- Сейчас! - голос Джеймса совсем не дрожал, был звонким и проникал глубоко под кожу, уютно согревая душу.
Джеймс, Джеймс, Джеймс…
Теперь шаги были оглушающими. Они перекрывали стук сердца, и Майкл сжал руку в кулак, унимая легкую дрожь.
Как на сцене. Как на сцене. Нужно взять себя в руки. Успокоиться. Он не должен видеть волнения. Он не должен понять, как сложно будет произносить каждое слово.
Он делал это каждый раз перед встречей с Джеймсом.
Чего у Майкла не отнять, так это таланта. Он всегда был восхитительным актером, и работа начала помогать в жизни, ведь Джеймс не чувствовал в нем опасности до тех пор, пока Фассбендер не потерял над собой контроль. Но теперь единственный способ вернуть себе душевное равновесие и подобие прежней жизни был заключен всего в одной фразе.
- Ты! - шотландец гневно зарычал, едва успев открыть дверь, и тут же попытался ее захлопнуть. Но Майкл успел ухватиться за ее край, надавил, не стараясь ворваться внутрь, но и не давал Джеймсу отгородиться от него.
- Прошу, просто послушай меня…
- Нет.
- Умоляю.
- Я видеть тебя не хочу, ты что, до сих пор этого не понял?
- Джейми…
- Не смей меня так называть! - Джеймса затрясло, он хотел отвести взгляд, но вместо этого только продолжал смотреть в серые глаза Майкла, словно пытаясь телепатически передать ему все, что он чувствовал.
Заставить его ощутить тот стыд и страх, то странное, давящее изнутри чувство, которое отягощает его душу с тех пор, как он, изможденный, проснулся в запачканной спермой кроватью рядом с человеком, которого почти любил и которого теперь совсем не знал, не понимая, как относиться… И то, как постыдно следующие дни болело тело, как мучительно было ходить и больно сидеть, как страшно и волнующе вспоминать.
Он бы хотел забыть, но Майкл не отпускал его, а теперь еще нашел в себе достаточно наглости, чтобы прийти в общежитие!
- Прошу, просто послушай, - его голос такой мягкий и глубокий.
В нем чувствуется боль.
Наверное, только это и искреннее раскаяние в покрасневших глазах, под которыми залегли темные тени, и заставило Джеймса, замерев на месте, уже не так сильно давить на дверь.
А еще то время, что они провели вместе. Разговоры. Его голос, которого не хватало, как бы глупо и иррационально это ни было.
- Мне очень жаль, что так случилось…
- Жаль? - с нажимом спросил Джеймс и ухмыльнулся. - Ты хочешь извиниться? - голубые глаза злобно сверкнули. - Не утруждай себя, - он надавил на дверь, до боли прикусив губу, чувствуя, как в горле растекается резкая горечь и дышать становится сложнее.
- Я никогда не хотел причинить тебе боли. Боже, Джейми, только не тебе, - его вечно спокойный голос дрожал. Не получается…
От одного вида Джеймса невозможно сдержать чувства, пусть в этот раз похоть наконец-то притихла, раздавленная чувством вины.
- Это было больше, чем больно, - зашипел Джеймс, прожигая Майкла взглядом.
- Я не хотел…
- Я почти кричал, просил тебя остановиться!
- Я не слышал… прости, прости меня.
- Не слышал? Еще бы, чертов маньяк, - «ублюдок, сволочь, скотина, урод, … чертов извращенец» - все это завилось в горле, но не находило выхода, лишь резало изнутри, заставляя задыхаться. И почему он до сих пор не закрыл эту проклятую дверь?
- Ты не останавливался… - совсем тихо и сдавленно произнес юноша, опустив глаза куда-то в пол, и нервно сглотнул, вновь вспоминая, как Майкл, тот самый Майкл, которого он так хотел и который стоял сейчас за дверью… Как он до боли вжимал в постель его ослабшее тело, продолжая ласкать и вылизывать его, продолжая двигаться резкими толчками, которые уже почти не ощущались….
- Моя вина. Ты сказал, что я могу не сдерживаться с тобой. Поверь, боже, Джейми, поверь, я могу сдерживаться…
- Ох, ты не можешь, - фыркнул Джеймс, снова кусая губу, чтобы не обращать внимания на влагу, обжигающую глаза.
