– Прекрати жаловаться, принцесса. Я же ничего противозаконного не делаю. Вот, попробуй лучше это, – сказал Гейб, запихивая мне в рот горячую булочку. Раскусив ее, я почувствовала во рту вкус сыра и грибов.
– Господи, ты туда жульен запихнул? Это же просто издевательство над кулинарией, – попыталась сказать я, отбирая у мужчины еду. Странно, но вкусно, с этим не поспоришь.
– Главное, что вкусно. Какая разница, из чего и как это сделано? Ладно, прекрати мучить эту булку, попробуй еще что-нибудь, – Гейб отодвинул булочки подальше и поднес к моему рту гренок с брусничным джемом. От одного запаха ягод у меня потекли слюнки, но как только я попыталась заполучить лакомство, мужчина резко отвел руку назад, отдаляя от меня еду.
– Сжалься! Дай мне поесть нормально! – взмолилась я, не прекращая безрезультатных попыток добраться до гренка.
– А что мне за это будет? – ухмыляясь, спросил мой мучитель, придвигаясь ближе. Между нами оставалось не больше тридцати сантиметров. Слишком мало для знакомства, сроком в три дня, вот только Гейба это ни капельки не смущало, в отличие от меня. Не сводя глаз с моих губ, он начал сокращать расстояние, но я резко отвернулась.
– Думаешь, я променяю еду на поцелуи? Ошибаешься, – сухо констатировала я, уминая за обе щеки тосты с козьим сыром. Улыбнувшись, мужчина отошел немного назад, облокачиваясь о дверной косяк.
– Тогда будешь необъятно жирной, – как бы невзначай проронил он, не прекращая усмехаться. От такого заявления я подавилась тостом и тоже улыбнулась:
– Какая мне разница? Последние две недели можно объедаться, плевать на фигуру.
– Ага, вот через две недели и посмотрим. Все, нет больше времени на обжорство, у нас слишком много дел, – весело проговорил Гейб, стягивая меня со стула, даже не дав дожевать тост.
– Ну что ты за человек! Вот почему ты меня постоянно таскаешь за руку? Разве я не могу передвигаться, самостоятельно выбирая траекторию? Или это способ показать свое доминирование? – засыпала я вопросами своего спутника, пока он бережно натягивал на меня шапку, поправляя выбившиеся локоны. Такое внезапное проявление заботы мне понравилось, поэтому я даже не стала перечить, возмущаться и бунтовать, как делала прежде.
– Я вожу тебя за руку только потому, что тебе это нравится, – ответил мужчина, помогая мне надеть пальто. Я сразу же умолкла, чувствуя, как мои щеки предательски покрываются смущенным румянцем. Простота и правдивость причины такого поведения заставили меня стушеваться, ведь Гейб был чертовски прав: мне безумно нравилось, когда его теплая ладонь крепко сжимала мою, хоть я и вырывалась, требуя свободы и независимости. – Чего ты притихла сразу? Идем.
И он снова вытянул меня на холодные декабрьские улицы Бостона, туда, где господствовал игривый ветерок и рой хрустящих снежинок, норовящих пробраться за ворот пальто. Из-за резкого холода у меня защипало в носу, в горле почувствовалось легкое жжение. Ну вот, постояла на балконе вечером, только заболеть мне не хватало. Но от этих мыслей меня отвлек Гейб, настойчиво тянущий меня вперед по улице, бесстрашно преодолевая высокие сугробы и заставляя меня делать то же самое. Да уж, давно Бостон не видел такой снежной зимы: снег валил почти не переставая, днем и ночью, словно превращая город в молочно-белую пустыню. Через десять минут мы стояли на пороге одного из небольших магазинчиков, которые змейкой тянулись по улицам Бостона.
– Зоомагазин? Ты издеваешься надо мной? – растерянно спросила я, не сводя глаз со светящейся вывески, заманивающей сюда маленьких детей и их уставших от воплей дорогих чад родителей. Что можно было делать здесь взрослому человеку, не обладающим ни ребенком, ни зоофилией, для меня оставалось непостижимой тайной.
