Да, ты становишься не тем, кем был. Во-первых, это отчуждение части себя - то есть когда слышишь себя как бы со стороны, когда видишь упаковочку, обложечку. Ты уходишь во времени, ты меняешься, а это остается. И тебя уже двое - если речь идет по крайней мере об одном диске. Это на самом деле довольно сильное испытание. Когда живешь с песней, она растет вместе с тобой. А когда ее зафиксируешь, она уже больше не растет, не стареет, не умирает - ничего с ней не делается. Ты периодически с ней встречаешься, и каждый раз видишь, как мир изменился, а она - прежняя. И каждый раз ее воспринимаешь заново. Однажды она понравится, потом скажешь: "Какая фигня! Зачем я это сделала?! Можно было гораздо лучше!" А после думаешь: "О, какая я была молодая, какая была наивная, как искренно любила, как верила в себя!.." В другой раз: "А сейчас-то я получше пою, почище". Зато потом: "А голос-то у меня свежее был..." Ну, а во-вторых, существует такое понятие как "ответ от мира". Этот ответ - достаточно мощная и жестокая вещь. То есть ты, посылая в мир импульс, должен иметь мужество это сделать. И должен иметь мужество принять ответ. Это сродни тому, когда кидаешь камешек в гору, а на тебя потом - обвал, но ты должен стоять и принимать все камни, которые на тебя падают. Ты должен помнить, что сам это вызвал и знал, на что шел. Причем "обвал" - это все сразу: и то, что кто-то абсолютно незнакомый начинает тебя где-то за глаза поносить, кто-то незнакомый начинает тебя хватать за края одежды, изливать свои восторги и вторгаться в твою личную сферу. Это тоже тяжело, а порой даже неприятно, потому что ты - уже какой-то не целый, мир начинает тебя кусать, щипать и бить по башке доской. Мне все время портят жизнь подбегающие девочки и мальчики, которые начинают со мной говорить о моих песнях. Я им отвечаю: "Мир не может состоять из одних песен - я должна вдыхать, я же не могу только выдыхать!" И вот эту школу, эту практику спокойствия, которую не каждый способен пережить, можно назвать словом "слава". Еще - письма, сотни писем. В них придираются или, наоборот, признаются в любви, жалуются на свои проблемы, говорят о каких-то философских вопросах, считают меня компетентной и спрашивают, как жить дальше... Все это тоже очень тяжело. То есть ты был человек сам собой, а теперь ты уже стоишь и как бы должен держать то небо, которое себе выстроил. Как Атлант.
Напишу облака на небесном холсте пастелью -
Я сделаю,
Запущу поцелуем движенье светил над собой -
Я сделаю
Маленькую свою вселенную внутри большой...
То собственное маленькое надгробие, которое ты сложил из своих дисков... Поэтому я очень ценю инкогнито - существование в безымянном пространстве. И очень люблю тусоваться в местах, где меня не знают.
Я играю очень трагическую музыку. Но я не люблю людей грузить трагедией, я люблю, чтобы в музыке было чувство. И регги - это довольно правильная и удобная форма для того, чтобы передавать информацию сразу на нескольких уровнях. Человек, не готовый переживать, страдать, плакать вместе со мной - он будет танцевать под эту музыку, останется довольным и ничего не заметит. В общем, это такая фишка, которая пошла еще со времен блюза, когда чернокожим рабам запрещали петь печальные песни. Им разрешалось только радоваться. А так как жизнь у них была ужасная, то радовались они специфически - они изобрели блюз. Мне близка сама по себе мысль, что не надо своими печалями людей терзать, а надо своими печалями людей радовать, не надо себя убивать своим страданием, а надо себя рождать своим страданием... Именно это позволяет петь трагические стихи на легкую ритмическую структуру.
