– Так, прекратить истерики. Я тебе обещаю, эти перемены к лучшему, – в который раз начал проповедь мой спутник голосом психолога с Манхэттена. Знаете, все эти мозгоправы разговаривают с тобой, как с психом или умственно отсталым. Ужасно раздражает. – Но какая тебе разница? Ты же умирать собралась, какое тебе дело до работы?
– Провоцируешь, – констатировала я, с укором глядя в каре-зеленые глаза мужчины. В них плясали задорные искорки, что меня крайне настораживало. Да уж, доверять ему не стоит.
– Провоцирую, – согласно кивнул он, – Неужели непоколебимая Изабелл Винтер оставляла пути для отступления, чтобы в случае провала…
– Прекрати, – шикнула я на мужчину, слегка толкнув его в плечо. Тот лишь рассмеялся, глядя на мое озлобленное лицо.
– Какая ты грозная, – увидев, как я замахиваюсь для нового удара, он отскочил назад, все еще улыбаясь. – Тихо-тихо, я понял. Лучше заткнуться.
– Какой ты сегодня догадливый. Даже чрезмерно.
Тем временем лифт остановился, распахивая перед нами двери. Я неуверенно шагнула вперед, но Гейб слегка подтолкнул меня вперед и взял меня под руку, с важным видом дефилируя к кабинету главного редактора. Его действия не только вызвали у меня улыбку, но и вселили какую-то необъяснимую уверенность в правильности всей этой затеи со спором и увольнением. Боковым зрением я заметила удивление Аманды и зависть перешептывающихся в уголке сотрудниц. Да уж, кажется, мой спутник произвел на них впечатление.
Но вот мы добрались до кабинета Элизабет Саммерс. Постучавшись, Гейб первым ворвался в кабинет моей начальницы, включив самую очаровательную из ранее виденных мною улыбок.
– Добрый день, девушка. Не подскажете, где я могу найти миссис Саммерс? – неожиданно спросил он.
– Вообще-то это я, молодой человек, – ответила женщина и хотела что-то спросить, но Гейб ее перебил:
– Боже мой, я вам не верю! Разве может такая молодая девушка занимать пост главного редактора? Вам же не больше двадцати семи, верно? Хотя у вас очень умный и проницательный взгляд, быть может, вы очень талантливая журналистка и поэтому занимаете столь высокую должность? – засыпал он вопросами миссис Саммерс. От его слов женщина просто расцвела и смущенно заулыбалась. Чтобы эта суровая тетка улыбалась? Если бы я этого не видела собственными глазами, то ни за что бы не поверила.
– Нет, мне далеко не двадцать семь… Ладно, зачем же вы пришли? – поинтересовалась Элизабет, прерывая щебет Гейба.
– Сразу видно, что вы серьезный человек с отменной деловой хваткой! Настоящая бизнесвумен! Так вот, мы к вам с не очень приятной новостью.
– Какой же?
– Видите ли, встретив Изабелл, я понял, что она та единственная, которую я искал всю жизнь, – вдохновенно начал мужчина, заглядывая в глаза моей начальнице. – Стоило мне увидеть ее в толпе этих бездушных прохожих – и будто солнце засияло ярче, а время остановилось, давая мне возможность дольше наслаждаться красотой Изабелл. Познакомившись с ней, я понял, что не могу ее потерять и просто обязан жениться как можно быстрее и увезти мою любимую подальше от этого шумного города. Например, на тихие берега Франции, чтобы наше уединение никто не посмел нарушить. Поймите меня, одна эта встреча переменила всю мою жизнь, да и жил ли я ранее? Нет, я лишь существовал! И теперь все будет по-другому, я знаю. Но есть лишь одна преграда на пути к нашему счастью, – на этих словах Гейб упал на колени перед женщиной, схватив ее за руку. – Миссис Саммерс, миленькая, любименькая, я умоляю вас: увольте Изабелл, чтобы мы могли с чистой совестью покинуть страну. Не разбивайте сразу два любящих сердца своим отказом! – чуть не плача, крикнул мужчина. На глазах главного редактора тоже выступили слезы, и она растроганно ответила, поднимая Гейба с колен и беря меня за руку:
– Конечно же, дети мои, я сделаю все, чтобы вы были счастливы вместе, – вот и первая слезинка из ее глаз. Быстро стерев ее со щеки, женщина продолжила:
– Иззи, девочка моя, я безумно счастлива. Я подпишу распоряжение о твоем увольнении, но пообещай мне, что вы никогда не расстанетесь, ведь такая искренняя любовь так редка в наши дни, – попросила миссис Саммерс. Да уж, вот до чего доводят сопливые женские романы. Я лишь молча продолжала смотреть на редактора, приоткрыв рот от удивления. Тогда Гейб взял все в свои руки:
– Конечно, мы обещаем! Спасибо вам, мы этого никогда не забудем! – крикнул мужчина, выталкивая меня из кабинета. Взяв меня за руку, он кинулся к лифту, тихо шепнув мне на ухо:
– Обними меня. Быстро! – я послушно обвила его шею руками, уткнувшись носом в плечо, пытаясь спрятать свое обалдевшее выражение лица. Но когда мы зашли в подоспевший лифт, я уже могла не сдерживать эмоции.
