свой тарск, Дразус Рэнциус. Она – рабыня»! Но я, торопливо выбросила эту ужасающую мысль из своей головы.
- Пожалуйста, Дразус, - снова взмолилась я. - Мои руки скованы уже слишком долго. Я начинаю чувствовать себя совершенно беспомощной, почти как рабыня. Пожалуйста, освободи меня.
- Как только доберёмся до комнаты, я освобожу Вас немедленно, -пообещал он.
Мне оставалось только покорно следовать за ним, по-прежнему в наручниках, пробираясь по узким улочкам к гостинице Лизиаса.
Почему он не захотел освободить меня сейчас же? Почему он всё ещё держал меня с закованными за спиной руками, как простую рабыню? Разве он не заметил, что меня почти захлестнули странные эмоции? Неужели он ещё не почувствовал моих страданий, и моей нужды? Мог ли он не увидеть, до какой степени я была возбуждена? Разве он всё ещё не видит тех затруднений, которые я испытывала, борясь сама собой?
До гостиницы Лизиаса оставалось пройти всего ничего. И надо признать, что это волновало и возбуждало меня тем больше, чем ближе подходили мы к снятой там комнате, и тем больше меня это пугало и ужасало. Ведь там я останусь с Дразусом Рэнциусом, с гореанским мужчиной, наедине. Что он может сделать со мной? А что делать мне в этой ситуации? Я чуть не застонала от волновавших меня предчувствий. Я хотела поскорее попасть в комнату, и я хотел броситься назад.
Во мне бушевали дикие эмоции. Ярость и негодование, доставшиеся мне от моего земного воспитания, остатки мужских ценностей, которые я там поощрялась поддерживать и демонстрировать, восставали против возродившихся на Горе, и прежде хорошо и глубоко спрятанных где-то в укромных закоулках моего сердца, в таких глубоких, что я едва смела о них догадываться, беспомощности, уязвимости и женственности. Сейчас эти земные чувства настораживали меня, организовывая, и почти пересиливая слабые ещё ростки женской покорности. Но я не знала, что мне делать. Я не знала, как мне следует действовать.
- Я свободна, - мысленно кричала я сама себе. - Я свободна! Свободна!
Но я практически раздета, и мои руки были в наручниках за спиной. И каждый мой шаг, приближает меня к комнате!
Теперь уже мне хотелось вернуть то время, когда я ещё не видела рабынь, и дом Клиоменеса. Я хотела бы никогда не знать, насколько красивы они, и как глубоко они находились во власти мужчин, и как покорно должны им повиноваться! Хотела бы я никогда не испытывать таких сильных чувств, во всей их неотразимости и глубине! Но теперь я узнала, что то чему меня учили в прежней моей жизни, оказалось ложно. Уж лучше было узнать и почувствовать это, чем жить и не чувствовать ничего. Я сама, увидев рабынь, оказалась всецело поглощена идеей, познакомиться с их жизнью поближе, для чего и уговорила Дразуса Рэнциуса получить разрешение на посещение дома Клиоменеса. Даже притом, что, конечно же, я рабыней не была, мне открывшиеся эмоции, были в тысячи раз богаче всего, что я ощущала прежде. Я даже представить себе не могла, что такие основные, глубокие, огромные и реальные чувства существовали.
- А откуда Ты знаешь, что Ты не рабыня, Тиффани? – спросила я сама себя. – Почему Ты решила, что отличаешься от тех девушек? Ты уверена, что предположение Паблиуса о том, что Ты рождена рабыней так уж ложно? Откуда такая уверенность в том, что Тебе не подойдёт ошейник, что он не является органичной частью Тебя самой?
- Нет, - ответила я себе, почти презрительно, - Я свободна!
Но что-то пугающее внутри меня, казалось, саркастически засмеялось:
- Ты - рабыня, Тиффани, - сказало это. – И Ты знаешь, что Ты -рабыня. Так или иначе, но Ты знала это всегда, в твоём сердце, все эти годы.
- Нет! – простонала про себя. - Нет!
- Да! Да, Рабыня, - убеждал меня мой внутренний голос, настойчиво и насмешливо, дразня меня.
- Нет! – Да! – Нет! – Да! Да!
Меня продолжал мучить всё тот же вопрос, не была ли я рабыней. Мысль эта возбуждала и пугала меня одновременно.
Почему Дразус Рэнциус, до сих пор не освободил меня от наручников!
Мы уже давно покинули дом Клиоменеса!
- Я освобожу Вас в комнате, - пообещал он.
