— Какая-нибудь лазейка всегда найдется.
Я нажал на кнопку зуммера.
— Да, сэр?
— Позвоните Стейну, моему адвокату. Скажите, что я прошу его приехать немедленно. И просмотрите все личные дела сотрудников; не работал ли кто-нибудь в журнале еще при Тримбле, в 1926 году?
— В 1926 году, сэр?
— Дорогая моя, неужели я должен десять раз повторять вам каждое слово?
— В 1926 году, сэр. Сию минуту, сэр.
Мисс Дэвис отключилась, и через несколько минут я опять услышал ее голос:
— Мистер Стейн у телефона, сэр.
— Не соединяйте меня. Скажите, чтобы сейчас же ехал сюда.
— Слушаю, сэр.
— Что же теперь делать? — спросил Джон.
— Понятия не имею. Ты думаешь, этот старый псих в самом деле побывал на Луне?
— Исключено! — твердо объявил Джон. — Держу пари на миллион долларов, что никто…
— Ради бога!
— Извини, — пробормотал Джон.
Зажужжал зуммер, и я нажал на кнопку.
— Да?
— У нас тут работает один человек, сэр…
— Отлично, — сказал я. — И пусть себе работает на здоровье…
— Я хочу сказать, что он работает у нас с 1926 года.
— Ах вот что. Как его фамилия?
— Молтер. Эфраим Молтер.
— В каком отделе?
— В отделе распространения.
— Сколько же ему лет?
— Девяносто четыре, сэр. Конечно, ему уже давно пора бы уйти на пенсию, но, как ни странно, он предпочитает работать.
— Он и теперь в отделе распространения?
— Да, сэр. Сидит там с 1926 года.
— Давайте его сюда, живо!
— Слушаю, сэр.
Отдел распространения находился прямо под нами, и я никак не мог понять, почему Эфраим Молтер так долго карабкается на один этаж; тем более что я просил поживее. Но, увидав его, я сразу все понял. Дверь вдруг открылась, и он явился на пороге, чуть покачиваясь, точно сухой листок на осенней ветке. Я с тревогой взглянул на вентилятор, а Джон поспешно нажал на кнопку «стоп»: неровен час старца засосет воздушной струей.
— Мистер Молтер? — спросил я.
— Да, сэр, мистер Тримбл.
— Я не Тримбл, — объяснил я. — Я Мерриан, новый издатель.
— Как? Не можете ли вы говорить чуть погромче, мистер Тримбл?
И старик заковылял к моему столу.
— Я вовсе не Тримбл! — заорал я.
— Как-как, простите? — переспросил Молтер, по-птичьи склонив голову набок. В его внешности поражали на удивление черные волосы, голубые глаза слезились, и разговаривал он самым дурацким манером, вздергивая одну бровь.
— Ладно, неважно, — вопил я. — Что вы знаете о полете на Луну?
— Прекрасная мысль, мистер Тримбл, — отозвался он. — Я с самого начала так думаю. Миллион долларов! Вот уж это реклама так реклама!
— А какие у фирмы гарантии? — спросил я. — Как они собирались добыть миллион долларов, если кто-нибудь поймает их на слове?
— Как это поймает?
— Возьмет и полетит на Луну.
— Кого поймает?
— Нас. Наш журнал.
— На Луну? Да что вы, мистер Тримбл! Кто же это доберется до Луны? Черт возьми, да я готов побиться об заклад на миллион дол…
— Ладно, ладно! — заорал я. — Так какие, говорите, у фирмы гарантии?
— Прекрасно, — отвечал старик.
— Что прекрасно? О чем вы говорите?
— У фирмы прекрасная агентура. Разнообразные издания. Все будет хорошо, мистер Тримбл.
— А, черт подери!
— Как вы сказали?
Он снова склонил голову набок.
— Выслушайте и попытайтесь меня понять. Какой-то болван утверждает, что он побывал на Луне. И требует с нас миллион долларов. Где нам их взять?
Эфраим Молтер развел руками.
— Да вам-то что, мистер Тримбл? Это уж забота страховой компании, вам-то о чем беспокоиться?
— Вот именно! — завопил Джон.
Я от восторга прищелкнул пальцами и сгреб Молтера в охапку.
— Ну разумеется! Старина Тримбл ни за что не стал бы так рисковать! Страховая компания! Конечно! Конечно!
Я выпустил Молтера из своих объятий, и он чуть не свалился на пол, но кое-как выпрямился, и тут я спросил его в упор:
— Какая?
— Что какая, сэр?
— Какая страховая компания?
— А-а… Дайте подумать.
— Ну, думайте, — поторопил я.
— Да хорошенько, — добавил Джон.
Молтер вдруг захлопал в ладоши.
— Деррик и Дерриксон! Вспомнил, вот это кто!
— Слава тебе господи, — пробормотал я. — Теперь можете идти, мистер Молтер.
— Как вы сказали, сэр?
— Я сказал, можете идти.
— Что?
Я вышел из-за стола и взял старика под локоть.
— Идите, — сказал я. — Идите. Обратно в отдел распространения. Идите к себе. До свидания.
Я довел его до порога и аккуратно выставил за дверь.
— Благодарю вас, мистер Тримбл, — сказал он мне.
— Не за что.
— Как вы сказали?
Я повернулся к нему спиной, и дверь захлопнулась перед самым носом изумленного старца. Джон уже торопливо листал телефонный справочник.
— Нашел, — сказал он наконец. — Деррик и Дерриксон, двадцать три филиала.
— А где ближайший?
— Пятая Авеню, угол Тридцать восьмой улицы.
— Звони сейчас же, Джон. Договорись о встрече. А я бегу прямо туда.
— Ясно, — коротко ответил Джон.
Я пошел к двери, на пороге обернулся и, сознавая всю значительность минуты, поглядел на Джона. Тот напутственно поднял руку.
— Ни пуха ни пера, Берт!
— К черту! — пробормотал я.
И дверь за мной закрылась.
Питер Дерриксон оказался весьма внушительным мужчиной в традиционном синем костюме. Волосы у него были белые как снег, над белоснежными усами нависал массивный нос.
Хорошенькая рыжеволосая секретарша провела меня в его просторный кабинет, и он указал мне на кресло возле стола.
— Мне показалось, ваш главный художник чем-то встревожен, — сказал Дерриксон мощным гулким басом, точно выступал по радио перед всем американским народом.
Я поморщился.
— Он, знаете, вообще нервный.
Еще по дороге сюда я решил держаться с ним поосторожнее. И сейчас, пока Дерриксон, открыв ящик, придирчиво выбирал толстую сигару, я украдкой к нему присматривался. Но вот он сунул сигару в рот, отгрыз кончик, повернулся и без всяких церемоний сплюнул куда-то за мою спину. Огрызок просвистел у меня возле самого уха, и я даже глаза вытаращил. Но Питер Дерриксон словно и не заметил моего изумления.
— Итак, — прогудел он, — чем вы озабочены, сэр?
— Когда издателем журнала «Принц» был Тримбл, он заключил с вами страховой договор, — сказал я.
Дерриксон чиркнул спичкой и с удовольствием затянулся; голова его тотчас скрылась в клубах дыма. Потом дымно дохнул на спичку и погасил ее. И сквозь дым загромыхал его голос:
— У нас много клиентов.
— Этот договор был на один миллион долларов.
Дерриксон снова затянулся, и я тщетно пытался разглядеть его лицо сквозь дымовую завесу.
— Многие клиенты застрахованы у нас на миллион долларов, — прогудел голос из дымного облака.
— Наш журнал застраховался от путешествия на Луну.
Из дымного облака вынырнула седая голова.
— А-а, так вы про ту дурацкую рекламу.
— Да, — сказал я.
— Помню, помню, — прогремел Дерриксон своим оглушительным басом. — Ну и что произошло с этой страховкой?
Голова его вновь скрылась в клубах дыма, и мне опять пришлось обращаться к зыбкой дымовой завесе.
— Об этом-то я и хотел вас спросить. Так что же с ней произошло?
— Вот это вопрос! — прогудел Дерриксон. — По-моему, срок полиса уже истек.
— Истек? — упавшим голосом переспросил я.
— Ну да, истек, — гудел Дерриксон. — Как сейчас помню тот день, когда Тримбл заявился ко мне с этой идеей. «Валяйте, сказал я ему. — Пока мы живы, ни одно частное лицо и не подумает добраться до Луны, мистер Тримбл. Еще военные или какие-либо специально обученные люди — куда ни шло, но частное лицо — и думать нечего. Пожалуйста, я выдам вам страховой полис на один миллион долларов и уверен, что ничем при этом не рискую». Вот что я ему тогда сказал.
— А теперь срок страховки истек?
— Да, как будто так. Собственно, я в этом уверен. Тримбл давно перестал платить взносы. Уж не знаю почему. Вносить-то надо было чистые пустяки.