– Прекрати ворчать и заходи, – рассмеялся Гейб, силой заталкивая меня в магазин. Вокруг царил ужасный хаос: по всему торговому залу сновали продавцы-консультанты, отгоняя особо любопытных посетителей, сующих пальцы куда не надо, от клеток с животными, в дальнем углу щебетали стаи самых разнообразных птиц, от канареек до попугаев. Нет, не щебетали – противно орали, стараясь привлечь к себе внимание, чем безумно меня нервировали. Маленькие щенки жалобно тявкали, вызывая восторженные вопли детей, забредших в магазин, дабы поумиляться. Одни рыбы не вызывали у меня раздражения – бесшумно плавали себе в аквариумах, забавно тараща глаза. Идеальные создания – молчат, мебель не портят, на улицу не просятся – мечта, а не животное, гораздо приятнее в общении многих моих знакомых. Я остановилась напротив аквариума с золотыми рыбками вуалехвостками, но Гейб настырно потянул меня в центр зала, туда, где толпилось наибольшее количество восторженной малышни. Приглядевшись, я поняла, что мы остановились у стенда с котятами. Их было всего четверо, но это не мешало детям сходить с ума.
– Как тебе этот? – спросил мужчина, взяв на руки белого котенка с ослепительно голубыми глазами. – По-моему, вылитый Кас, – сказал Гейб, когда котенок свернулся клубком в его руке, жалостливо заглядывая в глаза то мне, то моему спутнику.
– Вылитый кто? – переспросила я, не поняв, о ком говорит мужчина.
– Да так, на моего знакомого похож. Так что, он тебе нравится? – еще раз поинтересовался Гейб, внимательно наблюдая за моей реакцией на животное.
– Ну, он милый. И молчит, – протянула я, лишь бы мужчина отвязался, на что тот ответил:
– Отлично. Тебе тут некомфортно? Подожди меня лучше на улице, я хотел еще кое-что узнать здесь, – услышав обнадеживающее «подожди меня на улице», я со всех ног помчалась прочь из шумного помещения, кишащего детьми и животными. Блаженно втянув носом холодный воздух, я расплылась в улыбке, так благотворно на меня подействовала относительная тишина улицы. Количество несовершеннолетних на один квадратный сантиметр здесь было значительно меньше, что позволяло мне расслабиться, ведь странная боязнь детей все еще не покидала меня. Но наслаждаться длительным одиночеством, пусть и среди толпы, мне было не дано – из магазина выбежал довольный Гейб, неся в руках огромный пакет и… того самого котенка.
– Ну что ж, принцесса, принимайте подарочек, – сказал он, протягивая мне дрожащее от холода животное. Я заботливо взяла его и, сняв с шеи вязаный шарф, укутала котенка, прижимая к груди.
– Вот зачем ты его купил? – спросила я, не отрывая глаз от нового питомца. Он так доверчиво смотрел на меня своими кристально-синими глазенками, что я не могла сдержать умиленной улыбки.
– Как зачем? Теперь у тебя есть еще одна причина продолжать жить: ты ведь не бросишь это беззащитное создание? Отныне он на твоей совести. Как назовешь? – этот вопрос застал меня врасплох, ибо выбор клички для животных всегда вызывал у меня ступор. Но, заметив это, Гейб сразу же пришел на помощь:
– Давай я буду предлагать варианты, а ты сама выберешь. Лексус, Лева, Леон? Марсель, Мартин, Мурзилка, Манфред? Йети, Йода, Йогурт? Зевс, Жан-Поль, Звездомир, Исфахан? – начал фонтанировать идеями мужчина, вызывая у меня истерический приступ хохота. Так и не получив моего согласия ни на один из вариантов, он продолжил:
– Еремей, Донателло, Ядядетель? Юнисан, Шнурок, Шпрот? Центурион, Черномырдин, Федор Михалыч? Пэпс, Оливер, Павлуша? Петруччо, Остап, Рикки…
– Все, Рикки, только прекрати, пожалуйста, – взмолилась я, давясь от смеха. Гейб недоуменно уставился на меня:
– Почему ты выбрала самый банальный вариант? Столько гениальных идей, а ты… Рикки, Рикки. По-моему, Исфахан гораздо лучше звучит! – шутливо возмущался мужчина, обнимая меня за талию.
– Идем домой, Черномырдин ты мой, – снова засмеялась я. – Чуть не забыла: спасибо, – прошептала я и, встав на носочки, поцеловала Гейба в щеку.
*Традиционные рождественские песни, распространенные в Америке и Великобритании.