– Что вообще только что произошло? – недоуменно спросила я, отталкивая от себя мужчину. Я чувствовала, будто против своей воли попала в дурдом. Хотя это не так уж и далеко от реальности.
– Какая разница? Главное, что тебя благополучно уволили, да и работать лишние две недели тебе не придется, – простодушно ответил тот, доставая из кармана шоколадный батончик. – Будешь?
– Да отстань ты от меня со своими сладостями! – раздраженно проворчала я, наблюдая, с каким благоговением Гейб уминает шоколад за обе щеки. – Обниматься-то зачем?
– Как это зачем? Для достоверности! Мы же теперь счастливые влюбленные. Не сердись, мой пупсик, – слащаво протянул мужчина, потрепав меня по щекам. Я на мгновение вырвалась, но он снова поймал меня, крепко прижимая к себе. – Что такое, бегемотик? Ты что, обиделась на папочку? Ну, не расстраивайся, мой крокодильчик, все хорошо, – продолжал издеваться Гейб, скорчив гримасу. В начале меня просто распирало от злости и раздражения, но, взглянув на ситуацию со стороны, я истерически расхохоталась и была просто не в силах остановиться. Тогда мужчина довольно улыбнулся и, отпустив меня, продолжил поедать свою шоколадку.
– Теперь я безработная, что там следующим пунктом в твоем гениальном плане? – полюбопытствовала я, когда мы вышли из здания.
– Узнаешь завтра утром. На сегодня программа выполнена, – отозвался Гейб, задумчиво разглядывая проезжающие мимо машины.
– Значит, я могу идти домой? – с надеждой в голосе спросила я. Честно говоря, я была ужасно вымотана, хоть и было всего лишь четыре часа вечера.
– Нет, – коротко ответил мужчина, резко остановившись.
– Почему? Ты же сам только что сказал, что… – начала бунтовать я, но он перебил меня:
– Я сказал, что мы выполнили программу. Теперь можно просто погулять.
– Давай в следующий раз, а? Я так устала за сегодня и безумно хочу спать. Гейб, ну сжалься, – начала упрашивать я.
– Какая ты противная, ужас, – произнес мужчина, недовольно поморщившись. – Это потому, что ты сладкого почти не ешь.
– Гееейб!
– Ну, ладно, ладно. Можешь ехать домой. Но я тебе это еще припомню! – пригрозил мне тот. Просияв от радости, я чмокнула его в щеку и унеслась в сторону метро, крикнув довольное «До завтра!».
Не могу сказать, что мне неприятен Гейб. Напротив, мне очень хорошо с ним, я чувствую себя легко и непринужденно. Но все равно мне кажется, что он что-то скрывает от меня. Что-то очень важное. Интересно, зачем ему все это? Пытаться переубедить меня, отговорить от суицида, вернуть веру в счастье. Я ведь всего лишь случайная прохожая, которая облила его кофе и пару раз свалилась ему под ноги. Но ведь это не повод спасать меня, посвящать мне такое огромное количество личного времени. Подождите, а он вообще работает? Да уж, как мало знаю о нем я, и как много он знает обо мне. Но это не мешает мне с каждой секундой влюбляться в него все сильнее.
========== Первая маленькая радость: забота о беззащитных ==========
Весь вечер я бездумно слонялась по квартире, не зная, чем себя занять. Книги уже не казались такими захватывающими, по телевизору транслировались лишь глупые реалити-шоу и бессюжетные сериалы. Открыв ноутбук, чтобы проверить электронную почту, я наткнулась на огромное количество поздравлений со скорой свадьбой от бывших сослуживцев и гневное письмо от Аманды, в котором она проклинала меня за скрытность и легкомыслие. Бегло просмотрев тексты сообщений, я безжалостно удалила их все до единого, сетуя на больную фантазию Гейба, из-за которой теперь все думают, что я сбежала под венец с первым встречным потому лишь, что тот пообещал мне беззаботную жизнь во Франции. Ну, и пусть думают что хотят: мне все равно, осталось-то всего лишь две недели.
