— Я в порядке, — смущенно отдернул руку Ксавьер и вновь отвел взгляд, чувствуя, как предательски быстро забилось сердце от таких простых прикосновений.
— Я хочу убедиться, — с тенью улыбки произнес Эрик, придвигаясь ближе, он взял ладонь Чарльза и потянул к себе, рассматривая нежные белые руки Чарльза. Тонкие аккуратные пальцы. Слишком аккуратные и нежные для мужчины… Поддавшись внезапному порыву, Эрик склонился, коснувшись недавних ран губами, и его рыжая борода приятно защекотала кожу. Юноша удивленно посмотрел на него и невольно улыбнулся, надеясь, что Эрик этого не заметит. А тот как ни в чем не бывало еще раз проверил неглубокую рану на голове Чарльза, слегка нахмурился, но в целом остался спокоен. Он поправил растрепавшуюся прядь волос своего демона, и в этот момент раздался стук в дверь.
— Ваше Высочество, мы готовы выдвигаться, — послышался приглушенный голос Азазеля из-за прочной двери.
— Надень плащ. Отдохнешь в карете, — распорядился Леншерр, поднимаясь с места, и направился к двери.
А Чарльз еще какое-то время сидел на месте, ища в себе силы подняться с пола и до сих пор не веря, что он смог пережить эту ночь.
========== Глава 5: Клинок с драконьим оскалом ==========
— Сколько продлится эта битва?
Небо, словно обернувшись холодным свинцом, не пропускало солнечного света, и Эрик уже слышал тихий шепот самых богобоязненных из воинов, которые присоединились к его людям в этом бою. Они смотрели на небо, стоя по колено в мертвенно-золотистом тумане, и говорили, что земли их прокляты и нет им больше Божьей милости. За бессчетные годы сражений. За сотни костров, горящих по всей стране и в ее новых владениях. За каждого невинного голубоглазого ребенка, заклейменного демоном, чьи кости даже не были похоронены после очищающего пламени. За каждую войну, начатую Змеиным королем, пусть даже он побеждал в каждой из них. И церковной инквизиции, стоящей подле короля, уже не было достаточно, чтобы люди продолжали верить, что власть его дарована свыше, когда все, к чему он прикасался, превращалось в выжженные пустоши, обагренные кровью, и даже небо больше не пускало света и не даровало спасительной влаги.
— Я не вижу будущее так. Не могу сказать, как много пройдет дней.
Земля холодная. Эрик уже не раз падал на нее, находясь на грани черной пустоты, растекающейся в его сознании. Влажная от росы трава. Шум, доносившийся словно из прошлой жизни, а может, из каждого сражения, прожитого им до этого момента. Он один среди этой толпы. Среди сотен людей, закованных в сталь, облаченных в кольчуги, и дикарей, которые не знали, за что сражаются, но не желали сдаваться, зная, что они давно проиграли и земли, и жизни, и души в этой войне.
Меч отбросило в сторону, и Эрик потянулся к нему, но не успел коснуться перемазанной в грязи и крови рукояти. Спину разорвало от боли, и вчерашние раны снова начали кровоточить. Сквозь шум сражения — далекий и нереальный — он увидел черную тень напавшего. Он двигался медленно, словно зависая в воздухе в своем прыжке, занеся секиру для удара. Эрик успел хорошо разглядеть ее смертоносное острие. Достаточно, чтобы на мгновение ощутить холодное дыхание ухмыляющейся смерти у себя на шее, но снова ускользнуть из ее нежных рук. Он резко перекатился в сторону, и лезвие обрушилось на землю, взметая в воздух холодную, напитанную кровью почву. И, пока противник только начинал поднимать оружие, пальцы Эрика уже впились в первый попавшийся валун. Он поднялся и что есть силы ударил первобытным оружием по виску противника, и вновь мир словно замедлился. Его все еще живое тело плавно упало на землю. Леншерр успел подойти ближе и сорвать перекосившийся легкий шлем полностью, и на этот раз неровные края камня разбили незащищенную голову, проломили череп и врезались во все еще теплый мозг. Но одного удара было мало. Эрик отошел от противника, лишь когда увидел нового, и на этот раз он успел схватить свой меч.
— Но ты же видишь небо. Солнце. Попробуй определить, как долго это будет продолжаться.
— Небо пасмурное. Оно всегда одинаковое. Но я видел победу войск с твоим знаменем.
— Я привык к этому. И мне не так важно, как долго мне придется сражаться.
— Тогда что тебя тревожит?
— Ты. Себя ты никогда не видишь. Как мне знать, что ты в безопасности?
— А стражи у шатра недостаточно? — Чарльз мягко улыбнулся, глядя на дрожащее пламя свечи, и задумчиво провел по нему рукой, быстро касаясь лишь самого кончика огненного хвоста, всего на мгновение ощутив жар, но не почувствовав боли.
— Уже пятый день. Мы загнали их, но в лесах…
— Все еще много беглых рабов, дезертиров и просто жителей, обезумевших от голода и страха, — Чарльз кивнул, словно подтверждая свои же слова. — Я видел их лагерь и сказал, что вокруг него.
— Но мы все еще не нашли то место. В лесу много деревьев.
— А покосившийся дуб с расщелиной внутри не так уж и часто можно встретить. Это самое запоминающиеся место из тех, что я видел.
— Жаль, ты координаты не можешь назвать.
— Не могу. Мой дар так не работает.
— Прости, не хотел тебя задеть.
— Не думаю, что бои затянутся. Когда я видел… Шоу, река не была покрыта инеем. Думаю, осталось не больше пары дней, — Чарльз извиняющееся посмотрел на Эрика, и тот лишь кивнул, продолжая менять свои повязки.
— Не легче ли было попросить лекаря это сделать? — юноша слегка усмехнулся и на мгновение покачнулся, словно собираясь сделать шаг к своему «господину», но остановился, едва решившись на это.
— Я могу справиться сам, кроме того, я не пускаю никого сюда.
— Из-за меня.
— Пока я не стану королем, так и будет, — серьезно ответил Эрик, но Чарльз уловил в его голосе едва заметный оттенок сомнения, словно он относился не только к этой фразе, но ко всей затее в целом.
— Ты справишься. И станешь королем. Я видел это, — попытался подбодрить его Чарльз, сам он не отходил от тяжелого дубового стола, слегка облокотившись о него, и только сейчас Эрик заметил, что там лежало.
— Что ты сделал с кулоном, который я дал тебе? — он кивнул на стол и нахмурился. На столе лежал нож и еще какие-то столярные инструменты.
— Это… — Чарльз запнулся и поежился от строгого взгляда будущего короля. Пусть даже все то время, что он знал Эрика, он не причинил Чарльзу и тени вреда, Ксавьер все еще не был уверен, что это означало, что так будет всегда. Нужен лишь повод… Достаточный повод. — Пусть даже меня пока никто не видит, — начал юноша и взял со стола тонкую полосу черной кожи, поднял ее за аккуратную застежку и поднес в круг дрожащего света свечи, чтобы Эрик смог рассмотреть, что серебряный символ с морским драконом очень аккуратно вставлен по самому центру ремешка на манер драгоценного камня в ожерельях у дворянок. И теперь Чарльз сошел с места, пусть перед этим ему потребовалось сделать глубокий вздох и собраться с духом. Он сел на кровать рядом с Эриком, игнорируя его хмурый взгляд. А может, у него просто лицо такое, и он всегда кажется хмурым? — Раньше он был на длинном шнурке и твой символ был не заметен или вовсе был скрыт под одеждой, — он уже хотел было сам повязать самодельное украшение на шею, но Леншерр уже отложил бинты, придвинулся почти вплотную к Чарльзу и сам взял ремешок из его рук, бережно закрепил его на шее Ксавьера и поправил, чтобы его символ красовался по центру хрупкого горла юноши. Свет огня скользил по серебру глубокими отблесками, и на мгновение могло показаться, что оскалившийся дракон на гербе ожил и готовится извергнуть пламя из своей пасти. — Так каждый сможет понять, что я принадлежу тебе, — негромко пояснил Чарльз, и сам для верности проверил застежку самодельного украшения, поправил самодельный ошейник, чтобы он не слишком сильно прилегал к шее.
— Пока что тебя никто не должен видеть.
— Я знаю, — спокойно ответил Чарльз и грустно усмехнулся. А затем его лицо стало серьезным, а взгляд на мгновение напугал Эрика, но в то же время внушил и странное доверие. Должно быть, что-то подобное испытывали люди на исповеди или при встрече со священником, но прежде сам Эрик не ощущал ничего похожего. Ему вновь захотелось спросить совета у Чарльза. Еще раз убедиться, что он на верном пути и его планам суждено сбыться, потому что сам он не был в этом уверен, и с каждым днем, приближаясь к той картине из видения Чарльза, где Эрик должен был осуществить все, о чем так долго мечтал и к чему так долго готовился, он, неожиданно для самого себя, вновь чувствовал себя тем голодным истощенным мальчиком в подвалах замка Шоу, скованным цепями и со сломленной волей, готовый подчиняться слову ненавистного короля и отчима.
Тело задеревенело, а в воздухе почудился запах сырости и плесени. Воспоминания, словно тягучее болото, начали затягивать его и не отпускали, тянули на самое дно…
Теплые руки обхватили его лицо, и Эрик невольно вздрогнул, почти готов был занести руку, чтобы ударить Чарльза, даже не отдавая себе отчета в своих действиях, но так и замер, глядя в эти решительные синие глаза.
— Всего несколько дней. Ты сделаешь это. Ты будешь свободен. Этот мир покорится твоей воле. Я не надеюсь на это. Я знаю, — такой тихий и спокойный голос. Полный решимости, которую Эрик вот-вот готов был утратить.
Сердце забилось тяжелее и быстрее, а в душе, словно в туманном мраке, пророс светлый росток трепетного света, который вился виноградными плетями, разрастался, заполняя все внутри, переполняя Эрика до самых краев. И это чувство было таким новым и пугающим, что в первую секунду Леншерр хотел вырвать его из своей души и сердца, вытянуть из вен, словно паразита, но вместо этого тяжело вздохнул, не понимая, что с ним происходит, но ощущая, как тяжелый груз, омрачающий его мысли, начал разваливаться на мелкие куски, крошиться и рассыпаться в пыль. От этой накатившей легкости хотелось вскочить и сделать хоть что-то. Прямо сейчас…
Эрик схватил ладонь Чарльза обеими руками и прижался к ней губами, так и замерев, ощущая тепло его кожи и легкий запах трав. Прикрыл глаза, надеясь, что это странное наваждение отпустит его, но оно не отпускало, а лишь усиливалось, захватывая все больше тьмы в его душе, рассеивая ее. А Эрик и не знал, как жить без этого груза на своем сердце. Не знал, как благодарить Ксавьера. Не знал…
Легкое касание к волосам. Непривычное и нежное. Чарльз придвинулся ближе и пока еще осторожно, словно на пробу, поглаживал Эрика по волосам, ожидая, что тот отпрянет или оттолкнет его. Но Эрик все так же оставался неподвижен, разве что чуть выпрямился, больше не целуя руку Чарльза, но все так же не выпуская ее из своих рук.
— Прости, — тихо произнес он, когда молчание затянулось, а от прикосновений Чарльза стало слишком хорошо, пусть даже они были невинными и успокаивающими.
— Тебе не за что извиняться, — юноша тепло улыбнулся, а Эрик слегка отстранился от него и, чтобы как-то отвлечься, вернулся к бинтам, и, пусть его раны не были опасными или глубокими, они все равно были поводом не смотреть сейчас на Чарльза и не искать новой причины прикоснуться к нему. Но все же Эрик краем глаза видел кулон на шее Ксавьера и чувствовал глубокое удовлетворение от вида своего знамени на шее Чарльза. Он уже его. Он принадлежит ему. Пусть не в полном смысле этих слов, но он здесь. Он рядом по своей воле. И, наверное, сам еще не понимает, какой огромной властью он обладает над Леншерром. Ведь сам он это понял только здесь, на поле боя за эти несколько дней.
В пылу сражения он был собой. Таким же, как и всю жизнь. Среди смерти и звона стали. В крови, пропитанный грязью, с мышцами, ноющими от боли, и истекающими кровью ранами. Он знал, за что бился. И в каком-то роде любил эти сражения. Он знал в них все. Это его стихия. Так же, как ринг родное место для боевого пса, бросающегося на врагов с пеной у рта и не знающего покоя в уютной конуре.
Вот только прежде ее и не было. Так же, как не было настоящей уверенности в своей победе над Шоу. Мысли о ней заменяли Эрику веру и религию. Они овладевали его сознанием и заставляли дышать. Сражаться, видя лицо Шоу в каждом из врагов. Но рядом с ним Леншерр все еще не был уверен… Пока в его жизни не появился Чарльз.
И после этих сражений, возвращаясь в шатер, он находил там своего личного голубоглазого демона за книгами и чашкой чая. Он умудрился привнести какой-то мистический уют в полевой шатер. Сделать его местом, которое не стыдно было бы назвать домом.
А теперь Чарльз делал для него даже большее. Одни его слова и прикосновения, и он словно смог изгнать всех демонов прошлого из разума Эрика. Очистить его надежду от сомнений и вернуть решимость.
Он сделает это. Обагрит руки в крови Шоу. Уже не только для себя и своего Инвернеса. Но и для Чарльза. Чтобы увидеть, как он идет подле него по коридорам замка, как не страшится чужих взглядов. Он хотел отблагодарить Ксавьера за все, что тот сделал для него за такой малый период времени, и меньшее, что он мог сделать, — подарить ему лучшую из жизней, которую он только способен был для него завоевать.
— Я все же помогу, — тихий голос Чарльза вернул Эрика в реальность.
— Нет, я сам.
— Лекарь бы сделал лучше. Но раз ты сам к нему не идешь, а ко мне никого пускать не намерен, дай мне помочь. Бинты на спине перекрутились, — Чарльз решительно забрал бинты из рук Эрика, и тот, поражаясь сам себе, покорно остался сидеть на месте, позволив Чарльзу обработать свои раны.
— Ты делал это для меня, когда у меня были поранены руки. Считай, что я возвращаю долг, — тихо пояснил Ксавьер.
Он не спешил. И пальцы его так осторожно касались спины и плеч Эрика, что Леншерр мог почувствовать, как загоралась его кожа от каждого прикосновения. Но все же лишь смотрел на бледного демона, любуясь им и борясь с желанием прикоснуться. Это спугнет его. Словно робкое видение. Прекрасный сон на грани пробуждения.
***
Каждый день Эрик уходил до восхода солнца и оставлял у своего шатра так много охраны, как только мог. Он поднимался почти бесшумно, двигался тихо, подобно лесному хищнику, но Чарльз все равно слышал его, но все же, в основном, его будил шум лагеря за непрочными стенами их временного укрытия. Вот только он старался не подавать виду, слыша неровный строй шагов, взволнованные голоса и звяканье металла. Он знал, каким будет сражение, пусть видел лишь его тени, и каждый раз боялся, что его видения не сбудутся. Пусть раньше подобного не бывало, и он должен был быть уверен в себе, но эта уверенность куда-то испарилась. И Чарльз знал причину. С самого первого дня, когда он только оказался в Черном замке, его видения стали… иными. Прежде он видел лишь то, что реально. Людей, сражения, костры и непогоду. Но после замка древних Королей его не покидали видения стен, сочащихся черным туманом, и черноглазого духа, живущего в столице. А хуже всего было то видение с Эриком… Чарльз верил и надеялся, что все это лишь побочное действие отвара и все скоро пройдет, но до сих пор боялся погружаться в видения. А пока он видел лишь образы, не было духов и черноты, не было того потустороннего ужаса, который охватывал его сознание. Лишь страх, что все это еще может вернуться.
Ксавьер лежал на своем теплом и мягком лежаке недалеко от кровати Леншерра. Хотя будущий король и настаивал на том, чтобы они делили одну кровать, Чарльз не мог довериться ему настолько, пусть и чувствовал себя в безопасности, только когда Эрик был рядом. И каждый раз он ощущал на себе долгий взгляд будущего короля, прежде чем тот выходил к своим воинам. Чарльзу казалось, что в этом взгляде роились сотни мыслей, десятки слов и множество действий, которые Эрик хотел сделать, но не позволял себе, замирал на месте и просто смотрел на Чарльза. И Ксавьер втайне радовался, что все это оставалось лишь во взгляде.
Прошло слишком мало времени, чтобы он привык к своей новой жизни. К Эрику, к своему новому статусу, к интригам, которые плелись против короля явно не один год и в которые Чарльз не хотел вникать. Ему было стыдно признаться в этом самому себе, но весь его гнев и решимость, с которой он набросился на Эрика, вырвавшись из пут, все его желание уничтожить короля Стратклайда и каждого из воинов, сражавшихся против его народа, угасли в тот же самый день, как Эрик сделал его своим «пророком» и слугой. А может, это случилось и раньше, но осознание настигло Ксавьера намного позже. Ведь еще в церкви во время своего видения он чувствовал странную нить покоя, которую так жаждал ощутить вновь, уповая на то, что не придумал это и что есть еще надежда на лучшее будущее. А Эрик именно этого и хотел. Нужно было только помочь ему стать королем. А дальше…
Чарльз пытался понять, что будет дальше, но все было сковано туманом, за который он все еще боялся заглянуть, страшась, что там и правда живет злой дух из замка. Оставалось лишь жить сегодняшним днем да подглядывать в замочную скважину грядущего, чтобы различать тени сражений. И каждый раз, когда Эрик уходил, Чарльз сворачивался под своим одеялом и тяжело вздыхал, снова и снова видел поле боя, ища своего короля, хоть и зная, что с ним все будет в порядке, но страшась, сам не понимая чего.