========== Глава 1 ==========
Я уехал в отпуск. Колебался между Германией и Голландией, дня два. Потом меня проведал Кот, я посмотрел на него и подумал, что сегза с пидорами неприятностей мне и дома с головой хватает…
А потому Германия.
Итак, я уехал. На сборы ушло дня два. Эмиль отказался отдать одолженный прошлой осенью худи с доуповской надписью «Давай перепихнемся»¹, а до Уле я и вовсе не дозвонился: наверняка он отключил все телефоны, отправившись в лес сушить грибы и справлять чёрную мессу со своим любимым собутыльником — Сатаной. Хорошо хоть Йонас оказался покладистым и согласился присмотреть за моей коллекцией кольчатых червей в аквариуме в обмен на недельный безлимит кабельного порно в моей спальне. Я оплатил ему лесбийский и зооканалы и переселился на кушетку в гостиной.
Плохо спал последнюю ночь. Снился Кот. Снились джунгли.
На завтрак выпил пива, поругался с Эмилем ещё раз. Попутно узнал, что я совершенно не умею делиться с друзьями и что он два раза трахал мою мать. Хм, а мама у меня та ещё шалунья. Забрал у него худи, надел. После чего на радостях все три свои саквояжа со шмотками и косметикой забыл под продавленной Кангуром кроватью и отбыл в аэропорт с чьей-то красной сумкой, сплошь покрытой значками “Cat Casino” и “Kiss me babe”. Ещё я оставил под кроватью портмоне и наличные деньги. Но это я вспомнил потом.
Погрузившись в самолёт, я также неожиданно вспомнил, что моя кредитка осталась валяться на унитазном бачке аэропортового сортира. Полез за мобильным сообщить о пропаже, но мы уже набрали высоту. Кстати, аппарат в сумке был не мой — красный, со стразами. Тоже Кисы?
Махнул рукой. Мой отпуск начинается прекрасно.
Приземлившись в Берлине, я обнаружил, что не знаю, куда пойти. Пожалел, что не взял с собой Кота. Через пять минут одумался.
Позвонил в круглосуточную службу поддержки “Sveriges riksbank²”. Новую карточку мне обещали сделать через… дня два?! Поругался с ними и выбил карточку на завтра. Неразборчиво записал адрес местного отделения, где могу получить её, на салфетке, оставшейся от самолётного сэндвича, и сунул… бллин, не помню куда. Я наконец вышел в город, вдохнул свежий вечерний воздух. Спохватился, что уже давно ночь, а не вечер, и мне пора ехать в отель на поздний check-in.
На улице столкнулся с толпой крикливо разодетых подростков: пластиковые катаны и дубинки, вырви-глаз-парики, побитые молью уши и хвосты… Похоже, где-то рядом только что закончился аниме-стейдж. Среди маленьких юрких японцев и пугающе разукрашенных толстых немок разглядел высокую белокурую куклу в корсете и юбке в горошек… и разинул рот.
— Что уставился? — спросила куколка ломающимся мужским голосом, когда мы поравнялись. — Педофил? Проблемы нужны? Я сейчас вызову полицию.
— Нет-нет. Я просто… — я замялся, проклиная несчастного, забытого дома Кота. Привил мне страсть к бледным анорексичным парням, чтоб его… Теперь я их вижу везде. Даже переодетыми в баб. — Я дурак, вот что.
— Впервые здесь? — куколка смягчился. Его шумные подружки давно ушли вперёд, мы стояли на пустынной улице одни.
— Нет. Но впервые без… без всех. У меня отпуск.
— Ты музыкант? — неожиданно спросил он. — Вокалист?
— Как ты догадался?
— Голос. Голос у тебя уж больно роскошный. Всегда себе такой хотел, — он протянул руку. — Я барабанщик. Меня зовут Марсель. Но для своих я Шин.
Комментарий к Глава 1
¹ Отсылка на песню американской группы Dope – Let’s Fuck.
² Центральный Банк Швеции (швед.)
========== Глава 2 ==========
Странноватое чувство… Сколько мне лет? А сколько вижу пальцев на руках? Не сосчитать ведь. И память подсовывает прошедший вечер то отдельными кусками, то малопонятной спутанной бахромой.
Очутился в люкс-апартаментах «Ритца» под утро. Очутился неимоверно пьяным и безудержно разговорчивым. Очутился ничком лежащим на king-size кровати. На подушках валялся такой же пьяный в хлам Шин, в его мягких пережжённых до белизны волосах запутались мои толстые неуклюжие пальцы. Он волнующе дышал мне прямо в щеку, рассматривая потолок искрящимися глазами, а я… Я трещал без умолку.