Почему бы ему не освободить меня теперь? Почему он не хотел мне помочь? Мог ли он не видеть, как я боролась сама с собой!
Интересно, была ли рабыней, та, что чувствовала себя беспомощной в его наручниках.
Как это ни странно, но острее всего я чувствовала себя рабыней, наиболее униженно за всё время нахождения в доме Клиоменеса, когда в кабинете мужчины разговаривали, а я стояла на коленях, одинокая, забытая, в пятне солнечного света, с опущенной вниз головой, закованная в наручники, ожидая пока мужчины, владельцы закончат свои дела.
Я торопливо семенила позади Дразуса Рэнциус по узкому переулку.
Я пыталась бороться с переполняющими меня эмоциями, непреодолимо поднимающимися из самых моих глубин. Я был смущена и не находила себе места. Внутри меня земное воспитание воевало с моей женской природой. Мужчины были владельцами. Разве они не знали этого? Почему же тогда они не воспользовались своей властью, и не использовали нас по своему желанию? Разве они не смогли разглядеть того, чего мы на самом деле хотели, и в чём нуждались? Они что, действительно настолько невнимательны и бесчувственны? Настолько глупы, и слепы? Почему они не смогли разглядеть, что мне, чтобы достигнуть моего совершенства, нужно почувствовать тяжесть цепи и вкус плети? Как они могли не видеть, что я не могла стать совершенной, пока моё желание не исполнено ими, и я не служу им! Как они не смогли рассмотреть, что это было именно тем, чего я хотела? Я не была мужчиной. Я была женщиной! Я хотела сдаться своей природе, но боялась, безумно боялась, сделать это. Я чувствовала, чем могла бы стать женщина, сдайся она своей природе. Я едва смела даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы рассказать кому-то, насколько категоричны, ужасны, насколько абсолютны могут быть такие чувства! И всё же я желала этого. Жаждала того, чтобы мужчина бросил меня на живот к своим ногам и закрыл ошейник на моём горле.
Да, я хотел лежать, трепеща у его ног в тени его плети, зная, что впредь, желала ли я того или нет, я жила для любви, страсти и служения.
- Ведомое положение, - скомандовал Дразус Рэнциус, и я стремительно опустив голову, почувствовала, как его пальцы глубоко зарылись в мои волосы.
Неожиданно для самой себя, я повернула голову и беспомощно прижалась губами, к его бедру, целуя его. Но мужчина, безжалостно скрутил мою голову в другую сторону, удерживая её так, чтобы мои губы больше не могли дотянуться до него. Из глаз у меня брызнули слезы, не столько от боли, сколько, и гораздо больше от того факта, что меня отвергли. Едва мы разминулись с незнакомцем, в том переулке, как Дразус выпустил мои волосы, и я, выпрямившись, продолжила следовать за ним. Мы уже были почти у крыльца чёрного хода гостиницы Лизиаса.
Я была отвергнута! Как же я была разъярена той женщиной, что жила во мне, и которая только что так беспомощно поцеловала ногу Дразуса Рэнциуса. Как она оскорбила и возмутила меня, бесстыдная шлюха! Я ненавидела и презирала её. Кто она такая? Откуда она появляется во мне? Конечно, она живёт, существует где-то внутри моего я.
Мы остановились перед дверью чёрного хода гостиницы Лизиаса.
- На колени, - скомандовал Дразус Рэнциус, указывая на место прямо у черного хода, поблизости от нескольких мусорных контейнеров.
И я опустилась на колени, немедленно и покорно. А он вошёл в гостиницу. Он по-прежнему был моим телохранителем, и прежде чем войти, должен был осмотреть помещение.
Мне осталось только тихо простонать от одолевавших меня потребностей.
Опустив голову, я стояла на коленях перед крыльцом чёрного хода гостиницы около мусорных контейнеров. Внезапно я что-то почувствовала, подняла голову. Руки рефлекторно дёрнулись в наручниках. Прямо передо мной стоял и оценивающе рассматривал мужчина. Очевидно, он шёл вдоль по переулку с другой стороны. Заметив в его глазах огонёк разгоравшегося интереса, я немедленно опустила голову, выказывая свою покорность. Это было сделано настолько быстро, что я сама себе поразилась. Я была напугана.
К моему величайшему облегчению, в этот момент распахнулась дверь чёрного хода гостиницы, и на пороге появился Дразус.
- Она здесь не для использования? - поинтересовался незнакомец.
- Нет, - ответил мой телохранитель.