Захлопнув крышку ноутбука, я сделала себе порцию глинтвейна, из-за которого по всей квартире мигом разнесся аромат корицы и гвоздики, создавая атмосферу зимнего уюта, которого мне так не хватало. Наслаждаться напитком я решила на своем открытом балконе, поскольку оттуда открывался прекрасный вид на ночные огни неугомонного Бостона. Крепко сжимая в ладонях обжигающе горячую чашку глинтвейна, я укуталась в старый пушистый плед, который так настойчиво напоминал о той счастливой детской поре, когда Рождество я ждала с нетерпением, а предпраздничная атмосфера приносила лишь радость, сейчас испорченную горечью воспоминаний о давно ушедших родителях. Я все еще помню сводящий с ума запах индейки под клюквенным соусом, которую каждый год готовила мама, шумную толпу родственников, которая собиралась в нашем доме, чтобы вместе отпраздновать главный день года. Помню, как отец приносил огромную пушистую елку, впуская в жилище пьянящий аромат хвои и непередаваемую атмосферу праздника, а в голове все еще звучит целый хор голосов, старательно поющих Angels We Have Heard On High и Carol Of The Bells*, вытесняя другие звуки. Вот только нет больше того дома, тех людей, да и того времени не вернуть. После смерти родителей я продала дом, родственники давно разъехались или отошли в мир иной, ну а я выросла, навсегда оставив беззаботное детство позади.
Прошлое Рождество я встречала одна, бездумно переключая каналы и запивая свое горе шампанским, нарушая бостонскую традицию трезвенных зимних праздников. Но тогда мне было настолько обидно и до дрожи в коленях противно из-за снедавшего меня одиночества, что было вовсе не до соблюдения многолетних устоев. Аманда развлекалась в каком-то клубе с очередным ухажером, с тогдашним бойфрендом я разругалась за два дня до праздника, а другим знакомым было вовсе не до меня. Но ничего, скоро все это закончится, осталось перетерпеть всего ничего. Да, я была абсолютно уверена в том, что Гейб не сможет переубедить меня за столь короткий срок, поэтому уже вовсю готовилась ко Дню Икс. Например, сегодня по пути домой я зашла в аптеку, где работала моя знакомая, и купила несколько упаковок сильного снотворного, пожаловавшись на мучившую меня бессонницу. Та лишь понимающе кивнула и предупредила, что принимать можно лишь две таблетки за раз, дабы не было передозировки. Думаю, восьми-десяти таблеток будет вполне достаточно, чтобы больше не проснуться. Да уж, немного мрачноватые мысли для Рождества, но мне они приносили лишь определенное спокойствие, восстанавливали душевное равновесие.
Окончательно продрогнув от пронизывающего ветра, характерного для середины декабря, я поспешила вернуться в помещение, оставляя дверь балкона открытой на проветривание, поскольку в квартире было очень душно, словно в самом разгаре июля. Хм, похоже, эта проблема чрезмерного отопления свойственна всему Бостону. За мыслями о чуть ли не дымящихся батареях я и уснула, сладко обняв подушку.
Настойчивый солнечный луч скользнул сквозь тяжелые шторы, нагло светя мне прямо в глаз. Недовольно поморщившись, я перевернулась на другой бок, уткнувшись носом во что-то теплое и мягкое. Руководствуясь дурацкой привычкой, я сразу же обняла это «что-то», а немного подумав, еще и закинула на него ногу. Наконец приняв максимально удобную позу, я уже хотела вновь засопеть, наслаждаясь всеми прелестями жизни безработной, но совершенно неожиданно в мой сонный мозг забрела вялая мысль, навязчиво рассуждая о том, что же я так крепко обнимала руками и ногами последние сорок секунд. Вначале непроснувшееся сознание всячески отгоняло мешавшие размышления одинокой мыслишки, но вскоре встрепенулось, осознавая, что в квартире, а тем более в постели, я должна находиться одна, а тут ко мне присоединяется Нечто, гостеприимно предлагая себя в аренду. Всерьез обеспокоившись этим вопросом, я мгновенно распахнула глаза и увидела рядом с собой ухмылявшегося Гейба, который явно был доволен ситуацией. Взвизгнув от неожиданности, я свалилась на пол вместе с одеялом, в которое так упорно старалась закутаться, закрывая от посторонних глаз коротенькую ночную рубашку. Господи, спасибо тебе за то, что мне хватило мозгов не надевать полупрозрачный пеньюар!
