− Не только. Но куклы должны быть сделаны здесь. Тогда мы будем иметь над ними контроль, руководить.
− Бабуля та была добрая.
− Бабуля эта, мой ангел, кукла старая, с биографией. А ты нам сделаешь кукол сама. Ты нам очень поможешь этим. И твоему папе тоже.
− Ему угрожает опасность?
− Не то слово, Лора, не то слово. А твоя главная задача мастерить на кукол. - внушала и внушала одно и то же Эрна. -- Разных, и мягких, и с головами. И всё это ты должна делать здесь, у нас. Ты должна как можно чаще посещать Плывуны и работать. Поможешь?
− Помогу, − а что я могла сказать. Я расстроилась. Меня хотели использовать. И я конечно всё выполню, но как-то неприятно.
− Не думай так, − Эрна подошла, села рядом со мной на лавку, взяла меня за руку. Мне сразу стало спокойно. Уж не гипноз ли это?
− Нет. Не гипноз, дорогуша. Вот наш план вкратце. Когда твой папа стал настолько сильным, что уничтожил отчима и вселился в него, духи зла, кладбищенские тени, нашли душу твоего отчима. Они летали по городу и схватили её, как только она освободилась от тела. И вот в это же время в больничке умирает человек. Не старый, но умирает. Как только он умер, твой отчим заселился в его тело.
− А как же душа того?
− Душа того человека в загробном мире. Она теперь над папиной могилой.
− То есть, дата рождения на плите - того плохого человека?
− Ну почему плохого, − Эрна не улыбалась, отпустила мою руку, положила руки на колени как дети в детском саду. - Обычный человек. Его тело умерло от неизличимой болезни, смерть была ожидаема, никто бы не расстроился. И попытают его душу, и помучают в их любимом аду. С его душой ничего особенного не произойдёт. А вот тело...
− То есть Стас теперь в чужом теле?
− Да. И он очень хочет отомстить твоему папе, при помощи наших врагов. Он настроен вернуть своё тело. Нормальное желание. Кладбищенские не сильны, мы сильнее. Они сейчас потратили силы, накопленные чуть ли не за пятьдесят ваших земных лет, они должны восстановиться. Операцию провели очень грамотно. Мы рассматривали такой вариант, но вероятность его была мала. Но что произошло, то произошло. - Эрна вздохнула. - Дальше слушай, голубчик. Твой папа станет руководить в твоём же Доме Творчества кабинетом куклотерапии. Он тебе объяснит, что это такое. Это будет его официальное место работы. Куклы будут сделаны тобой здесь. Иногда, во всяком случае мы так планируем, они, как наша бабуля, будут пропадать...
− Превращаться в стражников? - перебила я. Ну всё! Сейчас Эрна сделает мне замечание, что я перебиваю. Но нет! Вот это интеллигентный человек.
− Наверное, будут стражниками. Всё наши новые разработки. Мы надеемся, что расчёты правильные, и ничто, что касается кукол не пойдёт не так. Стражники - достаточно простая система.
− Какая?
− Они блокируют входы в Подземелье.
− Какое Подземелье? Ваше?
− У нас не подземелье дорогая, − расхохоталась Эрна. У нас новый мир умерших. А Подземелье - исконно кладбищенские территории. Но конечно, − она ещё громче захохотала. - Если будут копать под кладбищам усердные землекопы, как они это делали на нашем выходе, то никакого подземелья они не увидят.
− А зачем блокировать выходы?
− Не выходы. Входы. Обязательно надо мешать кладбищенским. Они итак возмущены потерей своего господства. Они будут стараться затащить к себе и договориться, чтобы живые работали на них. Это действительно похоже на шпионскую игру. Но эта не игра. На тебя мы возлагаем все наши надежды, мы будем очень тебе благодарны. Стражники должны защищать наших.
− Как это - защищать «наших»?
− Наши - это такие же как ты.
− Как я?
− Да. Твои ровесники. С творческими способностями. Они нам нужны. Ты хочешь спросить «зачем»?
− Зачем? - спросила я. Я, наверное, хотела задать этот вопрос. А может и нет.
Эрна встала, заходила вокруг стола.
− Всё просто, Лора. Плывуны хотят насаждать добро. Но разве добро можно насаждать, спросишь ты. А я отвечу: да, можно. Мы пробиваем выходы в мир по всем странам. И насаждаем добро, навязываем его.
Мне стало страшно.
− Не бойся. Хорошим людям это только на пользу. Мы хотим, чтобы плохих стало меньше. Ты спросишь: как мы решаем, кто плохой, а кто хороший. Много критериев. Мы хотим понемногу менять конечный мир. Мы всё делаем честно и справедливо. Кладбищенским это невыгодно. Они карают за грехи после смерти. А мы караем до смерти. Вот наше главное отличие.
− То есть: вы убиваете?
− По-разному, Лора. Лучше выразиться «наказываем». Тогда у человека есть шанс всё переосмыслить и исправиться. Но мы никогда не тронем просто так. У нас на это нет полномочий. Мы же подпитываемся энергией обиженных и оскорблённых, а не только тоской. Теперь вернёмся к «нашим». Мы решили разрешить вход молодым творческим людям. Чтобы они через своё творчество несли добро в ваш мир. Да и просто хотим дать людям возможность творить. Увы, в вашем конечном мире, это иногда бывает сложно. Зло не дремлет ни секунды. Красота и сила искусства - первые враги зла.
− А я творческая?
− Да. Мы искали мастера по куклам. Нам он нужен был прежде всех.
Я вспомнила рынок, разложенные перед входом тряпки и газеты, и разнообразное старьё на них, Эрну... Такая же простая, улыбчивая - все хотят продать свой товар, и она тоже.
− А вы что? Не человек?
Эрна остановилась, улыбнулась:
− А ты как считаешь?
Мда, невежливо отвечать вопросом на вопрос.
− Человек! - уверенно сказала я.
− Верно! - рассмеялась. - Но умею больше, чем обычный человек. Силы у меня другие.
− Потусторонние?
− Я бы даже сказала: внеземные, − Эрна перестала смеяться, стала серьёзной.
− Ну что, Лора? Готова начать?
− Сейчас?
− Сейчас ты устала. А так в любое время подходи в парк между улицами или к хоккейной коробке. Проводник проводит тебя. Единственное... − Эрна запнулась. - Когда на поверхности лёд, мы бессильны и ты к нам не попадёшь. Энергия у нас в жидкостях, а лёд нужно топить нужно. Такой вот выверт. Но есть проводник. Он всё сделает и в лёд. Проводники знают, что надо топить лёд.
− А проводники тоже куклы?
− Нет. Что ты. Они плывуны. Им даже разрешено недалеко от входов прогуливаться. Радиус зависит от погоды, то есть от энергии ветра, солнца, луны и самой поверхности. В среднем, на метров пятьдесят вокруг входа они могут отходить. Дальше - нет.
− А-ааа. Понятно.
− Не волнуйся: проводников видят только их родственники, истосковавшиеся друзья и посланники.
− Посланник - это вы?
− Нет. - рассмеялась Эрна. Смех её был тихий, он успокаивал, он завораживал. Я чувствовала себя спокойно, почти не зажато. - Я посвящённая, а посланница как раз ты, Лора. Посланники - это и есть наша надежда. Те, кто будут нести добро в ваш конечный мир. Об этом мы с тобой уже говорили.
− Угу. - я подумала, что это может быть здорово. Вдруг посланников познакомят и мы будем дружить?
А «угу» я проугукала потому, что вспомнила, что такие же надежды я питала, когда ехала первый раз в лагерь от школы, ну с нашей совсем ничего тогда не умеющей школьной гандбольной командой. Я думала: какой он лагерь, какие там будут корпуса и всё остальное. Я надеялась подружиться там с девочками из параллельных классов. Но вместо этого в лагере меня обижали в десять раз хуже, чем в школе. Э-эх. Нет! Посланники не могут быть обычными, заурядными. Эрна же сказала, что им будет присуще творчество. Интересно: девочки это будут или мальчики?
Но Эрна не ответила на мой молчаливый вопрос. Она просто стояла и смотрела на меня мягким обволакивающим завораживающим взглядом. Она выглядела так, как когда пришла сюда: наголо бритая, в прозрачных многослойных струящихся одеждах... Я почти не удивилась. Я расстроилась. Я поняла, что Эрна прекращает разговор.
− А знаете: я же и посланник, и родственница.
− Да, Глория, − как переоделась, так и обращаться стала официально. - Ты - едина в двух лицах, − улыбнулась. Это очень хорошо. Все посланники будут в этом плане такими как ты - они все потеряют родственников или друзей, будут тосковать по ним, встречаться с ними в плывунах. Гости к нам захаживают. Пускаем далеко не всех. В основном с расчётом на творчество.
− Гости - это люди?
− Да. Выбираем пока.
− А если человек не тоскует, он в Плывуны не попадёт?
− Нет, голубчик, − Эрна перемещалась, плыла как пава, напоминала Царевну-Лебедь с картины Врубеля, не на лицо конечно, а в остальном. - Нам нужны страдальцы. Хотя бывают и исключения. Мальчик, который тебе нравится... думаем его тоже пустить.
Ой! У меня ёкнуло сердце, заныло...
− Не убивайся по нему, Глория. Пустить - не значит выпустить. - сказала спокойно Эрна и стала похожа на Снежную королеву.
Но у меня опять ёкнуло в груди.
Появился папа. Он обнялся с Эрной, начал целовать её руки, благодарить, обслюнявил от восторга ей ладони.
− Ну-ну, успокойтесь, Максим Валентинович - она называла папу его настоящим именем. - Не стоит благодарности. Так встали звёзды.
Комната изменилась. На чёрном потолке - созвездия. По стенам тоже мерцали звёзды. По центру стоял круглый стол, он был белый и подсвечивался, освещая комнату. Воздушные одежды Эрны стали цвета ультрамарин - такой глубокий цвет. Одежды бежали, струились как вода...
− Смотрю: в хорошем вы расположении духа, Максим Валентинович.
− Не в плохом, − папа развёл руки, будто хотел вздохнуть полной грудью. Это движение у него появилось после «переселения». - Настроен на серьёзную работу.
− И на серьёзную борьбу.
− Конечно, Марина Викторовна!
Марина Викторовна! Он называет её земным именем. Или... Или она всё-таки умерла?
Но тогда бы она не могла появляться у нас. Ведь папа же первый ходок! Нет! Она живая! Живая!!!
− Главное не забыли?
− Столько главного, Марина Викторовна, голова распухает. Я же теперь не плывун, а человек почти обыкновенный. Отупел моментально.
− Ну, − развела руками Эрна. - Где-то прибудет, где-то убудет - закон физики. Третий, кажется, Лора, закон?
Я хлопала глазами. Я с физикой не дружу.
− Вот тебе и задание на дом. - расхохоталась Эрна. - Учить законы Ньютона. Ну и все королевские приказы выполнять. Возьмитесь за руки.
Мы с папой взялись.
− Куда хотите?
− Всё равно, − махнул рукой папа. - Где побезопаснее.
Мы оказались в квартире. Часы на стене тикали, показывали время час-двадцать дня.
На кладбище мы с папой вышли в одиннадцать. Пока доехали, пока перекусили в магазине и купили для отвода глаз фиалки в горшочках, пока ехали обратно и неслись к пруду... Как раз два часа, то есть два двадцать - туда-то мы не торопились. Да. Время в плывунах не существует.
− Папа! -- спросила я. -- А что это за королевские приказы?
− У Плывунов есть Король. Я же тебе говорил.
− Он злой?
− Нет. Совсем нет.
− Он главный?
− Почти совсем да.
− А кто ещё главнее?
− Лора! - сказал папа. - Нас это не касается. Это уровень не наших с тобой средних умов. Тут само мироздание.
− А Эрна. Кто она?
− Посвящённая.
− Это как.
− Она всё знает. За всё отвечает. Регулирует действия Плывунов.
− То есть она у него на службе?
− У кого?
− У Короля?
− Не уверен. - сказал папа. - Честно? -- папа посмотрел на меня пристально: -- Сам не очень знаю, - папа понизил голос, - иногда мне кажется, что это Король на службе у Эрны.
Глава вторая. Любовь
Глава 2
Любовь
И закипела работа. После школы я сразу шла в Плывуны, с рюкзаком, не заходя домой. Удивительное свойство. Пока я обитала в Плывунах, я не чувствовала усталости. Но, выйдя из них, я чувствовала себя уставшей, выжитой как лимон. Моя радость по поводу того, что время-то ни минуты не теряется, быстро улетучилась. Ты живёшь свою жизнь, тратишь её на Плывуны. Просто в сутках у тебя становится не двадцать четыре часа, а больше на сколько ты захочешь. Заходить в Плывуны надо было через хоккейную коробку или через пруд. Обычно я заходила через пруд, доезжала из школы на автобусе. Папа запретил мне ездить на маршрутках. Выходить же было намного проще. Нужно было только представить, где ты хочешь оказаться. Но надо было звать проводника. Без проводника выйти можно, но на то же место, то есть около пруда или на детской площадке. А с проводником Плывуны мне дарили волшебство перемещений. В Плывунах очень многое зависело от фантазии. Я сразу могла очутиться там, где представляла, а у папы это совсем не выходило. Но он и не мучился, не переживал по этому поводу. Он с радостью шёл домой пешкодралом, он боялся и маршруток, и автобусов, вообще был очень подозрительный. Папа выглядел очень озабоченным, в смысле, что постоянно ждал нападения. Все мы, я, папа, мама, были настроены воинственно. Папа не очень боялся смерти. Всё-таки, при самом неудачном исходе, это у него была бы вторая смерть. В шутку он называл себя «головой профессора Доуэля». Это после того, как увидел в Плывунах, в моей мастерской, головы и ручки наших будущих кукол... Да, папа часто бывал не в духе. Я же была почти всегда в приподнятом настроении и настроена на войну. Мне надоело ходить зашуганной и пришибленной. Но тут важно: с деньгами в нашей семье стало полегче. И пусть такого «золотого дождя», как летом, на нас не сыпалось, но и не было нищеты, как зимой и весной. Кстати, выяснилось ещё, что если бы мы кинулись покупать на папины деньги (на деньги Плывунов) драгоценности и разную технику, то папа бы ничего не смог: испытание деньгами мы с мамой не прошли бы. Но мы с мамой думали только о насущном: о еде и одежде, эта слабость плывунами разрешалась, по отношению к молодым женщинам особенно. А теперь мамина зарплата стала вдвое больше, папа с ноября официально оформлялся в кабинет куклотерапии. Он должен был стать психологом в нашем Доме Творчества. Он должен был помогать детям и семьям.
Я верила, что папу не убьют эти злые старомодные кладбищенские силы. Но я не всё понимала, ещё меньше знала. У меня была в Плывунах задача. Я должна была её выполнять. Мне некогда было сидеть и рассусоливать, размышлять. Когда работаешь руками, то есть, когда у тебя в руках ремесло, всё сразу кажется проще. Да: я больше работала руками, воображение почти не включала. Обычно же в кружке мне надо было выдумать куклу. Тут же образцы были. Они приходили ко мне живые! Эрна представила мне дзанни-плывунов. Это были маски комедии дель-арте. Я о таком и не слыхивала, мы ж всё русское-народное в кружке ваяли. Поэтому мне та бабушка и приглянулась так. Она была народная, но непохожая на кукол, которых мастерили в нашем кружке. Одежда похожа, но без панёвы, а весь образ - другой. И вот, значит, Эрна приводила ко мне прямо артистов. Но она сказала, что такие куклы она ставит мне в долгосрочный проект. А для кабинета психолога нужны зверушки из сказки «Теремок», которая начинается так: «Ехал мужик с горшками», ещё мне было задание сделать деда с бабкой и курочкой рябой, и остальными героями. Я сначала засомневалась - я животных почти не делала, только простецких божьих коровок. Но Эрна показала мне мастерскую, это было что-то необыкновенное. И глина там была такая пластичная, головы у меня с первого раза вышли просто классные, класснее не бывает. А уж мягкие игрушки... Карандаш сам рисовал по изнанке меха выкройку. То есть плывуны помогали моему мозгу, моей руке. Они знали, что им надо, но игрушка должна была быть рукотворной.
Мастерская перемещалась, или я не знаю, как это назвать. Я попадала сначала в комнату, которую папа шутливо называл КПЗ. Это всё были конструкции дома без внешних стен, можно было выйти на балкон и посмотреть А там проводник вёл меня. «Вёл» − это сильно сказано. Я дотрагивалась до проводника и попадала в совершенно другие пространства. Это были и коттеджы, и большие шикарные залы с расписными фресками, барельефами и лепниной - всё зависело от моего настроения. В этих помещениях часть пространства была как бы за пеленой марлёвки, тюля или белого прозрачного шифона, то есть затуманена. Проводник, тень, иногда очень милые лица, спрашивал, вздыхая :
− Отдых или работа?
Я всегда отвечала: работа.