– То есть кто-то в будке – ваш товарищ? – спросил Леонид.
– Не наш, а этих… Игоря. Сидит и блокирует.
– И чего делать? Нельзя где-нибудь через стену пройти?
Рина замялась на пару секунд, потом покачала головой.
– Там камер понатыкано по штуке на каждые десять метров. И дроны-разведчики. Самое слабое место, как это ни странно – будки пропуска.
Мы шагнули в номер. Хоть это и не рекомендовалось, я вытащил терминал из рук Леонида.
– Ты что, не предвидела такого? Для кого-то же они служат, эти будки?
За окном уже темнело, я свободной рукой включил свет. Заметил замешательство на её лице.
– Для вербующихся во Дворец.
Мы оба с Леонидом нервно рассмеялись. Она что, предлагала нам завербоваться? Вдруг мой родственник толкнул меня в бок и показал на кровати, на которых мы кинули свои вещи.
– Смотри…
Чемоданы были раскрыты. Вещи раскиданы по кроватям и полу.
– Что там? – спросила Рина и тут же добавила. – О… Я вижу. У вас гости были.
– Чёрт… – Я отдал терминал Леониду и стал проверять, всё ли цело. – Как считаешь, к администратору стоит идти?
– Нет. Он ни при чём. И камеры здесь или отсутствуют, или старые, которые запросто рубятся на расстоянии. Даже обычной техникой, не Способностью.
Через пять минут анализа и наведения порядка мы сделали вывод, что все вещи на месте. Возможно, искали документы, возможно, решили напугать.
Мы не нашли лучшего решения, кроме как лечь спать.
Проснулся я от того, что меня толкнули в бок.
Надо мной стояла та самая девочка из сторожевой будки. Я захотел крикнуть, но она поднесла палец ко рту и показала жестом: идём.
Я почувствовал, что Стоян Сиднеин умер.
Часть III. Адам. Глава 13
Часть III. Адам
1. Школа
Криса Эндрюсона дети застукали в ординаторской за просмотром порнографии в большую перемену. Бедняга, работавший у нас преподавателем литературы и словесности, смотрел видео в небольшом окошке, выведенном на терминальную стену, загородившись наглядными пособиями. Всё бы ничего, но он настолько увлёкся, что забыл поставить видео на паузу и скрыть, когда забежавшие дети зашли к нему со спины.
В те месяцы я был достаточно стар, чтобы вызывать уважение окружающих людей. И, в то же время, по меркам многих моих сородичей, ещё слишком молод, чтобы занимать верховные руководящие посты в департаментах Дворца.
Мне, как и большинству далёких от пуританских устоев людей, ситуация казалась скорее комичной, чем опасной. Я и сам далеко не безгрешен, но сложно было понять, зачем понадобилось выводить непотребства на стену в ординаторской, вместо того чтобы спокойно смотреть в очках или по надбровнику, раз невтерпёж. Возможно, мозг одинокого гуманитария попросту не смог решить такую сложную техническую задачу.
Нет, не подумайте. Я вовсе не испытываю презрения по отношению к простым людям. В конце концов, никогда нельзя забывать, что это мы созданы, чтобы служить им, а не наоборот.
Разумеется, по поводу происшествия собрали педсовет лицея, на задних партах маячили голографические головы кого-то из министерства образования графства. Признаться, я подключился где-то на середине, отправив сначала своё сознание заниматься совсем другими вещами. В этот момент накал страстей в аудитории был уже столь велик, что мешал концентрации.
– …Это кошмар, где же это видано, чтобы преподаватель смотрел «это»! – бушевал учитель музыки, Гунтур Искандар.
Я хмыкнул, переглянувшись со школьным секретарём, Кэтрин. Мы оба прекрасно знали, что этот милый парень иасканских кровей смотрит у себя на терминале вещи куда позабористей. И что оба – и музыкант, и литератор – неравнодушны к одной из математичек.
Хоть мыльную оперу снимай, подумал я. Кэтрин улыбнулась.
– Вы же, чёрт возьми, поэт! – вторил ему директор. – Вы должны пробуждать у детей любовь к природе, труду, родине, Рутее, благодарность матери-Земле и тому подобные вещи, а совсем не заниматься их сексуальным просвещением на переменах!
