Хань приблизился к окну, осмотрел сад за прозрачной преградой, потом окно распахнул и выглянул наружу.
— Ну наконец-то… — донёсся откуда-то сверху знакомый низкий голос.
Хань ошарашенно моргнул, когда различил на ветке дерева Чонина. Тот легко соскользнул вниз, повис на вытянутых руках и мягко спрыгнул на траву, усыпанную нежными бело-розовыми лепестками. Выглядел Чонин неприлично лохматым и походил на разбойника из сказки. В свете ночных фонарей его волосы отливали розоватым. И из одежды… только брюки. Хань немедленно уставился на широкие плечи и очертания ключиц, любуясь и мечтая коснуться.
— Тебе помочь, или сам вылезешь? Вроде тут не особенно и высоко.
Хань с минуту переваривал услышанное, потом решительно влез на подоконник и выбрался наружу. Чонин немедленно поймал его за руку и потянул за собой.
— Куда… Куда мы идём?
— Сейчас увидишь. — Чонин крепче сжал ладонь Ханя своей. Наверняка заметил, что кожа на внутренней стороне влажная от пота — из-за близости желанного альфы тело вновь само отреагировало.
— А ничего, что мы…
— Это моё поместье, уймись. Могу творить всё, что пожелаю.
— Ну конечно… И как я мог забыть?
— Не язви.
Чонин миновал пару фонтанов, небольшую рощицу и пробежался по мостику, перекинутому через ручей. И втащил упиравшегося Ханя в крошечную беседку, обсаженную цветущими пионами. Внутри всё было усыпано крупными бордовыми лепестками, а вокруг плыл густой пионовый запах.
Хань и пикнуть не успел, как его свалили на россыпь лепестков и прижали сверху твёрдым горячим телом.
— Что ты… — Хань заткнулся, едва коснувшись ладонями обнажённой груди.
— Это Пионовый Закат, — шепнул ему в губы Чонин. — Сегодня особенная ночь. И я хочу тебя на этих чёртовых лепестках.
— Не знал, что ты настолько романтик…
— Я вообще жутко сентиментальный, но это не имеет сейчас никакого значения. — Чонин провёл по лицу Ханя кончиками пальцев и сверкнул улыбкой. — Отдашься или сбежишь?
Сбежать было технически сложно, потому что Чонин качественно придавил Ханя своей тяжестью. Да и не очень-то и хотелось. И к чёрту Шуня вместе с законами Короны.
— А ты возьмёшь?
— А ты настаиваешь?
— Иди к чёрту. Конечно, отда…
— Ясно.
— Чон… ин… — Тихий стон заглушил нетерпеливый поцелуй.
Хань успел подумать лишь о том, что у них вечно всё не так, как у нормальных людей.
Потом думать он уже не мог — был слишком занят.
========== Глава 15 ==========
Комментарий к Глава 15
Бета доползла из последних сил до фикбука тт
Доброй ночи, дорогие котики *всех обняла*
Я тут ненадолго погибну после выкладки, но вернусь, как воскресну ;)
Мощь расы, превратившей целую систему в гоночную трассу, подавляла.
«Отступники: вернуться домой»
Глава 15
Хань с интересом разглядывал прилипший к смуглой шее лепесток пиона, потрогал потом пальцем и невольно улыбнулся.
— Что? — Чонин зажмурился и потянулся, позволив вволю налюбоваться на гибкое тело, слабо мерцавшее из-за пота в свете ночных фонарей.
— Ничего. Почему ты сказал, что эта ночь особенная?
Чонин легко толкнул его ладонью в грудь, заставил плюхнуться спиной на россыпь лепестков — в который уже раз за эту ночь — и свалился сверху, согревая жаром своего тела. Откинул назад волосы со лба и скользнул губами по щеке — намёк на поцелуй, не больше, но столь же сладко, как поцелуй настоящий. А от настоящих поцелуев у Ханя горели губы. И Хань обвил руками шею Чонина, продолжая любоваться прилипшим к коже лепестком пиона. Устал, конечно, но всё равно опять хотел Чонина. Ещё больше. Если бы мог, вообще никогда не останавливался бы, потому что секс с Чонином походил на гонку — такое же захватывающее и будоражившее все чувства занятие. С адреналином.
— Сегодня равноденствие, праздник цветов. И сегодня нагрянет Император с визитом.
— Что?.. — слабым голосом уточнил морально не готовый к подобной новости Хань. Он мгновенно вспомнил всё, что наговорил ему Шунь, и Император представился ему чуть ли не монстром.
Чонин пальцами пробежался по его бокам, приласкав и огладив.
— Ничего ужасного. Просто через неделю откроют Саргас, а я чемпион Империи, так что… Всего лишь церемониал. — Чонин тихо вздохнул и настойчиво принялся целовать Ханя, но Хань не собирался так легко сдаваться. После поцелуя прижал к губам Чонина кончики пальцев, долго разглядывал его лицо, прежде чем спросить о… спросить.
— Шунь сказал мне о брачных ограничениях. Это так?
Чонин едва заметно нахмурился, но промолчал.
— Так было всегда? Разве это нельзя обойти? И разве это целесообразно?
— Запреты существуют только для… скажем так, ноблей, старшей аристократии. Это всего один процент от всего населения Антарес. Его ввели после громкого дела о наследстве и путаницы с передачей титула. — Чонин вновь улёгся на лепестках, привлёк Ханя к себе, обнял и тихо продолжил: — Тогда всё едва не закончилось государственным переворотом. Теперь Император не решает подобные дела просто потому, что их и быть не должно из-за жёсткого регламентирования брачного права для высшей аристократии. Заключить брак можно лишь раз в жизни. На развод требуется личное разрешение Императора. Повторный брак — преступление против Короны. Все преступления против Короны даже не рассматриваются, а караются по факту и на месте. Это уже традиция. Давно. И да, это целесообразно — ради спокойствия в Империи.
— Дико как-то.
— Может быть, но это себя оправдало. Почему ты спросил? Собрался обзавестись местным супругом?
Хань невольно залюбовался широкой улыбкой на смуглом лице.
— Я скромный, но иногда… мысли были.
— Надеюсь, ты положил глаз не на Ифаня, — рассмеялся Чонин.
— Нет, я же скромный. Но теперь и думать об этом не имеет смысла, так ведь?
— Ты замёрз, — тихо заметил Чонин и обнял его крепче, прижав к себе плотнее, провёл губами по шее, помедлил и шепнул на ухо: — Прости.
Хань понял, что извинялся Чонин отнюдь не за ночную прохладу. Зажмурившись, приник к Чонину, потёрся щекой о его щеку и тоже шёпотом признался:
— Хочу тебя. Даже если это неправильно и невозможно. И совсем не хочу видеть никакого Императора.
Чонин помолчал, потом предложил поискать одежду Ханя и перебраться в замок. Одежду они собрали не сразу, пробежались до распахнутого окна в комнату Ханя, забрались внутрь, долго грелись под горячими струями воды в душе — и не только грелись, так что рухнули после на кровать с чувством приятной усталости.
Проснулся Хань в одиночестве, тщательно завёрнутый в одеяло, заменившее Чонина. Лениво лежал, вытянувшись на животе и обняв подушку, и размышлял.
Гонки были его страстью, и отказываться от них он не собирался, но Чонин… Чонин тоже был его страстью, точно такой же, как гонки. К тому же, в жизни Ханя никогда не случалось ничего похожего. Никогда он не встречал человека, вызывавшего у него такие же чувства, какие вызывал Чонин — и в постели, и на трассе, и… просто так.
И Хань не мог найти вариант, который его бы устроил.
Визит Императора он благополучно пропустил, а потом вместе с Чонином отправился на Арену. Ифаня вызвали ко двору, так что он и Тао отсутствовали, а Бэкхён остался нежиться в постели в замке Чонина. «Какие тренировки? С ума сошли? Я спать ещё хочу!»
— И что мы будем делать? — уныло спросил Хань, когда Чонин затолкал его в болид.
— Тренироваться, — хмыкнул тот в ответ. — И будем лепить из тебя чемпиона. Дуй на стартовую позицию, а я побуду твоим наставником и штурманом.
Ханю ничего другого не оставалось, как послушно «дуть на стартовую позицию».
— Готов? — прозвучал в ушах мягкий низкий голос Чонина спустя несколько минут.
— К чему?
— Ну… представь, что ты сидишь у меня на коленях…
Хань непроизвольно выдохнул, потому что представил всё себе несколько…
— Именно, — едва слышно подтвердил сводящим с ума вкрадчивым голосом Чонин. — Представь, что сидишь у меня на коленях и чувствуешь меня…
Хань закрыл глаза и теперь сделал резкий вдох. Тело жило собственной жизнью и ощущало всё то, что ощущать ему не полагалось. Как будто он в самом деле сидел на коленях у Чонина, и мышцы внутри медленно раздвигало и растягивало твёрдым и горячим, а цепкие руки удерживали его за пояс, помогая сохранять равновесие и делая желанную близость полной и надёжной.
— Перестань… — из последних сил прошептал Хань.
— И не подумаю. Тебе нужно сосредоточиться на трассе.
— Как, если ты старательно этому мешаешь?
— Я не мешаю, я помогаю.
— Намекая на непристойности?
— Когда это я намекал на непристойности? Я намекал на единение пилота с болидом, — невозмутимо отчеканил Чонин. — А ты там о чём это думаешь?
— Зар-р-раза…
Чонин тихо рассмеялся на внутреннем канале связи, и от его смеха всё раздражение Ханя улетучилось тут же.
— Ладно, так что мне делать?
— Посмотри на показатели генератора. Солнечный ветер выходит за пределы нормы, он сегодня сильнее, чем обычно. Зная это, ты можешь использовать поля эффективнее. У болида будет лучшая устойчивость, чем обычно, если всё рассчитать правильно. И разгон сегодня будет тоже лучше.
— Хочешь, чтобы я разгонялся с вращением болида, как это делаешь ты?
— Можешь попробовать. Ну так что?
Хань решил попробовать. Изучил показатели генератора, запустил двигатель и стартовал. Надеялся на лучший результат, но вскоре понял, что напрасно. Он привык на трассе опираться на внешнее наблюдение, а не идти по показателям датчиков. При таком раскладе вращение болида напоминало пытку. Хань проходил тесты в невесомости, его параметры были хорошими, но несколько секунд вращения едва не прикончили его. Чтобы пережить это нормально, следовало пользоваться стилем управления Чонина, то есть опираться только на показания датчиков, фактически идти с закрытыми глазами.
— Паршивенько, — безжалостно подытожил Чонин.
— Сам знаю. Но не представляю, как пройти ворота трассы, если полагаться только на приборы.
— Но ты же сам всё проверил. Приборы дают точные показания.
— Знаю, но глаза надёжнее.
— Тебе так только кажется. Ты же проходил туманности на трассах. И в Лира тоже. Там глаза бесполезны. Даже если ты будешь смотреть, толку мало. Даже с самыми замечательными рефлексами тебе необходимо рассчитывать скорость болида и учитывать его возможности. Рефлексы человека и управление болидом — разные вещи. Точно настроенные приборы надёжнее твоих глаз.
— Чонин… — Хань завис в пустоте за воротами трассы, помедлил, но всё же спросил: — У тебя проблемы со зрением?
На внутреннем канале пауза затянулась.
— Вопрос не очень тактичный, но я постоянно вижу, что ты управляешь и болидами, и челноками только по приборам. Ты никогда не смотришь, куда летишь, сквозь колпак. Лишь иногда и на миг.
— Это неважно, — наконец отозвался Чонин.
— Как же тебе удалось пройти комиссию?
— Выучил все таблицы и карту. Ну и они же не видят, как именно я управляю болидом.
— Это после твоего возвращения? Или…
— С самого начала, — помолчав, отозвался Чонин. — Проблемы со зрением у меня были ещё в Академии. В Империи этому не придают значения, но я знал, что не смогу участвовать в Формуле, если об этом станет известно. Так что… истинное положение знал лишь семейный врач. В Академии я проходил тесты на зрение по памяти.
— Ты обманывал комиссию с самого начала? — поразился Хань.
— Это было не так уж и сложно. Стереотип, как сам знаешь. Антаресийские пилоты всегда на вес золота. Даже если они что-то заметили после, было уже поздно, потому что у меня было чемпионское звание Формулы. Если бы правда всплыла… Им это невыгодно. Более того, у каждого пилота есть мелкие нарушения требований комиссии. Каждый что-нибудь скрывает. Чунмён всегда скрывал, что у него дрожат руки, и с глазами тоже не всё в порядке. Чанёль тоже скрывает проблемы с руками — у него нервное нарушение, нельзя напрягаться перед гонкой, надо обязательно отдыхать. Разве что у Ифаня всё было в норме, но потом вот сказалось на зрении, хотя у него иное отклонение. По прямой он может идти, может управлять стандартными космическими кораблями, но вот на болидах и на трассах с препятствиями — уже нет. Мозг не успевает анализировать обилие зрительных впечатлений, и Ифань может потерять сознание в любой момент. У меня примерно такая же проблема, поэтому я всегда летаю только по показаниям датчиков, но я просто привык так летать с двенадцати лет. Для меня тут нет ничего сложного. Главное — следить тщательно за настройкой приборов и не выходить на трассу на неисправных болидах.
Вот так Чонин походя разрушил один из стереотипов, в которые верил Хань. Оказывается, даже альфам непросто участвовать в Формуле.
— Чонин, а если кто-нибудь придёт и скажет комиссии, что у тебя проблемы со зрением?
— Хочешь попробовать? — после очередной паузы спросил Чонин.
— Нет. Подумал о Чунмёне в свете последних событий. Он ведь знает или догадывается, да?
— Он знает, но никогда не скажет. У самого рыльце в пушку. Да и зачем ему, если он в любой момент может просто выкинуть меня из команды. В Эльдорадо меня не возьмут, а в прочих командах я не представляю никакой угрозы.
— А почему в Эльдорадо не возьмут?
— Потому что Чанёль, а они с Ким Чондэ дальняя родня. Чанёль хочет чемпионский титул. Если я вернусь в Эльдорадо, то Чанёль выйдет в запас раньше, чем я. А пока я на трассе, шансов у него нет. Я гоняю лучше — это объективно. Чанёль — хороший гонщик, но стабильный и предсказуемый. У него старая школа. Из него вышел бы хороший технический специалист, но чемпионом он не станет. Он слишком поздно родился. Сейчас не его время просто.
— А чьё? Твоё?
— Моё тоже уходит. Скорее уж, твоё. Если ты научишься разгоняться без модуля. А теперь завязывай с болтологией и марш на стартовую позицию. Ещё раз.
— Ненавижу тебя.
— Я в курсе, ты мне это всю ночь доказывал. Шевели своей аппетитной задницей.
— Зар-р-раза, — тихо пробурчал Хань для вида, но «задницей пошевелил» и вернулся на исходную позицию и постарался сосредоточиться на показаниях приборов. Это было сложнее, чем думалось. Хорошо ещё, что голос Чонина не отвлекал, а, как ни странно, помогал сосредоточенности.
Впрочем, все плюсы от тренировок ушли в минус тут же, стоило Ханю увидеть систему Саргас накануне открытия второй гонки нынешнего сезона Формулы-О. Система Саргас в самом деле напоминала висящего в безграничном космосе огромного осьминога из хромпластика. Как раз завершалось моделирование трасс, поэтому этот осьминог выглядел живым из-за слабо движущихся секций-«щупалец». При виде этой картины дух захватывало, а сердце ухало в пустоту и на миг замирало, чтобы после заколотиться с бешеной скоростью.
— Впечатляет? — шёпотом спросил Чонин, обняв Ханя со спины и притянув к собственной груди. Хань послушно доверился силе рук Чонина и слабо кивнул, не отводя глаз от иллюминационного комплекса и продолжая пялиться на Саргас. Потом чуть оклемался и тихо полюбопытствовал:
— На кой чёрт антаресийцам какая-то Формула-О, если у них есть такая трасса? Все прочие в сравнении с ней кажутся игрушечными.
— А какой смысл в достижениях, если их никому не показывать и не пользоваться ими? — Чонин коварно провёл кончиком языка по внешней кромке уха Ханя. Хань прикрыл глаза и закусил нижнюю губу, упиваясь лёгкой и почти невесомой лаской. Не выдержал и развернулся в объятиях Чонина, чтобы перейти к долгому и томительному поцелую.
Блаженство закончилось быстро, потому что деликатное покашливание заставило их отпрянуть друг от друга.
Бэкхён смотрел на них с невинным видом.
— Ну вы совсем распустились. Ифань, конечно, перебарщивает с правилами, но связь двух гонщиков вызовет кривотолки. Тем более что один из этих гонщиков — бета. Тут любой зайти может и увидеть… это. Хоть закрывайтесь, что ли. Для собственного спокойствия.
— Помнится, вам с Чанёлем это не сильно помогло. Закрывались, а ночная рубашка всё равно стала легендой Формулы, — развеселился Чонин и подмигнул помрачневшему Бэкхёну.