Его почему-то не удивляло равнодушие Анки, которая ни разу не позвонила Итону по видеосвязи, хотя сигнал между Эдемом и Тотом проходил без задержек...
Неожиданное событие, которое выглядело немного странным для размеренной жизни на ферме, произошло через неделю после встречи с Дианой. Смутное чувство незаконченного дела, заставило Итона проснуться посреди ночи. Снизу доносились голоса, на первом этаже фермы явно о чём-то спорили. Итон поднялся с постели и босиком прокрался на лестницу, стараясь не скрипеть половицами. Голоса обрели чёткость - теперь стало ясно, что спорили Симеон и Александр.
-...отдельно, - твёрдо закончил дед. - Дом перейдёт к Виктору, а твоя Злата слишком много воли почувствовала, раз решила условия ставить. Она здесь никто: для меня никто, для тебя никто, и для всей нашей семьи - соседская дочка!
- Это мне она никто? - взвился Саша. - Да мы только из-за тебя до сих пор не женаты! Из-за твоего стариковского норова! Из-за твоих бесконечных условий от тебя даже дочь на Землю сбежала, за проходимца приезжего уцепилась, только бы подальше отсюда! С тобой люди жить не хотят: тяжёлый ты человек!
- В чём я неправ? - сдерживая недовольство, вопрошал Симеон. - В чём неправ?! Земли под строительство не выделяют, семьи уплотняются, молодые отдельно от родителей не живут, и наследование земли под сдачу зерна не отменяли. На Тоте каждый сантиметр, каждая пядь полей предназначена для пшеницы, а не под строительство ферм... Не хочет со мной жить твоя Злата? Тогда пусть катится к дьяволу! Собатским я внука в работники отдавать не собираюсь!.. После Виктора к тебе всё перейдёт: все наделы, вся ферма, а от Собатских ничего не получишь. В этом союзе нам пользы не будет. Знаю.
- Как же ты привык мерять всех своей выгодой! С какой стороны судишь нас? Неужели в стариках отмирают все чувства, и они не могут поддаться неправильному, но желанному? Я хочу построить свой дом, построить свою жизнь вместе со Златой, а не идти за тобой к твоим победам и поражениям. Должно быть в жизни что-то своё, что-то особенное, а не только поступки, которые пережили другие, совершили другие, и другие унесут с собой в памяти!
- Зерно прорастает и становится колосом в поле, где высятся другие колосья. Пока ты зерно - можешь желать, чего вздумается. Но чем твёрже стебель, тем больше цени, что стал колосом, а не сорняком... - произнёс дед. - Хочешь жить со Златой отдельно? Тогда сделай то, о чём я просил. Соглашайся и будет тебе место для дома... Да и не только дом будет, а наделы, поля, которые вместе с нашими объединятся. Свою жизнь человек вершит сам. Знаю.
В доме воцарилась столь прочная тишина, что казалось, все звуки мира притаились за окнами. В такие минуты приходят решения, о которых можно жалеть до конца жизни или до конца жизни наслаждаться победой. Такая тишина принадлежит только людям, и если в жизни человека хотя бы раз случались минуты важных решений, - значит он существовал не напрасно.
- А что будет дальше? - спросил Саша, и Итон понял, что брат для себя уже всё решил.
- Компенсационные выплаты. На жизнь им хватит. Ну, а дальше - Земля. Всё что с ними произойдёт, нас уже не касается. Виктор тебе с делом поможет, а они найдут себе место, - с облегчением заключил дед. - Тот очень молод и существует для единственной цели - кормить людей на изначальной планете. Ему не понятны странности человека. Тот дарит свободу любому, кто коснулся полей. Спутник хочет быть правильным со своими создателями... Только старая, истерзанная нами Земля способна понять и поглотить всех, кого породила. Она видела тысячи поколений людей и знает о всех возможных поворотах человеческих мыслей. Место чужаков там, на Земле. Сам Тот изгоняет ненужных. Мы только поможем спутнику стать более правильным, и в этом нет зла. Знаю.
***
- Что за отношения у тебя с Дианой? - спросил дед у Итона за завтраком. Беседа за столом текла вяло, размеренно - как и всегда. Мужчины обсуждали планы на день, разделяли работу. Нескольким комбайнам требовалось перепрограммирование - наступал сезон жатвы. Виктор с сыном собирались заняться подготовкой техники на отдалённых участках, а Симеону предстояла поездка к складам космопорта, чтобы доставить на ферму привозное оборудование и еду.
Беседы с Дианой сложно было назвать дружеским трёпом, к которому Итон привык на Земле. Итон не уважал её, не любил и не испытывал к девушке никаких чувств, кроме уязвлённого непониманием интереса. Он ощущал себя человеком, впервые увидевшим некое существо, которое добровольно ползёт в выжженную солнцем пустыню, когда другие предпочитают жить у воды, вероятно - просто сумасшедшее существо.
- Ты человек новый, и мне интересно знать, что ты думаешь о Калугиной? - продолжал расспрашивать дед. Итон заметил, что глаза всей семьи обращены на него. Саша и Виктор, наблюдая за реакцией родственника, даже забыли о пище.
- Мне кажется, у неё с головой не всё в порядке, - Итон не смог выразить однозначное мнение о Диане, произнеся то, что от него хотели услышать. Его слова произвели должный эффект: лица мужчин понемногу оттаяли.
- Верно... Каждый из нас за два года вдосталь её наслушался. С девочкой случилась беда, - сказал Симеон. - Смерть родителей сильно на неё повлияла, выбила из колеи. Ей бы взяться за ум, начать помогать Иохиму заботиться о своей ферме, а она вместо этого... ну ты видел. Законы Тота просты: фермер живёт на спутнике, пока справляется со сдачей зерна и содержит в порядке свой дом. Из-за слабости Иохима и безразличия его внучки, Калугины оказались на краю пропасти. Если девчонка не взглянет правде в лицо, то лишится всего и будет выслана обратно на Землю... Что её ждёт? Приют до совершеннолетия, а после работа, где платят гроши - не за дело, а за неумение. Голод, бедность и улица... Иохим ничем не сможет помочь ей на Земле: он болен и стар, давно отвык носить дыхательную маску и среди смога планеты долго не проживёт. Знаю.
От слов Симеона внутри у Маэстро вспыхнуло чувство негодования. Он не хотел, чтобы предсказания деда сбылись, но понимал, что скорее всего так и случится. Фермер, неспособный накормить Землю, должен был вернуться обратно на увядающую планету. Его место займёт другой, кто сможет посвятить свою жизнь пшеничным полям.
- Никто из нас не желает, чтобы всё кончилось плохо, - проникновенно глядя на внука, продолжал Симеон. - Нужно вытащить девчонку из ступора, расшевелить, заставить вспомнить о себе и о делах Иохима. Пока её голова забита лишними мыслями, реальная жизнь катится под откос. Через два дня нужно сдавать зерно, а нынешний урожай Иохим может и не собрать. Ты должен уговорить Диану заняться полями.
- Почему именно я? - Итон чувствовал себя неуютно под выжидающим взглядом деда.
- С тобой она проводила время, ты ей интересен... Как новый человек, ты мог бы рассказать Диане о правильной стороне жизни, а я подскажу где лучше начать разговор.
Симеон взял в руки лежавший на столе планшет. После нескольких касаний пальцев на экране возник план полей Тота. Жёлтые квадраты обозначали наделы, а фермы были отмечены красными точками. Выбрав один из квадратов, Симеон поставил на нём зелёный маркер.
- Вот здесь...
- Но там ничего нет. Вы предлагаете отвезти её в поле? - не понял Итон.
- Там есть кое-что, только на карте не видно, - настаивал Симеон. - Отвези туда Диану и поговори с ней о будущем. Ты должен убедить её начать ухаживать за наделом, иначе Калугины потеряют свои поля вместе с правом проживания на Тоте.
- Почему вы уверены, что она меня послушает? Её волнуют только собственные миры в голове, а не реальность, - Маэстро испытал раздражение, понимая, какой груз на него пытаются возложить.
- Потому что ты её последний шанс, Итон, - серьёзно произнёс дед. - Не справишься - погубишь не только жизнь одного человека, но и судьбу целой семьи.
Интерес к странной девушке на дороге обернулся для Маэстро ещё одним выбором - новым сомнением. На мгновение у Итона мелькнула слабая мысль, что лучше бы он не разговаривал с Дианой Калугиной, лучше бы она оказалась призраком, появившимся из жаркого марева Тота; ошибкой, лишней блажью, глупой идеей, которой не стоит отдавать время - его время - ещё не предопределённое, ещё неизвестное, не состоявшееся будущее.
- Когда я должен ехать? - спросил Итон, снимая со спинки стула обшитую эмблемами куртку.
- Сегодня, - Симеон отдал внуку планшет. - Ты должен поговорить с ней сегодня вечером: каждый час на счету, через два дня время жатвы. Но будь терпелив, некоторым людям не хватает только понимания и волевого толчка, чтобы включиться...
***
- Никого нет, - понял Итон, войдя в дом Калугиных. Всё здесь было как раньше: старая, антикварная мебель, полутёмные окна, застоявшийся воздух. Мерно стучали часы, отсчитывая минуты проведённые домом среди одиночества. На буфете в хрустальной вазе стоял букет маков, рядом лежали перчатки, садовые ножницы и несколько листов бумаги с карандашными рисунками. Итон узнал себя - в пшеничном поле, возле грайва. На другом рисунке был изображён цветок в закатном солнечном свете. Взглянув в окно, Итон понял, что это был не цветок, а Земля. Планета затянутая пеленой смога выглядела через атмосферу спутника хризантемой с золотистыми лепестками.
Будто чуткий родитель, Земля наблюдала за Тотом, оценивая его, возлагая надежды. Тот старался не обмануть ожиданий: кормил своего создателя, используя каждый сантиметр засеянной площади. Но за недели проведённые на сельскохозяйственном спутнике, Итону стало казаться, будто у Тота появилось собственное осознание, первая самостоятельная взрослая мысль о том, что он НЕ часть Земли, а отдельное существо, которое дежурит у постели своей умирающей матери, продлевая её часы. И когда роковой день настанет, Тот окажется одним из сорока уцелевших детей, которые начнут свою самостоятельную жизнь, вращаясь вокруг вытравленного химией камня. И вспоминая, каким было детство...