– Парням по тринадцать лет, я сомневаюсь, что они не видели это раньше, – вставил слово пожилой темнокожий трудовик. То есть, деннаамирланец.
– Вот! – директор махнул рукой на трудовика. – Я понял бы, если бы за этим занятием застукали бы кого-то из них, трудовиков, физкультурников, учителей по безопасности. Даже биологов, чёрт с ними. Но вас!
Кэтрин снова перехватила мой взгляд и кивнула в сторону директора. Я понял, на что она намекнула, но коротко покачал головой.
Нет, я не буду лезть к нему в голову. Не сейчас – просто выразительно посмотрю на него.
– Так, – директор тоже поймал мой взгляд и поменялся в лице. – Мы нарушаем регламент. Кто последний высказывался, я забыл?
– Мистер Искандар, – Кэтрин указала на музыканта.
– Итак, я предлагаю лишить мистера Эндрюсона звания учителя второй категории и отправить на принудительные… нет… запретить занимать должности в образовании навсегда!
– Ну, парниша, притормози, – сказал трудовик. – Все же сейчас поймут, что ты его того… перед мисс Гидеон решил принизить.
По аудитории прошёл смешок.
Я решил, что хватит с меня цирка, встал с места и решил высказаться:
– Леди и джентльмены, вы серьёзно считаете, что его поступок говорит о нехватке у сэра Эндрюсона профессионализма? Я считаю, он профессионал и хороший педагог, совершивший досадную ошибку. И ошибку ли? Вы знаете, почему наши далёкие предки не переубивали друг друга во время путешествий на сферолётах? Почему факты насилия были у западноафриканцев, у Фарси, но не у нас и не у русских? Потому что на бортовых серверах в видеоархиве каждого из Великих Ковчегов валялась сотня-другая файлов, которые волшебным образом ускользнули от модератора. И потому что кое-кто проносил на борт личные архивы и гаджеты, забывая их декларировать.
Все притихли, кто-то на задних рядах хихикнул.
– Да, это всего лишь гипотеза! Но новейшие исследования восстановленных копий некоторых архивов подтверждают её. Все мы когда-либо испытываем стресс, одиночество, нехватку эмоций. И есть пара простых, пусть и немного сомнительных способов помочь с этим. Только подумайте – все эти величайшие первые колонисты, герои легенд, зачастую являлись столь же одинокими и застенчивыми людьми, и ничуть не отличались от сэра Эндрюсона.
Я смотрел, как они меняются в лице, отводят глаза, начинают кивать. Мне даже не пришлось применять никаких хитростей и того, что меня отличало от всех собравшихся. Было приятно осознавать, что все эти почтенные люди верят моим словам исключительно благодаря харизме и убедительным интонациям. И, в то же время, я испытывал лёгкий стыд, потому что в моих рассказах не было никакой правды – вся информация о подобных исследованиях была банальными статейными утками. Конечно, колонисты возили запрещённый контент, но это вовсе не означало, что это ощутимо помогало избежать насилия. Кому-то помогало, а кого-то – наоборот, подталкивало к нему.
Так или иначе, мой пассаж возымел действие.
Собственно, вот примерно в такой обстановке я и провёл те три года своей жизни – мой третий полноценный отпуск. Среди простых людей, работая учителем земной истории.
И отпуск подходил к концу – мне оставалось доработать до конца учебного года, а затем, перед отпуском учительским, я собирался подать заявление об увольнении. Либо просто исчезнуть, пропасть без вести.
Нельзя сказать, что мне этого очень сильно хотелось, но ведь мы все – прирождённые трудоголики. Система построена так, что не приносить пользы обществу и вверенным тебе народам просто не получится – уровень Способности начнёт падать день ото дня. После чего, если верить источникам, произойдёт Лишение, и ты превратишься в обычного – ну, почти обычного – человека. Говорят, такое случалось всего пару раз за пятисотлетнюю историю наших родов.