* * *
Меня не воспитывали как атеиста, хотя времена были атеистические. Мои родители на вопрос, есть Бог или нет, отвечали: "Мы не знаем..." Просто они выросли в такой стране, где доступ к религии был закрыт, а вокруг Церкви нагнеталась атмосфера недоверия. Они отвечали довольно правильно, то есть оставили этот вопрос на мое усмотрение. Зато мы очень много говорили о бесконечности, о вечности, о звездах, о том, что если улететь за самую последнюю дальнюю звезду и потом лететь дальше и дальше - что там? Когда кончится Вселенная? Оказывается, никогда. Мы ходили смотреть на звезды в бинокль. Я рассматривала картинки Эшера и чувствовала мистику даже в математике - ведь при ее помощи описываются вещи, которые нельзя не то, что увидеть - даже представить. Уже в самом раннем детстве меня эти вещи занимали и волновали. Я очень сильно себе это все представляла. Я с самого начала была мистически чувствительна, я чувствовала, что что-то такое в мире есть. Я всегда ощущала какую-то силу, которая стоит за внешним. И поэтому мне ничего не стоило сделать маленький шаг до православия. Мне не пришлось очень долго биться головой о стену и кричать: "Ну не понимаю я, ну объясните мне! Откуда Бог взялся и куда он девался?" Мне это все было не нужно. Я сразу в мире с Ним оказалась. Мне в этом смысле очень повезло.
Вначале состоялось мое крещение, а потом уже произошло более глубокое осознание. Крестилась я уже во взрослом возрасте, вместе с мамой в один день. Я помню хорошо, что это был праздник Георгия Победоносца, с тех пор я считаю его своим покровителем. Родители уже к тому времени переехали из Салды в Чимкент, а я училась в музыкальном училище в Свердловске. И приехала к ним в Чимкент. Это была моя первая поездка к ним на новое место жительства. И почему-то у нас с мамой возникло такое желание - пойти и креститься вместе. У меня там был единственный знакомый, Костя Подушкин, - я познакомилась с ним на бардовском фестивале. И у него была религиозная бабушка, она работала в церкви. И вот она нам помогла подготовиться к крещению. Не знаю почему, но ее во время обряда попросили подождать в коридоре, то есть она не считается нам крестной. Я даже не помню ее имени. Получилось такое анонимное доброе дело. Она, наверное, была из таких людей, которые много делают добрых дел, не очень больших, но важных.
Но, несмотря на то, что я не очень хорошо в этом во всем разбиралась - в службе, в молитвах и прочем, крестилась я не вслепую. Был сделан главный шаг, благодать начала с этого момента действовать, а потом я постепенно ко всему пришла, разобралась. И теперь, когда меня спрашивают люди, совсем далекие от веры - креститься им или нет, говорят: "Мы ведь ничего не знаем - как встать, когда поклониться", я отвечаю: если есть желание - надо идти и креститься, а дальше благодать уже сама будет помогать.
Были, правда, и такие трудные моменты, (но я буду называть их именно моментами), которые некоторых людей иногда отвращают от церкви. Когда я была совсем маленькой девочкой, мы с мамой в Саратове зашли в очень крупный храм, по-моему, Александра Невского. Я была в первый раз в жизни в церкви, почему-то было очень много народу. Я стояла и смотрела на икону с большим интересом, не замечая, что сцепила руки за спиной. И вдруг получила сильный удар по рукам, и какая-то церковная бабуся злобно начала на меня кричать, что нельзя в церкви держать руки за спиной. Я, маленький ребенок, тогда очень испугалась. Я даже не знаю, откуда взялись эти суеверия насчет рук. Даже если это не суеверия, это не компетенция бабусь. Таких "активисток" еще называют "наши православные ведьмы". Некоторые бабуськи в храме начинают считать, что у них есть право на окончательную истину. Человек пришел в церковь, его надо окружить заботой и не обращать внимания на его промахи, надо помочь ему войти в этот мир. Но попадаются такие, которые могут на тебя зарычать, зашипеть. Поэтому люди получат такой негативный опыт, что потом вообще боятся приходить в церковь. Но этот маленький момент, к счастью, на меня не повлиял.
Как и любой художник, имеющий дело с неведомым, непостижимым, я просто не могу не быть глубоко религиозным человеком. Вдохновение - само это слово содержит некое вдыхание извне, через нас дует ветер чего-то высшего. Правда, в церковь хожу не часто. К ритуалу, обряду, отношусь с гораздо меньшим трепетом. Мне кажется, это уже изобретено людьми - разные правила игры вроде того, что женщинам надо обязательно быть в церкви в платочке и юбке. Тех, кто снаружи имеет видимость благочестия, а внутри наполнен ложью и неправдой, Христос называл "гробы повапленные", то есть покрашенные - снаружи все прилично, а внутри гниль. Разве бабуська, которая на вас зашипела из-за того, что вы не там встали или поставили свечку не в тот подсвечник, который ей лично удобнее убирать, образец любви к людям? Любовь к людям - это самая трудная на свете штука. Любить человечество искренне, а не изображать это, потому что требуют разные правила - гораздо труднее, чем соблюдать внешние формы. Не могу сказать, что это у меня получается. Иногда я люблю людей, иногда ненавижу.
