А дома встречают заплаканные глаза Кэрол. Она скрывает следы слез, но покрасневшие веки скрыть сложно. Глаза светятся чем-то вроде надежды. Торопливый взгляд на часы и удивленный – на него.
- Ты быстро.
- Я свалил оттуда, - почему-то чувствует себя в очередной раз идиотом он.
И вроде бы он правильно сделал, что свалил. Но признаваться в этом стыдно. Может быть, стоило остаться? Быть как все? Быть как все во всем? Стать, наконец, как все?
- Я рада, - улыбается она, предлагает ему кофе и уходит на кухню.
Дэрил идет за ней, садится на стул и, понимая, что пьян, не сводит взгляда с ее спины. С бедер, особенно соблазнительно выглядящих в платье, с голых ног, быстро переступающих по холодному полу. Хочется усадить ее напротив, устроить ее ступни на своих коленях и согреть руками. А потом коснуться горячими ладонями прохладных коленок, оглаживая их, медленно поднимаясь все выше, вглядываясь в ее лицо и видя там согласие. Желание. Эту самую ее любовь?
- Они убьют ее? - не может закрыть Кэрол эту тему, подавая кофе и присаживаясь напротив.
Делая вид, что она не замечает его взгляда, все еще скользящего по всему ее телу.
- Потом – убьют. Если случайно в процессе… - он морщится, и отпивает кофе, не желая рассказывать ей все подробности.
То, что уже случалось. Она не дура, и сама поймет.
Но кое-что другое сказать ей вдруг хочется. Это неправильно, он не должен это говорить, этот бред вообще лучше выбросить из головы. Лучше. Но когда он делал что-то, что для него будет лучше?
- Ты была права.
- Что? В чем? - распахивает она глаза.
- Этой…
- Ее звали… зовут Тина.
- Ей было не пофиг на него, - совсем не хочет запоминать имя той, которую сейчас уже, наверное, пустили по кругу, он.
- Может быть, хотя бы недолго, но они были счастливы, - грустно улыбается Кэрол и долго вглядывается в его лицо.
Пожав плечами, Дэрил поднимается и выходит из кухни, но она его догоняет. Касается рукой плеча и заставляет посмотреть на себя.
- Ты тоже был прав, Дэрил.
- Насчет чего? - не понимает он.
- Ты был прав, что ушел оттуда.
- Типа от этого кому-то легче станет.
Смешно даже. И он смеется. Вот только смех получается каким-то странным.
- Тебе. И мне, - признается она.
И ей это действительно важно, если сразу после своих слов она вдруг обнимает его. Касается рукой его затылка, приглаживая волосы. Утыкается лицом в его плечо. Сжимается вся, вынуждая его все крепче обнимать ее в ответ.
Она не плачет. Ничего не говорит. Просто стоит и прижимается к нему, словно спасается от чего-то страшного. Словно спасается от холода. Словно только он может ее спасти.
А на самом деле – только она его.
И она это делает. Поднимает голову и вглядывается в его глаза. Едва заметно улыбается ему и встает на цыпочки. Опускает взгляд на его загоревшиеся огнем губы и медленно прижимается к ним. Ласково целует. Слишком быстро, слишком невесомо. Слишком коротко.
Выскальзывает из его рук и скрывается за дверью спальни. Просто уходит. Сбегает.
И Дэрилу, как обычно, не остается ничего, кроме пустоты, кроме болезненного желания и непонимания, что это значило. Это был поцелуй в благодарность за правильный поступок? Она теперь всегда будет целовать его, если сочтет, что он что-то сделал так, как нужно? Как собачке, будет выдавать лакомый кусочек за верное исполнение команды?
Кулаки невольно сжимаются, и Дэрил с трудом расслабляет руки, еще помнящие тепло ее тела. Тянется к ручке двери в спальню, не понимая, почему этот поцелуй не может закончиться в одной постели. Правда, он даже полноценным поцелуем так и не стал. Какая уж тут постель.
Сделай десять хороших дел – заслужи настоящий поцелуй.
Сделай сто хороших дел – получи доступ к телу.
Так, или можно смело умножать на десять?!
А самое противно то, что он готов делать все, что ей хочется. Готов заслуживать свою награду. Готов играть по ее правилам и ждать ее милости столько, сколько ей нужно.