Именно поэтому сказать, что ушёл в преподавание я только чтобы отдохнуть или сменить деятельность на время отпуска, было бы не совсем верным. Я продолжал работать над некоторыми проектами. По сути, занимался банальным программированием Способности, столь активно развивавшимся в те ранние века нашей истории.
Многие Сеяные тогда всё ещё использовали Способность интуитивно, рефлекторно, и многие популярные теперь прикладные Алгоритмы тогда всё ещё только создавались. Конечно, уже существовали базовые Алгоритмы, так называемый «первый язык Алгоритмов». Вроде функции переноса предметов, функции телепатии, функции телепортации. Были установленные кем-то из Первых запреты, вроде запрета на действия, причиняющих вред полукровкам. Но, тем не менее, то был век «шаманов» и самоучек, а не профессионалов и «инженеров». О каких-то стандартах, общих словарях – и речи не шло. Каждый департамент Дворца «разговаривал» на своём наречье.
Большинство – на земном русском, кто-то на современном рутенийском. Мой департамент – на английском. Находились умники, начитавшиеся древних религиозных и оккультных книг и использовавших латынь. Я же разрабатывал новый язык Алгоритмов – Базовый, он же язык Базилиа. Мало кто тогда предполагал, что его разговорная форма, смешавшись с русским, английским и парой инопланетных наречий, всего через пару столетий станет основным языком Сеяных во всей системе, а позже – международным языком общения, но это совсем другая история.
В общем, моя работа заключалась в тестировании всяких небольших Алгоритмов.
Но это было не всё. Также в обычное, рабочее время на моём попечении находилось несколько личностей и пара городов, за настроением в которых приходилось следить. По сути, банальные контроль, шпионаж и разведка.
Но об этом чуть позже.
* * *
«Алгоритм (алгоритм Способности) – последовательность мыслительных команд над физическим или психическим объектом, которая выполняется обладающим Способностью лицом в зависимости от введённых в Алгоритм данных. Ядро сознания в этот момент может быть занято совсем другими процессами, и алгоритм может выполняться бессознательно, что облегчает управление процессами и распараллеливает задачи. Многие исследователи земной истории сравнивают использование Алгоритма с использованием заклинания, однако корректнее сравнение с процедурой или микропрограммой в вычислительной технике. Алгоритмы можно поделить на: 1) низкоуровневые, данные Сеяным их создателями, Сеятелями, или созданными Первым поколениям в первые десятилетия, 2) прикладные, или новые – созданными Дворцами в периоды колонизации и независимости планет»…
(из служебных учебников для посвящённых)
* * *
Совет закончился вынесением выговора Эндрюсону, а не увольнением. Я шёл после совещания через рощу к своему микрорайону и вошёл в небольшой цикл. Запустил поиск по воспоминаниям и пытался отыскать координаты места на другом конце света. Чтобы ускорить процесс, приходилось раздваивать и растраивать сознания. Не то, чтобы производственная шизофрения, ведь у людей такое тоже происходит, когда они занимаются чем-то машинальным и перебирают в памяти события за день. Но с возрастом начинаешь совершать ошибки и делать странности.
Вообще, я очень не любил стареть. Я даже завидовал полусеяным, ведь им проще – у тех старение ещё больше замедлено, чем у нас. Гетерозисная сила, повышающая эффективность гибрида, если говорить сухим языком науки. Не любил я старение даже не столько из-за вялости организма, сколько из-за определённых проблем с мозгом. Поэтому даже семидесятилений биологический возраст казался мне чересчур сложным. Хотя даже в ту эпоху находились Сеяные, которые доживали без модификаций до двухсот восьмидесяти, а то и трёхсот лет.
Как я говорил, я вошёл в цикл. Одновременно следил за дорогой. Одновременно тестировал один из алгоритмов поиска. Одновременно перебирал в голове события за прошлый день.
И в этот самый момент мне «позвонили» из Дворца – установили бителепатический канал. Звонил двоюродный племянник Роман, работавший в нашем отделе.
– Как успехи, Адам?
– Сегодня разнимал учителей. Ополчились на парня, который смотрел порнографию на перемене. Представляешь, даже не пришлось лезть к ним в мозги, чтобы что-то исправить.