— А… сколько именно?
— Я же вам сказал! — закричал Дерриксон. — Сущие пустяки! Вы что, молодой человек, туговаты на ухо или как?
— Нет, нет. Я… Мне просто хотелось узнать, как давно истек срок страховки.
— Лет семь назад. А что?
— Нет, я просто подумал… А можно уплатить взносы за все эти годы и возобновить полис?
— Право не знаю. А зачем это вам? Может, боитесь, что кто-нибудь доберется до Луны раньше, чем наше правительство или русские?
Неизвестно почему, но мысль эта показалась Дерриксону очень забавной. Он громко засмеялся за своим облаком дыма, и я засмеялся вместе с ним.
— Бог ты мой, да вы такой же чудак, как старый Тримбл. Но он, видно, одумался, потому и перестал платить взносы. Нет уж, сынок, ни одно частное лицо и ногой не ступит на Луну, по крайней мере нам с вами до этого не дожить.
— Вы уверены?
— Уверен? — гремел Дерриксон. — Черт возьми, конечно, уверен!
— В таком случае позвольте нам уплатить взносы за все эти годы и восстановить нашу страховку.
Голова Дерриксона снова вынырнула из дыма, и он как бы нацелил на меня свою вонючую сигару.
— Конечно, — сказал он. — А почему бы и нет?
— Вот и прекрасно. Так сколько мне нужно уплатить за все эти годы?
Дерриксон вновь откинулся на спинку кресла, и дым опять поглотил его.
— Пятьсот долларов в год, — сказал он.
— И срок истек семь лет назад?
— Совершенно верно. Если вы хотите покрыть всю задолженность, вам придется уплатить сразу три тысячи пятьсот долларов. И еще мы бы хотели получить взносы за будущий год тоже, авансом. Итого ровно четыре тысячи.
— Устроит вас чек за моей подписью? — спросил я, и полез во внутренний карман.
— Разумеется. Но к чему так торопиться?
— Мне хотелось бы покончить с этим делом сейчас же. Терпеть не могу, когда что-то висит над душой.
Теперь, когда я готов был выложить деньги, Дерриксон огромными ручищами отогнал от лица дым. Густые сизые струи поплыли по комнате.
— Выписывайте чек на компанию «Деррик и Дерриксон». Четыре тысячи долларов.
Он нажал на кнопку селектора и закричал:
— Принесите папку журнала «Принц»!
— Слушаю, сэр.
Дерриксон открыл нижний ящик стола и вытащил печатный бланк; вверху стояло: «ВОЗОБНОВЛЕНИЕ ПОЛИСА». Он вздохнул и отвинтил колпачок авторучки.
— Как только я это подпишу, — сказал он, — вы снова будете полностью застрахованы. — Он громко хихикнул. — От неожиданного путешествия на Луну.
Я закивал и торопливо сунул ему чек. Потом взглянул на часы.
— Ну что же вы, подписывайте, — сказал я.
— Сначала нужно заполнить кое-какие графы. Для этого мне и понадобилась папка вашего журнала.
— Может, я могу дать вам все сведения?
— Ну нет. Нужны документы.
Дерриксон пососал сигару и досадливо поморщился — она погасла. Он положил перо, снова зажег сигару и принялся опять изничтожать остатки свежего воздуха в комнате. Через несколько минут вошла рыжая секретарша с папкой в руках.
— Сэр… — начала она.
— Одну минуту, мисс Фрилей.
Она терпеливо остановилась у стола и улыбнулась мне. Дерриксон проворно списывал из папки нужные данные, время от времени выглядывая из дымного облака.
— Ну вот, — сказал он наконец. — Теперь остается только поставить мою подпись…
— Сэр… — опять сказала рыжая, и я вдруг люто ее возненавидел.
— Одну минуту, мисс Фрилей, — сказал Дерриксон.
— Сэр…
— Какого черта, мисс Фрилей, в чем дело?
Я не отрываясь смотрел на его перо, повисшее над бумагой.
— Может быть, вы сначала подпишете… — сказал я.
— Извините, сэр, — сказала рыжая, — я вовсе не хотела вам мешать. Но случилось необыкновенное событие.
— Что такое?
Дерриксон положил перо, с него на бланк упала крошечная капелька чернил. Он вопрошающе поднял глаза.
— Человек слетал на Луну! — взволнованно объявила рыжая.
Дерриксон стиснул в зубах сигару и схватил перо, словно бумага под ним загорелась.
— Что-о-о-о? — загремел он.
— Да, сэр, это уже во всех газетах и по радио тоже. Его зовут Димас Дональд. Я в жизни не видала такого обаятельного…
Дерриксон медленно повернулся ко мне вместе с креслом, густые клубы дыма рвались у него из ноздрей и из углов рта.
— Вы… уже… знали, — с расстановкой сказал он.
— Нет, мистер Дерриксон, не знал, — мигом нашелся я. Для меня это полнейшая неожиданность. Ну просто полней…
— Вон! — завизжал Дерриксон. — Вон отсюда, а не то я…
— Но, мистер Дерриксон…
— Вон отсюда, подонок ты эдакий!
— Но…
— Вон, ты… ты… жулик!
Я вскочил и кинулся к двери, а за моей спиной рыжая невинно спросила:
— Разве я что-нибудь не так сказала, мистер Дерриксон?
Еще спрашивает!
На следующий день Эймос Дональд приволок доказательства. Он прихватил с собой и репортеров с фотографами, и все комнаты редакции оказались битком набиты — такого у нас сроду не бывало.
Дональд принялся выкладывать мне на стол свои доказательства, одно за другим.
— Вещественное доказательство номер один, — объявил он. Туф. Взят с поверхности Луны.
— А откуда это видно? — спросил Джон.
— Дайте ученым, пускай проверят. На Луне нет атмосферы. Нет эрозии. Нет выветривания. Пусть сравнят с земным туфом. Все так и есть, без подделки.
— Ладно, номер один, — устало согласился я.
— Вещественное доказательство номер два — серебро. Тоже с Луны.
И он грохнул на стол кусок серебра величиной с мою голову.
— Номер два, — подтвердил Джон.
Теперь Дональд поднял мешок. Мешок был большой, и поднимать его пришлось обеими руками. Дональд вывернул его, и на красное дерево посыпалась всякая всячина.
— Вещественное доказательство номер три — лунная пемза. Из кратера Архимеда. Без обмана, уж поверьте.
Мы с Джоном переглянулись. Оба мы думали в ту минуту об одном и том же — о казне «Принца», которая насчитывала двадцать одну тысячу четыреста пятьдесят шесть долларов и тридцать один цент. До миллиона долларов далековато. Прямо-таки очень и очень далеко.
Мистер Дональд открыл чемодан и вынул оттуда нечто бесформенное, состряпанное из нейлона и резины.
— Мой космический скафандр, в нем я ходил по Луне, преспокойно пояснил он.
В комнате поднялся гомон, засверкали вспышки магния. Я посмотрел на скафандр и на гермошлем, который виднелся в глубине чемодана.
— У меня их два, — сказал Дональд. — Один запасной. Он у меня там, на корабле.
— Где-где? — переспросил я.
— Да на корабле же. На котором я летал, — пояснил мистер Дональд. — Ведь тут уж без корабля не обойдешься, знаете ли.
— Конечно, — подтвердил Джон и кивнул. — Без корабля тут никак не обойтись, Берт.
— Да, разумеется.
— А вот это я приберег на закуску, — сказал мистер Дональд. — Вещественное доказательство номер восемнадцать.
— Восемнадцать?
— Ну да, у меня ведь их полно.
Он показывал еще и еще — богатейший улов для репортеров и фотографов. Наконец он выложил все, до последнего камушка, и у меня на столе скопилось больше образцов, чем в геологическом отделе музея естественной истории. И он уверял, что привез все это с Луны. И еще он уверял, что некоторые из этих минералов — химические соединения, которые существуют только на Луне, где нет ни воздуха, ни воды. Наконец он удалился в сопровождении целой оравы репортеров, а мы с Джоном в ужасе и отчаянии вызвали ученых, которые согласились дать заключение обо всей его добыче.
Джон похлопал меня по плечу.
— Я тебя в беде не оставлю, Берт, — сказал он. — Уж если пропадать, так вместе.
— Спасибо, старина. Я очень это ценю, — сказал я.
В глазах у Джона блеснули слезы, но, может быть, это мне только показалось.
Зато, когда ученые произнесли свой приговор, уж у меня-то в глазах стояли самые настоящие слезы.
Тот из них, что держал речь, с шумом втянул носом воздух, как гончая, и объявил:
— Никаких сомнений. На Земле мы никогда не видели ничего подобного. Если прибавить к этому фотографии, так любезно предоставленные нам мистером Дональдом…