- Жаль, - протянул мужчина, и, бросив на меня последний взгляд, продолжил свой путь.
Дразус Рэнциус щёлкнул пальцами, и от этого его жеста я подскочила как ужаленная, я проскользнула внутрь гостиницы. Я дрожала от страха и возбуждения. Мне представлялось, что не появись телохранитель ещё мгновение или два, я совершенно беспомощная, возможно, была бы схвачена и уведена тем незнакомцем.
Несколько секунд спустя, мы снова оказались в комнате, и Дразус захлопнул дверь за моей спиной.
Обессилено, я прислонилась к двери, откинув голову назад, и с трудом переводя дух.
- Похоже, он решил, что Вас выставили за дверь для того, чтобы быть изнасилованной первым встречным в качестве наказания, - хихикнул Дразус.
Я растерянно уставилась на него.
- Ну что, как Вы нашли дом Клиоменеса? - поинтересовался Дразус.
Насколько же нелепой показалась мне та лёгкость, с какой он бросил мне этот вопрос. Конечно же, этот опыт был невероятно важным для меня. Да я никогда прежде не была в таком близком контакте с моей собственной женственностью. Мне было трудно представить себе, как можно было быть в большем контакте со своей женственностью, если только не быть действительно рабыней.
И тут Дразус Рэнциус посмотрел на меня так, что я, против своей воли и без единой команды с его стороны пошла туда, где он стоял, и опустилась перед ним на колени.
Он сердито и пораженно смотрел на меня сверху вниз.
- Что Вы делаете? – спросил он.
- Стою на коленях перед Вами, - покорно ответила я, - беспомощная, закованная, женщина перед мужчиной.
Его кулаки сжались.
- Если Вы хотите, - прошептала я, - то возьмите меня.
- Встаньте! – прорычал Дразус Рэнциус, и схватил меня за плечи и вздёрнул на ноги, держа моё тело перед собой почти на весу.
- Попробуйте же рабыню во мне, - взмолилась я.
Он свирепо смотрел в мои глаза. Его пальцы, сомкнувшиеся на моих плечах, державшие меня, абсолютно беспомощную, по твёрдости и безжалостности были подобны стальным наручникам, закрытым на моих запястьях.
- О, если бы только, Вы были рабыней, - напряжённым шёпотом простонал он. – Если бы Ты была рабыней!
Внезапно, с яростью и криком гнева, он поднял меня на вытянутых руках с пола, как если бы я была всего лишь куклой, и отбросил от себя. Пролетев несколько ярдов, я приземлилась на кровати, и, извиваясь, мешали сковавшие мои руки за спиной наручники, вскарабкалась на колени, лицом к нему и спиной к стене.
И тут из-за окна, снаружи, с улицы донеслись громкие, но неразборчивые людские крики.
Дразус Рэнциус, насторожившись, осторожно подошёл и приоткрыл окно, выглянул наружу, прислушался.
- Корцирус, захватил шахты Аргентума, - сказал он, внимательно посмотрев на меня. - Началось.
- Что началось? – спросила я, испуганно и не понимающе.
- Война, - жёстко сказал Дразус.
- Я отведу Вас во дворец, немедленно, - заявил он, и сделал мне, всё ещё испуганно смотрящей на него, знак, что я должна лечь на живот на кровать.
Я легла на живот, полуутонув в мягкой перине, и повернув голову в бок. Раздался щелчок, потом ещё и мои руки оказались свободны от наручников.
Выкарабкавшись из объятий перины на пол, я первым делом одёрнула подол своего короткого платьица. Дразус Рэнциус уже убрал рабские наручники в свой мешок.
- Мои одежды, пожалуйста, - строгим голосом повелела я, сделав это вполне осознанно, чтобы почувствовать, что он служит мне.
Получив назад все предметы моих гореанских одежд, я удалилась за ширму, чтобы появиться оттуда через несколько секунд уже одетой согласно принятых для свободной женщины приличий.
- Леди Шейле потребуется новой телохранитель, - заметил он.
- Нет, - сказала я. - Не потребуется.
Он удивлённо уставился на меня.
- Ты не освобождён от своих обязанностей по моей защите, -подтвердила я. - Ты – по-прежнему мой телохранитель, и таковым продолжишь служить мне.
- Леди Шейла отлично знает, как мучить мужчин, - горько заметил он.
- Да, - прищурилась я, глядя ему в глаза. - Знаю.
Он, внезапно похолодевшим взглядом, посмотрел на меня.
- Проводи меня во дворец, - приказала я.