- Я понимаю, - с болезненной грустью произнес мужчина, но никак не мог заставить себя попрощаться.
- Тогда хватит держать чертову дверь!
- Джеймс.
- Прошу, хватит…
- Я обещаю, такого не повторится, - внезапно даже для самого себя зашептал Майкл, и сильнее вцепился в дверь, не давая юноше ее закрыть, чувствуя, как эта небольшая приоткрытая щелка между ними хранит в себе последние крупицы надежды и, стоит ей только закрыться, как вокруг уже ничего не останется.
- Конечно, потому что этого больше никогда и не будет…
- Ты правда думаешь, что я вновь поступлю так с тобой? - почти с отчаянным ужасом спросил Майкл, не сводя взгляда с Джеймса, который старательно пытался не смотреть ему в глаза. - После того, что случилось, после того, как я вспомнил, как ты просил меня остановиться, как был напуган, и даже сейчас, боишься меня… Этот страх на твоем лице, ох, Джейми, мне одного этого достаточно, просто дай мне еще один шанс…
- Не-е-ет, - хрипловато протянул юноша и навалился на дверь с другой стороны, больше не глядя в щель, почти уперся лбом в деревянную защиту, толкая ее двумя руками, пытаясь захлопнуть дверь и уничтожить даже голос Майкла, от которого все внутри сжималось от боли и желания поверить, когда разум упорно кричал прекратить разговор.
- Прошу, давай встретимся завтра перед второй парой у учебного корпуса.
- Мистер Фассбендер? - раздался позади взволнованный девичий голос.
- Черт, - тихо выдохнул мужчина и услышал тихий смешок Джеймса.
- Профессор Фассбендер, это правда вы! - подхватила уже вторая девушка, а еще одна издала странный восхищенный писк, и вся компания замерла возле именитого преподавателя.
- Добрый вечер, - коротко произнес Майкл, лишь покосившись на студенток-первокурсниц, столпившихся позади него, и все еще продолжал держать дверь.
- О боже, даже не верится!
- А можно вопрос…?
- Можно ваш автограф?
- Что вы делаете в студенческом общежитии?
- Не хотите чашечку кофе?
Их голоса раздражающим гулом зазвенели в голове, хотелось накричать на них, отмахнуться, словно от пищащих назойливых мух, прогнать, избавиться, лишь бы вернуться в ту сжимающуюся реальность, где все еще был только он и Джеймс, но это уже было невозможно.
- Ну же, иди, - вдруг тихо произнес Джеймс и как-то странно усмехнулся. - Вон, их целых трое, может, тебе этого будет достаточно. Устроите групповушку, и не надо будет на одной отыгрываться.
- Джейми…
Но стоило только на секунду растеряться от его тона и слов, как юноша тут же воспользовался ситуацией и смог захлопнуть дверь, мгновенно запирая замок, окончательно отгородив себя от Майкла, оставляя его на растерзание нервных возбужденных девушек.
***
Джеймс не смог заснуть той ночью. Смотрел на влажное темное пятно на потолке, слушал завывания холодного ветра снаружи и редкие удары влажного снега с дождем об оконное стекло.
Под тонким одеялом было холодно, и обогреватель не сильно помогал, пусть даже обдавал теплом, не мог растопить болезненный холод на душе.
Джеймс чувствовал усталость и резь во влажных глазах, но разум не мог отключиться.
Он еще слышал верещание девушек и спокойный голос Майкла, которого не было уже часов семь в этом проклятом корпусе.
Он не знал, разошлись ли они, или Майкл воспользовался его со злобы сказанным советом, но от мысли, что его Майкл сейчас в постели с этими пустышками, хотелось рычать от боли и рвать ни в чем не повинную подушку.
Это неправильно и непонятно: понимать разумом одно, но чувствовать совершенно другое. Хотеть вновь довериться полному боли и отчаяния голосу Майкла, при этом понимая, что это опасно. Глупо и наивно. И, кто знает, может, в следующий раз он уже не отделается просто двухнедельной болью во всем теле.
***
Холодной бессонной ночью Майкл собрал вещи.