Я не стремлюсь к универсализму. Наоборот, изо всех сил пытаюсь удержаться в рамках православия. Но есть какие-то вещи, вроде прошлых жизней, которые православие не принимает и отрицает. При этом весь мой опыт говорит о другом. Это физическое ощущение, я не могу его завязать узлом и механически повторять чужие слова. Есть какие-то вещи, которые открываются в процессе самой жизни. И получается, что каждая из религий несет в себе истину, ее довольно большой кусок. Но, видимо, нет абсолютно исчерпывающей системы взглядов, которой можно отдаться целиком, чтобы больше не думать и не осталось никаких вопросов. Мир устроен так, что вопросы все время есть и думать надо. Но, тем не менее, за православие я держусь. Читала, что в каком-то христианском храме было объявление о том, что вера в реинкарнацию грехом не считается.
Та мрачноватая версия православия, которую мы сейчас имеем, создана людьми. Какие-то люди собрались, договорились, что будет так и так. Вот такие мы сделаем правила. Они были сформулированы в далекие-предалекие времена в совершенно другом мире, в других условиях - климатических, социальных, духовных. Все меняется очень стремительно. И старые правила иногда выглядят очень смешными. Например, тот же платочек. Доходит до смешного: женщины надевают платок на пороге храма и снимают при выходе. Это же чистая условность, и она ничего такого религиозного не несет. Важно - любишь ли ты Бога, а не ходишь ли ты в церковь в платочке. Сейчас жизнь настолько интенсивная, а раньше в пост полагалось уединиться и молчать, голодать, ничего не вкушать. Но как это сделаешь в городе, например? Ты не можешь прекратить работать. Ты должен многое делать, встречаешься с людьми, ездишь в транспорте. Скажем, телевизор я давно уже не смотрю, а есть люди, которые каждый день его смотрят. Может быть, в этом может состоять пост: перестать включать телевизор? Тем, кто выпивает - не пить, тем, кто курит - бросить? Найти вещи, в которых себя можно ограничить. Еще пост - это время для размышлений. И это самое главное. Ходить и думать про себя: а правильно ли я живу? В принципе, я много об этом думаю, и в пост и не в пост.
Меня часто спрашивают, верю ли я в того Джа, о котором у меня есть песни. Дело в том, что Джа - это Бог-Отец. В Эфиопии и на Ямайке православная церковь. Правда, там очень много местного колорита вплелось - настолько местного, что страшно и подумать. Но в данном случае я в идеологию не лезла, меня просто привлекала музыка регги. А идеологическую сторону я просто простебала в песне "Джа пустит трамвай". Все идеи там доведены до абсурда, я пока писала, была вся в соплях от смеха, при первом исполнении этой песни на концерте хохотала уже вся группа, а объявили мы ее так: "Сейчас была песня "это не рок", а теперь - не регги". Песня мгновенно стала народным хитом, но каково же было мое удивление, когда растаманы, столь жестоко простебанные, юмора не поняли и стали считать меня за свою. Впрочем, когда они все поняли, их отношение стало холодным, хотя они часто приглашали меня на свои фестивали по поводу рождения и смерти Боба Марли. Первое время я выступала, но потом мне окончательно надоели грязь, дым, бардак и обилие невменяемых людей, которые там обычно бывают. К тому же я обнаружила, что и слушатели тоже порой не понимают моего юмора и принимают шутки за чистую монету, а это уже плохо. Но это цветочки, ягодки пошли позже. Я услышала о себе массу интересных легенд, впрочем, чисто рок-н-ролльных - о том, что я, в хлам укуренная, валялась на какой-то даче (рассказчик, мне абсолютно незнакомый, уверял, что курил со мной на этой самой неведомой даче), что наркодилеры выбили мне зуб (зуб, и притом передний, действительно сломался, как я уже говорила, но при менее романтических обстоятельствах), что я вообще давно и плотно торчу на тяжелых наркотиках, поэтому такая худая и нервная (тут уж и вовсе крыть нечем!). А я вообще наркотических веществ я в жизни никогда не пробовала. Ни тяжелых, ни легких. Даже спиртное, кофе и чай недолюбливаю.