– Какого черта ты здесь делаешь, Гейб?! – закричала я, поднимаясь с пола. – И как ты сюда попал?!
Мужчина лишь загадочно улыбнулся, устраиваясь на кровати поудобнее, и слегка насмешливым тоном протянул:
– Просто у тебя очень добрые соседи. Ах да, оставлять балконную дверь открытой не очень-то дальновидно, – заметил он, указывая на распахнутую дверь. Выслушав его ответ, я немного растерялась, поскольку так и не поняла, как же он оказался в моей постели, о чем и спросила через несколько мгновений раздумий.
– Все предельно просто, принцесса. С помощью своего обаяния попал на балкон твоих соседей, а потом перелез по карнизу в твое жилище.
Во мне смешалось огромное количество самых разнообразных чувств: от всепоглощающей ярости из-за незаконного проникновения в мою квартиру до странного благоговения. Да, все-таки я живу на девятнадцатом этаже, так что этот поступок можно было бы назвать подвигом, если бы он не был таким непростительно наглым.
– Даже спрашивать боюсь, но все же… Зачем ты вообще сюда явился?
– Мы же договаривались о встрече, так что я решил немного ее приблизить. Кстати, ты ведь помнишь о нашем споре? Сегодня у нас первый шаг к вселенскому счастью, – оживился Гейб, подскакивая с кровати. Я недовольно зевнула, закутываясь в одеяло. Оно было таким мягким и теплым, словно шептало мне: «Ну же, пошли его ко всем чертям и погрузись в царство Морфея снова, нам ведь так хорошо вместе, не дай этому человеку нарушить идиллию». Я послушно прикрыла глаза, начиная дремать, но резкий мужской голос, раздавшийся прямо возле моего уха, вернул меня в реальность, причем не самым бережным образом:
– А ну проснись, спящая красавица! Сколько можно дрыхнуть, а? – проорал Гейб, подойдя ко мне вплотную. Дернувшись от неожиданности, я все же открыла глаза, недовольно поморщившись.
– Насколько я помню, спящую красавицу будили куда более приятным способом, – проворчала я, не спеша расставаться с любимым одеялом.
– Подозреваю, что лезть к тебе с поцелуями гораздо опаснее, чем ходить по карнизам девятнадцатого этажа без страховки, – улыбнулся мужчина, подходя ближе.
– Логично, – согласилась я, утвердительно кивая головой, – Но думаешь, что подходить ко мне так непростительно близко безопаснее?
– Тоже логично, – заметил Гейб, отдаляясь от меня на несколько шагов. – Итак, приступим к делу!
– Ага, к делу он приступит, – пробурчала я, выпихивая наглого гостя из спальни. – Дай мне хоть одеться.
Из-за запертой двери послышался приглушенный вздох и какое-то нечленораздельное бормотание. Решив не обращать внимания, я направилась в ванную, дабы привести себя в порядок. Нет, ну это же несусветная наглость – заявиться ко мне утром, завалиться на мою постель, да еще и в одежде! Хотя все же в одежде лучше, чем совсем без нее. Или… Так, Винтер, тебя куда-то не туда понесло. Лучше просто продолжить чистить зубы.
Через пятнадцать минут я выплыла из спальни в состоянии, максимально приближенном к человеческому: на лице красовался едва заметный макияж, одета я была в черные джинсы скинни и лаймово-зеленую водолазку, которая отлично сочеталась с моими рыжими локонами. Но никакая одежда, никакой макияж не могли оттенить мою недовольную морду. Увидев меня, Гейб молча схватил меня за руку и потащил на кухню.
– Ну что ты творишь, окаянный?! Не смей тащить меня в мою же кухню насильно! – запротестовала я, пытаясь освободиться из стальной хватки мужчины. Наконец войдя в кухню, я обалдела от увиденного: небольшой обеденный столик был завален едой, неизвестно откуда взявшейся. Удивленно уставившись на Гейба, я попыталась что-то спросить, но он перебил меня, усаживая на стул:
– Не спрашивай, просто ешь. Может, ты добрее, когда сытая?
– Я добрее, когда утром не обнаруживаю в своей постели подозрительных личностей, вроде тебя, – проворчала я, укоризненно глядя на собеседника. Тот лишь вздохнул: