Арбалет сразу понял, что братья-бандеровцы успели уже хлебнуть какой-то сивухи местного розлива (о чём красноречиво говорил распространившийся крепкой волной по камере аромат немудрённых самодельных напитков).
Такой поздний визит не сулил уже поколоченному Арбалету ничего хорошего.
Первым начал беседу видимо более разговорчивый Тлущ (обладателю двух увесистых кувалд Деменчуку совсем незачем было ещё и ораторское искусство, именуемое в просвещённых столичных кругах просто «элоквенцией»).
– Ну, что, морда бузотёрская, будем дружить или воевать?
Да, видимо именно с этой «миролюбивой» целью и припёрлись они на ночь глядя в камеру нашего героя, которого осенила неожиданно пришедшая в голову мысль, и он ответил с некоторой долей озорства, на вопрос Тлуща… стихами.
«Ты нэ моя дивчына молодая,
И нэ мэни краса твоя,
Выщуе думонька смутная,
Што ты, дивчына, не моя.
Ты нэ моя, и лычко харнэ
Милуе иншый, а нэ я,
Мои же лита проходят марнэ,
Бо ты дивчына нэ моя!»
Пришедшие «довоспитывать» Арбалета «служители закона и порядка» были явно озадачены таким неожиданным, небывалым в этих казематах ответом. Конечно, только нашему герою могла прийти в голову мысль продекламировать это классическое произведение окружающим его бетонным стенам и чугунным лбам. Тлущ сразу подошел ближе к Арбалету и спросил:
– Это что, Шевченко?
Арбалет только усмехнулся милому невежеству задубелых бандеровцев. Тлущ не заметил усмешки. Его просто распирало любопытство.
– Так что ж ты молчал, бисов сын!? Ты, выходит, тоже украинец?
– Нет, я – не украинец.
– А кто? Москаль?
– Нет.
– Значит, русский?
– Нет.
– Так кто же ты, чёрт тебя, буйного хлопца, побери?
– Я – рус-ариец.
– А что это значит? – осведомился молчавший до этого верзила Деменчук.
– Пока ещё это значит очень мало, но скоро это будет значить всё.
Словоохотливый Тлущ, не обратив особого внимания на это вселенского масштаба предсказание осуждённого зека, продолжал беседу с возрастающим интересом.
– Так кто ж тебя, ирода, нашей мове обучил?
– Отец. Он у меня много знает. Мне кажется, он знает даже, откуда летающие тарелки вылетают.
– И откуда они вылетают?
– Летающие тарелки, как и всё, вылетают из умных голов.
– Ты что, лагерный отсидок, намекаешь, что у нас башки плохо варят? – начал нагреваться на драку застоявшийся без любимого дела Деменчук.
– Погодь, Мыкола, дай с интересным хлопцем погутарить, – успокоил приятеля явно заинтересованный в продолжении беседы Тлущ, – так ты, может быть, ещё что-нибудь знаешь? Например:
– Я иду багряным садом… – и вопросительно-насмешливо посмотрел на Арбалета, который, к его немалому изумлению, тут же продолжил:
Туман ляга на лыст опалый,
Тут колысь ходылы рядом,
А навкручи вэсна буяла.
………………………….
Ой вы очи волошкови,
Мов троянды пэлюстки уста
Стан твий нижный, смэрэковый,
Ты вэснянка моя чаривна…
– Ну, бисов сын! – воскликнул поражённо Тлущ, – может быть, ты и «Черемшину» знаешь?
– А як же! – невозмутимо улыбаясь, ответил наш герой и пропел своим надтреснутым баритоном (особенно колоритно получалось у него задненёбное горловое «г»):
Знов зозули голос чуты в лиси,
Ластивки гниздэчко звыли в стриси,
А вивчар жэнэ отару плаем,
Тьохнув писню соловэй за чаем…
– Ну ты даёшь, отморозок! – весело рыгнул сивушным перегаром Тлущ, – Ты – украинец, земляк наш!
– Нет, хлопцы, – с напускной печалью ответил Арбалет улыбающемуся Тлущу, – Я никак не могу быть украинцем.
– Это почему?
– Потому что такой национальности, как «украинец», просто нет.