========== Вторая маленькая радость: красота в каждой мелочи ==========
Я сидела в кресле в гостиной, накрывшись теплым пледом, и поглаживала по головке моего нового питомца, уютное мурлыканье которого дополняло домашнюю атмосферу. Из моей спальни доносилась приглушенная ругань Гейба, битый час пытавшегося установить некую конструкцию, которая, по идее, должна служить Рикки домиком и когтеточкой. Но мы же все знаем, что лучшая когтеточка – это дорогая мебель, а домиком замечательно служит старая коробка от обуви. А вот коварные продавцы зоомагазина знают, что Гейб в этом ничегошеньки не смыслит, но готов выложить кругленькую сумму, лишь бы лишний раз распушить свой павлиний хвост и покрасоваться передо мной идеально вычищенными перышками. Что ж, сам виноват, пусть теперь помучается с этой гигантской махиной, которая наверняка займет большую часть моей спальни, если не всей квартиры. И зачем котенку такой дворец? Эх, не дано мне понять мужчин с их извечной озабоченностью размерами.
Спустив Рикки на пол и посильнее завернувшись в плед, я пошла на звуки отчаянной брани, намереваясь прекратить страдания этого несчастного:
– Гейб, эту штуку не обязательно было покупать, – осторожно начала я, чтобы не дай Бог не задеть самолюбия мужчины. Тот устало вздохнул и медленно развернулся ко мне лицом, смерив немного презрительным взглядом:
– Что значит «необязательно»? У моей женщины должно быть все самое лучшее, так что не лезь. Иди лучше чайку попей, не мешай работать, – отмахнулся наглец, возвращаясь к сборке, вернее сказать, строительству. Я ненадолго умолкла, но вскоре до меня дошел смысл услышанной фразы:
– Что ты сейчас ляпнул? «У моей женщины»? Какой еще твоей?! Сейчас выгоню тебя взашей, никому не позволяю такой фамильярности! – бушевала я, пытаясь скрыть идиотскую улыбку, предательски проявляющейся на моих губах. Одному Господу Богу известно, сколько я готова отдать, лишь бы быть «его». Судя по всему, мои мысли были довольно предсказуемы и легкочитаемы, поскольку я почти чувствовала, как тень незаметной усмешки скользит по губам Гейба.
– Тише, я понял, недотрога. Только обещай меня не бить, – примирительно засмеялся он, хитро поглядывая на меня. Ну вот. Опять я краснею. Наверняка я сейчас просто пунцовая. Ненавижу эту дурацкую привычку краснеть без повода.
– Может, ты отстанешь от этой постройки, а? Она ведь слишком большая для котенка, да и для моей малогабаритной квартиры тоже, – попыталась я сменить тему, но на цвет моих щек это никак не повлияло. Черт возьми, это лечится медикаментозно?
– И что ты предлагаешь? Отправить обратно в магазин? – увидев мой облегченный кивок головой, Гейб почесал затылок и немного раздосадовано произнес:
– Ладно, раз моя… – легкий подзатыльник, и реплика мгновенно меняется. – Раз моя гордость позволяет это сделать, то я сейчас же им позвоню с просьбой прислать курьера. А ты одевайся потеплее, у нас много дел, – голос мужчины сразу же приободряется, а он сам излучает энтузиазм. Мне, учитывая мой немного меланхоличный тип характера, это кажется странным. Я предпочитаю посидеть дома с интересной книгой и чашкой горячего чая, а не скакать целыми днями по городу, выискивая приключения на особо мягкие и беззащитные места. Но нет, этот сладкоежка решил полностью перекроить мое привычное расписание и кардинально поменять отношение к жизни, что не очень меня радовало.
Шерстяной свитер, вязаный шарф и нелепые варежки – Гейбу этого показалось недостаточно. Только после того, как я согласилась надеть еще и смешную шапку-ушанку, он, наконец, отстал, но не упустил случая лично завязать веревочки, словно мамочка своему непутевому трехлетнему ребенку. В итоге я стала похожа на обожравшегося пингвина, а не на молодую привлекательную журналистку местной газеты, да и перемещаться в пространстве нормально не могла – это скорее походило на выступление ненавистных мне клоунов из не менее ненавистного Шапито. Почему столь негативная реакция? Все просто: куча народа, состоящая преимущественно из мелких детишек, ежесекундно визжащих и кричащих своими противными голосками, и их родителей. Почти как в зоомагазине, но в разы громче, глупее и безумнее. Клоуны, акробаты и куча несчастных животных – как вообще это может нравиться людям?
– Куда ты опять меня тащишь? И зачем одеваться так, будто мы отправляемся в экспедицию на Северный полюс? – сыпала вопросами я, когда Гейб потянул меня за собой. Мой голос не получился таким раздраженным злобным, как я того хотела, а все по одной дурацкой причине – он опять взял меня за руку. И да, черт возьми, мне это нравилось! Господи, почему я чувствую себя пугливой школьницей рядом с Гейбом? Я же никогда так не смущалась от одного лишь прикосновения, так что же особенного в этом человеке, который решился изменить меня, уберечь от самоубийства по одному ему известным причинам?
