Я достала материал и, разложив на столе самостоятельные работы, крепко задумалась.
- Светлана Васильевна! – неожиданно окликнул меня мягкий и вкрадчивый баритон, от которого по телу поползли мурашки. “ Ну что еще?!” - застонала внутри душа.
- Ты что-то здесь забыл, Бортников? – произнесла я вслух.
- Я просто хотел задать один маленький, но важный для меня вопрос, - начал он, подойдя ко мне сбоку, и опершись на спинку моего стула рукой. Я встала. Ненавижу, когда надо мной нависают!
- Задавай, - грустно сказала я, глядя на него снизу вверх.
- А почему Вы не ведете французский?
- Его нет в школьных часах. – сказала я, а про себя подумала: “Плохо знаю. Надо бы подтянуть”.
- А частные уроки даете?
- Бортников, звонок на урок. У вас сейчас математика. У меня – другой класс! – семиклассники входили и садились, удивленно поглядывая на зависшего рядом со мной кумира местной молодежи.
- Мы же еще поговорим об этом? – спросил он, разворачиваясь к двери.
“Два- два”- уныло констатировала я, поскольку одна из девочек оценивающим взглядом пройдясь по моей фигуре, спросила: - А что, вы желающим частные уроки даете?
- Мамедова, тебе еще рано думать о частных уроках, - задумалась я. Класс заржал. Получилось двусмысленно.
Когда вечером, вместо того, чтобы заняться с мужем репетиторством, я открыла учебник французского, то поняла, что жизнь перестала сверкать праздником, и начинаются трудовые будни.
Школа, с появлением в этих стенах господина Бортникова, стояла на ушах каждый день. Ваня с ребятами и классным руководителем ездили в на родину великого поэта. Ваня достал билеты на концерт… Придешь утром в учительскую, сразу вываливают последние новости: Бортников выиграл городскую олимпиаду по химии. Я упорно учила французский. Сумасшествие какое-то! Даже наш бесценный и неподражаемый Владимир Леонидович рассказывал на ушко Анне Петровне не очередной анекдот фривольного содержания, а о том, как замечательно Бортников разбирается в его предмете. У меня же с ним продолжались мелкие стычки и затяжная позиционная война с переменным успехом.
Я шла перекусить в буфет на большой перемене, когда ко мне подлетела красавица Дроздова. Вид у нее был возбужденный и одновременно испуганный.
- Светлана Васильевна! Там, - она махнула рукой в сторону гаражей, - Кузнецов с Тищенко и Терентьевым пошли Ваню бить!
- Глупости какие-то, - не поверила я.
- Да! Ваня сказал про Вас, что Вы чересчур много на себя берете и считаете себя выше всех, а Костька сказал, что Вы умная, грамотная и красивая, и не ему судить! И вообще мы с Вами всю жизнь учимся, а Вы всегда были объективны! – выпалила она на одном дыханье.
Я резко затормозила. Приехала, голубушка. Ученики дерутся из-за учительницы… Позор какой! Не отмоешься. Хотя причиной этому уязвленное самолюбие самовлюбленного юнца, но говорить-то будут не о причинах, а о следствии. А там и до выговора недалеко! Мой Бог!
- Куда, говоришь, пошли? – переспросила ее.
- За гаражи!
- Дроздова, найди нашего физрука, позови Ольгу Александровну, и бегом туда. Только чтобы тихо!
- Да, Светлана Васильевна! Уже бегу, - она ланью, вернее, северным оленем, пронеслась через толпу учеников, сметая со своего пути не успевших отпрыгнуть в сторону. Я оделась и спокойно вышла на улицу, стараясь не привлекать внимания охранника. Хотелось бы обойтись без скандала.
За задворками школы есть одно злачное место – гаражный самострой восьмидесятых годов прошлого века. Туда наши самостоятельные, взрослеющие с каждым годом ученики обычно ходят курить на большой перемене. Там же обычно происходит и выяснение отношений между группировками и отдельными личностями. Неторопливо выйдя из подъезда, за воротами я сразу перешла на бег рысцой. Зато к гаражам я подкрадывалась чуть ли не на цыпочках. Вдруг Дроздова соврала, или ей померещилось? Они здесь курят, а я вылетаю! Комедия. Прижавшись к стеночке, я аккуратно заглянула за угол. Стоят, голубчики. Разговаривают. Костик Кузнецов кричит, Бортников слушает.