– Ты что мелешь, гад? – взревел дичающий всё больше Деменчук.
– Погодь, Микола, – вновь успокоил своего звереющего напарника Тлущ, – нэхай хлопэц объяснится.
– Вы, шановны хлопцы, – начал явно претендующий на профессорскую кафедру Арбалет, – вы, так же как и я, являетесь потомками Русов-арийцев. Древние арии, скифы, сарматы, этруски, троянцы, венеды, анты, гунны, булгары, авары, словене, русские, немцы, якуты, чеченцы, сербы, поляки, чехи, словаки и многие другие народы, в том числе и называющие себя «украинцами», являются потомками Русов. У всех нас одинаковая кровь, у всех имеется хромосома AR1A, передающаяся по мужской русской линии. Все мы – кровные братья. Все мы – один народ.
А слово «украинец» произошло от слова «окраина», то есть, «украинец» – это пограничник, человек, живущий на границе государства. И для польского короля, и для русского царя земли, на которых вы живёте, и многие другие территории были окраинами. В царских указах так и писалось: «Повелеваем нашим окраинам…»
Поскольку явно озадаченные «хлопцы» молчали и, не прерывая его, слушали это, видимо, небезынтересное для них выступление безбашенного Арбалета, последний продолжил, прямо глядя в просаленные, постепенно наливающиеся звериной злобой, лица.
– Есть много других стран и народов, страстно мечтающих о том, чтобы рассорить русские племена и загребать себе жар чужими руками. Вот многие из ваших дедов и прадедов во время войны помогали Гитлеру…
– Не помогали Гитлеру, а воевали за свободу Украины. – вставил политически грамотный Тлущ.
– И они так думали, но их дивизия «Галитчина» воевала против Красной Армии всего сорок минут, была разбита в пух и прах, а её остатки использовались хитроумными немцами только в карательных операциях. И сейчас ваши предки остаются крайними за зверства на русской и польской земле. Кстати, когда ваш кумир Бандера только заикнулся о «нэзалэжности Украины», немцы тут же отправили его отдохнуть от трудов праведных в благоустроенный концлагерь. И самое главное, братья мои по крови, ваши «герои»-предки ничего не знали о приказе Гитлера, в котором прямо говорилось, что «после победоносного завершения войны оружие в руках останется только у этнических немцев». То есть после войны все ваши прославленные «борцы за свободу» тоже становились побеждённым народом и подлежали разоружению, а если бы сопротивлялись, то были бы просто ликвидированы. Так что ваши геройские деды не воевали за свободу своей страны, как они думали, а были дешёвым пушечным мясом, которого, как известно, никому и никогда не жалко…
– Врёшь, собака! – зарычал уже совсем теряющий самообладание Деменчук.
«Да, прав был Семён: не стоит метать бисер перед поросятами» – подумал Арбалет, но благоразумно остановиться уже не мог (Истина, она дороже всего!), и с максимальной любезностью продолжил:
– Можете сделать запрос одному из ваших сегодняшних покровителей и подстрекателей, канцлеру Германии, он откроет архив, и вы узнаете, наконец, как высоко ценили своих приспешников немецкие хозяева.
Откровенно говоря, это по нашей глупой, русской доверчивости удалось западным пройдохам развалить могучее государство. Многих крупных деятелей наших они прикармливают и помогают им воровать. Страну развалили, а результат? Прочитал я однажды одно стихотворение об этой нашей общей беде:
Россия с Украиной как зверьки
Грызутся за союзные останки.
Дывиться, хлопцы, хто у вас царки,
Допричь того, як рынуться пид танки!
– Ах ты, мерзавец, дрань воровская, – возопил уже и казавшийся таким миролюбивым Тлущ, – Да откуда ты это всё берёшь? Или сам сочиняешь?
(Кстати, умудрённый трагическим и горьким лагерным опытом Арбалет давно уже догадывался, чем примерно закончится этот камерно-философский диспут, и заранее готовил себя к фактически смертельной для него схватке, просчитывая в уме все возможные варианты).