— А потом она говорит мне, что подарит лифчик, потому что сиськи у меня скоро будут больше, чем у неё.
— А ты что?
— Связал ей носок для члена на четырнадцатое февраля. Она подло натянула его на ухо и попросила связать ещё один. — Дружный гогот. — А я оббил пороги всех магазинов мелочёвки, чтобы купить ей хотя бы этот.
— И продавец тебя послал…
— Продавец был женщиной. — Снова взрыв неописуемого хохота. У меня чешется нос. — В конце концов я выкрутился. Подарил «101 рецепт приготовления» её любимых кабачков.
— И отравился обедом на следующий день.
— Нет, на следующий день я уезжал в тур. Что было с ней потом, не знаю…
— Но ты привёз ей подарки.
— Я привёз с турне много разнокалиберных лифчиков. С кружевами, бантиками и дырками на сосках. Фанатки, знаешь ли, всю сцену закидали…
Мы хрюкаем пьяными свиньями и просто плачем уже, ползая по кровати на карачках без сил.
— Всё для себя?
— Ага. Её размера среди трофеев не было.
Усталый остаточный хохот. С нотками выдыхающейся ночной истерии.
— Она огорчилась?
— Надавала мне по морде. Я испугался и переключился на коллекционирование мужских труселей.
— И носит их исключительно она.
— Да, я обхожусь зелёными стрингами…
Протяжный стон-вздох.
— Андреас, у меня уже живот побаливает.
— От бренди? Я тоже местный не очень люблю…
— От смеха. Который час? Давай спать.
— Шестой. Утра. Давай спать.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Шин.
— Зови меня «Шинни».
— Как скажешь, детка.
Пять минут затруднённого дыхания в тишине. Окна плотно закрыты, номер наполняют алкогольные пары и чья-то пьяная грусть. Кот…
— Шинни?
Полусонное мурлыканье в ответ. Кисо мне, кстати, в жизни не мурлыкал. Я с трудом разжал зубы.
— А тебя родители не хватятся?
— Нет. Я взрослый уже, неделями пропадаю из виду со своей поп-рок группой. Спи.
Ещё пять минут. Бессмысленно разглядываю ноготь на большом пальце левой руки.
— Шин…
Он приподнялся с подушки, упершись в меня локтём, и положил ладонь под подбородок.
— Что такое, Андреас?
— Почему ты хотел вызвать полицию?
— Я однажды возвращался домой поздней ночью. Один. В метро. И меня схватили в охапку три неадекватных мужика-скинхеда. Схватили так, что я не мог шевельнуться.
Секунда. Не полностью, но я протрезвел.
— Сколько тебе было лет?
— Шестнадцать. Я ушёл исцарапанный ножом, но невредимый. Но в следующий раз мне вряд ли так повезёт.
— Шинни…
Его глаза все ещё искрятся.
— Нет, ничего.
— Ну, говори, что ещё не так?
— Ты почему со мной сейчас?
— Потому что мне семнадцать, а Луна как раз в афелии. Спи.
— Шинни, я старый…
— А я напился адски. Раздеться не могу, корсет мешает дышать, но руки не слушаются.
— Дай, я помогу.
Нащупал в полумраке его худющие ребра, ослабил шнуровку, но снять не смог — на ней образовался узел.
— Рви.
— Да нет, зачем же?
Зубами растянул шнурки. Носом ненароком (раз пять) ткнулся в его грудь, ощутил биение его сердца… а потом — краску на своих щеках и оцепенение челюстей. Я ещё способен кого-то или чего-то стесняться?
— Готово.
Он распустил корсет и с блаженным вздохом скинул белую блузку. Я вспомнил, что его неповторимая чёрная юбка в горошек давно уже висит на зеркале трюмо, вместе с гетрами, ботинками и…
— Ты что, голый?
— Слегка.
Шинни стянул с меня мятую-перемятую майку и надел на себя.
— Так намного уютнее. Вот чёрт, светает уже.
— Накройся одеялом с головой?
— Здесь только одно одеяло.
— Тогда я накроюсь тоже.
Нашёл его торчащие ребра снова. На ощупь — теперь уже в кромешной тьме.
— Андреас, в скольких барах мы побывали?
— Не помню, — я обнял его, сцепляя руки на спине. Сквозь мою майку его тело кажется трижды кукольным, дважды детским и… и беззащитно похищенным у его родителей. До холодной испарины между лопаток. — Но мой отпуск и правда начался прекрасно.
========== Глава 3 ==========
Утро началось скверно. Во-первых, началось оно около четырёх часов пополудни, с пулемётной очереди в голову. А во-вторых — снился… ой, не важно. Кисо, пошёл в жопу.
Я встал, хватаясь за щетинистые щёки, и попробовал найти в плававшем вокруг тумане ванную комнату. Ноги почему-то описали круг и привели меня обратно в постель.
— Эй, ты в порядке?
— Нет! — выдавил я, испугавшись. Выдавил страшным, охрипшим… Кхм, нет, я всё-таки не назвал бы это голосом. — Ты кто?! Здесь кто-то есть?
Чудо, неожиданно вынырнувшее из-под подушки, мне нежно улыбалось.
— Я пасхальный кроль. А ты кто?
— Не помню.
— А что помнишь?
— Помню корыто… наполненное ледяной водой. Помню, что в такие корыта надо погрузить башку, чтобы она всё вспомнила.
Он слез с кровати, помахивая небольшим пушистым серым хвостом (блядь, может, я всё-таки до сих пор не проснулся?!), выглядывавшим из-под мятой майки, и повёл меня к умывальнику.
— Наклоняйся.
— Куда?
Он не стал ничего объяснять и просто терпеливо сунул меня мордой в раковину. Открыл воду и отскочил. Я заорал как резаный.
Он по ошибке (точно по ошибке?) крутанул кран горячей воды.
Зато из висков вынулись тупые спицы, я вспомнил, сколько вчера выпил, сколько песен было спето под фонарными столбами, сколько раз мы прятались от ночного патруля под скамейками и за мусорными баками, сколько интимных гадостей я рассказал о своей подруге-сожительнице… и ни разу не попробовал схватить мальчишку за яйца.
— Шинни?
— Вижу, ты очухался.
— Шинни, мне так стыдно…
— Мне тоже.
— А тебе за что?
— За то, что я младше и выносливее, а не настоял на том, чтобы ты поменьше выпил.
Тут мне стало по-настоящему стыдно, и я поплёлся обратно в комнату.
— Поколение юных и наглых… да. Но ты скромный и…
— Кукла.
— Что?!
— Ты мне ночью все выболтал. Начиная со сборов в Стокгольме. Соболезную твоему Коту. Эрик… кажется, так его по-настоящему звать.
Мне надо вырвать язык.
Но я стою, в одних трусах и совершенно беспомощный, посреди отельного номера и не могу сопротивляться суровой действительности. У неё ясные и бесчувственные серо-голубые глаза, иногда почти зелёные, и твёрдый, красиво очерченный рот. Сумасшедшая ночка на Шинни совсем не сказалась. А я, похоже, слабею, дряхлею и сдаюсь годам. И его голос сейчас слышу точно как в ночном кошмаре.
— Только не бесись и не впадай в крайности. Время я провёл прекрасно. Горничная сейчас прикатит тебе завтрак. То есть обед. Я распорядился. После еды, уверяю, тебе станет намного лучше. Но, Андреас… мне нужно идти.
Он оделся и аккуратно повесил на стул мою майку. А я все стою… и тупо смотрю на его ладную длинную фигуру, похабно подчёркнутую корсетом в самых ранящих местах. А ещё — внезапно обожаю его руки, форму этих пальцев, не пухлых и не кривых. Должно быть, он чистокровный. Ну, из этих, долго селекционировавшихся беспримесных немцев.
— Ну, я пошёл.
— Шинни…
— Андре, я ещё вернусь.
========== Глава 4 ==========
Я провалялся в номере до самой ночи. Слопал обед, а через два часа — ужин. Облапал симпатичную полячку-горничную. Утешился.
В одиннадцать часов выполз на балкон выкурить на свежем воздухе сигаретку-другую и подумать, куда направить свои отдохнувшие стопы. Увидел на парковке «Ритца» под своими окнами небольшой белый лимузин.
На его крыше сидел Шин.
Когда я вылетел из отеля, второпях застёгивая на себе штаны, он уже стоял у машины, а рядом с ним шлялся, наматывая восьмёрки вокруг парковочного автомата, ещё кто-то — в длинном плаще и безвкусных белых туфлях. Воззрившись на эти уродские туфли, я сначала не заметил, что сам Шинни переоделся во вполне адекватные джинсы и пиджачок и выглядел почти представительно.
— Я скучал! — выпалил я, не соображая, что говорю, и сжал мальчишку в объятьях. Потом опомнился и нехотя выпустил. — Извини. Я опять веду себя как идиот.
— Ничего.
— Ты здорово выглядишь.
— Спасибо, — он потянул своего друга за полу плаща. — Страйфи, познакомься, это Андреас Бергх. Андре, давно, небось, не видел коллег по микрофону? Джек Страйфи как раз один такой — мой вокалист.
— Совсем-совсем твой?
— Могу кусочек уступить, — смеясь, ответил Шин. — Могу его и целиком отдать.
— Эй, а меня спросить о разрешении вы не хотите? — Страйфи округлил глаза, как будто не въехав в смысл безобидной шутки, потом вежливо заученно спросил: — Можно мы отойдём на минутку?
Я пожал плечами. Некстати вспомнил, что не забрал кредитку. Позже. Завтра. Успеется.
Они обошли лимузин, перелезли через кованый заборчик и засели в крохотном альпийском садике, где Страйфи неожиданно накинулся на Шинни. Было тихо, он накинулся с яростным шёпотом, Шин отвечал спокойно вполголоса, и я отлично расслышал каждое слово.
— И из-за этого ты потащил меня из дому среди ночи?! Блядь, где ты нарыл такого бугаину?
— На аниме-стейдже.
— Офигеть! А что он там делал? Кавайчиками закусывал? И нэко за жопы трогал?! Да ты хоть смотрел в его лицо?! Бандитская рожа! Лома просит!
— Я с ним спал…
— Шин, ты спятил?!
— …в одной постели. И он меня не тронул. Ни разу даже не попытался. Стра, ты что-то слишком раскипятился. Я позвал тебя разбавить нашу тесную мужскую компанию. Я подозреваю, к нам приближаются настоящие проблемы. Личные.
— Час от часу не легче.
— Но я вовсе не хочу вытворять никаких глупостей! — Шинни ненамеренно повысил голос. — Я… я просто не нахожу в себе готовности брать на себя какую-либо ответственность. У нас нет друг перед другом никаких обязательств, это верно, мы познакомились только вчера, но я боюсь… нездоровой симпатии, что во мне пробуждается. Ему за тридцать, приехал в Берлин на пару дней, швед, человек как человек. Взрослый. И чрезвычайно мне интересный. Мы, кажется, ржали и выпивали, выпивали и ржали, ничего больше не делали. Но мне ни с кем в жизни не было так свободно и легко: ни на форумных ролёвках, ни на косплей-пати, ни в студии за записью нашего дебютника. Ни с кем, понимаешь? И это жопа. Что нам говорил Вольфф? Никаких лишних связей, никаких спонтанных привязанностей, только бизнес. В данное время Андреас — непозволительная роскошь. И мне позарез нужно задавить всё в зародыше. Не дать развиться. Важен колледж, важна карьера, а это… это будет глупой ошибкой. А потому — помоги мне.
— Что?!
— Отвлеки его. Ты умный, опытный, совершеннолетний. Тебе легче. И ты мой самый близкий друг. Сделай это для меня. Забери его внимание.
— Но как?
— Ты ещё спрашиваешь?! Ты самый заметный, самый привлекательный из нашей пятёрки, да и из всех моих друзей. Мне больше некого просить. Пожалуйста. Помоги. Ты ему понравишься, гарантирую.
— Шин, ты таки спятил.
— Я знаю. Страйфи, Страйфи-и-и.
— У тебя проблемы и с головой, и с чем пониже. Сам не понимаешь, чего хочешь, и отказываешься, ещё толком не разобравшись, от чего отказываешься. И старине Вольффу вовсе необязательно знать, что ты завёл себе дружка-извращенца из Швеции.
— Стра-а-а…
— Ладно, всё, не прессуй меня. Сделаю что смогу. Только вряд ли сможется — его магнитом тянет к тебе.
— Да откуда тебе-то знать, ты знаком с ним полторы минуты!
— С ним — да. А с влюблёнными дебилами-товарищами наподобие него нянчусь уже целую вечность. Все симптомы налицо.
Они закончили перепалку и вылезли из этого лилипутского швейцарского огорода. Я стиснул кулаки, намереваясь уйти туда, откуда припёрся, а именно в Стокгольм, но в последнюю секунду, перед встречей со сконфуженными серо-голубыми глазами, передумал. Поиграем в эту детскую игру по жестоким детским правилам.