Готов до тех пор, пока будет верить, что ей это, правда, надо. Что она, правда, иначе не может. Что она не играет, не притворяется и не насмехается над ним за этой все время издевательски закрытой дверью. Дверью его спальни. В которой под его одеялом лежит его женщина.
Его такая чужая, но такая родная уже, женщина. Не совсем его. Почти его…
На следующий день она делает вид, будто ничего не случилось. Хотя, может быть, для нее, в самом деле, ничего не случилось. И это только он, как последний идиот, не может отвести взгляд от ее губ, вспоминая вчерашнее прикосновение и начиная потихоньку сомневаться: а не сон ли это был?
С вечером приходит неожиданное приглашение от Мартинеса, у которого, оказывается, день рождения сегодня. Идти не очень-то и хочется. Но взгляд Кэрол, для которой это повод, наконец, выбраться на улицу, не оставляет Дэрилу никакого другого выхода, кроме согласия.
Если она так хочет…
========== Часть 13 ==========
Едва они выходят на улицу, Кэрол застывает на месте. Просто стоит, подняв лицо к небу, с закрытыми глазами, со счастливой улыбкой на губах. Просто дышит полной грудью. Просто касается ближайшей веточки, скользя пальцами по каждому листику.
Кажется, что она сейчас упадет на колени, чтобы потрогать землю под своими ногами. Смотреть на это мучительно. Мучительно стыдно.
Черт, ну что ему стоило выводить ее на улицу хотя бы иногда? Что ему стоило просто сказать пару слов Блейку, чтобы ее отпускали выходить одной? А что стоило ей просто сказать ему хотя бы слово? Почему она молчала? Молчала даже тогда, когда он спрашивал, чего она хочет?
- Идем, - зло окликает ее Дэрил, и новая волна стыда покрывает его с головой, когда Кэрол открывает растерянные глаза и с мольбой смотрит на него.
- Еще минутку…
- Сказала бы, что так хочешь на улицу, - бурчит он виновато.
- Я не знала, что это возможно, - признается она и, еще раз вдохнув воздух полной грудью, все-таки начинает движение, идя чересчур медленно.
И Дэрил ее не торопит. Неловко подстраивается под ее медленный шаг, на секунду представляя себе, каково это – сидеть в четырех стенах целыми днями, неделями, месяцами. Дыша свежим воздухом только через окно. Видя жизнь только через него. Как птица в клетке. И даже не золотой…
- Со мной – можно, - говорит он.
Это правда. Многие так и гуляют почти каждый день. Но ему это не особенно нужно было. Никогда не понимал этих хождений по улицам маленького городка туда и обратно. Словно заняться больше нечем. А если и нечем – лучше в потолок плевать, чем бродить под ручку на всеобщем обозрении.
- Я буду знать, - кивает непривычно тихая, наверное, входящая в роль покорной рабыни перед чужими людьми, Кэрол и не сдерживает смешка. - Не переживай, часто дергать тебя не стану.
- Смотри – сама сказала, - поддерживает он.
Но не говорит ни слова о том, что ей можно будет выходить и в одиночестве. Можно будет – он уже решил это. Поговорит завтра с Блейком и тогда уже сообщит ей. Вроде как сюрприз. Почему-то хочется устроить этот подарок ей. И самому себе. Подарок в виде счастья на ее лице, широкой улыбки, блеска в глазах, может быть, еще одного благодарного объятья. Поцелуя.
Он готов делать все за эти подачки. Вместо того, чтобы просто взять то, что по праву принадлежит ему. По праву ли?
Она идет рядом с опущенной головой. На секунду кажется, что ее совсем не интересует окружающее. Но Дэрил приглядывается и видит внимательный косой взгляд Кэрол, охватывающий все, что они проходят. Настороженный, изучающий. Вовсе не любопытный. Она не смотрит так, как смотрел бы кто-то другой на ее месте: с интересом оглядываясь, расспрашивая, задерживаясь на чем-то ярком или оригинальном. Она смотрит так, как будто от того, что она увидит, может однажды зависеть ее жизнь.
Отгоняя непрошеные мысли о поведении Кэрол, которое слишком часто напоминает ему о том, что она не смирилась со своей новой ролью, Дэрил берет ее за запястье, заставляя свернуть к горящему огнями дому. Они пришли.
Спустя каких-то полчаса самой банальной пьянки в узком кругу Дэрил начинает догадываться, что они тут – едва ли не самые дорогие гости. Потому что Мартинес отводит его в сторонку и просит, чтобы Кэрол поговорила с его новой девушкой. Потому что Кэрол и сама тут недавно. Потому что она смогла идеально вписаться в жизнь этого города. Потому что она выглядит гораздо более подходящей на эту роль, чем слишком боевая Мэнди Мэрла, слишком безразличная Роуэн Блейка или слишком затюканная Эллен Кроули.
Дэрил кивает и передает просьбу сидящей рядом Кэрол. Которая ведет себя просто безукоризненно. Так, словно она способна вписаться в любую компанию. Хотя нет, не вписаться. Остаться собой. Выглядеть настоящей королевой. А уж соответствует окружение ей или нет – это уже не ее дело. До этого она не снисходит, одинаково ровным тоном общаясь как с Губернатором, так и с Ташей – той самой новенькой. Которая ходит, будто мышка, подавая еду и не решаясь поднять ни на кого глаз.
Маленькая, молодая, светловолосая. С ярко-голубой прядью у лица – нашла, чем украшать себя в такие времена. С такими же голубыми, огромными от испуга глазищами. И больше похоже на то, что запугал ее не столько Мартинес, сколько она себя.
Чуть позже Кэрол уводит девушку в другую комнату, и Мартинес благодарно кивает Дэрилу. Словно тут есть какая-то его заслуга. Почему-то кажется, что Кэрол и сама не против утешить несчастную. Может быть, теперь ей будет проще, с пониманием, что она не только не первая, но и не последняя.
Выпивка здесь на высоте, курить можно прямо в комнате, и Дэрил пошатывается, вставая из-за стола и двигаясь в направлении туалета. А на обратной дороге он притормаживает у одной из дверей, слыша оттуда знакомый голос и невольно прислушиваясь.
- Вы все время одни жили?
- Да. Папа всегда боялся конца света, запасов у нас было много. Вот почти на два года хватило всем. Жалко только, что об остальном он не подумал. И когда нам пришлось выбраться наружу… Они все… - плачет девчонка.
- Ты жива. Ты все еще жива и должна подумать о себе, - как-то странно утешает ее Кэрол.
Нет, она, конечно, все правильно говорит, но Дэрилу всегда казалось, что в подобных случаях сопливых фраз произносится гораздо больше.
- Здесь? Я не хочу! Я не могу! Когда я его увидела… Я подумала, он спасет меня! Он улыбался мне, говорил так, словно мне нечего бояться! Я поверила ему! А оказалось, я теперь… я рабыня…
- Это не самое страшное, что могло произойти. Ты ведь знаешь. Ты сама видела. И он действительно спас тебя и твою жизнь. Ты бы там одна не выжила, верно ведь?
- Ты так говоришь, как будто тебе нравится тут, - шмыгает носом Таша.
- Нет, - в голосе Кэрол слышится горькая усмешка. - Нет, мне тут совсем не нравится. И вряд ли понравится когда-нибудь. Но сидеть и плакать я не вижу смысла. Нужно бороться. Пока ты жива – нужно бороться. Ведь пока ты борешься – ты жива.
- У тебя есть…
Голос становится гораздо тише, и Дэрилу приходится прислушиваться.
- У тебя… ну, какой-то план, как отсюда сбежать, есть?
- Пока все говорит о том, что сбежать отсюда практически невозможно.
Ну, хотя бы это она понимает. Такая умная. Такая спокойная. Даже гордость в душе просыпается. Его женщина. Правильная.
- Как же тогда ты бороться предлагаешь? Я слабей. И все последствия любой попытки причинить ему вред мне вчера очень популярно объяснили.
- Я не предлагаю тебе драться с ним, подсыпать что-то в питье или резать горло темной ночью, Таша. Есть более простые варианты. И вполне доступные в нашем случае.
- Расскажешь? - голос Таши напрягается – она готова слушать, все, что сейчас скажет Кэрол.
И Дэрил тоже.
========== Часть 14 ==========
Прижимаясь ноющим затылком к холодной стене, Дэрил напряженно сжимает кулаки в карманах, почему-то не ожидая от слов Кэрол ничего хорошего. Ведь не похоже, что под этой своей борьбой она имела в виду борьбу с дурными мыслями, плохим настроением и прочей ерундой.
- Прежде всего, тебе не стоит ожидать от Цезаря только плохого. Ты боишься его – это видно и это неправильно.
- Я, правда, боюсь его. Я… у меня еще никогда никого… Ты поняла, - шепчет Таша, изумляя Дэрила.
Ей же уже точно не семнадцать. А лет на пять, как минимум, больше. Неужели такие еще остались? Надо же.
Из комнаты раздается шорох и всхлип, а перед глазами, словно живая, встает картина: Кэрол обнимает девушку. Жалеет ее. Она не может не жалеть.
- Он уже чем-то тебя обидел? Почему ты боишься? - спустя пару минут мягко спрашивает Кэрол.
- Нет. Не обидел и сказал, что не обидит. Но что ему еще было говорить?
- А почему ты ему не веришь? Поверь, мужчины любят, когда в них верят. Верят во что-то хорошее в них. Хотя почему только мужчины? Это любят очень многие. Каждому нравится слышать хорошие, а то и вовсе восхищенные слова в свой адрес. А еще – этим словам очень хочется соответствовать. Им приятно соответствовать. Получая потом награду в виде новых слов восхищения.
- То есть, если я буду говорить ему, что верю ему, что он хороший человек и не тронет меня… хотя бы пока я к нему не привыкну, он так и сделает? - недоверчиво переспрашивает Таша.
И Дэрил тоже скептично хмыкает. А потом замирает, понимая, что с ним-то что-то подобное срабатывает. Ему твердят, что он лучше всех здесь, и он, чтобы соответствовать этим греющим душу словам, не смеет лишний раз коснуться Кэрол. Значит, это все лишь слова? Все – только игра? Только для того, чтобы он ее не трогал?..
- Ты же понимаешь, я ничего не могу тебе гарантировать. Я встречала и таких, кому что ни говори… Но шанс, что он после этих слов не захочет лишний раз причинить тебе боль, большой. Во всяком случае, на домашнего садиста Цезарь не похож, уж поверь, я немного разбираюсь в этом. И ничего плохого о нем я еще ни разу не слышала. А то, что он вчера не тронул тебя – лишнее тому доказательство.
- У тебя все так просто. И даже хочется верить, что мне нужно будет лишь благодарить его за терпение, и все получится.
- Не только. Он должен получать от тебя не только благодарности своему благородному поведению. Он должен понимать, ради чего это все.
- Ради чего?
- Ради тебя.
- Как это? Прости, Кэрол, может быть, я глупая, но я не совсем сейчас понимаю…
- Ты совсем не глупая. Я хочу сказать то, что тебе для того, чтобы жить в этом страшном месте с максимальным комфортом, нужно постараться изо всех сил. Постараться… влюбить его в себя.
- Влюбить? - жалобно переспрашивает Таша.
А Дэрил кусает губы, ощущая вкус крови, но не обращая на него ни малейшего внимания. Главное – дослушать. Дослушать это все до конца.
- Именно, - деловито подтверждает Кэрол, словно рецептом пирога делится. - Влюбленный мужчина – твое все. Ты здесь полностью зависишь от него. И должна сделать все, чтобы ему хотелось тебя радовать и максимально облегчить твою жизнь. И я бы советовала тебе не пренебрегать любыми способами в этом. Обман, недомолвки, притворство. Что угодно. Ты должна помнить – ты у себя одна. Ты должна выжить. Ты должна жить, а не существовать. Он же здесь и сейчас, так уж вышло, как бы страшно это ни звучало, твой хозяин, по мнению всех. Он имеет право насиловать тебя, бить, морить голодом. Он может все и ему ничего за это не будет. И потому настоящей хозяйкой, хозяйкой ему, его сердцу, должна стать ты. Чтобы ему даже в голову не пришло тебя обидеть.
- Я, наверное, не умею. Ну, правильно вести себя, влюблять мужчину. Тем более я сама ведь в него не влюблена! Нет, он… он ничего такой. И в другой ситуации… - Таша горько вздыхает. - Но пока я не испытываю ничего, кроме страха и ненависти.
- Это к лучшему. Чем меньше эмоций с твоей стороны, тем лучше у тебя получится. Тебе и не нужно влюбляться в него. Это место, это время – не для любви. Это просто нужно пережить.
- Ты так говоришь, как будто это закончится.
- Я надеюсь. Ничто не вечно, правда ведь? Все когда-то заканчивается. Пока это было именно так. Заканчивалось все. Потому я верю, что и это закончится.