Леншерр несколько раз быстро моргнул, приходя в себя, и непонимающе посмотрел на своего друга, в котором не видел той злости, которую ожидал увидеть.
- Прости. Я… - выдохнул Эрик, пытаясь унять тяжесть в возбужденном теле. Словно в первый раз. За столь долгий срок он успел забыть реальность прикосновений и близости, ее ему заменяли воспоминания и фантазии, и вновь прикасаться к Чарльзу как прежде было слишком хорошо и желанно, чтобы отказываться от этого.
Жарко.
Леншерр не мог и на пару шагов отойти от Чарльза, будто вокруг него был невидимый радиус, за которым была лишь иллюзия реальности, скрывающая черную бездну.
- Я не могу, Эрик, - произнес Чарльз и тихо рассмеялся, впился руками в подлокотники своего кресла так сильно, что побледнели костяшки пальцев. Он прикусил бледную губу, и с трудом произнес, обреченно посмотрев на своего друга.
- Я… физически не могу…
- Не чувствуешь? – уточнил Эрик, с холодным ужасом понимая, почему Чарльз его отгоняет от себя. – Друг мой, - выдохнул Эрик вновь преодолевая расстояние между ними, но больше не склонялся над Чарльзом, опустился перед ним на колени, бережно касаясь ног профессора.
- Даже сыворотка Хэнка не могла вернуть мне прежние ощущения, а без нее я не чувствую совсем… - с новым вымученным смешком сказал Чарльз и провел рукой по своим волосам, тяжело вздохнул, чтобы взять себя в руки. Теперь уже он мог легко прикоснуться к Эрику, который безмолвно поглаживал бесчувственные ноги Ксавьера.
- Я бы тоже хотел, чтобы все было как прежде, - заботливо произнес Чарльз, прикасаясь к руке Эрика. – Не стоит. Я не смогу почувствовать твоих прикосновений.
- Откуда ты знаешь? – не сдавался Леншерр и с воинственной решимостью посмотрел в глаза Чарльза. Казалось, Эрик только что принял решение идти в бой и сражаться до последнего вздоха. – Я ведь еще даже не начал.
- Друг мой, не думаю, что за одиннадцать лет ты научился излечивать паралич, - усмехнулся Чарльз, чувствуя, как в душе разрастается болезненная пустота, растекаясь по всему телу, и еще раз улыбнувшись наклонился, сам потянулся к Эрику, на этот раз отвечая на отчаянный, жаркий поцелуй, позволяя ему быть ближе. Достаточно близко, чтобы Ксавьер мог прикоснуться к его лицу и незаметно легко прижать холодные пальцы к горячим вискам своего возлюбленного друга, заполняя его сознание иллюзиями, неотличимыми от реальности.
Эрик чувствовал, как Чарльз крепко вцепился в его плечи и наконец-то стал отвечать на поцелуи так же пылко и страстно, как когда-то прежде, так, как Эрик мечтал все эти годы. Не отрываясь от Ксавьера, он на ощупь принялся расстегивать пуговицы на его рубашке и торопливо стянул ее по худому телу, обнажая бледную, нежную кожу. Все еще стоя на коленях, Эрик провел руками по бокам Чарльза, по его ребрам и груди, задевая нежные соски. Чарльз выпрямился, словно специально сильнее подставляясь под ласки, открывая свое тело, позволяя Эрику жадно целовать его живот, обжигать дыханием его кожу, и сам положил руку на затылок Леншерра, сжимая короткие волосы в кулаке, притягивая его ближе к себе, пока Эрик умело справлялся с ремнем на его брюках. Чарльз неловко приподнялся, упираясь руками в подлокотники, приподнимая бедра, чтобы ткань могла легко соскользнуть с его тела. Эрик отстраняется, бережно стягивая ткань по ногам Чарльза, не выдерживает, даже зная, что Ксавьер не почувствует, прижимается губами к его колену, бережно касается влажными губами нежной кожи под пупком и ласкает бесчувственные ноги своего друга, избавляя его от одежды. Эрик возбужденно дышал, совсем осел на пол перед Чарльзом, с замиранием сердца, бережно коснулся губами колена и принялся снимать обувь, стянул простые черные носки по бледным ногам.
- Прости меня, - едва слышно выдохнул Эрик, отчаянно прижимаясь лицом к ногам Чарльза, все еще касаясь их, зная, что его друг не почувствует ни единого из этих прикосновений, и от этого все внутри сжималось от острой, выжигающей, словно кислота, вины. Заботливые руки Ксавьера ласкают его плечи, скользят по шее и сжимают короткие волосы, тянут Эрика выше. Чарльз не чувствует его прикосновений и пропитанных сожалением поцелуев, которые скользят по его бедрам и хмурится, шипит сквозь стиснутые зубы, тянет Эрика выше, чтобы испытать хоть часть его касаний.
Леншерр тяжело выдыхает, обдавая пах Чарльза жарким, неровным дыханием, и снова целует напряженный живот, сжимая длинными пальцами полувставший член, массируя и растирая теплую утратившую былую чувствительность плоть. Вновь касаться Чарльза, задыхаться от теплого запаха его тела и чувствовать, как он отзывается на эти прикосновения вздохами, тихим шипением, сильнее сжимая волосы на затылке, было невероятно. Слишком реально. Ксавьер потянул голову Эрика назад, запрокидывая ее почти до предела, и склонился, целуя приоткрытый рот Леншерра, возбужденно выдыхая сквозь глубокий, влажный поцелуй, и Эрик чувствовал, как упруго толкается в его руке член Ксавьера, и победно усмехнулся в губы профессора, но тот тут же надавил на его затылок, едва ли не прижимая лицо Эрика в пах. Как только горячие губы коснулись упругой головки, Чарльз не смог сдержать тихий стон, от которого у Эрика все тело свело от возбуждения. Он так давно не слышал его, что одного этого звука было достаточно, чтобы ощутить липкую влагу, которой начало пропитываться нижнее белье. Движения становились все глубже и быстрее, Эрик с трудом их контролировал, Чарльз то и дело направлял его, сильнее подталкивая или удерживая, но отчего-то Эрику нравилось это, и он был вовсе не против играть по правилам Ксавьера. На языке уже чувствовался горьковатый привкус, и телу стало слишком жарко от скопившегося в нем возбуждения, которое уже причиняло боль, требуя прикосновений и разрядки. Жарко. Слишком жарко.
Чарльз тяжело, возбужденно дышал, и его взгляд легко чувствовался на обнаженной, влажной спине Эрика, и стоило Леншерру осознать, что его разгоряченного тела касается прохладный воздух, как Чарльз согнулся пополам, прижимая его к себе еще ближе, хватаясь руками за его спину. Эрик закашлялся, чувствуя во рту вкус теплой спермы. Абсолютно реально ощущая разгоряченного Чарльза, обнимающего его, и тяжелое, влажное дыхание между своих лопаток. Да и его возбуждение никуда не делось, разрывало тело изнутри, горело в твердом, влажном члене.
- Чарльз, - сипло, но строго произнес Эрик, выпутываясь из объятий обнаженного Ксавьера, - Убери это. Сейчас же.
- Но ты ведь именно этого желал, - ласково произнес профессор, поглаживая лицо Эрика и легко целуя его влажные губы. – Мы можем продолжить. Ты хочешь этого.
- Не так! – почти прорычал от боли Леншерр и резко поднялся, не обращая внимания на собственную наготу. Он уперся руками в подлокотники кресла Чарльза, заглянул в его яркие голубые глаза. – Я слишком долго жил этими фантазиями. Не смей играть со мной! Убери это немедленно.
- Ничего не выйдет, если я отпущу тебя, - с грустной улыбкой признался Ксавьер, и в одно мгновение его лицо помолодело, и волосы стали гораздо короче. Снова такой же, как в их первую встречу. Чарльз легко поднялся с инвалидного кресла и прижался к Эрику, вновь целуя его, касаясь губами подбородка и уголка губ, сжал в руке горячий член и провел пальцами вдоль выпуклых венок, неспешно стал двигать рукой, моментально вырывая из груди друга хриплый, вымученный стон.
- Так ведь лучше, правда? – все еще уговаривал Ксавьер, оглаживая сильную спину Эрика, чувствуя ладонью его вспотевшую кожу, покрытую многочисленными шрамами.
- Чарльз, выпусти меня! – захрипел Эрик, сжимая плечи Ксавьера, не в силах его оттолкнуть.
- Если это то, чего ты хочешь, - неохотно кивнул Ксавьер и грустно, обреченно усмехнулся, прежде чем развеять иллюзию.
Эрик глубоко вздохнул, все еще чувствуя, как его тело изнывает от оставшегося реальным возбуждения. Но он все еще стоял на коленях перед Чарльзом, который все еще держал его лицо в своих руках, а длинные, спутанные волосы Чарльза вновь обрамляли его усталое лицо, освещенное лишь ночным светом, заполняющим темную спальню.
- Ты разбил светильники, когда я создал иллюзию, - пояснил Чарльз и откинулся на спинку кресла.
- Не делай так больше со мной, - сипло предупредил Эрик, поднимаясь на ноги и стараясь дышать ровно.
- Тогда не проси от меня невозможного, - хмыкнул Чарльз, но тут же тихо ойкнул, когда его кресло рывком сорвалось с места и едва не врезалось в кровать. – Эрик, прекрати немедленно!
- Прекратить? Я еще ничего не сделал, - его голос звучал спокойно и решительно, хоть тело еще не успокоилось после иллюзии. Он подхватил Чарльза под руку, не дав ему возможности даже возмутиться, перетянул его на кровать, а кресло откатилось к противоположной стене, подальше от своего владельца, который лишь успел протянуть к нему руку.
- Эрик, - предупреждающе произнес Чарльз, приподнимаясь на локтях и чувствуя, как в душе начинает расползаться липкий страх, в то время как Леншерр, напротив, казался решительным и спокойным. Вот только Чарльз чувствовал, как горят его спутанные, возбужденные мысли, как в его сознании перетекают жаркие образы, от которых с тоской сжималось сердце. Он видел, как среди образов и воспоминаний Эрика они вместе лежали на диване в библиотеке. Оба еще такие молодые…
Эрик прижимал к дивану полуобнаженного Чарльза, не желая вставать с его разомлевшего тела, и неспешно поглаживал его лицо, задевая кончиками пальцев раскрасневшиеся, припухшие после поцелуев губы. Растворялся в этом образе, чувствуя, что у него никогда в жизни не было никого ближе…
- Я не причиню тебе боль, - пообещал Эрик, снимая с себя рубашку, и торопливо стянул с себя ботинки, прежде чем забраться в постель к напряженному телепату.
- Да, конечно, - грустно хмыкнул профессор в губы Эрика, не позволяя ему так легко себя поцеловать. – В прошлый раз, когда ты не хотел причинить мне боль, я стал инвалидом, а ты просто ушел… - почти прошипел Ксавьер, с болью и сожалением глядя на своего друга, не разделяя его возбуждения, но вместе с тем не в силах злиться на него, глядя в его серые глаза.
- Черт, - выдохнул Ксавьер, стоило Эрику бережно коснуться его тела, неспешно задирая рубашку, поглаживая обнажившееся худое тело, извиняясь с каждым прикосновением, вновь раздевая уже реального Чарльза, обжигая кожу легкими поцелуями.
- Я не могу изменить прошлого, - выдохнул Леншерр, лаская дыханием ключицу Ксавьера. – Пока не могу, - уже увереннее добавил Эрик, касаясь лица Чарльза. И на этот раз в поцелуе не чувствовалось ни капли сдержанности. Дыхание быстро сбилось, и Эрик чувствовал, как Чарльз нервно вздыхает в его губы, не сопротивляясь, отчаянно цепляясь холодными пальцами за спину друга.
Чарльз помнил эти реальные поцелуи и помнил, как прежде его тело быстро и охотно на них отзывалось, как путались мысли. Прежде. А теперь он отчаянно пытался испытать хотя бы часть прежних ощущений. Чувствовал, как нервно бьется сердце в груди, как тело расслабляется от поцелуев, а в душе все болезненно сжимается. Ближе. Он хотел ощутить Эрика ближе. Но не мог его чувствовать, как прежде. Как бы ни прижимался к нему и как бы яростно ни отвечал на поцелуй, задыхаясь в губы разгоряченного Леншерра, который уже едва ли не стонал в рот Чарльза, крепко вжимая его в кровать, прижимаясь к бесчувственному телу, лишь обостряя своей пылкостью ощущение беспомощности. Чарльз крепко обнял Эрика за обнаженные плечи, торопливо целуя его лицо, прижался губами к чистому лбу, беззвучно рассмеялся, чувствуя, как Леншерр стягивает с него брюки.
- Не могу… - едва слышно, болезненно прошептал Ксавьер, щурясь от горячих ладоней, уверенно оглаживающих его тело. Это сводило с ума, чувствовать его так близко, ощущать, прикасаться, целовать и, лишь разогревшись, упираться в стену собственной физической немощности. Когда проклятое тело не реагирует, не воспринимает чужие ласки, не отвечает взаимностью, как бы ни пылало сознание от желания вновь ощутить такую долгожданную близость с возлюбленным.
- Все хорошо, - хрипло прошептал Эрик, вновь целуя дрожащие губы Чарльза, словно не замечая хриплого смеха.
- Нет, я… - выдохнул Чарльз, обхватив руками лицо Леншерра, чуть отстраняя его, не позволяя и дальше целовать себя. – Прости. Я не могу. Я не…
- Чарльз, - почти умоляюще выдохнул Эрик, прижимаясь к нему. Он едва слышал мольбы друга, от возбуждения тело сводило болезненными судорогами, мышцы напрягались и в голове все гудело от пульсирующей крови. Он не мог, не хотел останавливаться. Не сейчас, когда Чарльз наконец-то с ним, когда все может вернуться…
Остатки одежды с шорохом сползли на пол, и Ксавьер обреченно запрокинул голову, уставился в потолок, позволяя ласкать свое тело. С горечью чувствуя, как по его бокам и груди скользят сильные руки и жаркие губы. Чувствуя, как эти прикосновения исчезают для него, стоит Эрику коснуться его ниже, начать оглаживать бедра, даже прикосновения к мягкому члену не вызывали ощущений, на которые Чарльз затравленно надеялся. Воздух стал тяжелым. Наполнился таким знакомым жарким запахом Эрика, его вспотевшего тела, его разгоряченной кожи и его возбуждения. Горло сдавило болью, и Чарльз с трудом выдохнул, провел рукой по лицу, пытаясь справиться с собой, пока Эрик оголодало, жадно ласкал его тело, словно пытаясь насытиться за все одиннадцать лет, что они были порознь. Чарльз тихо охнул, чувствуя, как сильные руки сжимают его бока и оглаживают грудь, пока нетерпеливые губы оставляют влажную дорожку из поцелуев, медленно поднимаясь от самого низа живота вверх. Горячий язык скользнул во впадинку пупка, и широко мазнул по животу, но стоило лишь выдохнуть от этого влажного и теплого чувства, как кожу на чувствительном боку прихватили острые зубы. Чарльз протестующее дернулся, уперся руками в плечи Эрика, но тот только крепче сжал его в своих руках, видимо, намереваясь попробовать на вкус каждый миллиметр бледного тела Ксавьера.
От его ласк и поцелуев кружилась голова, и тело начинало странно млеть. Это было так приятно и непохоже на то, что было прежде. Чарльз невольно подумал, что, раз он может ощутить это сейчас, то, будь он здоров, наверное, уже был бы на грани, извиваясь в руках Эрика, не чувствуя ничего, кроме него, полностью забывшись в ощущениях. Так часто было прежде. Только они, и больше никого в целом мире.
- Иди ко мне, - хрипло прошептал Чарльз, торопливо облизнул приоткрытые губы, не в состоянии нормально дышать в мареве возбуждения, окутывающего его сознание, и потянул на себя Эрика, опустив взгляд, увидел, как потемнели от возбуждения серые глаза Леншерра, как он, словно в бреду, задыхаясь, ласкается к его телу, оглаживая ноги и бедра. Эрик еще раз прижался губами к напряженному животу Ксавьера, но профессор сжал его короткие волосы и потянул его выше.
- Ну же, иди сюда, - потребовал Чарльз, вместо того, чтобы в очередной раз объяснять, что все попытки Эрика безнадежны, а Чарльз так хотел ощутить как можно больше, насладиться хоть тем, что еще может воспринимать его тело. Леншерр покорно скользнул выше по телу Чарльза, подхватил его ноги под колени, раздвигая их шире, почти складывая Ксавьера пополам.
Эрик тяжелый. Глубоко и неровно дышит. Его кожа горячая, чуть влажная от пота, а с губ то и дело срываются тихие, сдавленные вздохи. Чарльз закрывает глаза, крепче прижимаясь к другу, и сам крепче обхватывает его руками, скользит дрожащими ладонями по его широкой спине, смутно чувствуя, как Эрик с хриплым, тихим рыком, двигается внутри его собственного тела. Эти ощущения совсем другие. Боли не было вовсе, так же, как не чувствовались порывистые удары тела о тело, от которых Чарльза невольно покачивало в ритме движений Эрика. Но он мог чувствовать его внутри. Давлением в своем теле, напряжением внизу живота, колкими судорогами, электрическими разрядами, пробивающими его внутренности и покалывающими кожу, распространяясь по телу непривычным, другим возбуждением. Но этого так мало. Тем более, когда у самого лица жарко, почти беззвучно стонет Эрик, которого пробирает от острого наслаждения так, что его мысли походят на сплошное яркое марево, в котором даже нет слов и образов, одни вспышки ощущений, которые Чарльз сам не может испытать сполна, и оттого крепче держится за Эрика, вжимаясь лицом в его плечо, словно это могло бы помочь перенять его ощущения.