Закружилась жизнь быстрая во дворце. Из царской кухни понеслись запахи разные. Служки по дворцу бегают, столы накрывают. Васька последние наставления музыкантам дает. Те слушают серьезно да инструменты настраивают. Кто рожки, кто дудки, кто гусли да домры.</p>
<p>
</p>
<p>
Царь по своей светелке ходит да каблучками по полу бьет.</p>
<p>
</p>
<p>
– Вот вам, супостаты! Выкусите! – трясет он фигою. – Захотелось вам власти? Ан не вышло у вас ничего! Раньше злостью своей меня травили, а теперича кровью своей захлебнетесь!</p>
<p>
</p>
<p>
Ох и раздухари́лся Царь. Не услышал даже, как дверь в покои его отворилась и на пороге Федька Басманов показался.</p>
<p>
</p>
<p>
– Вижу, как сердце твое радуется победе, – Федька глазами черными сверкает. – Говорил же, что любит тебя простой люд.</p>
<p>
</p>
<p>
Царь до Федьки оборачивается и, прищурившись, спрашивает:</p>
<p>
</p>
<p>
– А ты любишь ли государя своего? – и все ближе к Федьке подходит.</p>
<p>
</p>
<p>
– Люблю, государь, – Федька ему вторит, взор скоромно в пол потупив. – Как пес преданный, одной любовью к тебе и живу. Отними ее у меня, сдохну у твоих дверей.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
После службы вечерней начался пир развеселый. В трапезной столы накрыты. Тут тебе и утка в яблоках, и солонина с чесноком, и куропатки запеченные, и капуста квашенная. На подносах деревянных караваи с корочкой хрустящей, только с печи. В братинах вино молодое дображивает.</p>
<p>
</p>
<p>
Царь сидит во главе стола, а по правую его руку Царица приютилась. Смеется она громко над мужниными шутками, которые тот ей на ушко шепчет. Краснеет матушка от нежностей, на кои сегодня Царь щедр.</p>
<p>
</p>
<p>
Федька супротив Царя сидит, на Марию смотрит и думку думает: «Ой, Царица-матушка! Сколь ты глазоньками ни блести, сколь ни заманивай улыбкой сладкою, моим он будет! Не соперничать тебе с Басмановым. С телом горячим, устами жадными да взглядом страстным».</p>
<p>
</p>
<p>
Царица тем временем зевнула сладко, прикрыв ладошкою губы алые. Иван ее в опочивальню отправил, пожелав снов спокойных, а сам велел музыкантов звать да песни звонкие петь. Сам-то на лавке сидит, в ладоши хлопает да ногами перебирает. Вино пьет да музыкантам подпевает. Бросил он на Федьку взгляд беглый да застыл на месте. Смотрит на него Федор, глаз не отрывая, а в них светом ярким страсть горит. Кивнул легонько Федька Царю, встал со скамьи да вышел из трапезной, у порога оглянувшись.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Вот уже и ночь на дворе, и пир закончился, а не спится Ивану. Видится ему взгляд Федькин зовущий. Царь на скамью уселся, вина себе в чашу плеснул и жадно выпил.</p>
<p>
</p>
<p>
«Что за напасть такая, стыдная? Не идет у меня из головы Федор Басманов. Хоть руби топором ее. А как сегодня глянул он на меня, аж сердце замерло. Пуще любой крали распрекрасной хочу его всего без остатку выпить, как вино молодое да хмельное!»</p>
<p>
</p>
<p>
Дверь в опочивальню тихо отворилась, и увидел Царь Федьку на пороге, в шубу закутанного. Смело тот в спаленку вошел, вытащил из рукава кокошник да бубенцы, скинул шубу и оказался перед Иваном в рубахе да в красном летнике женском. Надел он кокошник на черны волосы, бубенцы на руки нацепил и в ладоши громко хлопнул.</p>
<p>
</p>
<p>
Раззадорились колокольцы звоном веселым. Закрутился, как вихрь, Федька в танце огненном. Каблучки по полу цокают. Руки словно крылья птичьи в стороны разлетаются. Щеки ярким румянцем пламенеют. Губы алые улыбкою нежной манят.</p>
<p>
</p>
<p>
И так Федька в танце закружился, что не заметил, как Царь подле него очутился. Обхватил Иван руками сильными стан тонкий да прервал танец страстный. Смотрит он в глаза черные, и дыхание его заходится.</p>
<p>
</p>
<p>
– Что ж ты, Феденька, со мною делаешь? Своим телом гибким меня околдовал. Губами сладкими поманил. Глазами черными зачаровал. Будь моим, душа моя! Будь ласковым. Все для тебя, лада моя, сделаю! Все сокровища к твоим ноженькам брошу! Властью наделю несметною! Только скажи! – шепчет Царь страстно.</p>
<p>
</p>
<p>
– Ничего мне от тебя не надобно, – отвечает Федька, глаз не отводя. – Только слово доброе. Только взгляд нежный. Только ночи страстные.</p>
<p>
</p>
<p>
И со словами этими целует Федька губы царские, и нет ничего на свете слаще поцелуя этого.</p>
<p>
</p>
<p>