- И откуда ты нарисовался, такой умный? – донеслось до меня. – Мы учимся последний год, скажи, зачем тебе надо всех баламутить? Все было спокойно. Явился, чувак столичный, девки слюни распустили, весь пол в школе закапало…
- Завидно? – поинтересовался Бортников.
- Нет, - опустил сжатые кулаки Кузнецов. – Тебе-то не мешает? В подъезде почетный караул еще не все стены сердечками расписал?
- Тебе что с того? Твоя баба тоже там дежурит, а?
- Нарываешься, учительский любимчик! Ах, он талантливый, ах он такой, ах сякой, а на деле?
- Какой есть, не тебе меня воспитывать. Они на мне план делают, им премия, а мне – медаль. Всем хорошо.
- Тошно слушать. А англичанка молодец. Тебя раскусила, а ты ее доводишь, подонок.
- Смешная,- усмехнулся Бортников, - маленькая пигалица, а гонору… Ничего, я ее дожму.
- Зачем тебе все это? – отступил от него Кузнецов.
- Смешно на вас, человеков, смотреть. Пыжитесь, в дурацкие игры друг с другом играете…
- Ты, гад, не играешь? Это у тебя игра дурацкая, а у нас – жизнь. – Кузнецов взял оппонента за грудки и как следует тряхнул. – Мессия недоделанный !
- Трое на одного?
Кузнецов снял куртку и отдал другу.
- Давай, красавчик, иди, буду морду тебе подправлять.
Бортников тоже стянул свою куртку и повесил на ветку рябины. Они сцепились. Этого я допустить не могла. Драка в выпускном классе действительно может привести к печальным последствиям, особенно для нашего замечательного Сергея Вениаминовича. Придется вылезать из кустов и брать ответственность на себя. Оттолкнувшись от стенки, я пошла к ребятам.
- Что здесь происходит? – осведомилась я ледяным голосом.
- Ой, Светлана Васильевна, мы тут просто разговариваем… - застенчиво улыбнулся мне Терентьев.
- И о чем же, позвольте узнать?
Драчуны опустили руки и развернулись ко мне лицом. Кузнецов молчал, только сжимал и разжимал кулаки. В глазах Бортникова на секунду промелькнула какая-то искра и исчезла. Он усмехнулся: - Девочку не поделили. Дроздову.
- Костик, мальчики,- сказала я, - идите в школу. Если встретите Ольгу Александровну, уведите с собой. А мне с Ванечкой поговорить надо.
Кузнецов нерешительно посмотрел на меня.
- Быстро! – завопила я. Мальчишки, постоянно оборачиваясь, двинулись на выход. Я проследила за ними до поворота и повернулась к Ивану.
- Мы с тобой сейчас одни, - начала я, - и что хочу тебе сказать. Я не дам тебе испортить нашу жизнь. Играем мы в нее или не играем, мы в ней живем, и выйти из нее можем лишь на тот свет. Нравится тебе, или нет, но я буду бороться за этих девочек и мальчиков. За наших учителей. Буду следить за каждым твоим шагом. И любая ошибка, сделанная специально или неумышленно на твоем пути, обойдется тебе очень и очень дорого! Понял?
Бортников опустил голову, помолчал и выдал: - Я думал, Вы хотите казаться самой умной, самой правильной, самой интересной. А Вы действительно такая. – Он улыбнулся и посмотрел на меня. – Самая интересная и самая прекрасная женщина, встреченная мной за мою короткую жизнь. Простите за весь этот фарс. – Он махнул рукой в сторону ушедших соучеников. – Я просто хотел, чтоб Вы пришли. Хотел посмотреть Вам в глаза. Один на один. Понимаете? – Он потихоньку взял руками меня за локти и пристально посмотрел на меня. Я резко дернулась и прошипела: - Еще одно движение, и я тебя здесь прикопаю!
Тот отпустил мои руки и рассмеялся: - Маленькая злобная фея! – Потом помолчал и тряхнул волосами: - Клянусь, Светлана Васильевна, я больше не потревожу Ваш покой. И этих оболтусов тоже. Не трону.
Он быстро схватил мои ладони в свои и, склонившись, поцеловал. И сразу отпустил.
- Надо идти, а то соберется народ. Вы идите, я приду потом.- Он схватил куртку, накинул ее на плечи и исчез между гаражей.