– Всё берётся от людей. Они всё знают. Ну, действительно, не везёт нашему народу последние столетия с «царьками». Посмотрите хотя бы на недавних правителей России: Николай второй (кстати, немец), Ульянов-Бланк, Троцкий-Бронштейн, Сталин-Джугашвили, Хрущёв (извиняюсь – хохол), Горбачёв и Ельцин – вообще такие ничтожества, что и говорить тошно о таких негодяях русской земли. И всех этих горе-правителей наивный народ встречал сперва восторженными аплодисментами, а провожал свистом и ненавистью общенародной…
– Насрать нам на ваших правителей! У нас в Украине свои вожди. Вот их народ любит и почитает, а не ваших москальских паразитов! – взорвался казалось бы нелюдимый и молчаливый Деменчук.
– Да знаем мы и ваших правителей: Выговский, Дорошенко, Хмельницкий, Мазепа, Скоропадский, Петлюра, Бандера, Шухевич, Кравчук, Кучма (Не удивляйтесь, дорогие читатели, такой необыкновенной для простого разбойника эрудиции. Напоминаем вам, что в тюрьме всегда много свободного времени, а герой наш был страстным книгочеем. И если вы захотите повысить свой культурный и образовательный уровень, забегайте к нам, в тюремные застенки. – Здесь есть чему поучиться любому добропорядочному гражданину. В зону ведь можно войти и рядовым лохом, а выйти общепризнанным академиком).
– И кстати, обожаемый вами Бандера действительно слепил марионеточное государство Украина, которое немцы терпели всего 18 дней, а его последователей заставили всякие там Хатыни и Волыни жечь. И знаете ли вы, что ваш кумир был коротышкой ростом 159см, да ещё и с подпольной кличкой «Баба»?
– Врёшь, собака! – взревел окончательно уже теряющий всякую способность что-либо соображать Деменчук.
Арбалет попытался всё же склонить негодующих «хлопцев» к миролюбивому завершению этой политико-этнографической дискуссии.
– Ещё раз напоминаю вам, что мы являемся кровными братьями. Мы – один народ, и если мы будем грызть друг друга, то доставим этим радость только нашим американским и европейским псевдопартнёрам, которые спят и…
– Молчать!!! – хором взревели уже оба, окончательно выведенные из себя «блюстители казематного порядка».
Они медленно приблизились к Арбалету уже с явно не с миротворческой миссией.
– А эту песню ты знаешь, чёртов москалюга?! – заверещал Тлущ с надрывом:
–– Хто нэ скачэ – той москаль!
К Тлущу немедленно присоединился не совсем уклюжий Деменчук.
Они прыгали перед хладнокровно стоящим и улыбающимся Арбалетом и с патриотическим упоением горланили свою, видимо, любимую речёвочку.
– Ну, пой и прыгай с нами, иначе… – пригрозил захлёбывающийся от «украинского» патриотизма Деменчук.
И тогда, глядя в упор на красные, трясущиеся перед ним пьяные рожи, Арбалет… присоединился к их хоровому пению:
Хто нэ скачэ – той москаль,
А хто скачэ, той – баран!!!
(Поскольку напряжение в камере предварительного заключения достигло своего апогея, мы считаем необходимым порадовать любителей батальных сцен очередным отступлением:
Несколько позже, в гораздо более спокойной обстановке, наш несомненно талантливый герой доработал этот свой поэтический экспромт, и получилось следующее:
Харных хлопчыков нэ жаль
Псакам из заморских стран.
Хто нэ скачэ – той москаль,
А хто скачэ, той… баран!!!
Тогда же, умеющий докапываться до скрываемых, замаскированных истин Арбалет нашёл чёткое, ясное и верное наименование для наших «американских и европейских коллег и партнёров». Он стал называть их – американские псаки и европейские пяшки. И вы, дорогие читатели, впредь всегда обращайтесь к этим извечным зложелателям России только так.
И никогда ничего не бойтесь. Пусть боятся вас, гордых и непобедимых Русов!).
Когда Арбалет увидел, как быстро и понимающе переглянулись Тлущ и Деменчук, он резко, с полного разворота, изо всех сил, ударил ногой в пах выпрямившемуся в этот момент Деменчуку. И сразу присел. Над его головой просвистел пухлый кулачище «миролюбивого» Тлуща. Но Арбалет продолжал стремительно заниматься главным, согнувшимся от удара соперником. Последовали сокрушительные удары в висок и челюсть оседающего всё ниже Деменчука (его напарник Тлущ слишком широко размахнулся, но, промахнувшись, потерял не только равновесие, но и те доли секунды, которые решили исход схватки).
И действительно, Тлущ, привыкший «работать» в паре, нерешительно засуетился, пропустил несколько ударов и мирно улёгся радом со своим более сильным напарником.
Арбалет прикрыл плотнее дверь, скрутил матрас, присел на него и, корчась от резких болей по всему телу, печально задумался: «Что дальше? Сгноят в одиночке и, что ещё хуже, добавят срок! И добавят много». – размышлял взволнованный и пригорюнившийся герой нашего романа. – «Кстати, чёрт побери, почему на шум никто не прибежал? Где другие-то вертухаи?» (Как выяснилось позднее, смена хорошо отметила день рождения своего любимого начальника – Фрола).
Дверь камеры была не заперта, но Арбалет благоразумно решил не выходить из неё, чтобы не прилепили ещё и «попытку побега», и предпочёл дожидаться решения своей участи, сидя в камере и охраняя покой отскакавших своё «патриотов».
Когда кто-нибудь из них делал попытку пошевелиться или приподняться, наш добросердечный Арбалет хладнокровно и расчётливо успокаивал его мощными ударами ног в уязвимые места. Дать очухаться этим «героям» нельзя было ни в коем случае. Арбалет понимал, что, если они придут в себя, ему – не миновать беды.
Так и просидел он, не смыкая глаз, всю ночь над телами «нэзалэжных и самостийных» героев междоусобных разборок непутёвого русского рода.
(Ну князья, понятно, за добычу вечно грызутся, а рядовые-то с какого перепою друг друга за чубы дёргают?).
Утром снова заскрипела дверь и в камеру вошли надзиратели (Слава Богу!) уже другой смены.
– Ну и ну! Все с ног сбились. Мы их везде ищем, а они тут дрыхнут преспокойно. Чего они тут у тебя делают?
Не догадавшийся заранее продумать ответ на подобный вопрос Арбалет брякнул первое, что пришло ему в голову:
– Зашли, повздорили о чём-то между собой, вроде бабу не поделили и улеглись тут храпеть.
Когда потерпевших первое в своей вертухайской карьере поражение бойцов «исправительного» фронта под руки выводили в коридор, они что-то мычали, плевались кровью и махали руками в сторону Арбалета, который с немалым интересом наблюдал за происходящей на его глазах трагикомедией.
Дверь камеры захлопнулась. Теперь оставалось только ждать. Ждать пришлось недолго, но очень уж утомительно.
Когда Арбалета вывели из камеры, он ещё гадал, куда его поведут: к ДПНК или в опер.часть, но вели его к самому Хозяину.
Двое надзирателей ввели Арбалета в просторный, уставленный изящной дорогой мебелью хозяйский кабинет. Хозяин сидел за широким столом и внимательно рассматривал какие-то бумаги.
Старший надзиратель доложил о доставке осужденного. Хозяин строго посмотрел на вошедших, вышел из-за стола и бросил надзирателям:
– Можете идти. Подождите в приёмной.
Старший надзиратель замялся вроде, но всё же выложил:
– Он – буйный, товарищ подполковник.
На что тут же получил достойный ответ от своего руководителя:
– Я – тоже буйный. Идите.
Надзиратели вышли, а Арбалет, цепляясь за последнюю соломинку, подумал: «Остроумный мужик. Может быть, судьба вывезет и на этот раз».
– Ну, осужденный, рассказывай, как ты умудрился избить наших лучших надзирателей, передовиков, можно сказать, пенитенциарного производства?
А что оставалось делать загнанному в угол Арбалету? И, под насмешливым взглядом Хозяина, он продолжил гнать всю ту же случайно подвернувшуюся ему версию:
– Они занесли в камеру матрас. Всё время о чём-то спорили, потом начали кулаками махать... Как я мог вмешиваться, я – заключённый, а они…