За деревьями оказалось подножье широкой полуразрушенной лестницы. Светящаяся в лунном сиянии фигурка колыхалась на самой ее вершине. Энке наконец догадался от чего кряхтит и подстанывает Лекс, подхватил его поперек талии и забросил себе на плечо.
От дворца остался только каркас. Его когда-то сложили из огромных блоков песчаника, которые на сегодняшний день почти все обрушились или рассыпались. Колонны при входе торчали обломанными зубьями. Белое мерцание скрылось в тени арки, зато далеко впереди появился свет простого вполне себе обыкновенного факела.
- Уф, - простонал Лекс. - Дом с приходом темноты превращается в логово лис и барсуков...
- Это на островах Ямато тамошние жители по ночам мелких зверюшек шугаются. В Индии бойся ракшаса! А ракшас нам кто? - поднял указательный палец Энке. - Правильно: друг, товарищ и фактически брат. Разберемся!
Он, между прочим, тоже волновался. Лекс завозился, сполз с дружеского плеча и заковылял на своих двоих. Так оно и приличней. Все же царский дворец.
Владелец хором пребывал под факелом на подстилке из травы и старых тряпок. В дальнем углу сидела Эхайя с луком на коленях. Стрела с граненым наконечником сторожила каждое движение Лекса. На Энке дама внимания как будто вообще не обращала. За своего что ли приняли?
Девушка в мужской белой курте, которая была ей сильно велика, сидела на коленях возле ложа Румджагатапуры. Рубаха все время сползала с плеча, девушка натягивала ее, но широкий ворот опять перекашивался, острое тонкое плечико выскальзывало, девушка поправляла.
За их манипуляциями: за прищуром тетки с луком, за игрой бликов яркого пламени, Лекс наблюдал еще некоторое время, лишь бы не смотреть на раджу.
Собственно, человеком это можно было назвать с большой натяжкой. Тело в одних местах покрывала красноватая шерсть, в других серая слоновья кожа. Вместо рук - два обрубка, которые при ближайшем рассмотрении оказались уменьшенными ногами того же слона. Ноги, наоборот, остались человеческими. Одно бедро чернело осклизлой раной. А лицо! Вместо носа торчал короткий складчатый хобот, который шевелился, то вытягиваясь, то укорачиваясь. Иногда он превращался в подобие собачьего носа, из-под которого высовывались короткие бивни. Оно кряхтело и стонало. Передние ногоруки колотили воздух.
Раджа умирал. Лекс это определил не по общей синюшности и даже не по смраду, который немного разгоняло сквознячком. Тут присутствовала смерть - стояла у изголовья скудного ложа и ждала, когда погаснет последняя искра в исстрадавшемся теле.
Девочка развернулась на коленях и упала лбом в пол, потом вся вытянулась, опять собралась в комок, уткнулась в пол. Не-то танец, не-то молитва...
- Девчонка просит, чтобы ты его вылечил. Она говорит: "Посланник Небес сам недавно страдал, должен понять", - тихонько проговорил Энке.
Лекс лихорадочно дергал край тоги. Высохшая антилопа оторвала в полете изрядный кусок, еще один Лекс отодрал сам, чтобы не мешал идти. Ну не мог же он быть таким идиотом, чтобы с тряпкой выкинуть эликсир!
Или мог?
Его сверлили три пары глаз. Энке и тот напрягся. Этому то что? Этот то, чего так разволновался?!
Уф! Горошина оказалась у самого края оборванной полы. Лекс рванул ткань и вытащил лекарство.
Перед некогда помпезным входом во дворец простиралась мощенная камнем площадка или скорее площадь, обрывающаяся в сплошные заросли джунглей. В воздухе висела пыль.
Лекс устроился на самом краю, свесив ноги. Ландшафт внизу кипел зеленью, хотя некая упорядоченность все же прослеживалась. Внизу когда-то цвели сады, которые потом прогрызли джунгли.
Шаги Энке он услышал, но оборачиваться не стал. Все кругом будто замерзло. Хотя откуда тут взяться холоду? И тем не менее.
- Спит наш слоночеловек, - сообщил джинн. - Ты его успел разглядеть?
- Успел.
"Бедолага", чуть не добавил Лекс. Умирать раджа перестал. Эликсир свое дело сделал, только нормальный вид ему все же не вернул. Лекс сначала относил жуткие изменения человеческого тела к последствиям укусов ликантропов. Потом засомневался, а сейчас вообще терялся в догадках.
Энке устроился на камне рядом, но пузо, почему-то, чесать не стал. Он вообще пребывал в некоей задумчивости, природу которой Лекс объяснить не мог. А спросить остерегался. Дружба - состояние тонкое. Ее иной раз стоит и поберечь, не встревая в чужую душу с пустым любопытством.
- Красиво тут раньше было, - заключил человек. - Сады шумели.
- Джунгли тоже шумят, а еще цветут, только как-то... дико. Ты заметил, местные жители очень любят всякое украшательство: цацки, побрякушки, камешки, а поверх - гирлянды и венки, аж в глазах рябит.
- Какая природа, такие и люди. Прости за банальность. Всего тут сверх: солнца, воды, зелени, страстей, опасностей... и непоняток.
- Во-во, - подтвердил джинн. - Раджу жалко.
- Ты с девушкой разговаривал?
- Нет. Не успел. Она возле своего слоноголового сидела и сон его стерегла, а потом ушла куда-то. Ее мамаша еще раньше испарилась. О, тетка! Ходит как приведение. Отвернулся, ее и след простыл. Я ее самострел все время лопатками чувствую.
- Я - тоже. Что в принципе невозможно. Нас таки двое. И опять же - непонятки. Пошли, местность, что ли осмотрим.
В восточном крыле они набрели на лежку ликантропов. Тут смердело. Вокруг валялись кости, по большей части человеческие. Лекс быстро устал. Дальше шататься по заброшенному дворцу расхотелось.
Ойя, оказывается, ходила за провизией. Она принесла белые пупырчатые плоды, сладковатые, но почти не утоляющие голода. Только - желудок набить. Лекс подсчитал, что толком не ел дня уже четыре. Джинн тоже косился по сторонам голодным глазом. А раджа так и спал, только хобот шевелился от легкого храпа.
- Энке, пока девушка опять куда-нибудь не исчезла, следовало бы с ней поговорить.
- Давай попробуем. Только предупреждаю, она мир как-то по-своему видит. Я приблизительно понимаю, что у нее в голове. В двойном переводе может получиться вообще тарабарщина.
Глухонемая застыла, не донеся куска ко рту, посидела так немного, потом покивала, вроде соглашаясь, и вопросительно подняла глаза.
В переводе Энке получилось все довольно складно... но несколько ошеломительно. Так выходило, что девушка Ойя Руджавару раскусила на раз и всю дорогу придумывала, как сбежать. Их с матерью в пути использовали по прямому назначению. Днем они готовили еду, ночью ублажали хозяев. Ликантропы облизывались и пускали слюни на хозяйские утехи.
Откуда вообще взялись оборотни? Лексу даже не пришлось вслух задавать вопрос. Он только подумал, а Энке уже переводил ответ.
- Она говорит, что в земле появилось много ходов, как черви роют, только огромных. К нашим приятелям из такого хода явился человек и пообещал их озолотить. Следовало всего-навсего обзавестись армией.
- Понятно, - отозвался Лекс. - Наловили они красных волков, Локис, кроме него быть некому, зелье сварил - армия готова. Но это когда было! Локис уже год как в лампе обретается.
- Слушай, я ж тебе не книжку пересказываю, - возмутился Энке. - Я практически перевожу чужие воспоминания, о еще более чужих воспоминаниях на человеческий язык. Она считает, у них что-то не заладилось. Черный наставник спешно отбыл, да больше не вернулся.
- Думаю, отбыл добывать кровь королевского младенца. Без нее в таких делах не обойтись.
- Какая все же гадость!
- Кто б спорил! - согласился Лекс. - Мальчишку он не получил, вернуться по известным причинам не смог. Так и осталась наша парочка с недоделанным войском. Видимо и темпоральную ловушку он им оставил. Подождали они его, подождали и подались грабить помаленьку. С этим понятно. А с Раджапурой ?
- Ойя его нашла в джунглях, когда от ликантропов сбежала. Шла себе шла вдруг видит, лежит на земле слоночеловек вдоль и поперек искусанный. Врази к тому времени рассочилися, дорогу заперев. Ойя с мамашей раджу в дом перенесли, ну и выхаживали, пока он совсем помирать не начал.
- Это ж какими снадобьями его тетка поила, что он так долго протянул!? Считай месяца четыре, а то и все пять...
- Стой. Ойя... в общем, я так понял, на месте трагедии, она нашла копье, которое радже ногу разворотило, а на кончике нечто. Она не знает, что оно, только считает, будто эта штука во всем виновата.
Девушка вся подобралась. Воздух начал вибрировать, словно кто-то дергал невидимые стальные паутинки. Они тонко звенели, дробя тишину на режущие осколки.
Она владела стихийной силой. Лекс запоздало выставил барьер, загородился и даже закуклился, чтобы переждать. А Энке сидел себе и только глазами хлопал. Даже запустил пятерню под рубашку и пару раз проскреб живот.
Что-то шмякнулось об пол. От грубого вмешательства чары рассыпались, оставив в воздухе запах грозы. Лекс, не снимая барьера, покосился в ту сторону.
Это мамаша Ойи принесла добытую козу. Энке тут же сгреб дичину и потащил к очагу. Лекс протянул руку.
- Дай мне вещь, которую ты нашла в лесу рядом с раджей.
Девушка начала отползать, пока не уперлась спиной в стенку. Завозился раджа, протрубил хоботом, будто высморкался.
- Я верну. Мне только посмотреть.
Она боялась. Она так боялась, что чуть было не обрушила свод над ними. Опять засморкался раджа. Ойя инстинктивно качнулась в ту сторону, потом разжала кулак. Кусочек хитро изогнутой стальной проволоки с камешком в оголовке скользнул в руки Лексу.
Артефакт, никаких сомнений. Только сбитый. Вот так вот! Невероятно, но - факт. И такое случается, правда все больше в теории. На практике пока встречать не приходилось. Лекс принял железку, обмотав руку куском тоги. Рваная одежда удобнее целой в некоторых случаях.
Железка так фонила, хоть уши затыкай. Зуммер рвал пространство, закручивая мелкие смерчики эфира. Лекс ближе поднес к глазам железку и увидел, что в оголовке набилась гнилая плоть, вперемешку с истлевшими кусочками слоновьей шерсти. Или у них волосы?
Его так поразил сам факт находки, что мысли пошли странные, несообразные с ситуацией. Лекс вульгарно растерялся. Страх начал покалывать ладони сквозь ткань.
Когда подошел Энке, в углу спал раджа, над ним скрючилась Ойя. Лекс замер, боясь шелохнуться. Железка в его руках воняла смертью.
- Дай посмотреть, - протянул лапищу джинн.
- Не стоит. Боюсь, взлетит тут все на воздух праздничным фейерверком. Ладно, если только мы, может все плато на попа встать.
- Да, брось ты! - легкомысленно отмахнулся джинн. - Не хочешь, не отдавай, просто положи.
Лекс осторожно разжал пальцы, железка сползла в ладонь. И, оп-па! прыгнула в руки Энке.
Все во мгновение переменилось. Камни свода больше не шевелились, не летела сверху душная пыль, в воздухе перестали закручиваться мелкие зеленоватые спирали, прикосновение которых вызывало укол, достающий до самого сердца. В углу протяжно вздохнула Ойя.
- Раньше видел...? - у Лекса пересохло во рту.
- А я помню?
Энке поднес булавку к глазам. Камешек в оголовке ехидно подмигнул людям.
- Смутно. Вроде со мной и вроде не со мной...о! У нее должна быть пара.
- А немая девушка что говорит? Она вторую такую тут не находила?
- А немая говорит, что слепой видел, как безногий танцевать пошел! - заелся джинн. - Она сидит и трясется, вроде тебя. Тут не так давно побывал весьма оборванный белый человек. Так вот: он отобрал у девушки сей предмет. Представился он посланником магического совета. Противный, говорит, как мучной червяк и глаза навыкат.
- Час от часу не легче! - охнул Лекс. - Что дальше было?
- Парень хотел железку с собой унести, но как только отходил от раджи, начинало трясти землю. Арка у входа и половина сводов тогда обрушились. Его самого чуть не завалило. Ойя говорит, он сильно ругался.
- И где он есть в настоящий момент?
- Она не знает. Ушел. Будто бы его позвали. И наступила тишина.
- Согласен, тихо тут, как в гробу.
- Вообще тишина. Ойя больше не слышит голоса Лу. Как думаешь, что это такое?
Лекс и сам обратил внимание на молчание эфира, когда еще только прибыли на побережье. Он тогда отнес сей факт за счет собственного нездоровья, а, оказалось, молчало не в нем, а вовне.
- Что это такое, говоришь? Это похоже на трындец.
- Нам? - деловито поинтересовался Энке, без особого, впрочем, волнения.
- Этому сектору. Надежный древний артефакт взбесился, так, что штатный маг не смог с ним совладать, новые порталы возникают сами по себе. Ловушка чуть нас не схарчила. Я ее не услышал. Эфир молчит. Не зря махатма Мита забеспокоился. Локис начал расшатывать систему, до конца не преуспел, но процесс саморазрушения таки запустился. Двигать отсюда надо и разбираться Наверху. Артефакт в таком состоянии тут оставлять нельзя. И не унесешь...
Энке вдруг улыбнулся, как давно не улыбался Лексу - одними зубами. Обида, злость и вредность - в одной трудноописуемой гримасе.
- Ты чего оскалился?
- Объяснить мне про сей предмет ничего не хочешь? Хоть вкратце. Я, глядишь, что-нибудь дельное вспомню.
"Вспомню" вышло сквозь зубы, на манер шипения убиенной кобры.
- Трансформатор. Преобразует мысленный образ в реальность. На раджу лет примерно десять назад напали враги, отбиться не получилось, он и вколол булавку себе в бедро. А расстегнуть потом по понятной причине не сумел. Так и бегал по джунглям, народ топтал, пока ему копьем артефакт из ноги не вырвало. Только за это время почему-то, - я такого не встречал, - обратную трансформацию провести стало невозможно. Не подчиняется эта штуковина. Говорю же, надо срочно возвращаться...
- О! Точно! Вспомнил. Еще до... ну в общем, до моих больших злоключений... так стой!
Вскочила Ойя, затрубил окончательно проснувшийся раджа. Энке завертелся на месте, потом шагнул в вонючий угол к болящему.
- Хочешь, обратно человеком стать? - потребовал джинн у слоноголового. - Только в обмен на булавку. То есть, я тебе - ага, а ты ее - мне?
Раджа подскочил, будто снизу кольнули. Только вчера помирал! Всем своим видом, всем естеством, хоботом, руконогами и просто ногами он молил, требовал и выражал безоговорочное и полное согласие.
- Ага, - кивнул Энке. - Гляди, не передумай.
Застежка булавки подалась легко, будто смазанная. Лекс ее только что пытался разнять, чуть пальцы себе не сломал. Камень в оголовке мигнул и потух.
Эфир мгновенно успокоился: не сыпало, не трясло, не ухало под ложечкой. Лекс посмотрел на собственные раскрытые ладони. Пальцы ходили ходуном. Протяжно на одной ноте пела Эхайя.
Вместо грузной шерстистой туши в углу на грязных тряпках сидел довольно молодой человек с чистой смуглой кожей, тонким профилем аристократа и совершенно седыми волосами. Он ощупывал свое лицо, не в силах еще поверить.
Во парню счастье-то привалило! Побегай ка десять лет по лесам и полям, все зная, все понимая, но не в состоянии что-либо изменить.
Раджа поднялся с гнилых тряпок, обнял Ойю и прижал ее к себе.
- О! Тут полная благодать. Можно смело оставлять болящего. Девочка с мамашей ему пропасть не дадут, - заключил Лекс. - А нам надо поспешать. Медленно и печально следуем к выходу. Если с потолка посыплются камни, бросай булавку. Не хватало, тут погинуть за здорово живешь.
Они пятились, стараясь держаться открытых пространств. Но ничего не происходило. Бубнили голоса. Провожать гостей никто не вышел. И то ладно. Мало ли, раджа передумает и кинется возвращать собственность. За такую булавку можно целый сектор прикупить...
Железный конь Дисса вынырнул из ранних сумерек прямо на площадку перед полуразрушенным входом, развернулся на одном колесе и замер. Дисс проорал, перекрывая рев двигателя:
- Быстрее! Мы опоздали!
Лекс подбежал к люльке, из которой выскочила Ло, прыгнул в нее и сгреб женщину себе на колени.
- Энке!!!
- Я лучше пешком, - выпятил губу строптивый джинн.
- Ты там не пройдешь! - рявкнул Дисс.
Конь уже разворачивался, когда Энке на ходу взлетел на заднее сиденье, и мертво вцепился в круглый поручень.