В пяти метрах от них застыл безмолвным изваянием Очуров, крепко сжав в руках автомат.
- Надо отойти назад, у меня патроны заканчиваются - пробормотал Соловьев, все еще не веря своему счастью.
Они скорым шагом устремились в пулеметную ячейку. Степан отодвинул Иваныча в сторону и хмуро оглядел заначку для боеприпасов: - Хорошо живете - крепыш заграбастал все гранаты и начал их распихивать по многочисленным карманам. Только сейчас Михаил заметил, что один из титановых листов бронежилета вылез из распоротого пулей обмундирования. Но болтать было некогда. Он взял последнюю ленту, набитую Ивановичем и аккуратно сложил ее в короб, запихнув его в подсумок.
- Две по сотне, можно жить! Поможешь?
Степан кивнул головой и взялся за цинк. Он разрывал пачки руками и ссыпал патроны в раструб набивочной машинки. Как опытный боец он понимал, что с пулеметом намного лучше, чем без него. Михаил крутил ручкой, снимая или подсовывая новые ленты. Они успели зарядить четыре по сто, которые опытный пулеметчик тут же соединил в двухсотпатронные ленты, закладывая в большие короба, когда к ячейке подскочил коренастый Очуров.
- Они там за стеной для атаки накапливаются!
Степан, в начале их знакомства чурающийся всех нерусских, в последние недели вдруг крепко подружившийся с немногословным бурятом, задумался.
- Не гонишь?
- Я длинный щуп просунул и с ребятами на той стороне поговорил.
- Типа умный?
- Ты ну шути так Степа-Баатар, абижусь.
Светловолосый крепыш ухмыльнулся, а Михаил вдруг задумался, почему бывший расист стал дружить в основном с людьми восточной национальности. Чего только в жизни не бывает.
- Что будем делать?
- Снимать штаны и бегать!
Очуров обиженно засопел.
- На, держи - Степан передал буряту несколько гранат, тот сразу ожил, глаза заблестел.
- Я правильно тебя понял Баатар?
- Ага.
Они переглянулись и заржали, как кони. Михаил, поменявший ленту на большую и рассовавший все по своим местам, недоуменно обернулся.
- Сейчас мы им устроим! - крепыш бодро вскочил с места, за ним поскакал резвым коником бурят.
Дальнейшее больше напоминало цирк, от которого продирал мороз по коже. Очулов выдергивал предохранительную чеку, бросал гранату, как мяч Степану, а тот уже со всего размаху кидал навесиком в сторону крутого склона. Соловьев зачарованно наблюдал за полетом смертоносного снаряда, послышались первые хлопки, а затем и первые вопли. Часть гранат взрывалась еще в полете, щедро поливая смертоносными осколками прятавшихся в складках местности вражеских пехотинцев. Так эти два веселящихся идиота и перекидали весь десяток РГН. А если бы хоть одна выпала из рук, то кирдык был бы уже им.
- А теперь ложись! - закричал Степан, ныряя вниз глубоко выкопанной ячейки, огражденной к томе же бетонными надолбами.
Буквально через минуту рядом поднялись разрывы, осыпая песком каменьями шлемы бойцов.
- Да е..й ты на.. - вдруг заорал настоящий русским матом бурят - Они минометами нас сейчас накроют.
Но вскоре над их головами прошелестели снаряды нашей арты, накрывая вовремя обнаруженные позиции тихой сапой подвезенные вражеские автоматические минометы. Перестрелка продолжалась только несколько минут, и бойцам сильно повезло, что накрыть их не успели.
- Кто-то нас засек - пробормотал сипло Михаил - надо валить дальше.
Степан согласно кивнул головой, подхватил вскрытый цинк, машинку и мотанул головой.
- Пошли назад, там есть нормальная позиция.
Вооруженные беженцы с юга и их исламистские союзники бросили сейчас в бой все, что у них было. Вдалеке запылила бронетехника, на позиции обрушился короткий артиллерийский налет, затем в пыли и дыму возникла бегущая пехота. Хотя вряд ли этот сброд можно было назвать бойцами регулярных сухопутных сил. Но их было неожиданно много. Видимо, пользуясь дымом, уничтожением части разведывательных средств батальона, прорехами в оборонном рубеже, они сумели накопиться где-то поблизости.
Соловьев молча выставил дуло Печенега в амбразуру, укрепил сошки и приготовился. Очулов заталкивал ВОГи в подствольник, а Степан беззвучно ругался, затем полез куда-то под амуницию, достал нательный крестик и поцеловал его.
- Пи..ец нам, парни.
- Спасибо успокоил - буркнул Михаил и нажал на спусковую скобу. Пулемет дернулся, выплюнув первые маленькие смерти. Первоначальные попытки вражеской пехоты взять рубеж нахрапом провалились. Впереди раздался мощный взрыв, видимо подорвали один из атакующих танков. Несколько раз сработала наша артиллерия, стало понемногу темнеть, но помощи все еще не было.
Соловьев уже израсходовал всю двухсотпатронную ленту и сполз вниз для перезарядка. По бетонным столбикам застукали осколки от ВОГов, один из них впился в наплечную кирасу Степана. Тот зло что-то проорал и выпустил одиночными сразу рожок, сбивая прицел вражеским стрелкам. Неожиданно наверху прошелестело и их накрыло взрывом, видимо шмальнули из РПГ. Степан чурбаном свалился вниз, к нему тут же подскочил его верный друг и начал трясти: - Степа-Баатар, ты что? Ты живой?
- Да, б... куда я от тебя денусь - из-под шлема потекли тонкие струйки крови.
- Очул, снимай шлем, перевязывай - толкнул бурята Соловьев и снова встал к амбразуре. Несколько теней мелькнуло в пыльной мути и тут же отлетели назад, до них было меньше сотни метров, удар пули оказывался очень сильным. Остальных Михаил прижал к земле. Но это временно, скоро их обойдут и забросают гранатами. Уходить? Да вроде бы уже некуда. Стрельба сейчас шла отовсюду. Сколько же тут против них народу то? Разведка опять проморгала этот опасный прорыв.
- Что с ним?
- Да так, чутка задело - Очулов закончил перевязку и повернул голову, только сейчас Михаил заметил, что рукав на его бушлате также набух красным.
- Сам перевязаться можешь?
- Я помогу - кряхтя и мотая головой, поднялся Степан - Ты давай, смотри вперед, воронежский.
Рядом противно завизжали пули, впереди сверкнуло, и Михаил нырнул вниз. Взрыв, заметались дикими пчелами осколки, застучали по шлему камешки. Они сжался в комок, было очень жутко. Рядом загрохотал автомат, выплевывая короткими чью-то смерть.
- Але, Воронеж! Ты что, спишь там?
Соловьев поднялся, отряхнул землю и песок и снова припал к амбразуре.
- Эти черти промахнулись. Никак обкумаренные лезут.
- Может быть. Стреляют не очень метко.
- А что такое кумареный - рядом возник Очулов, его узкие глаза сейчас сделались заметно шире.
- Гашиш, конопля знаешь?
- А - круглое лицо расплылось в улыбке.
- Знаешь - Степан стукнул дружка по спине, заодно выбивая магазин - А я думал монголы один кумыс пьют.
- Кумыс хорошо, но в городе в магазине только водка - незлобиво ответил Очулов и тут же пальнул двумя очередями по метнувшимся теням. В ответ снова красными росчерками полетели ракеты от РПГ, бойцы залегли.
- Все, хана - Степан говорил спокойно, он выставил длинный оптический щуп и старался что-то разглядеть на разбитом экране планшета - Связи с командиром нет, нас обошли справа.
Михаил мрачно уставился в укрепленный щитом окоп, он почему-то подумал о своей дочурке, о том, что не поставит ее на ноги, не научит ездить на велосипеде, да многое чего не успеет сделать. Но ноги уже поднимали мужчину наверх, а руки перенесли тяжесть пулемета к правой амбразуре. У него еще есть дело и он живой, его товарищи также молча встали рядом, прикрывая фланги. Так было испокон веков и так будет. Мир держится на крепких мужских спинах, поддерживаемых неизбывной женской лаской. Два жизненных начала: Янь и Инь, миг между светом и тенью.
Неожиданно впереди позиции что-то яростно загрохотало, земля вспучилась, раздался визг летящих НУРСов.
- Вертушки! Очул, шашки давай! Счас нас летуны накроют - Степан выдернул чеки и бросил вперед дымящиеся зеленым дымовые шашки, обозначив себя для ревущих поверху боевых машин. Михаил устало опустился на дно окопа. Вот так, наверное, и спускались с помоста не верящие своему счастью помилованные люди.
- Счас дадут просраться бишкекам, су..й потрох - светловолосая голова оказалась напротив. Степан копался в планшете, связь и картинка вновь появилась - Ого, а вот и кавалерия. Так что братцы умирать отменяется.
Рядом опустился Очулов, блаженно улыбнулся и закрыл глаза, затем его тело обмякло, Калашников упал на землю.
- Очул, Ты чего! - схватил друга боец.
- Не гоношись - оттолкнул его более спокойный Михаил - Живой, видимо много крови потерял. Поищи в аптечке чего подбадривающего и свяжись хоть с кем-нибудь. Его в санчасть надо.
Через полчаса Степана и Очулова грузили в большую, бронированную машину, отправляли в тыл.
- Ну, ты тут держись - белобрысый крепыш оперся спиной о борт машины, докуривая, чей-то бычок, хотя сам обычно не курил.
- Куда я денусь. А вот и наш взводный - мимо них пронесли носилки с капитаном Коробициным, тот вяло махнул бойцам левой рукой, правая была перебинтована.
- Очул, ты чего там под больного корчишь, вон ротный какой бодрый! - Степан дернул кореша за ногу.
- Степа-Баатар, вот выздоровею, врежу тебе.
- Значит, жив, бродяга степей монгольских.
Михаил провожал взглядом уезжавших в ночь сослуживцев, потом зябко повел плечами. С поля боя временами раздавался какой-то вой, а может и плач. Неожиданно его стукнул по плечу почерневший лицом Бывалов.
- Соловьев, принимай отделение.
- А ты куда?
- Взводным пока буду. Офицеров то на батальон всего, да ничего. Так что иди, вон у той БМПшки стоят. Несколько наших и привозные.
Михаил вздохнул, перекинул пулемет на плечо и двинулся к высокой БМП 5, рядом с ней стояло несколько приземистых машин поддержки пехоты, это они с вертушками добили остатки вражеской техники. Все-таки лучшее вооружение Россия оставила себе. С земли начали подниматься полтора десятка бойцов. Половина измызганных в земле, из их батальона и взрослые на вид мужики из нового пополнения. "Будем жить" вдруг припомнилась фраза из старого фильма: - Отделение, становись!
Станция Грязовец, Северная Железная Дорога.
- Как то тихо стало - пожилой железнодорожник протер стекло от инея.
- Блин, тебе Кузьмич не угодишь - второй железнодорожник, более молодой, но плохо выглядевший, только махнул рукой. В небольшой будке было холодно и темно, электричество подавалось с перебоями.
Зазвонил старого типа телефон. Молодой взял трубку и выслушал человека с той стороны провода - Выйди, осмотри путь. Через полчаса два товарных на север пройдут.
- И то дело - Кузьмич начал надевать меховой кургузый полушубок - Что-то не важно ты выглядишь, Семен Данилович. К врачам сходил бы что ли?
- Да где они нынче врачи то?
- Ну, смотри. О-хо-хо.
Кузьмич вышел наружу, навстречу свежему ветру, швырявшему в лицо горстями снег. Впереди виднелся патруль, опознавший железнодорожника по сигнальному браслету. Без него по узловой станции лучше было не ходить. Навинченная последними событиями охрана могла и застрелить запросто. Немало самовольных беглецов, перелезших через колючку периметра, так остались лежать здесь навечно. Пожилой железнодорожник только устало вздохнул и пошел вперед, внимательно оглядывая рельсы.
А Семен Данилович долго не мог откашляться в мятый и грязный платок, мрачно затем разглядывая на нем кровавое пятно. Он уже знал, что жить ему осталось не так много, и единственное, что держало сейчас его на этой проклятой работе, это были его жена и дети. Правдами и неправдами он смог отправить их дальше на Север, туда, где еще холоднее и солнце не появляется по нескольку месяцев.
Норильск. Квартира заместителя руководителя округа.
Звонок был противным, особенно из-за того, что звонил в неурочный час, время под утро, когда самый сон. Ермаков нехотя приподнял голову и протянул руку к телефону: - Да, Ермаков на проводе. Да. Вас понял. Буду в мэрии.
Сон как рукой сняло, и мужчина присел на широком диване. Рядом заворочалось тело, Галина подвинулась и спросила голосом полным тревоги: - Что случилось, Саша?
Ермаков оглянулся на своего секретаря-референта. Он в тайне даже от самого себя давно питал к этой женщине не только дружеские чувства, а в этой проклятой канители решил все расставить на свои места. Может, им и жить то осталось все ничего, так что и таиться то?
- Калюжный разбился. Летел с Дудинки, там сейчас шторм.
- Ох! И что теперь?
- Что! Сейчас его вертолет ищут, там метель, видимость маленькая. Надо в мэрию, людей собирать, будем ждать полпреда.
Женщина зашевелилась, накинула на себя теплый халат и положила на крепкие плечи руководителя округа свои мягкие руки. Женские слабые ручки ведь при некоторых обстоятельствах бывают сильнее стальных мускул мужчин.
- Не дергайся. Все-равно ничего пока не ясно. Я пойду, заварю свежего чаю и приготовлю завтрак.
Ермаков, не спеша, почистил зубы и побрился. Когда-то он любил носить бороду, но сейчас проявлял резкий консерватизм. Он сел за стол, пододвинул чашку и с удовольствием хлебнул горячего чая без сахара, чтобы прочувствовать тонкий аромат напитка. Он не понимал людей, портящих чай сладким или молоком. Это уже не чай, а какой то другой напиток. Завтрак был скромным: овсянка и бутерброд. Как раз для последнего Галина и копалась в открытых коробках, наставленных в кухне.
- Вот! Ветчина - ловко открыла она достанную банку.
- Ты куда столько набрала, Галя? - Ермаков окинул взглядом коробки - Мы едим то в основном в столовой.
- Это положенное, пайки, так что не бухти. Времена впереди тяжелые, а запас карман не тянет.
Ермаков задумался и согласился с подругой, еще во времена работы геологом он научился ценить мастерство кладовщиков делать заначки. Намного хуже, если их не было вообще. Он быстро проглотил кашу, бутерброд и пошел одеваться: - Вызову дежурный патруль, пусть Ильич еще поспит. Работы сегодня будет много. Потом за тобой его пришлю.
- Опять пойдут слухи, что мы служебную машину не по назначению ...
- Ничего, пойдут и заткнутся, ты еще в пару мест по пути заедешь. Так что все по делу. Эти завистники хоть знают, какой у тебя рабочий график? То-то же!
Она прошел в комнату, надел пуловер и пиджак, потом оглянулся. Просторная двухкомнатная квартира пустовала, а это непорядок.
У подъезда его уже ждали двое парней в зимней военной форме. Ночью патрулировали нацгвардейцы, а полиция ездила только на вызовы. Сержант коротко кивнул в сторону небольшого броневика, Ермаков из стылой стужи с удовольствием нырнул в тепло машины. В Норильске уже вовсю царила зима, и мороз перешел отметку двадцать градусов. Теплее до конца марта скорей всего и не будет. Еще одно суровое испытание для сотен тысяч беженцев. Те же столичные жители даже ходить в условиях низкой температуры не умеют. Большие города слишком комфортны для человека.
Только проехали пару кварталов, как в броневике запищала вызовом рация. Сержант, сидящий впереди, внимательно выслушал сообщение и обернулся к Ермакову: - Александр Николаевич, тут рядом магазин вскрыли, мы самые ближние.
- Так чего стоишь? Давай, лови!
- Есть. Серега за тот угол! Парни, работаем по схеме.
После двух поворотов броневик остановился и с переднего сиденья выскочил сержант с высоким, крепким бойцом, водитель остался за рулем, только придвинул к себе автомат. Третий патрульный, сидящий рядом с Ермаковым, стоял у машины на полной изготовке. Бывший мэр города оглядел внутренность броневика. Позади второго ряда кресел они заметил аккуратно прикрепленный пулемет и несколько ящиков. По бокам кабины висели на специальном крепеже две тубы зеленого цвета. Ермаков вспомнил, что это одноразовые гранатометы. Патруль был готов к любому развитию событий и это радовало.