– Это чтобы ты не замерзла от долгого пребывания на улице, только и всего. А идем мы в парк, но если ты хочешь, можно и на…
– Нет, в парк, никакого экстрима! – запротестовала я. Немного смутившись (что, неужели опять?), я тихонько попросила: – Гейб, ты можешь отпустить мою руку?
– Нет, – ответ был лаконичным, а тон – настолько беспрекословным, что я даже не осмелилась узнать причину. Был бы на его месте кто-то другой, я бы устроила истерику, влепила пощечину и сменила номер еще при первом появлении мужчины в моей постели. Но не с ним, нет. Максимум, на что я была способна рядом с Гейбом – обиженно засопеть, только крепче хватаясь за его руку, и, конечно же, краснеть каждые пятнадцать минут. А этот гад нахально пользовался моим отношением к нему и вытворял все, что взбредет в его сумасшедшую голову, не беспокоясь о последствиях и не боясь наказания за свои действия. Ведь он знал, что я стерплю все, лишь бы он не уходил, не оставлял меня одну и продолжал сжимать мою ладонь при каждом удобном случае. Глупо и излишне романтично, но я не могла ничего с этим поделать. Возможно, это дурное влияние всех этих романов о сказочной любви, например, «Джейн Эйр». Да, спасибо вам, мисс Бронте, теперь я веду себя как самая настоящая дурочка.
Последующие пятнадцать минут мы шли молча, пока не достигли места назначения: Городской парк Бостона – излюбленное место отдыха горожан и туристов. Весной здесь просто безумно красиво – молодая бархатистая трава, опьяняющий аромат цветов, завораживающих своей простотой и какой-то наивностью. Ненавязчивое пение птиц и блики несмелых солнечных лучей на водной глади пруда. Я люблю бывать здесь в теплое время года: садиться на мягкую траву у самой кромки водоема и писать небольшие рассказики в свой пухлый блокнот, вдохновляясь случайными прохожими или красотой окружающего меня пейзажа. Жаль, что я больше никогда не увижу буйной зелени моего любимого парка.
Но сейчас это место было по-особенному прекрасно: хлопья снега неторопливо спускались на землю, образуя огромные сугробы, а весь пруд покрылся тонкой корочкой льда. Деревья были словно покрыты мягким покрывалом из миллиардов снежинок и поэтому не казались такими мрачными и беззащитными, как в конце ноября. Мягкие сумерки сгущались над городом, поэтому начали включаться фонари, освещая парк загадочным тусклым светом, дребезжащим из-за постоянного падения оледеневших капелек воды. Я задумчиво разглядывала блики, которые мерцали на неокрепшем льду, будто исполняя им одним понятный танец, таинственный для окружающих, но вполне естественный для этих маленьких разноцветных отблесков. Словно зачарованная, я наблюдала за каждым их движением, как вдруг почувствовала легкий удар в спину. Снежок.
Резко обернувшись, так неохотно покидая маленький мирок своих размышлений, я увидела радостное лицо Гейба, который лепил очередной снежный комочек. Через несколько мгновений атака повторилась, но теперь этот нахал встретил сопротивление в виде ответного снаряда, попавшего прямо в цель. Недовольно фыркнув, мужчина стряхнул с подбородка остатки снега и крикнул:
– Ты готова к войне, Изабелл Винтер?
– Всегда готова, – ответила я, широко улыбаясь и бросая снежок в соперника. С угрожающей скоростью тот двинулся на меня, на что я лишь завизжала, спасаясь бегством. Неудачно, нужно заметить, ведь через несколько мгновений в мою спину полетело сразу два снежных снаряда. От одного я увернулась, но второй попал мне прямо в лицо, вызывая у меня приступ неудержимого хохота. Вслед за мной засмеялся и Гейб, но ему не стоило отвлекаться, поскольку за свою невнимательность он сразу же поплатился, получив целую серию снежков. Я же предусмотрительно спряталась за деревом, дабы не пасть жертвой контратаки слишком быстро и иметь возможность пополнить запас «боеприпасов». Скатав несколько снежных шариков, я осторожно выглянула из своего убежища – соперника нигде не было. Но стоило мне обернуться, как Гейб появился словно из ниоткуда и толкнул меня в снег.
– Ах ты ж гад! Непозволительное поведение, молодой человек, что вы себе позволяете?! – подавляя смех, спросила я тоном своей покойной бабушки, консервативной женщины, свихнувшейся на приличиях и этикете. Ухмыльнувшись, мужчина протянул мне руку: