В 1895 году, после смерти Агафона, в фирму пришёл новый главный художник-Франц Бирнбаум. С его появлением изделия обрели новый художественный стиль и Фаберже увлёкся модерном. В 1895–1903 годах ведущим мастером-ювелиром Дома Фаберже был Михаил Перхин. Именно им выполнено большинство знаменитых пасхальных яиц.
Конец делу Фаберже положили события 1917 года. Сам ювелир эмигрировал в Германию, откуда затем перебрался в Швейцарию. К сожалению, с его отъездом фирма перестала существовать.
А Карл Фаберже ненамного пережил своё детище. Он умер в Швейцарии в сентябре 1920 года».
* * *
– Скажи Шум, – прервал творческую паузу СП, – тебе вроде-бы Академика дали, но я что-то не припоминаю, чтобы мы это мероприятие обмывали!
– Не волнуйтесь дорогие товарищи! Это мероприятие Вас не минует!
* * *
– Дорогие друзья, – Хлебосолов встал с кресла, – обратите особое внимание на этот обворожительный образ, перед вами трижды ЗАСЛУЖЕННЫЙ ЖЕНИХ! Во-первых, ему всего сорок семь, во-вторых, он уже Академик, а в-третьих – ОН к тому же ещё и ХОЛОСТОЙ!
– Да ладно, СП, моё время ещё придёт и сейчас дорогой не обо мне речь, а о тебе. Так вот, – перехватил инициативу Шумейко, – предлагаю выпить сей благодатный напиток за талантливых людей, в лице дорогого Хлебосольчика, который как вы знаете к.т.н. и к тому же лауреат Государственной премии!
– Ну, тогда уж за всех присутствующих! – возразил СП.
– А мы то – здесь причём! Сегодня твой день! Это я говорю, как тобою назначенный председатель. Так что, снова и опять за тебя! МОЙ ДОРОГОЙ, потерпи меня, – уже немного осталось, каких-нибудь лет восемьдесят пять!
В дверь позвонили, а поскольку её никто не запирал, то почти вслед за звонком вместе с ароматом духов проявились замечательные барышни из Большого. И почти трезвый научный коллектив сразу оживился…
После последнего «АКТА» Оскар, выйдя из метро, долго не мог сориентироваться на местности и наконец, желтовато-красное пятно, на которое он пристально и долго смотрел, медленно стало фокусироваться и превратилось в огромную рубиновую звезду…
Утром, собираясь на работу, он с трудом открыл свой, почему-то ставшим почти круглым и сильно потяжелевшим после юбилейных событий, большой жёлтый кожаный портфель. А поскольку этот почти круглый «предмет» он бережно нёс всю ночь, то был «приятно» удивлён, обнаружив в нём добросовестно сложенную коньячную стеклотару…
* * *
Во второй половине этого же дня СП вручил Иванову (в качестве премии от Академии), «горящую» путёвку на две недели за 7 рублей и 20 копеек в областной Дом отдыха со словами:
– Получи путёвочку! Дабы твоё серое вещество могло отдохнуть от праведных трудов! Но при этом, чтобы выручить институт, надо совершить очередной «трудовой подвиг». Так что сразу, после Дома отдыха, тебе наше руководство в течение месяца рекомендует подышать свежим воздухом в подшефном совхозе.
* * *
Время в доме отдыха летело быстро и весело, так как из соседнего летнего домика ежедневно шла прямая трансляция бесплатных «концертов» по одной и той же типовой программе: «днём-завтрак, вместе с выпивкой и песнями до вечера; вечером-выпивка с дракой вместо ужина! А утром разборки». И каждое утро какой-то «тенор» постоянно пытался довести до окружающих своё понимание вопроса:
– Я всё пойму, но дайте мне денег! И вообще, у меня возникла мысль, оплатите детский труд!
Но какой-то «бас» старался направить его на путь истинный:
– Ты, чижик, уразумей, мысль только тогда мысль, когда её головой думают…
И на этих «твоческих нотах» отдыхающие соседи держались почти десять дней пока у них не закончились финансы, а по завершению оных, сразу разъехались по домам, дабы другие мероприятия их не интересовали! Бесплатные «концерты» по ночам в соседнем домике закончились… Прощай дом отдыха, да здравствует очередной подшефный совхоз!
* * *
На станции Талдом Оскар неожиданно столкнулся с Сашхеном, которого хорошо знал ещё по совхозу «Гудок».
– Оскар, привет! Какими судьбами в этих краях, да ещё в красной праздничной рубашке, явно за красивыми девушками приехал?!
– Наши судьбы заранее ВСЕВЫШНЕМ прописаны, мы только в пределах дисперсии свою судьбу можем ухудшать или улучшать. А что до красной рубашёночки, то работа в совхозе всегда для меня большой праздник, а может и красивая девушка вдруг заметит!
– Да ты как защитился – философом стал!
– Что делать, когда в течении последних лет тебя заставляют сдавать, то философию, то философию в естествознании, то философию в кибернетике, то философию Канта и тому подобное… так, что поневоле большим философом станешь!
Настроение было великолепное! Идя по шпалам запасного пути к указанному месту сбора даровой рабочей силы, прибывающей с различных институтов, КБ и предприятий и увлечённые беседой, они не обратили внимания на двух стройных девушек в цветастых платецах, которых обогнали, не догадываясь, что это впоследствии отзовётся в их совхозной жизни.
Вновь прибывших, для работы в совхозе, собрали у недавно построенной пятиэтажной «хрущёвки».
– Прошу разобраться по группам: мальчики налево, девочки и студенты направо! Девушки и студенты остаются в центральном отделении совхоза для различной оперативной работы и будут жить в этом, только что построенном и благоустроенном здании. А мужской персонал отвезут в соседнее отделение нашего совхоза, где они будут заниматься заготовкой сена. Правда, мы их поселим без особого комфорта, отсюда за десять километров, но зато в про-осторнейшем сарае с настоящей деревенской печкой и с туалетом на свежем воздухе! – проинформировал собравшихся совхозный оратор.
При этих словах взгляд Остапа приковала к себе необыкновенной красоты темноволосая девушка, стоящая в группе студентов, напротив.
– Сашхен, посмотри, какой я бриллиантик откопал в толпе напротив! Жаль только, что этот бриллиант остаётся здесь за десять километров от нашей будущей «пещеры»!
– А посмотри, справа от неё, которая немного повыше – тоже нечего, но, которую ты обнаружил …, просто изумительна! Чур, моя! – произнёс Сашхен.
– Ну, здесь мы с тобой бессильны. Скорее всего, её желания кардинально расходится с нашими! Может мы её совсем не интересуем или она уже приобрела мужа и детей!
– А давай сделаем так, – Сашхен задумался, – подойдём, познакомимся и на кого этот «бриллиантик» обратит своё внимание, тот и будет её добиваться!
– Ты ведь знаешь, Сашхен, что до сих пор меня девушки мало интересовали, но здесь другой случай! Ладно…, тронулись.
Подошли, Сашхен первый протянул руку «бриллиантику» и произнёс, – Александр!
Но её подружка быстро вложила в его руку свою и произнесла:
– Мэри!
– Ну что же, давайте теперь и мы знакомиться, – я, Оскар!
– А я, Татьяна Ларина!
– Почти как у Пушкина А. С. в поэме «Евгении Онегин»! – изумился Сашхен.
– Невероятно, но это так! – «И так она звалась Татьяной…!» – продекламировала Мэри, – только я не Ольга.
– Девчата, но Вы превосходные, как в поэме, – решил поправить своё положение Сашхен.
– А несколькими минутами ранее вы проскочили мимо даже, не заметив нас! – парировала Татьяна.
– Не может быть! – изумился Оскар.
– Но это медицинский факт! Нам этот случай запомнился красной рубашёночкой, когда вы так поспешно обгоняли нас по шпалам!
Оскар и Сашхен были шокированы таким неожиданным поворотом знакомства и почти одновременно замолчали, что для них было вовсе не свойственно. Затем Сашхен мучительно начал оправдываться, а Оскар всё вглядывался в обворожительные черты Татьяны.
«Да? Удивительно, как мы могли не обратить внимания на такое божественное создание!» – подумал Оскар, продолжая разглядывать её незаметно для окружающих, – «потрясающей красоты девушка! Точеная фигурка! Шатенка – волосы густые и блестящие, глаза карие большие, брови тёмные в разлёт! Формы и Цвет лица просто изумительные! А голос, голос прямо завораживает…!»
В это самое время к ней подбежал недавний молодой оратор-активист довольно приятной наружности, – видимо старший группы студентов.
– Ларина забирай свою подругу и пошли устраиваться! Я для вас «забронировал» площадь! Будете жить в двухкомнатной, в соседнем со мной подъезде. В проходной комнате с вами будет жить ещё шустрая студентка с нашего курса! Надеюсь, она нам мешать не будет, а если что, … поможет отбиться от местных и других особо назойливых парней! – указав на Оскара и Сашхена…
– Полный Кирдец! Увели прямо из стойла! – упавшим голосом тихо произнёс Сашхен.
– Ну, это бабушка надвое сказала! Я с этой оценкой в корне не согласен! Или как говаривал один мой знакомый слепой: «будем посмотреть»! Но раз мы с тобой попали в реестр «назойливых», хотя при этом получили определённую ясность во взаимоотношениях, то предлагаю действовать так: первую неделю наши тени в этом районе не появляются…! Так сказать, «будем держать наши скелеты в шкафу». Но как показала короткая практика, парень не очень тактичен и на первый взгляд хамоват, поэтому будем, надеется, что за эту неделю он им надоест. Ну, а там жизнь подскажет… В общем «ноги в руки» и пошли к своему «мужскому персоналу», тем более все уже сгруппировались в автобусах. – предложил Иванов, – и займёмся пока «совхозной сенозаготовкой»…
В очень длинном сарае были одноярусные нары, покрытые соломой. Посреди его, действительно красовалась большая деревенская печь, но всех сразу предупредили, – что ей пользоваться нельзя, да и дров для неё не заготавливали. Выяснилось, что в этом сарае руководителям совхоза «Светлый путь» удалось собрать представителей почти всех профессий: от бывших воров до реальных научных работников. И в первый же день этим «поселенцам» удалось основательно перезнакомиться за стихийно организованным столом, куда не очень изыскано, но аппетитно сложили привезённые с собой припасы… Но всё хорошее, как известно, быстро заканчивается и… снова надо бежать в магазин.
Казалось, неделя покоса тянулась целую вечность. Наконец, объявили выходной. Оскар, Сашхен и молодой Витя, которого они прихватили с собой для непредвиденных обстоятельств, на «попутке» благополучно добрались до центрального отделения совхоза.
Выяснить, где поселились девчата, удалось быстро у приятой девушки, идущей в сторону этой четырёх подъездной «хрущёвки». Она, похоже, жила в этом же здании так как, обогнав парней, продолжила свой путь в этом же направлении и к этому же подъезду, где по её информации и должны проживать девчата. К их удивлению на третьем этаже она вошла в ту же дверь, номер которой сообщила им. Дверь была приоткрытой, и, закрывая её за собой, Оскар и шедшие за ним Сашхен и Виталий услышали радостные голоса Татьяны и Мэри:
– Пришли! Пришли! Ура!
И почти в это время, пройдя через походную комнату, парни появились перед ними:
– Здравствуйте милые девушки! Мы рады Вас видеть!
– А мы-то, как рады! Молодцы, что пришли! – произнесла Мэри, – Татьяна уже было предположила, что Вы не появитесь после нашего немного странного знакомства! Тем более, что Ваше исчезновение было очень неожиданным.
– На самом деле пропали не мы, а Вы, – произнёс Оскар, – в обществе такого приятного и ненавязчивого кавалера!
– Но уж и не навязчивого! – Мэри поправила пышные рыжие волосы, – он всю эту неделю не давал нам прохода. Всё обхаживал Татьяну.
– Значит, она ему нравится.
– Зато мне такие не нравиться! – вступила в разговор своим бархатным голосом Татьяна, – уж очень он навязчивый и нагловатенький. Сейчас мы его к себе не пускаем. Общаемся через Веру. Знакомьтесь.
– Как мы догадываемся, эта, вероятно, та самая боевая девушка, на которую ваш старшой возлагал большие надежды, по отпугиванию очень назойливых, по его мнению, парней.
– Да! Да! – засмеялись девчата.
– Ну, раз Вера с нами, тогда нам никто не страшен, то есть предложение пойти погулять!
– Принимается!
В процессе общения, выяснилось, что Татьяна и Мери работают после института вместе в конструкторском бюро, и при этом Татьяна хорошо катается на водных лыжах и даже выступает за район.
Теперь рабочее время проходило веселее. Подъём в четыре утра, но так как давали план покоса на несколько дней вперёд, то можно было, перевыполнив дневную норму, освобождать себе иногда вечера для души и тела.
При встречах с Татьяной душа Оскара играла и пела, а тело напрягалось до предела. В один из вечеров они, уединившись за углом «хрущёвки» дошли до развязки…, но в самый ответственный момент услышали голос сторожа:
– А ну студенты по домам!!!
Наутро Оскар, проигрывая прошедшую ситуацию, твёрдо сказал себе: «Прекрасное создание…, но, чтобы создавать семью, нужны положение в обществе и деньги. Надо подумать, где можно заработать, а ещё лучше – постоянно зарабатывать!»
* * *
Как всегда, «слухи» бегут впереди паровоза. Не успел Иванов после совхоза появиться на работе, как первый встретивший его Вабник встретил его вопросом:
– Привет, Оскар! Ходят слухи, что ты после совхоза уже женатым стал:
– Шлюхи – то ходят, но я не женат…! Но ты-то, как никто знаешь, что на девушках женятся не те, кто за ними ухаживает, а те, кто им делает предложение…!
Сегодня Оскар договорился встретиться с Сашхеном и его школьными однокашниками в летнем кафе «Облако в штанах» парка имени знаменитого писателя. Это было место, куда последнее время с завидной регулярностью завозили чешское пиво, а посему количество желающих намного превышало возможности довольно вместительного кафе. Извилистая и разношерстная очередь в кафе впечатляла, так как была длиннее, чем в «Мавзолей». Параллельно ей, с поднятой над головой пачкой Мальборо, к заветному дверному проёму, дышащего пивом, креветками и раками, уверенно шёл, спортивного телосложения в серо – голубом свитере, облегающем его спортивную фигуру, человек. Заметив его, Оскар уверенно скомандовал:
– За мной!
И с видом старого приятеля «свитера» уверенно проследовал через дверной проём в кафе за «спортсменом», предварительно бросив фразу, предназначенную только швейцару:
– Эти с нами!
И он небрежно кивнул, в сторону Сашхена, Альхена и Эмиля, следовавших за ними, едва коснувшись козырька адмиральской фуражки, подаренной ему морским ведомством по случаю уточнения «Тех задания» на разработку «Дисперсиометра».
Но швейцар видимо хорошо был прикормлен серо-голубым «свитером», и заворожённый пачкой Мальборо, не обратил на них никакого внимания, левой натренированной рукой на лету уверенно поймал брошенную пачку, а правой отдал честь адмиральской фуражке.
В зале под высоким стеклянным потолком, припудренного городской пылью, нависало синевато-серое табачное облако, под которым бурлила пенная жизнь, «сдобренная» запахами шелухи дефицитных креветок, воблы и другой принесённой с собой вяленой рыбы.
– Похоже на прихожую в раю! И это… при пустых полках в магазинах! восторженно произнёс Альхен.
Чешское пиво, как удалось выяснить впоследствии, слава богу, здесь не разбавляли, но разумно недоливали. Игристый напиток из увесистых гранёных пивных кружек, тёк рекой под шум мужских речей о бренности жизни и о проблемах скорейшего построения коммунизма в отдельно взятой стране.
Человек в свитере уверенно прошёл к большому круглому, покрытому голубой скатертью, и уже сервированному столу. Видимо его здесь принимали как завсегдатая.
Проникшую же нелегально компанию никто не ждал, и пока свободных мест не наблюдалось. Эмиль, Альхен и Сашхен стали метаться между столиками, в надежде найти свободные места или стулья, а потом путём обмена собраться за одним столом. Но сейчас они оказались временно лишними на этом пенном празднике жизни.
Вдруг Оскар увидел знакомую по институту физиономию с шестью, «по всем правилам» наполненными, кружками и искусно лавирующую между посетителями и столиками. Проходя мимо и узнав Оскара, он кивнул ему:
– Привет! Я сейчас подойду.