Разлетелся летник под руками сильными. Рубаха на Федькином теле трещит да по швам ползет. А Царь не унимается. Целует страстно и к полатям Федьку толкает.</p>
<p>
</p>
<p>
Упал Федька на перины мягкие. Последнее со своего тела скинул и распластался под тяжестью тела Иванова.</p>
<p>
</p>
<p>
Царь руками его ласкает да с губ стоны сладкие срывает. Бьется под ним Федька, от страсти изнывая. Ногами сучит, руками простынь мнет да Ивана упрашивает:</p>
<p>
</p>
<p>
– Государь мой светлый! Заласкай меня до смерти! Зацелуй до беспамятства! Чтобы в ушах звенело да губы в кровь искусанными были!</p>
<p>
</p>
<p>
Царь от тех слов будто с ума сошел. Прихватил зубами сосок его твердый, руками сжал бедра его узкие да прижался к Федьке так, что косточки захрустели.</p>
<p>
</p>
<p>
Федька телом изогнулся, в спину Царя перстами вцепился, поелозил под ним немного да бурно выплеснул на живот свой страсть горячую.</p>
<p>
</p>
<p>
========== Глава 10 ==========</p>
<p>
</p>
<p>
Солнце зимнее ярко светит. Играет оно самоцветами морозными да очи слепит. Снежок под полозьям хрумкает. Лошади громко фыркают,эх да пар с ноздрей пускают. Царь, весь в шубу укутанный, слободу в санях объезжает. Но не радуют царя ни солнышко красное, ни снег хрустящий. Смотрит он на все глазами, от бессонных ночей красными, да думы темные в голове ворочает.</p>
<p>
</p>
<p>
«Что? Не вышло у вас меня со свету белого сжить?! Не сковырнуть меня теперича с царствия! Моими будут опричные земли! И воля моя единой для всех станет! А ентих тварей я всех изведу! Кровью своей умоются! Потрохами своими подавятся!»</p>
<p>
</p>
<p>
А в голове у Царя колокольный звон. И мучает он его денно и ночно. «Дин-дон… Дин-дон… Дин – дон…» Поморщился Царь да зло на толпу зевак зыркнул.</p>
<p>
</p>
<p>
– Пошто народец на улице топчется? – воеводу недовольно спрашивает.</p>
<p>
</p>
<p>
– Так на тебя, государь, поглядеть люд простой вышел. Здравия тебе пожелать, – Басманов ему ответствует.</p>
<p>
</p>
<p>
– Я им медведь, что ли, балаганный? – Царь сердито по дну саней посохом стукает. – Али работы у них нету? Вели, чтоб никого на улице не было. И накажи, чтоб колокола не звонили!</p>
<p>
</p>
<p>
– Окстись, государь! Какие колокола? До обедни еще далеко. Молчит звонница-то соборная, – воевода плечами пожимает да, коня пришпорив, вперед едет. Разогнав нагайкою зевак, он к сыну своему, Федору, подъезжает. – Ты чего не весел, Феденька? Аль случилось что? Неужто пляска твоя Царю не по нраву пришлась?</p>
<p>
</p>
<p>
– Уж лучше б она не понравилась, – Федька головушкой печально качает. – Он меня опосля пляски той пригрел да приголубил. А потом, когда телом моим насладился, с глаз долой погнал. И наказывал, чтоб я молчал про то. Иначе головы мне не сносить.</p>
<p>
</p>
<p>
– Да, Федька… – воевода бороду чешет задумчиво. – Знать, плохо ты государя ублажил, раз уж видеть тебя он не жаждет.</p>
<p>
</p>
<p>
– Тут все дело в вере. Он греха содомского боится. Но ничего, тятя! Я найду его место слабое! Все одно, при власти мне быть! – Федька улыбкою злою кривится и коня нагайкою подгоняет.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Прогулявшись по слободе да воздухом надышавшись, отстоял Царь обедню, а после призвал соратников своих, кои в слободу на зов царский съехались.</p>
<p>
</p>
<p>
– Вас собрал я, дру́ги мои верные, чтобы службу вы мне сослужили. Непростое я дело удумал. Без вашей подмоги мне не справиться, не сдюжить, – начинает речь свою Иван. – Дабы боле бояре да князья уездные в дела государевы носы не совали, прикажу удел мне отдать. Будут теперича земли опричные! И в тех землях буду я едино править, вольно изменников казнить, налагать на них опалу да лишать супостатов имущества. В земли мои опричные войдут Вологда, Вязьма, Суздаль, Козельск, Медынь, Старая Руса, Балахна и еще немного городов, кои я в указе своем назову. От Москвы себе кусок отрежу: улицы Чертольская, Арбат, Сивцев Вражек, часть Никитской да Знаменской. И надобны мне будут особые отряды стрельцов, для моей охраны. Из казны на опричные мои дела деньги выделю. И еще думу опричную созову. И войдут в нее… ты, Михайло Темрюкович, Плещеевы, Колычевы, Бутурлины да Вяземские. Ты, Алексей Данилович, возглавишь отряды опричников. Задача ваша теперича – очищать земли мои от ворогов да скверны! А за службу награжу я вас всех по-царски! Ну, что скажете мне, други мои-сотоварищи? – Царь глаза щурит да на доверенных своих глядит.</p>