— Что ты там надеешься увидеть, Спок? Прошло четыре месяца, а ты все никак не поймешь, что люди не оживают по желанию. Иначе бы никто не создавал Хана, будь мы бессмертны, — уронил руку с фазером на стол Боунз, ссутулив плечи.
— Я знаю, — вулканец сжал кулаки. — Но… Только что… мы имели боевое столкновение с двумя клингонскими птицами. И я действовал без малейших раздумий или колебаний. Но не как вулканец. Я действовал, как говорил мне Джим.
— Срань Господня… У тебя окончательно поехала крыша, — откинувшись на спинку стула и запрокидывая голову, простонал Леонард, закрывая глаза предплечьем.
— Мне все равно, — упрямо повторил Спок. — Мой приказ как капитана: разморозьте тело капитана Кирка и проведите все анализы, которые доступны на корабле. Все. Любые. Даже те, которые бы вам самому в голову не пришли никогда. Он жив, пусть даже в это верю только я. Мы просто пока не знаем, как вернуть его.
Оставшись один, Боунз сделал долгий вздох и такой же долгий выдох. Сев прямо, он покосился на лежавший на столе фазер и только спустя минуту задумчиво покачал головой.
— Ох, Джим, бедовая твоя голова… Я же предупреждал парня, что ты принесешь ему только беду, если он подпустит тебя близко. Ты спалил его дотла, лишив даже надежды на будущее…
Тяжело встав, он еще пару секунд постоял, опираясь на стол, а потом вышел в основной отсек.
— Приготовить криокапсулу к разморозке, — отдал он невероятный приказ непривычно жестким тоном.
Уже привычные к появлениям капитана Спока, после которых доктор делал анализы капитана Кирка, сотрудники не удивились. Удивились они тому, что этот приказ прозвучал лишь спустя столько времени. Поэтому они без суеты взялись за его исполнение.
***
Первое, что бросилось в глаза Рейну Деккеру — это обломки. Большое количество обломков. И сияющий диск Энтерпрайз, спокойно зависший чуть в стороне. Глубоко вздохнув и проведя по лицу открытой ладонью, капитан «Созвездия» припомнил того самоуверенного парнишку, который так врезался ему в память. И чье тело ему вменялось в обязанность забрать и доставить на Землю. Капитан, ставший легендой, все же нашел свою смерть, такую же героическую, как и его отца, как вся его служба.
По протоколу при посещении другого корабля полагалось надеть парадную форму. А тут совпало сразу несколько факторов: посещение, новая раса, изъявившая желание посетить тот же корабль, и печальная миссия. На «Созвездии» служил не один десяток кадетов, которые помнили Кирка таким же учеником, какими были они совсем недавно. Кто-то считал его засранцем, кто-то — задирой и пьяницей, кто-то думал, что Кирк просто пользовался славой своего отца… Но это было тогда. А сейчас уже вся Федерация знала, как и почему умер символ победы. Умер. Деккер покачал головой, не в силах представить себе брызжущего энергией и какой-то внутренней силой Кирка мертвым. Лежащим в ледяном гробу без движения, дыхания. С погасшими глазами цвета летнего неба, по которым вздыхала больше половин особ женского пола Земли, да и не только женского.
Еще раз глубоко вздохнув, Деккер встал с капитанского кресла, одернул парадный китель и отдал глухим голосом приказ:
— Траурному конвою, приготовиться к переходу на Энтерпрайз. Группе сопровождения так же приготовиться к переходу.
Окинув напоследок взглядом мостик, капитан Деккер направился в транспортаторную своего корабля. Там его уже ожидала довольно обширная группа. Девять офицеров, которые должны будут принять криокапсулу с телом капитана Кирка и сопроводить его уже на Созвездие. И еще девять офицеров, которые сопровождали четырех невысоких женщин, укутанных в невесомые белые ткани, скрывающие тело от горла до кончиков обуви и кистей, оставляя открытыми голову и лицо.
Первыми переместился конвой. Вторыми были трое офицеров сопровождения, потом гостьи, и уже после — сам капитан с оставшимися офицерами.
На Энтерпрайз их встретил знакомый Рейну вулканец, но уже в капитанской форме. В прошлую их встречу коммандер Спок был собран, хладнокровен, и дружелюбен, как ощущалось. Сейчас капитан Спок был холоден, отстранен и равнодушен. Он выгорел, как с грустью понял Деккер. Обменявшись положенными приветствиями, вся группа направилась по коридору в конференц-зал, когда старшая из телепаток остановилась.
— За что ты его наказываешь, собрат? — прошелестело в голове у каждого присутствующего.
Вулканец затормозил так резко, будто налетел на стену. Плавно развернувшись, он еще раз внимательно оглядел гостий. В последнее время он как-то настороженно относился к новым расам, особенно тем, кто обладал способностями. Четыре женщины были похожи, как родные сестры. Невысокие, ростом ему всего до плеча, они все были укутаны в невесомые ткани ослепительно белого цвета, которые скрывали их тело от горла до кончиков пальцев и обуви так, что даже непонятно было, какого они телосложения. То, что было на виду, позволяло предполагать, что строение их тела отличается. Белоснежные, как ткань, волосы плавно колыхались вокруг головы, как в невесомости. Белая, будто меловая кожа не показывала возраста. Но самым жутким были глаза. Под густыми серебристыми бровями были глаза привычного разреза и с непривычно густыми и длинными ресницами. Очень густыми и длинными. При открытых веках их кончики достигали верхнего края брови. Но это еще ладно. А вот сами глаза были того же белого цвета, что и все в облике этих гостий, без белка, радужки и зрачка. Просто белые бельма, взглянуть в которые без страха не смог еще никто.
— Могу я узнать имя той, что меня спрашивает? Если это не противоречит правилам, этикету или религии? И что значит эта фраза? — Спок был собран и напряжен. В предыдущий раз, когда он ошибся, Джим поплатился жизнью. Он больше не хотел повторения этого только потому, что не узнал правила обращения.
— Я Тай’инэ, Голос моей планеты. Я спросила у тебя, собрат, за что ты наказываешь его? — все четверо были спокойны и безмятежны. Офицеры с Созвездия непонимающе переводили взгляд с одного на другого, а вот люди с Энтерпрайз напряглись и постарались рассредоточиться. Так, на всякий случай.
— Кого, «его»? — Спок выпрямился почти до хруста суставов.
— Того, кто стоит за твоим плечом. У него светлые волосы, светлые глаза, одежды, как у тебя и широкая улыбка.
— Вы… — вулканец находился на грани потери контроля над собой. — Капитан Кирк погиб при исполнении, вы можете видеть его тень, но он мертв! — отрезал ровным тоном Спок.
— Мертв? — почти удивленно «проговорила» после переглядываний между собой старшая. — Его душу изгнали насильно из тела, не желающего этого. Но при этом не обрезали уз, привязывающих его к миру живых. А этих нитей много. Есть нить, что держит его на корабле. Но ее он может оборвать сам. Есть нити, что привязывают его к каждому созданию в этом месте, но они безболезненно отпадут сами, если он уйдет. Нить, которая соединяет их, — кивок в сторону бледного Маккоя, — должны оборвать они оба. Но самая сильная связь между вами. Она держит вас обоих. И оборвать ее так просто не получится. Она вырвет так много от тебя, собрат, что ты потеряешь себя. Но при этом ты его не зовешь, но и не отпускаешь. Вот я и спрашиваю: за что ты наказываешь его?
— Позвать? — чуть качнувшись, хрипло переспросил Спок. — Я могу позвать его душу назад в его тело?
— А ты не знал, собрат? Ваша связь сияет так, что на нее больно смотреть и звенит на многие талы с такой силой, что этот звон слышат все, кто способен. Да, ты можешь позвать его назад, если найдешь в себе силы.
Последние слова Спок «слышал» уже около поворота. Совсем недавно он точно так же бежал изо всех сил, пытаясь успеть. Сейчас — пытаясь догнать. Следом за ним мчался Леонард Маккой, забывший о протоколе. Те, мимо кого бежали капитан и доктор, не начинали паниковать и готовиться к неприятностям. Они суеверно сжимали кулаки, зажмуривали глаза, скрещивали пальцы и делали все, чтобы то, ради чего бегут капитан и доктор, случилось.
Влетев в медотсек, Спок огляделся и кинулся к койке, на которой лежало тело Джима. Внимательно его оглядев, вулканец сел рядом и потер ладони.
В этот момент ворвался Леонард, задыхаясь от быстрой пробежки. В отличие от вулканца он увидел, как испуганно замерли его подчиненные. Недолго думая, Боунз одним грозным рыком освободил помещение, в котором остались только они со Споком и тело Кирка.
— Спок, ты понимаешь, что это риск? — Маккой знал, что останавливать бесполезно, но это было его обязанностью.
— Мне все равно, — не оглядываясь, тут же отозвался вулканец. — Меня столько раз предупреждали, что сожалеть о несделанном намного страшнее, чем жалеть о сделанном, но я не верил. Пока это не стало правдой. Вы грозили мне карами, доктор, но вы даже близко не можете себе представить, на что обрек я себя сам. У меня могло быть все, но я оглядывался на других, не думая о себе, и когда пришло время, оказалось, что даже моему отцу, на которого я всю жизнь пытался походить, как на эталон вулканца, есть что вспомнить. Ему. Но не мне. Мне все равно, сколько у меня шансов, я даже подсчитывать не буду. Я просто хочу попытаться. И остановить себя никому не позволю.
Уже открыв рот, Леонард закрыл его и склонил голову. Ему нечего было сказать. Даже у него было, что вспомнить про них с Джимом. Попойки, головомойки, тихую грусть Кирка, совместное проживание, порой неловкое, а порой — сводящее с ума. А вот у Спока действительно не было ничего.
— Что ты собираешься делать? — этот вопрос сам просился на язык.
— Звать, — просто ответил вулканец. — Звать изо всех своих сил…
Больше не давая себе никаких отсрочек, Спок склонил голову и положил пальцы на точки мелдинга.
Чтобы провалиться в непроглядный мрак. Не было того буйства красок, что в прошлый раз. Не было космоса вокруг, как и хаоса. Не было тех чувств, что были только для него. Не было ничего. В первый миг Спок был дезориентирован и пытался найти хоть какую-то опору, но потом успокоился. Да, вокруг него Ничто, но где-то здесь был Джим. Его Джим, который все это время пытался дать о себе знать, но Спок отмахивался от всего необычного, все еще труся и отказываясь верить. Собравшись, вулканец позвал, и прислушался, надеясь на ответ, которого не последовало. Его это не остановило. Он начал звать, снова и снова, уже не останавливаясь, чтобы услышать ответ. Он звал, и с каждым мигом его зов становился все отчаяннее. Как бы странно это не звучало, но непроглядная тьма вокруг становилась все гуще, затягивая в себя, затуманивая разум и заставляя забыть, что вообще он тут делает. Поймав себя на том, что уже какое-то время молчит, Спок рванулся из пут мрака и отчаянно, сняв все барьеры и выпустив все свои страхи, надежды, мечты и желания, вложив их в один долгий, тоскливый крик в никуда, пытаясь докричаться до того, кого здесь, по всей видимости, не было…
Следующее, что он осознал, это буйство красок, звуков и запахов, осязаемых с очень необычного ракурса. Только спустя почти полминуты он понял, что лежит на полу, его бьет по щекам Леонард, и он же кричит на него, используя весьма богатые идиомы.
— Доктор… тише… — едва сумев сделать вздох, сипло прошептал Спок, с огромным трудом переворачиваясь набок. Это было все, на что хватило его сил. Проморгавшись от темных пятен перед глазами, и дождавшись, когда утихнет звон в ушах, вулканец с огромным трудом поднял одну руку к лицу, чтобы убрать с носа раздражающее нечто. Которое оказалось зеленой кровью. Она же щедро залила всю нижнюю половину его лица, как показало движение ладони по лицу. Вся сенсорная система получила такой удар, что его даже близко не напрягла помощь Боунза, который осторожно постарался посадить ушастого гоблина и прислонить к ножке кровати, на которой лежал Джим. Когда он успел упасть на пол, капитан уже не помнил. Это движение опять вызвало пятна перед глазами и звон в голове, щедро разбавленный дурнотой и слабостью.
— Что… — попытался спросить Спок, но был перебит сердитым голосом и нежными движениями уверенных рук, которые стирали влажной тканью кровь с лица.
— Заткнись, чертов остроухий самоуверенный мальчишка. О чем ты думал, когда пытался залезть в голову к мертвецу? Ты хоть немного понимаешь, что ты едва не ушел вслед за ним? Я и так поседел из-за выходок Джима, ты что, вознамерился окончательно лишить меня волос? Я едва смог оторвать тебя от него, еще пара секунд, и все. Тебя бы тоже не стало…
— А Джим? — Споку было все равно, что там было с ним. Его волновало, что там с Кирком. Но и так было ясно по мрачному лицу Леонарда и скорбной складке между бровями.
— Но почему? — он горестно откинул голову назад и закрыл глаза. — Почему? Она сама сказала, что надо просто позвать. Я же звал. Я звал его! Так почему он не откликнулся?! — На Боунза уставились настолько жутким взглядом, что у того сердце пропустило несколько ударов от страха. — Зачем тогда он оставил мне надежду, если не захотел вернуться? Зачем он стоит за моей спиной и говорит со мной? Зачем…?
Сидя перед вулканцем на корточках, Леонард не знал, что ему ответить на этот вопрос. Когда они бежали в лазарет, в нем самом жила жгучая надежда на чудо, на то, что это — Джим, и что с ним все возможно. Но видеть судороги вулканца, слышать его хрипы и видеть залитое зеленой кровью лицо оказалось страшно. И больно. Не только потому, что лишало последней надежды, вспыхнувшей из последней искры жарким пламенем. Нет. Больно было за Спока, который сейчас терял намного больше, чем имел. И чего у него уже никогда не будет. Лучше бы он так и оставался бесчувственным ублюдком, потому что никто не заслуживал такого. На всю долгую жизнь…
— Боунз… кто-нибудь… ощущение, будто я опять умер, а потом воскрес…
Конец