Итон не мог знать маршрута прогулок Дианы. Найти человека, который уходит куда глаза глядят, возможно, только если внимательно присмотреться. Выйдя из дома к перекрёстку дорог, Итон обнаружил в пыли незанесенный ветром след велосипедных колёс. Забравшись в кокпит грайва, Маэстро помчался по следу на максимально низкой скорости, которая не мешала обзору. Вокруг Итона вновь сомкнулись поля. Небесный купол начинал окрашиваться в багряные оттенки заката. Близилась ночь.
В стремительно наступающих сумерках пейзаж потемнел, воздух словно сгустился, укутав поля бело-золотистым туманом. Впереди мелькнуло бирюзовое платье и светлая шляпа. Итон поставил ручку газа в нейтральное положение. Грайв мягко пошёл по инерции, уровняв скорость с велосипедом Дианы.
- Здравствуй... - проронила девушка безразлично. Маэстро смотрел на неё через опущенный пластик бокового окна. Лицо Дианы вновь не выражало эмоций, только уголки губ были грустно опущены.
- Через двое суток начнётся жатва, - напомнил ей Итон.
- Я знаю.
- Через неделю вам придётся сдавать урожай.
- Я знаю, - повторила Калугина, налегая на педали скрипучего велосипеда.
- Иохим справится?
- Возможно...
- Тебя не пугает потеря дома?
Диана резко затормозила, подняв золотистое облачко пыли. Итон немедленно остановил грайв.
- А ты? Думаешь, твоя размеренная жизнь будет вечной? Учёба, работа, семья, близкие и любовь? Боюсь тебя разочаровать: ни у кого нет правильной, размеренной жизни. Всё разбивается в одно мгновение, когда в привычный порядок вторгаются перемены, к которым ты не готов. Всё что происходит на Тоте - логично. Я наблюдаю за этим, но не стремлюсь изменить.
- Это позиция труса, - заметил Итон. Всё, что говорила Диана с трудом находило внутри него отклик. - Если бы человечество пасовало перед трудностями и плыло по течению, то ничего бы не достигло и не построило. Так бы и вымерло у себя на планете, не создав ни одного спутника! Я тоже не собираюсь сдаваться. Во время гонок случилась авария, моя машина разбита и стоит в гараже, но я вернусь на Землю, починю её и достигну победы - иначе и быть не может. Так почему ты забросила свою жизнь и не желаешь бороться, как положено людям?
- Неверно поставлен вопрос. Не "почему?", а "зачем?". Правильно было бы взяться за ферму, ухватиться за Тот, как за единственный рай, способный спасти от выдворения на загрязнённую родину... Но это не моя жизнь, Итон. Это путь Симеона и Иохима, это судьба твоего брата и Златы Собатской... Ты не думаешь, будто всё, что они считают правильным, нужным и истинно верным, на самом деле лишь пустота? Зерно помогает людям выжить, но поколения сменяются поколениями и хлеборобов не помнят. В человеческой памяти остаются лишь те, кто не похож на других, кто оставил после себя что-то значимое. Человек существует не ради самого существования, и не для того, чтобы оставить после себя потомство, а чтобы остаться в памяти. Либо само его существование - бессмысленно, даже после появления детей. Жизнь единственна и не заканчивается на рождении дочери... или сына. Человек должен остаться в воспоминаниях, потому как боится забвения, боится что ляжет в кормящую новые поколения землю бесславно. И в этом цель жизни? Что такое зерно для пропитания такой жизни, если сама жизнь человека пуста?..
- Пуста? Не глупи! - оборвал её Итон. - У тебя за плечами семнадцать лет, ты получила образование, будущее в твоих руках! Прошлого не исправишь, родителей не вернёшь, но это и есть настоящая жизнь! Она происходит в этот самый момент, в эту секунду, и другой не дано. Сколько не беги от настоящего, оно тебя непременно настигнет. Так не отгораживайся от реальности пустыми словами и мыслями, живи как человек!
- Стать колосом в поле, знаю... - Диана обратила взгляд к горизонту, словно пытаясь найти в очертаниях Земли подходящий ответ. - Почему-то мне кажется, что если я стану думать, как фермеры Тота, я потеряю себя окончательно. Я не жажду особенности, не стремлюсь говорить странные вещи ради ощущения собственной странности. Я просто... - она судорожно сглотнула вставшие в горле слёзы. - Я просто не понимаю почему люди согласны на жизнь такой, какой её сделали. Почему каждый раз они идут по одной и той же дороге ошибок, бессмысленных дел и повторяющихся судеб? Я не хочу прожить чужую судьбу, Итон! Хотя бы ты пойми это...
- Тогда борись за свою судьбу! - Маэстро решительно хлопнул ладонью по штурвалу. Нажатием кнопки он открыл дверь кокпита для пассажира. - Садись, я отвезу тебя кое-куда...