– Живу скромно, не до жиру, быть бы живу, – вздохнул Суховей и признался. – В холодильнике несколько курячьих крылышек, бараний требух, говяжьи кости для Джима, сало, кефир, молоко, десяток куриных и пяток перепелиных яиц, а из овощей картошка, обязательно лук, хрен, редька и чеснок против разных микробов…
– И это все твои припасы? – удивилась Швец. – Фу, так у тебя кроме собачьей еды ничего стоящего нет. Стыдно, господин художник, пригласил знатных дам, а у самого шаром покати, – посетовала соседка.
– Сам готов голодать, перебиваясь с хлеба на воду, а Джима без корма не оставлю, потому что он никогда не предаст. А человек, каким бы он золотым не был, всегда себе на уме, преследует личные интересы, действует по принципу: своя рубашка ближе к телу…
– Будя тебе меня поучать, мы, как говорится, сами с усами, – оборвала его Тамила и, действительно, над верхней, да под нижней губами, густо росли ворсинки, с которыми она тщетно боролась с помощью пинцета, импортных мазей и кремов. – Ты что же собираешься Виолу потчевать требухой и костями?
– Нет, но на деликатесы не рассчитывайте, у меня нет скатерти-самобранки, – предупредил художник. – Отварю картошки в мундирах под соленые огурчики, сварю гречневой или манной каши, сжарю яичницу с салом, приготовлю салат из квашеной капусты с цыбулей. Закуска на первый случай вполне сойдет…
–Эх, Рафаэль, отстал ты от жизни, одичал и отбился от рук. К такому грубому корму Виола своими алыми губками и золотыми зубками не прикоснется, разговаривать с тобой не станет. Посчитает за издевательство и оскорбление. На меня будет дуться, с кем, мол, познакомила. Надо так угостить, чтобы у нее дух от твоей щедрости и восторга захватило.
– Денег нет, сам сижу на бобах.
– Вот и доставай бабки, не скупись, – велела она.
– Мне самому много не надо, я ведь пенсионер, энергию никуда не расходую. С женщинами стараюсь не связываться, чтобы аферистки не обманули.
– Не густо, Рафаэль, я считала, что ты деликатесами объедаешься. Нечего будет и на стол выставить, а Виолу следует встретить достойно, хорошо угостить, чтобы у нее от визита осталось яркое впечатление и желание помощь в твоих тяжбах. Вот что, времени у нас в обрез, а еще ничего не готово. Живо, одна нога здесь, другая там, возьми большую сумку и сбегай в магазин. Купи полкило, нет лучше килограмм балыка из осетра или севрюги, голландского или российского сыра, разных колбас и обязательно «жабичи лапки», баночку натуральной горчицы по-французски, Виола их очень обожает. А также цитрусовых побольше, лимоны, апельсины, грейпфрут, киви, авокадо, хурму, гранат, морской капусты, морковчи…Все это очень полезно для организма…
– Не тарахти, уймись, Тамила. Знаю, что полезно все, в рот полезло, но у меня не стол заказов. Сам едва свожу концы с концами, привык по одежке протягивать ножки,– оборвал ее художник. – Устрою я вам шведский стол… Привезу с дачи зелень, щавель, укроп, сельдерей, крапиву и петрушку и ты сготовь украинский борщ.
– Пошел ты на хрен со своим борщом и столом, поезжай с ним к шведам, а мы любим, покушать до отвала,– заявила соседка. – К тому же, ты мужик крепкий, не скоро протянешь свои кривые, как у кавалериста, ножки…
– Ты тоже, Тамила, не красавица, с детства на бочке сидела, – не остался он в долгу.
– Ладно, не заводись и не жадничай, – примирительно произнесла она. – Доставай и развязывай свой чулок. Знаю, что тебе в советское время за мазню, портреты Ленина, Маркса, Энгельса и членов Политбюро, разную там наглядную агитацию щедро платили. Не будь скрягой, ты ведь не пьешь, не куришь и на женщин не тратишься. Куда только деньги деваешь? Наверное, в матрас прячешь, подпольный миллионер?
– Мои скромные сбережения на «черный день» на сберкнижке сгорели. Проклятая инфляция все обесценила, гол, как сокол, – пожаловался Суховей.
– Это твои проблемы, надо было золото или валюту, доллары покупать, – заявила соседка. – Виола Леопольдовна – светская женщина, можно сказать, львица. Она знает себе цену, к кому попало в гости не пойдет и за один стол не сядет, чтобы поднять бокал. Не забывай, что скупой платит дважды. Все твои мелкие расходы после удачной сделки окупятся сторицей.
– Ладно, погляжу, что за жар-птица эта твоя Виола Леопольдовна, – вздохнул художник и строго велел. – Впредь приказывать мне не смей, не жена, чтобы командовать парадом. Что решу, то и куплю. Как говорится, дареному коню в зубы не смотрят, все равно скушаете, не оставите.
– Твое счастье, что я не твоя жена. Ты бы у меня по струнке ходил и не огрызался. У меня, несмотря на мягкий и добрый характер, рука тяжелая, как огрею, скалкой или чугунной сковородкой, надолго запомнишь. Ладно, маляр, беги в магазин, нечего лясы точить. Надо к приему Виолы подготовиться, как следует, не ударить в грязь лицом. От ее впечатления и настроения будет зависеть исход дела. Такого, как она профессионала, во всем городе днем с огнем не найти. Тебе крупно повезло, что я не осталась равнодушной к твоей проблеме. Ну, что стоишь, как истукан?
– Давай деньги, Тамила, – протянул он руку.
– Какие еще деньги? Ты, что, свихнулся на старости лет? Это не я, а ты пригласил Виолу к себе в гости, поэтому будь добр, плати, не перекладывай расходы на хрупкие женские плечи. У людей твоего возраста нередко случаются провалы памяти, поэтому я составлю список чего и сколько взять на рынке и в магазине. Ты должен на Виолу Леопольдовну произвести самое благоприятное впечатление. Тщательно побрейся, надушись, но не «Шипром», а одеколоном «Тет-а-тет». Предстань перед Виолой Леопольдовной, не босяком, голодранцем, а во всей красе, пусти ей пыль в глаза… Коль неймется, то разрешаю легкий флирт. Но он обойдется тебе недешево. Виола обожает дорогие подарки.
– Ни легкий, ни тяжелый флирт, я ведь не собираюсь на ней жениться? Зачем без нужды искушать и обнадеживать?
–Не скажи, пока человек жив, ему хочется. К тому же человека встречают по одежке, а провожают по уму. Надень, как в молодые годы, черный фрак с бабочкой
– Нет у меня ни смокинга, ни фрака. Обносились, а бабочка улетела в теплые края.
– Тогда костюм-тройка сойдет. Обязательно белую сорочку с шелковым галстуком, зажимом с сапфиром и запонками с бриллиантами…
– Вот, куда тебя занесло. Я ведь не олигарх. Нет у меня ни сапфиров, ни бриллиантов, – вздохнул художник.
– Прогулял, пропил? Тебе за мазню приличные гонорары платили? Аль на чужих баб, вертихвосток спустил?
– Был скромный вклад на сберкнижке на «черный день», но во время развала СССР сгорел, – вздохнул Суховей. – Тогда не только я, а миллионы людей пострадали от гиперинфляции.
– А я вот не пострадала, потому, что скупала ювелирные изделия из платины, золота, серебра с драгоценными камнями. Надо было со мной посоветоваться, а не надеяться на вшивые проценты.
– Не все же такие, как ты, хитрые.
– И все же, Рафаэль, представь, что ты на дипломатическом приеме и вокруг соблазнительные дамы. Тогда, восхищенная твоим солидным видом и славянским гостеприимством, моя подруга охотно решит проблему, найдет надежного денежного покупателя. Иначе никто тебе не поможет, и будешь мыкаться с квартирой, как дурень с торбой. Накопишь долги перед ЖЭКом, там только об этом и мечтают, и выгонят тебя, а жилье конфискуют в пользу государства. В городе уже много таких случаев. Ты же, Рафаэль, не хочешь протянуть ноги, где-нибудь под забором, как бомж, чтобы потом в целлофане в общей могиле похоронили?
– Никто этого не хочет,– ответил он.
– С сервировкой стола я тебе помогу. Прочь общепитовские тарелки, вилки, ложки, ножи. Доставай, Рафаэль, фарфор и фаянс, хрустальные графин, салатницы, селедницы, конфетницу, фужеры и рюмки. Обязательно выстави свой серебряный сервиз на восемь персон…
– Зачем на восемь, нас же будет трое? Или кого-то из дармоедов притащите?
– Никого не притащим, а для того, чтобы произвести впечатление. Не часто в твоей холостяцкой берлоге бывает такая именитая гостья. Надо, как говорится, пустить ей пыль в глаза, показать, что ты не лыком шит.
– Зачем пускать пыль в глаза? Мне, кажется, что скромность украшает человека, – возразил Суховей, подозревая, что соседка задалась целью унести что-нибудь из предметов старинного сервиза Неоднократно настаивала на том, чтобы он подарил ей столовое серебро на день рождения, 8 Марта или вместе с бронзовыми канделябрами и статуэткой обнаженной нимфы продал по цене металлолома. «С какой стати, ведь ни родня, ни любовница, а просто соседка. Причем, не без хитрости, коварства и корысти», – размышлял он, однако последовал совету Швец, достал из серванта серебряный набор.
– И главное, Рафаэль, больше элитных продуктов, деликатесов.
– Сварю овсяную или перловую кашу на молоке. Кроме того, у меня в запасе две банки «кильки в томатном соусе» и малосольная хамса. Хранил на всякий пожарный случай, – сообщил он.
– Рафаэль, ты, что из ума выжил? – вытаращила соседка глаза. – Какие овсянка и перловка, кильки, и хамса! Эти кашки-малашки и «анчоусы» для бомжей. Такое угощение Виола Леопольдовна посчитает за оскорбление. Она любит плотно покушать и ни что попало, а деликатесы. Сколько раз тебе говорить, что экономить на желудке грешно. Купишь все, что я запишу.
Тамила Львовна удалилась в свою трехкомнатную квартиру и вскоре всучила соседу лист бумаги с перечнем названий продуктов и напитков, указав их вес и количество. – Да, здесь на целый месяц еды! – возмутился художник. – Мне за один раз все не унести. Давай сходим за компанию?
– Чего надумал, чтобы потом соседи судачили, что мы снюхались? Нашел носильщика, ломовую лошадь, – возмутилась соседка.
– У меня две, а не три руки.
– Своя ноша плеч не давит. Можешь свой домкрат в качестве крюка приспособить вместо третьей руки, – уязвила Швец.– Все равно он у тебя на другую функцию не годится.
– Годится, еще как годится, – заверил художник, но она лишь усмехнулась.
– Лишних еды и блюд не бывает. Не пропадет, съедим, у меня большой холодильник, – напомнила она и напутствовала.– Не забудь купить три белые орхидеи. Виола очень обожает эти цветы.
3. Мечты романтика
Суховею дважды пришлось совершать поход на рынок и в магазин, ибо за одну ходку он не смог бы унести все, что расписала ему предусмотрительная и запасливая Швец. К четырем часам вечера стол был накрыт белой скатертью с большими красными розами, вытканными по полю. Ее по случаю предстоящей встречи любезно одолжила Тамила Львовна. Она же и стол сервировала. Окинула лукавым оком плотно расставленные напитки и блюда, приборы на восемь персон. Довольная произведением своих рук, провозгласила:
– Знатная будет вечеря, ужин. Не царский, что на злате и серебре, но думаю, что Виола не будет разочарована, оценит и сделает все, что от нее зависит, взвалит все хлопоты на свои хрупкие плечи.
– Никогда я прежде таких застолий не устраивал, вся пенсия ушла, – вздохнул Евдоким Саввич и заметил. – Будет ли прок?
– Будет, будет прок! – заверила соседка. – Доставай из серванта свое столовое серебро, фарфор, фаянс и хрусталь. Виола Леопольдовна из граненых стаканов и общепитовской посуды ни пить, ни кушать не станет. Я сама займусь сервировкой стола. Она – светская львица, привыкла к роскоши и комфорту. Ты должен пустить ей пыль в глаза. Предстать аристократом с благородными, утонченными манерами, этикетом и изысканным эстетическим вкусом.
– Что же мне перед ней бисер метать?
– Бисер не надо, его перед свиньями мечут, а вот черной, красной и паюсной икрой следует потчевать. Не огорчайся, это только начало. А деньги не жалей, они все равно, что вода, сколько бы не было, а всегда не хватает. Все расходы окупятся сторицей. Лучше позаботься о личной гигиене и внешнем виде.
– Не к врачу на медосмотр готовлюсь? – заметил художник.
– Обязательно прими ванну с экстратами шалфея, лаванды, хвои или чистотела, чтобы от тебя не несло псиной, – продолжила наставлять соседка. – У Виолы Леопольдовны очень тонкое обоняние. Если ощутит едкие запахи, то и разговаривать не станет.
– У меня есть шампунь «Крапива» и шипр, – сообщил он.
– Не годится, дешевка. Так и быть, я тебе одолжу шампунь «Лесная фиалка», но при условии, что ты мне возвратишь новый флакон. Обрети к встрече соответствующий моменту дресс-код.
– Что это такое, говори без зауми.
– В чем собираешься встретить знатную гостью?
– Так и встречу, чай не принцесса на горошине.
–Скоро увидишь, какая это горошина. Живо надевай свой парадно-выходной костюм-тройку, белую сорочку из катона и шелковый галстук. На ноги кожаные или замшевые туфли фирмы «Саламандра». Или забыл поговорку о том, что встречают по одежке, а провожают по уму?
– Так ведь я буду встречать, а не она.
– Не имеет значения. Ты должен на нее произвести неизгладимое впечатление. Виола оденется в импорт, будь здоров, не кашляй, но и ты должен предстать стилягой, пижоном, как в годы шальной молодости.
– Модно одевался, но никогда не был пижоном, – возразил художник. – У меня нет денег на приличную одежду. Старый костюм обносился, приходится пользоваться вещами из секонд-хенда.
– Рафаэль, ты что сдурел?
– Не сдурел, а вынужден.
– Лучше в лохмотьях или голым ходить, чем в обносках, – заявила Швец.
– Почему?
– Мало того, что от обносков несет мочой, потом и табаком, так еще и заразные болезни и несчастья прежних владельцев передаются, – сообщила она. – Буржуи спихивают шмотки в нашу страну, везут контрабандой в вагонах и в трюмах тысячи тонн барахла, чтобы народ вымер и для буржуев освободилась территория. Это называется биологической войной с применением опасных вирусов и микробов.
– Тамила, ты преувеличиваешь опасность, – усмехнулся художник. – Бывшую в употреблении одежду пропаривают и дезинфицируют.
– Тебя самого надо хорошенько пропарить, обработать дихлофосом, чтобы не верил в сказки. Некоторые наивные бабы, а и мужики, полагают, что проклятия и несчастья передаются лишь посредством ювелирных украшений из платины, золота, серебра и драгоценных камней. Глубоко заблуждаются. Одежда, подобно ауре, сохраняет пороки и порчу своих первых и последующих носителей. Накапливается клубок смертельной заразы. Поэтому, если увидишь магазин или лавку с секонд-хенд, беги, куда глаза глядят.
– Как быть с поношенной, но еще добротной, обувью, туфлями, ботинками из-за бугра?
–Это тоже рассадник грибковых болезней, которые могут спровоцировать гангрену и даже саркому. Не удивлюсь, если тебя кондрашка свалит.
– Не дождешься. У меня гены долгожителя.
– Блажен, кто верует, – ухмыльнулась Швец. – Часто жизнь человека зависит не от генов, а от рокового случая и обстоятельств.
– Не каркай, – оборвал он.
– Обидно будет, если твое жилье, дача, имущество достанутся государству или жэковским крысам. На всякий пожарный случай напиши на мое имя завещание. У тебя ведь ни жены, ни родни, – вкрадчиво предложила Тамила. – Нотариальные услуги я сама оплачу.
–Помечтай, помечтай, я еще из ума не выжил.
– Жаль, – вздохнула она. – Когда прозреешь, поздно будет
– Ух, какие ты страхи на меня нагнала, о гангрене и саркоме вспомнила, – Суховей передернул плечами и поинтересовался. – Сама, где покупаешь одежду и обувь?
– За модой не гоняюсь, донашиваю то, что осталось в гардеробе от социализма.
–У меня тоже от социализма приличный костюм-тройка, – похвастался Евдоким Саввич. – Ему уже больше двадцати лет. Одевал лишь по большим праздникам, поэтому как новенький…
– Мг, прямо таки, новенький, – усмехнулась соседка. – Видела я твой куцый потертый костюмчик с короткими рукавами. Лацканы лоснятся от жира, брюки на коленях обвисли мешковиной. Ты бы сдал его в химчистку.
–Ни за что! Деньги сдерут и еще вещь испортят, – возразил художник.
–Тогда носи, сопи и не ной.
–Я не ною, рад тому, что имею, – Суховей полез в шкаф и сменил затасканный свитер на советский костюм. Его он берег, как зеницу ока, для торжественных событий.