Дарья Вильке
А.С. – с благодарностью за вдохновение.
…может быть, люди думают, что я пришёл бросить мир в мир, и они не знают, что я пришёл бросить на землю разделения, огонь, меч, войну.
Ибо пятеро будут в доме: трое будут против двоих и двое против троих.
Отец против сына и сын против отца; и они будут стоять как единственные.
Бестиарий, м. [ср. – лат. bestiarium < лат. bēstiārius звериный].
Средневековый трактат – перечень иносказательно употребляемых названий животных (в том числе геральдических и мифических).
Мама, говорил я ей, мама, ну не надо.
Я просил, умолял и хватал её за руки.
В отличие от его лягушачьих лап, мамины руки тёплые и живые. Когда я был маленький, то дожидался её из всех этих больниц, скучая и тоскуя. А потом она появлялась в дверях – и сразу пахло прохладой и почему-то вербеной и лимоном. И я брал её за руку. Она вырывалась, смеялась, целовала меня в шею, говорила – ну погоди, я руки сейчас вымою – а потом можно было брать её ладони в свои и гладить. Я когда-то наизусть знал, где поднимается мягкий бугорок, а где – получается овраг, изрезанный линиями. Линия жизни, линия сердца, линия головы – говорила она. Я со страхом проводил пальцем по её линии жизни, стараясь угадать, сколько лет ей отмерено.
Его руку я никогда не видел. Может быть, мне даже противно будет увидеть, как вьётся его линия жизни. Хотя если высчитать по-настоящему годы, можно узнать, сколько мне ещё осталось его терпеть.
Слушай, говорила мама, слушай – это же раз в жизни. Нам с папой надо отдохнуть. А вам – подружиться. Пока он не…
Я слушаю – и слышу только «он тут самый важный. На тебя нам плевать. Погоди, потерпи. Уступи. Уступи. Его надо успеть порадовать…».
Этому лету я радовался заранее.
«Вот, прикинь, ты выходишь – а там просто поля, поля, и ты бежишь, свободный и одинокий. А над головой только стрижи и облака, похожие на птичьи перья!» – все полгода до лета я рассказывал про то, каким оно будет, не затыкаясь, везде.
Теперь всему конец. Меня запрут вместе с ним – и вместо того, чтоб бегать по дачным полям, одурев от летнего воздуха, мне придётся работать нянькой.
Мне хочется подойти к нему ночью и положить на его лицо подушку. Чтоб он коротко дёрнулся, а потом всё. Я лежу, отвернувшись к стене, уставившись в тающую в темноте завитушку обоев и представляю – будут ли у меня дрожать руки?
Они все поплачут, но им тоже, наверное, будет легче.