– Парень в чём-то может нам быть полезен?
– Да. Он преподаватель литературы, а меня осталось одно незавершённое дельце. Мне нужен человек, который очень много читает простого текста на старых языках. Хочу проверить, как работает Алгоритм поиска по чужим снам. Я подсылаю ему в сон книги, которые он прочёл за день, а если парня уволят, то с этим могут возникнуть проблемы.
– Звучит сложновато, но, думаю, ты справишься. У меня есть новость для тебя. Кажется, группа поиска полусеяных нашла одного незарегистрированного. Возможно, он четверть-кровка или какой-нибудь хитрый гибрид.
– Правда?! – Случаи нахождения «в дикой природе» гибридов двух полукровок – большая редкость, подумалось мне.
– Да, Алгоритм Защиты срабатывает у молодых и не срабатывает у первых пяти-шести поколений, так что ты нам нужен. На вид – метисной расы. Живёт рядом с тобой, в Айктауне. Ребята готовы отправиться в командировку и установить контакт лично, но, может быть, проще будет тебе?
Пора бы вкратце рассказать о месте, где я находился. Айктаун представлял из себя большущую, в сотню тысяч жителей деревню, которая выросла вокруг стронгхолда «Айк Ньютон». Вокруг древней базы, которая входила в тридцадку самых древних сооружений в Амирлании.
В народе стронгхолд называли «Призмой». Пятиугольный ржаво-серый каркас Призмы возвышался над плоскогорьем на добрую четверть мили, а в ширину был вдвое больше. В нижних помещениях оставался с десяток государственных учреждений, пара фабрик и супермаркет. В средних – сферостанция и склад. За временем верхние блоки разрушились, и вместо них на гигантских опорах, которые могут простоять ещё века, теперь крепилась прозрачная стеклянная крыша. Подниматься на вершины опор из-за ветхости конструкций строго запрещалось, но регулярно сообщалось о задержании смельчаков, устраивающих экскурсии по тайным тропам наверх.
Климат здесь был прохладный, зимой даже случались снегопады. Айктаун примостился на Пустынном Плато, на высоте в два километра над морем всего в пятидесяти милях от Утёса – продолжительной границы с Заповедником Мрисса. И являлся при этом столицей самого малонаселённого из графств Новой Калифорнии – Озёрного. Севернее было только графство Северных Территорий, расположившееся на побережье континента и на островах Полярного Амирланского архипелага.
Графство, хоть и принадлежало к Соединённым Королевствам, как и все населённые регионы вокруг Заповедника, были нейтральной зоной в игре Дворцов. Здесь приходилось играть по особым правилам.
Населяли Айктаун, в основном, коренные амилрандцы. Имелась диаспора близзцев, пара кварталов с иасками, но процентов девяносто составляли чистокровные амирландцы. Темнокожих, как всегда на севере, было не так много.
Тем более метисов.
– Метис? Звучит интересно. Круг лиц для наблюдения за ним определён? Маршруты?
– Определён. Ему скоро семнадцать, выпускник. Живёт с родителями и двумя старшими сёстрами. Остальные по тестам – простые люди. Сейчас, как мне подсказали, идёт на биржу труда. Взглянешь?
– Валяй.
Мне прислали координаты. Я увидел коридор биржи труда с электронными табло, толпами разномастного народу, в основном молодёжи. Сначала мне показали парня глазами людей из очереди.
Среднего роста, смуглая кожа, резковатые черты лица. Волосы немного кудрявятся.
«Метис, что ли? Или бриззец, – думал рослый парень, стоящий в паре метров от него. – Нарожают неизвестно кого».
Наш объект, словно почувствовав неприязнь, обернулся. Я переключился, чтобы продолжить смотреть с другой стороны.
«Тоже симпатичный, но вон тот, рядом, намного приятнее, – думала девушка, бросая взгляды на парня».
Мысли юной особы ушли в совсем другую сторону, и я перестал их слушать.
Рискнул и попытался подключиться к сознанию самого объекта.
Обожгло, словно кипятком, вмазало в стену, самописный Алгоритм выдал сообщение: «Внимание, полусеяный!».