Я медленно побрела к школе. Голова шла кругом. Что это было? В страсть или, как угодно, нежное чувство ученика к учительнице в два раза его старше, простите, не верю. Идиотизм какой-то. В один момент захотелось поменяться классами с другой нашей англичанкой. “ Довыделялась”, -горько думала я. Но если я откажусь, струшу, я потеряю себя как личность, которую шлифовала и доводила до ума годами. Я сама себя сделала умной, независимой, красивой. Как же, оказывается, просто все это разрушить. Во мне начала снова поднимать голову та самая, маленькая и невзрачная девочка с крысиными хвостиками на голове. Соберись, Светка. Жизнь, она такая. Кажется, все у тебя хорошо, паришь в небесах, а пролетит высоко за облаками маленькая птичка под названием неожиданность, нагадит сверху и уже кажется, небо затянуто тучами и легли безнадежные осенние снега. Я - боец. Я разберусь и не дам никому себя сбить с толку.
Пришла в себя я вовремя. Из-за поворота навстречу бежала группа поддержки в лице Оленьки и физрука.
- Что случилось, кто дрался? – окружили меня они.
- Все уже в порядке. Мальчики не поделили девочку. Бывает. – Я пожала плечами. – Они раскаялись и обещали, что это больше не повторится. Так что, коллеги, прошу, давайте забудем эту досадную неприятность, тем более что все разошлись.- Я подцепила Оленьку под руку, и мы двинулись в школу. Длинная перемена закончилась, а я даже чаю не попила.
Бортников держал данное мне за гаражами слово. С группой Кузнецова у него отношения наладились, более того, похоже, Костик тоже перешел в ряды верных поклонников нашего гения, поскольку всякие мероприятия они теперь придумывали и воплощали в жизнь вместе. К Кузнецову вернулся привычный за эти годы статус лидера, которым щедро поделился с ним его новый друг. К безграничному нашему учительскому удивлению, отстающие в этом классе резко подтянули хвосты, и теперь даже троечников у них не осталось. Соревновательный инстинкт проснулся и в 11 –а, и в 11-б. Выпускники дружно вгрызлись в гранит науки. Как же нас это радовало! Наш удивительный директор, Сергей Вениаминович, всегда объяснял нам и наставлял, что это мы работаем для учеников, а не они посещают школу ради нас. Мы, в большей мере, отвечаем за то, какой выйдет из стен нашей школы человек, какие жизненные ценности будут превалировать в его сознании, и какую дорогу в будущее нарисует себе его воображение. Мы, педагоги, были коллективом, и выпускали в свет тоже коллективы, состоящие из таких разных и в социальном положении, и в осознании своего места в жизни, ребят, но все равно, раз в год, где-то в середине сентября, эти, взрослые уже, люди встречались, заходили в школу, и дарили нам цветы. А мы тихо за них радовались. Кстати, Олечка Александровна тоже выпускница нашей школы. А Бортников… Он мне больше не дерзил. Спокойно ходил на занятия и помогал с отстающими ребятами. В углах не отлавливал и не изъявлял желания поговорить наедине. Класс покидал вместе со всеми. Я успокоилась. Только, даже не видя его в толпе учащихся, я точно знала, когда меня настигал взгляд его серых глаз. Или мне это мерещилось?
За всеми сомнениями, переживаниями, радостями и страхами незаметно подкрался на снежных лапах долгожданный и любимый и взрослыми, и детьми Новый год. Я домой купила маленькую елочку в горшочке. Не люблю срезанные деревья. Такое ощущение, что дома у тебя находится тяжело больной человек, а ты радуешься в то время, когда он умирает. Я свято верю в то, что вся наша Земля и все, находящееся на ней, живое. Все имеет свое сознание и душу. И каково этим молодым, только начинающим жить, деревьям, когда их убивают для того, чтобы какой-то маложивущий человек попрыгал вокруг них пару дней в алкогольном угаре? А умирают они медленно и все видят…
Как же, наверное, они плачут! Я не принадлежу к партии зеленых и не призываю ходить босым и кушать только то, что выросло в огороде, но считаю, ко всему должен быть разумный подход и планирование будущего. Купи ты себе синтетическую елку, они сейчас такие красивые, наряжай каждый год и радуйся себе тихонько или шумно, как получится, и дай вырасти и увидеть небо еще одной живой душе, такой же, как и ты, только не говорящей и не умеющей себя защитить! И делать на этом деньги, я считаю, просто бесчеловечно. Построй себе дом из шлакоблоков, кирпича, утепли – и будет тебе счастье, тем более современные технологии создают не только вредные, но и дышащие материалы. И нажиться можно на чем-то другом. Как-то так.
Елочка моя была полита, наряжена шариками, дождиком и огонечками. Настроение было праздничное. Любимый муж обещал неделю во Франции или Андорре. Горы манили к себе заснеженными вершинами, голубым небом, ярким солнцем, чудесными лыжными спусками, удобными, никогда не ломающимися, как у нас, подъемниками и маленькими уютными гостиницами.
Как же я люблю этот прозрачный, чистый воздух, ослепительный скрипящий снег и алое закатное солнце, заполняющее ущелья фиолетовым насыщенным цветом!
Но это – впереди, а текущий момент был занят итоговыми контрольными, чьей-то, уже новогодней, ленью и витанием в облаках отдельных несознательных граждан. Наши выпускники всеми тремя классами, сговорившись, готовили Большой Новогодний Бал. Моя интуиция прямо-таки семафорила, что идея этого мероприятия принадлежала неподражаемому Бортникову. Вдруг появился не приглашенный, а наш, музыкальный коллектив, и практически каждый вечер они репетировали в актовом зале. По этому случаю директор прикупил синтезатор и ударную установку. Гитары у ребят были свои. Театральный кружок, кстати, действующий не один год, обещал разразиться новогодним премьерным спектаклем “про чудеса”, как поведал его бессменный режиссер и руководитель Борис Игнатьевич, наш учитель по рисованию. Собственно говоря, он и пришел к нам работать только из-за того, что директор пообещал ему “не мешать развивать творческие способности у подрастающего поколения”. Декорации к спектаклю мальчики и девочки весь предыдущий месяц делали на его уроках. Шептались, что получится что-то грандиозное. Увидим. Родители на собраниях сначала восхитились, потом призадумались. Обычно праздничный вечер мы делали небольшим: традиционный спектакль, поздравления директора, и ребята расходились по классам. Дальше кто как. Старшие шли в кафешки, младшим собирали угощение в классе. На балу хотели быть все. Волевым решением Сергея Вениаминовича было установлено: с девятого по одиннадцатый классы идут на бал обязательно, с пятого по восьмой – смотрят спектакль, дальше, как решат родители, классный руководитель и ребята. Я лично считаю, что малышей там быть не должно. Ну, а самым младшеньким – утренник, и до свидания в новом году. Так что родители старшеклассников оказались финансово нагруженными больше всего. Сейчас – бал, летом – бал. А для этого, как минимум, надо купить нарядные платья девочкам и костюмы мальчикам. И не все родители были готовы к подобным тратам, несмотря на умоляющие вопли своих чад. Но объединенный родительский комитет подумал и решил найти спонсоров из богатых родителей для малоимущих учеников, ибо, как говорила одна волшебная героиня, будет плохо всем, если сказка не получится.
Мои семиклассники заныли, когда я объявила, что бал пройдет без них. Но я настоятельно рекомендовала родителям сводить ребят в кафе. С одной стороны – все по-взрослому. С другой – до бала еще не доросли. Тем более массовость и беготню под ногами юношей и девушек, настроенных романтически, создавать совсем ни к чему. Остальные коллеги со мной согласились, и все получалось, как мы и планировали: на вечерний бал идут одни старшеклассники. Поэтому даже у нас, немногим более пожившим на этом свете, было предвкушение чудесного праздника.
Наконец все проверочные работы и контрольные остались позади, и я с легким сердцем завершала последние занятия. Мои сорванцы с воем и гиканьем убежали в раздевалку. Я собрала свою сумку, прикрыла форточки и пошла к двери, как вдруг она неожиданно распахнулась перед моей протянутой рукой. А в проеме обнаружились улыбающиеся Кузнецов с Бортниковым.
- Добрый день, Светлана Васильевна! – поздоровались они и дружно шагнули мне навстречу. Я подалась назад.
- Здравствуйте, молодые люди. Чему обязана? – поинтересовалась я и поняла, что быстро сбежать не получится: мальчики широкими плечами загородили мне путь к отступлению.
- Светлана Васильевна, - начал издалека Костик, - Вы же знаете, что мы готовим новогодний вечер?
- Да, только не представляю…
- Там сначала будет интересный спектакль, а потом бал… Мы хотели Вас пригласить. Вот приглашение. – Костик протянул мне маленькую открытку. Я взяла. – Вы откройте, откройте! – попросил он. Я открыла и прочитала:
Светлана Васильевна!
Приходите на Бал Новогодний!
Ждем с волнением именно Вас.
Легкий снег нам танцует сегодня,