Я считаю, что наркотики - это заем у собственного будущего на неизвестных тебе условиях и под неизвестные, но очень большие проценты. Получается, что ты себя съедаешь, свое будущее. Ты несколько сгущаешь настоящее, но это себя не оправдывает. Потому что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Наша цель на земле - это что-то внутри себя вырастить, чему-то научиться, в чем-то отшлифоваться. Человек, применяющий наркотики, тоже получает своеобразный опыт, но это опыт двоечника, потому что он пытается проскочить школу. И вместо того чтобы пройти обучение медленно и вдумчиво, он сразу выскакивает на экзамен. И там он очень жестоко получит по носу. Потому что не будет за экзамен пятерки, если ты не готовился весь год. Есть у меня любимое место у Кастанеды. Кастанеда в качестве нагваля и его группа - четыре женщины - совершали полет в неведомое, и там потерялись, долго не могли вернуться. Их спасли, вытащили с большим трудом. Он очнулся оттого, что его кусали за губы, поливали водой... Потом одна женщина из его группы сказала ему: "Ты применял растения силы - и с их помощью зашел очень далеко в мир неведомого. Но ты в нем ничего не понимаешь. А мы не применили растения силы, и зашли не так далеко, но мы над своей маленькой территорией имеем полный контроль". Книги Кастанеды можно считать выдумкой. Но это довольно психологично. В этом есть некая мудрость.
Музыка сама по себе - это такая вещь, которая достаточно гипнотически воздействует на сознание. И способствует тому, чтобы человек вышел из своей жесткой формы, почувствовал себя мягким существом, вошел в детское открытое состояние для того, чтобы услышать Бога. Зачем еще и траву курить? Я и так живу необычайно полной эмоциональной жизнью. Многие наркоманы, которые гнались за впечатлениями, даже не представляют себе настолько насыщенную жизнь. Они сами себя обворовали. Они сами вытоптали свой маленький японский садик, в котором должны были взрастить плоды наслаждения миром. Ведь наслаждение - это ежесекундное состояние. Оно в мелочах, которые тебя окружают: в том, что ты вдыхаешь и выдыхаешь воздух, прикасаешься рукой к дереву, ощущаешь тепло, слышишь звук. На этом основано множество религий. Смысл в том, чтобы всё это почувствовать. Мы часто этого не чувствуем, а гонимся за острыми ощущениями. А острота состоит в том, чтобы самим стать тоньше и чувствовать все глубже. Это наш путь. Возникает аналогия с витаминами. Когда мы пьем витамины в таблетках, то механизмы, которые отвечают за то, чтобы получать витамины из пищи, расплющиваются как ударом молотка. И человек уже не воспринимает витамины из яблока. Так же и с наркотическими веществами. В организме содержится аналоги и алкоголя, и никотина, и опиатов. Если организм получает эти вещества в лошадиных дозах извне, то механизмы, ответственные за их выработку внутри организма, либо затормаживаются, либо вовсе умирают. Отсюда ломки и даже смерть при отсутствии притока вещества извне. Мне кажется, что доводить до этого просто не нужно. Все есть внутри нас. Эта фраза: "Все внутри нас" - действует и на физическом уровне.
Я, к сожалению, очень хорошо знакома с теорией наркомании. Это один из самых тяжелых жизненных опытов - мой близкий человек был наркоманом. Я, едва не сойдя с ума, сделала для себя определенные выводы и приняла окончательное решение. Когда ты знакомишься с человеком и узнаёшь, что он применяет наркотики, не надо думать, что все может наладиться. Нужно бежать сломя голову прочь. Иначе ты попадаешь в ловушку. Я поняла, что наркоманы - это люди с разрушенной волей и честностью. Они врут, и прежде всего самим себе. Это люди, преуспевшие в обмане и самообмане. Они и сами искренне верят, что этот раз последний. На самом деле они до последнего будут сосать из тебя энергию и деньги. Сами они ничего не могут, но они очень хорошо умеют паразитировать - иначе бы они не выжили. Наркоман всегда заинтересован в том, чтобы найти здорового человека, из которого можно "сосать кровь".