Друзья Шерлока, те двое, о которых Джон вообще слышал, никак не проявляли себя на жизненном горизонте - кроме одного случая, когда Молли показала ему фото Себастьяна в интернете. Холмс старательно избегал малейших упоминаний Тревора и Уилкса, хотя вообще говорить он мог часами - в основном, о преступлениях, убийцах, уликах и о том, как бывают ужасающе глупы и предсказуемы люди. Джон и Молли, по счастью, больше ни разу не становились объектами сокрушающей дедукции и пришли к выводу, что это единственный вид деликатности, доступный Шерлоку.
Временами Джону казалось, что Шерлок что-то чувствует к нему: это проявлялось в мелочах, порой таких крошечных, что Джон по несколько часов анализировал впечатления, пытаясь решить: точно что-то было или привиделось? Он заметил как-то, что Шерлок, думая, что никто на него не смотрит, пристально и подолгу наблюдает за ним, Джоном. Изредка Шерлок вдруг прикасался к нему - к запястью, к плечу, проводил ладонью по спине, проходя мимо, но словно сам не осознавал этих точечных тактильных выбросов. Боже, однажды Шерлок стер кончиком пальца капельку горчицы с нижней губы Джона - тому пришлось срочно выйти в туалет, чтобы отдышаться.
Джон не считал себя слишком уж нервным, но он почти перестал спать. Шерлока хотелось все сильнее, а ситуация казалась все более неопределенной. Перспектива откровенного разговора пугала: Холмс не мог не видеть, какие демоны пожирают его нового друга; Джон был уверен, что по зрачкам и пульсу он прочитан уже не единожды, пронизан насквозь, выучен наизусть, но Шерлок продолжал держать эту странную недодистанцию, значит, у него была причина. Уотсон надеялся только, что причина хотя бы сколько-нибудь весомая.
Пришлось начать бегать вечерами: старый и неоднократно испытанный способ для снятия напряжения. Университет располагал довольно приличным парком с удобными утоптанными дорожками, где по вечерам парочки обнимались в кустах, а любители здорового образа жизни невозмутимо пробегали мимо.
В один из таких вечеров Джон издалека заметил знакомую высокую фигуру - Шерлок стоял прямо под одним из редких фонарей, ошибиться было невозможно. Но он был не один, и внутренности Джона скрутило болезненным спазмом мучительной ревности, потому что Себастьян Уилкс, человек, знакомый ему лишь по фотографиям, не просто был очень близко к Холмсу - он очевиднейшим образом погладил Шерлока по щеке. Стало немного легче, когда Шерлок сделал шаг назад.
Джон спрятался за дерево недалеко от тех двоих; подглядывать и подслушивать плохо, так его учили в детстве, но расслышать он все равно ничего не мог, а подсматривать… он просто должен был убедиться. Хоть в чем-нибудь. Пожалуйста, ну.
Вдруг Себастьян поднял руку и лениво, словно нехотя, дал Шерлоку хлесткую пощечину. Тот застыл. Джон не помнил, как оказался рядом: вполне возможно, что из укрытия его вынесла волна ярости.
- Сделаешь так еще раз - и я тебе руки вырву, - тихо произнес Джон, глядя врагу в глаза. В том, что этот богатый хлыщ теперь смертельный враг, сомнений не было.
Уилкс насмешливо поднял бровь, рассматривая внезапного противника, отмечая и дешевую одежду, и руки в пятнах тонера.
- Пёсика завел, да, Шерлок? - наконец спросил он, неприятно усмехнувшись. - На помойке подобрал?
Шерлок развернулся на пятках и, не говоря ни слова, пошел прочь размашистым шагом. Джон подавил мгновенное желание догнать его.
Казалось, Уилкса ситуация лишь позабавила. Достав из кармана пачку сигарет, он протянул ее Уотсону:
- Хочешь?
Джон мотнул головой, не сводя с ублюдка тяжелого взгляда.
- Да не переживай ты так из-за него, - закурив, сказал Себастьян. - Он не будет тебе благодарен. Это самая бесчувственная тварь на свете.
- Здесь только одна тварь, - ответил Джон, - и это явно не Шерлок.
Выпустив дым, Себастьян рассмеялся:
- Не кипятись. Хочешь, я тебе расскажу, что будет дальше? - Уилкс сделал шаг вперед, оказавшись почти вплотную к Джону и нависая над ним. - Ты решишь, что Холмс - это такой несчастный и непонятый гений, которого надо оберегать и защищать. Ты будешь делать все, что делают хорошие пёсики. В зависимости от твоей навязчивости, он сможет терпеть тебя от двух до шести недель, возможно, даже позволит трахнуть себя разок. Но как только ты захочешь получить от него немного эмоций, хотя бы ничтожную каплю благодарности за все, что ты для него делаешь, он пошлет тебя, не раздумывая, и сделает вид, что ничего не было, - голос Уилкса становился все более вкрадчивым и даже - хотя Джону, скорее всего, показалось, - страдальческим. - У Шерлока Холмса нет сердца, приятель, и это - главное, что тебе нужно знать о нем.
Последние слова Себастьян подкрепил, ткнув Джона в грудь пальцами с зажатой в них сигаретой. Джон поморщился от попавшего в нос дыма.
- Особенности анатомии Шерлока Холмса не волнуют меня, приятель, - передразнил он Уилкса, - как и твои предсказания будущего. Все, что тебе нужно знать обо мне: если ты ударишь его еще раз и я об этом узнаю - а я узнаю, - я тебя найду. Приятель.
Развернувшись точно так, как сделал это Шерлок несколькими минутами ранее, Джон отправился в ту же сторону. Вслед ему донеслось злобное:
- Он раздавит тебя и даже не заметит, кретин!
Джон, не оглядываясь, вскинул руку в неприличном, но красноречивом жесте.
========== Часть 3 ==========
Он вовсе не собирался искать Шерлока - черт с ним, с этим сбежавшим юнцом, не способным нормально закончить ни один разговор, - он собирался успокоить бешено скачущий пульс, угомонить заходящееся сердце, выровнять неглубокое прерывистое дыхание, от которого легкие не наполнялись кислородом. Сжимая и разжимая кулаки, Джон чеканил шаг по всем дорожкам парка, уставившись в бурую землю. Темнота становилась все гуще, а тишина - все тяжелее. Университет засыпал, а Джон думал, что не заснет уже никогда.
Свербело в башке ужасно.
На повестке дня стоял наинасущнейший вопрос: как разлюбить Шерлока Холмса?
Джон испытывал бессильное, тупое чувство потери. С Себастьяном - при необходимости - он мог справиться в одиночку, даром что тот выше почти на голову и шире в плечах; уличные драки не были внове для Уотсона, который рос без отца и иногда был вынужден защищать честь сестры (хотя изредка хотелось отлупить ее саму).
В том, чтобы вступиться за Шерлока, который выглядел не слишком-то приспособленным к жизни, тоже не было ничего травмирующего. Не дама сердца, конечно, а Джон и не рыцарь, но некоторые просто не могут начистить физиономию обидчику, когда это так важно.
Не это сводило Джона с ума.
Шерлок ушел.
Шерлок невольно столкнул две свои жизни - и не принял решения.
Шерлок не сделал моментального выбора - и тем самым уравнял Себастьяна Уилкса, человека, который дал ему пощечину, и его, Джона Уотсона.
Это убивало.
Джон был уверен, что он обошел парк минимум трижды, каждая дорожка перед глазами была почти неразличима в густых сумерках, но казалась знакомой. Едва слышные голоса затихали, вечность прошла с тех пор, как встретился последний человек. Впрочем, бросив взгляд на часы, Уотсон с изумлением обнаружил, что минуло лишь сорок минут с момента памятной пощечины. Джон поморщился.
Всё, дружок, к черту всё, иди спать. Завтра будет новый день, пригодный для выедания собственных мозгов, а сейчас лучше выпить аспирина и попытаться уснуть.
Шерлок, привычно нарушающий все планы Джона, не отступил от традиции и на этот раз: сгусток темноты, расположившийся на скамейке неподалеку от общежития Уотсона, сразу привлекал настороженное внимание подозрительным сопением.
Обреченно вздохнув, Джон подошел ближе. Света от ближайшего фонаря хватало ровно настолько, чтобы осветить блестящие ботинки (как он умудряется держать их в такой сияющей чистоте?!) Шерлока. Тот сидел на спинке скамейки, неестественно выпрямившись, и булькал.
- Где ты взял алкоголь в это время? - покорно спросил Джон, все еще испытывая саднящую обиду, но не находя уже сил на полноценную ссору.
- Купил, - доверчиво икнул Шерлок, и Джон понял, что тот очень, очень пьян. Забрав бутылку из рук несопротивляющегося Холмса, Джон проверил уровень: емкость была пуста едва ли на четверть.
- Так, пить ты тоже не умеешь, судя по всему, - Уотсон сделал большой глоток, огненно-теплой волной прокатившийся по горлу, - паршивый виски! - и спрятал бутылку за спину. - На территории университета алкоголь не продается, до ближайшего магазина две с половиной мили, и я сомневаюсь, что ты бы успел добежать.
- Молодец, - Шерлок кивнул так сильно, что чуть не свалился со скамьи. - Ты очень хорош… хорошо деду… Купил у трех ребят, тут гуляли, недалеко, - помахав рукой, Холмс понизил голос: - У них была лишняя.
В этот вечер Джон познал несколько видов ненависти - раньше-то он не подозревал, что ненависть бывает разных сортов.
Ненависть к Уилксу была абсолютной, прямолинейной и беспощадной, делая Джона хладнокровным врагом против его воли. Уотсон не размышлял о том, что Уилкс может оказаться опасным соперником, или же о том, что Себастьян может быть вообще не слишком-то виноват в сложившейся ситуации. Джон хотел безоговорочно уничтожить Уилкса хотя бы в пределах своего небольшого мира.
Второй вид ненависти Джон испытывал к самому себе: это было презрительное, желчное чувство, вызывающее изжогу. Во рту скапливалась горькая слюна, связывающая язык; Джон пока ничего не мог противопоставить своей болезненной слабости, своей одержимости Холмсом, своей ревности, и за это бессилие ненавидел себя.
Третья ненависть была жалобной и отчаянной; если бы кто-то вздумал изобразить ее, он бы нарисовал крошечную жалкую фигурку, скорчившуюся на коленях перед чем-то светлым и огромным. Джон ненавидел свою любовь к Шерлоку, как будто та была отдельным существом, и то, что обычная, казалось бы, влюбленность обернулась таким наваждением, пугало до мурашек. Любовь эта делала его зависимым, пленником, а это было не то, на что Джон мог пойти в отношениях.
Все три ненависти переплелись в тугой змеящийся комок внутри слабого человеческого тела, перетекали одна в другую и затмевали разум густыми миазмами ядовитых сомнений.
И только самого Шерлока Джон ненавидеть не мог.
- Пойдем, - тяжело вздохнул Джон. - Я отведу тебя домой.
- Ты не знаешь, где я живу, - расстроенно покачал головой Шерлок, поднимаясь на ноги, - ты не найдешь.
- Ничего, - Уотсон подал Шерлоку руку, помогая спуститься со скамейки на землю. - У меня есть ты, ты мне покажешь.
- Это точно, - ухмыльнулся Шерлок, не отпуская ладонь Джона, - я у тебя есть.
Холмс как-то дико улыбнулся и почти упал вперед, на грудь Джону, отчего тот покачнулся, пытаясь удержать одновременно равновесие, Шерлока и свое бешено помчавшееся сердце. Шерлок же воспользовался ситуацией коварно: выхватив открытую бутылку из второй руки Уотсона, он сделал несколько больших глотков.
Джон, раскусив пьяный маневр, вздохнул еще горше:
- Ну дурак же. Отдай бутылку. Тебе и так завтра будет паршиво.
- Будет, - печально согласился Шерлок, но бутылку все-таки отдал.
Молча они покинули территорию университета. Джон сделал еще несколько глотков, пытаясь заглушить голос в голове, который приказывал то бросить Шерлока одного на улице, то немедленно устроить ему допрос с элементами пытки, то дернуть на себя и поцеловать до хруста в челюстях. Виски с задачей справлялся неважно, поэтому Джон поставил бутылку в ближайшую урну. Шерлок посмотрел на это с грустью, но возражать не стал. Возможно, какая-то часть его организма уже понимала, что расплата за краткую алкогольную слабость будет неминуемой и сокрушительной.
Идти пришлось недолго. Резко остановившись перед небольшим двухэтажным домом из серого камня, Шерлок с видом фокусника извлек из кармана ключи и приглашающе распахнул дверь перед Джоном. Тот покачал головой:
- Нет, пожалуй, откажусь от этого любезного предложения. Мне пора, а тебе надо лечь в постель. Спокойной ночи… Шерлок.
Джон развернулся было, но Холмс проворно схватил его за руку, притянув ладонь к своей груди:
- Пожалуйста. Посмотри, как я живу. Я ведь никого сюда никогда не приглашал.
Голос Шерлока еще слегка запинался от выпитого, но взгляд был почти безупречно твердым.
- И Уилкса?
Шерлок вздрогнул, словно получил вторую пощечину, и выпустил ладонь Джона. После паузы он ответил глухо:
- Себастьян приходил без приглашения.
Развернувшись, Шерлок вошел в дом. Дверь осталась открытой.
Проклиная собственную безвольность, Уотсон поплелся за хозяином дома, который успел подняться по узкой деревянной лестнице на второй этаж, и теперь стоял, засунув руки в карманы штанов, расставив ноги и склонив голову. Вся его поза выражала агрессивную настороженность и готовность защищаться, а Джон думал, что меньше всего способен напасть на этого человека или причинить ему вред.
Судя по планировке, квартира Шерлока занимала весь второй этаж. Бардак в гостиной был приличный, но какой-то уютный и нераздражающий. Шерлок скинул пальто и пиджак на диван, оставшись в своей белоснежной рубашке - вернее, в одной из своих белоснежных рубашек того особенного элегантного кроя, который подчеркивал удивительную фигуру. Джон на секунду прикрыл глаза, представив, как это тонкое и сильное тело бьется в его объятьях.
- Почему он ударил тебя? - наваждение исчезло под гнетом терзающей реальности. Едва расслабившееся лицо Шерлока снова ожесточилось. Пожав плечами, он ответил с напускным равнодушием:
- Я сказал, что больше не буду спать с ним.
Отвернувшись, Холмс отошел к незажженному и тщательно вычищенному камину, усевшись в одно из кресел. Джон пытался дышать, не понимая, чего в нем больше сейчас: дистиллированной ревнивой боли или ошеломительного облегчения от того факта, что Себастьян Уилкс больше не получит Шерлока.
Осознав, что молчание затянулось так надолго, что нетрезвый Шерлок мог уже и уснуть, Джон решительно сел в кресло напротив. Холмс вовсе не спал, хоть глаза его иногда почти совсем закрывались.
- Я не знаю, что сказать, Шерлок… - Джон прокашлялся. - Это, наверно, не мое дело - а, может, все-таки и немного мое… Но как ты вообще связался с этим типом? Слухи про него ходят неприятные.
Шерлок недовольно нахмурился, будто ожидал другого продолжения разговора:
- Себастьян и Виктор - мои единственные друзья. Недостатки есть у всех, я не обращаю внимания на слухи.
- Но если все, что о них говорят - про наркотики и про издевательства над первокурсниками - правда, ты не мог этого не знать, вы же друзья! - Джон начал заводиться, но отнюдь не сексуальное возбуждение было тому причиной.
- Я знаю Себастьяна с трех лет, а этих твоих первокурсников ни разу не видел, - раздраженно ответил Шерлок, закатив глаза. - Плевать я хотел на то, как мои друзья проводят свое свободное время.
- Другими словами, ты знал, - это не было вопросом, и Джон тяжело уперся локтями в колени и опустил голову, вцепившись пальцами в волосы. Он изучал глазами трещинки в паркетном полу, потемневшем от времени, и чувствовал, что любовь к Шерлоку вытекает из таких же тонких, почти невидимых трещинок в его сердце. Но ее все равно было слишком много для одного.
- Господи, Джон, какое это имеет значение? - воскликнул Шерлок, взмахивая руками как узкими крыльями. - Для тебя - какое это может иметь значение? Эти люди не имеют к тебе ни малейшего отношения!
Джон медленно поднял голову и посмотрел Шерлоку в глаза. Света в комнате было достаточно, но глаза Холмса все равно выглядели как темные провалы. Неприятно усмехнувшись, Джон ответил:
- Ты считываешь эмоции людей, как сканер - штрих-код. Неужели у тебя приступы избирательной слепоты? Если ты не видишь, как я смотрю на тебя, как восхищаюсь тобой, как я тебя… хочу, то вся твоя дедукция гроша ломаного не стоит, Шерлок. И мне очень больно знать, что я полю… захотел быть рядом с человеком, который считает друзьями двух великовозрастных садистов и ничего не делает, чтобы остановить их. Но знаешь, Шерлок, - вдруг неестественно бодро воскликнул Джон, пружинисто поднимаясь на ноги, - есть и хорошая новость для тебя: все мои переживания - это только моя проблема. Это совершенно тебя не касается, так же, как и те первокурсники. Выход я найду.