Оптимизма в мужчине совсем не осталось, и даже остатки слабой надежды потускнели, как только закрылась крышка чемодана.
Он уже все решил. Еще тогда, когда закрылась дверь комнаты Джеймса.
Он ведь не придет. И Майкл не имеет права его винить. Но и быть так близко с ним теперь не сможет.
Знал ведь с самого начала, что все так и будет, стоит им только встретиться…
Заявление написано, оставалось только дождаться нужного времени и позвонить Стиву с работы, договориться, чтобы он взял на себя курсы. Будут проблемы с вузом, но сейчас об этом Майкл думать не хотел. Просто собрать вещи и уехать как можно дальше в надежде, что взгляд ясно-голубых глаз хоть когда-нибудь его отпустит.
И все равно еще слишком долго ждать.
Серого неба только коснулись первые солнечные лучи, а сердце билось гулко и тревожно. Просторная комната походила на клетку, и собственные мысли сводили с ума, подкидывая все новые и новые варианты того, как все бы могло бы быть.
Если бы они не встретились.
Тогда бы он продолжал вести свою группу и все так же каждый вечер разговаривал с Джеймсом, наслаждаясь этой близостью, он мог бы слышать его игривый голос и видеть его искреннюю улыбку.
Если бы он не сорвался в ту ночь…
Замер бы, заставляя тело остановиться, а чувства успокоиться. Тяжело бы дышал, согнувшись над разомлевшим от оргазма Джеймсом, и бережно целовал бы его плечи и шею, а затем бы помог юноше перебраться на кровать, а сам бы добрался до душа.
Холодная вода и быстрая дрочка, а перед глазами еще такой живой и настоящий образ стонущего от наслаждения Джеймса, который теперь млеет в соседней комнате.
Тело бы успокоилось, и разум можно было бы привести в порядок, чтобы уже свежим вернуться в спальню с чашкой чая или горячего шоколада. Можно было бы спокойно улыбнуться, застав Джеймса уснувшим прямо поверх смятых простыней, бережно укутать юношу и уснуть рядом с ним, ни о чем не тревожась, а наутро проснуться вместе и вместе же направиться в институт.
Все могло бы быть так. Майкл знал себя, знал, на что способен. Он бы справился.
Если бы не позволил себе ни о чем не думать. Если бы его не накрыло волной чувств, которые он даже не пытался сдержать, так глупо доверившись словам наивного юноши, который сам не понимал, чем дразнит…
Он не виноват. Нет. Его Майкл не винил.
И не собирался винить, когда стоял на промозглой улице возле входа в учебный корпус.
Дождь уже прекратился, но лужи залили собой каждую неровную впадинку земли и каменистых дорожек, проходящих через голый внутренний двор университета.
Уже почти двадцать минут, как началась вторая пара, но Майкл просто махнул рукой на свой класс, сжимая в руке телефон, но не решаясь позвонить.
Не решаясь все это закончить, пусть даже и знал, что нужно.
Он же уже подготовился.
И вещи собраны.
Но минуты текли, а Джеймс так и не пришел.
Боль, растекшаяся в груди, была слишком сильной. Она словно растворяла всю энергию тела изнутри, выжигала все чувства, оставляя только пустую оболочку…
Надежда умирала в агонии.
Короткие гудки длились с полминуты, эхом отдаваясь в черепной коробке.
- Да?
- Привет, Стив. Это Майкл. Я хотел попросить тебя взять мой курс в театральном…
========== Эпилог ==========
3 месяца спустя.
- Он бы мог преподавать у нас драмкласс. Нет, не пойми меня неправильно, наша группа довольна профессором, но все же, это не экспериментальный театр и не актер, привыкший к камерным спектаклям, - Томас не замолкал уже битый час, и Джеймс слушал его вполуха, допивал свой кофе и смотрел на снующих в буфете проголодавшихся зрителей, обсуждающих первый акт спектакля.
- Угу, ты прав, - просто по инерции произнес Джеймс, а сам мысленно все еще был в зрительном зале.
Томас едва не убил его, когда узнал, что МакЭвой взял худшие билеты в последнем ряду с краю, но ничего не мог возразить на «больше мест не было». Вранье, конечно, но Джеймс теперь умел врать гораздо лучше, чем раньше. Все же, ведущий студент в своем потоке, а учится он на профессионального лжеца. Вот Томас и не заметил, когда в их разговоре появилась заготовленная фальшивая вставка.
Билеты еще были, но Джеймс не желал сидеть близко, боясь, что Майкл его увидит со сцены.
Ему не хватило смелости прийти на встречу три месяца назад, но этого времени хватило, чтобы осмелиться прийти на его спектакль.
Он был… странный.
Фассбендер играл демона, на сцене был полуобнаженным и замотанным черной шелковистой тканью, непонятной одеждой, на которой так маняще играли отблески света.
Грим и другая прическа. Другой голос и незнакомые слова. И ни минуты сомнения в его игре.
Джеймс нервничал, затаив дыхание, следил за Майклом, вновь вспоминая его прикосновения и раскаянный тон, полный боли… Так похожий на этот страдальческий рык неприкаянного демона со сцены.
Хотелось подойти ближе, сказать: «Прости, я обо всем подумал…».
Или предложить кофе.
Перцовый баллончик лежит в небольшой сумке, да и сам Джеймс был уверен, что сможет дать отпор. Он слишком много об этом думал, чувствуя, как странная пустота разрастается внутри его души, нашептывая «А что если, а что если, а что если…»
И именно этот тихий, сводящий с ума голосок заставил пойти сейчас в театр.
И именно поэтому Джеймс ускользнул от Томаса, оставив свою чашку на столике.
***
До начала второго акта оставалось не более пятнадцати минут, когда в гримерку к Майклу вошел официант из буфета.
- Простите, мистер Фассбендер, - робко сказал юноша, глядя, как мужчина в полном рабочем гриме пытается сам подкрасить черную полосу, которая, подобно маске, перекрывала его лицо, подправлял чуть смывшуюся от пота краску.
- Что-то случилось? – не оборачиваясь, спросил актер, прокручивая в голове будущие сцены спектакля и повторяя текст.
- Меня попросили вам передать. Какой-то юноша. Он очень настойчиво просил, - словно оправдывался парень и положил салфетку на стол актера, сам скрылся за дверью.
Майкл не спешил читать записку, сначала закончил с гримом и только потом взял помятую бумажку.
Сердце резко забилось быстрее, и земля пошатнулась под ногами.
Салфетка выпала из ослабших пальцев и упала на пол, еще до того, как за Майклом захлопнулась входная дверь гримерки, и в ярком свете комнатки можно было прочитать наспех написанное : «Жду тебя у служебного выхода.
Прости, что так долго…
Джеймс»
***
Ветер все еще был холодным, но куртка надежно держала тепло, не позволяя телу продрогнуть.
Хотя, Джеймс и без того чувствовал, как у него дрожат руки.
Хотелось закурить, но сигарет с собой не было.
Оставалось просто стоять на проходной площадке, где обычно после спектаклей фанатки и поклонники встречали актеров и актрис, пытаясь заполучить фото и автограф.
Джеймс тоже хотел быть среди них. Просто постоять среди толпы и еще раз увидеть Майкла, надеясь, что он просто пройдет мимо.
Но прошла только первая половина спектакля - и вот он уже тут, не в силах даже перенести мысль о том, что ему придется толкаться среди толпы и быть лишь ее частью. Когда он может получить все внимание Майкла.
Если он придет.
Было бы забавно, если бы не пришел.
Джеймс даже тихо рассмеялся, понимая, что сам он уже однажды так поступил. От глупости, от страха и обиды. Желая и страшась того, что может последовать за этой встречей.
Три месяца он пытался просто жить и даже встречался с парнем из соседней комнаты, который всегда так громко слушал рок. Вот только его поцелуи не вызывали чувств, его слова не были интересны, и его руки совсем не походили на руки Майкла. Не говоря уже о голосе.
Его не хватало до боли, до тоскливого воя…
Слишком глупо. И слишком наивно…
- Джеймс!
Юноша вздрогнул, когда хриплый голос вырвал его из потока мыслей. Он обернулся и нервно улыбнулся, оглядывая Майкла в рабочем гриме и костюме, поверх которого он наспех накинул серое пальто, которе так странно смотрелось со всей остальной театральной одеждой.