Поймавший мальчишек торговец сказал что-то на своем языке. Хозяин молча выслушал, кивнул ему и взмахом пальцев отпустил.
– Голодные? – догадался он. – Угощайтесь! Я, когда маленьким был, всегда есть хотел. – Голос его был ровный и гортанный, пацаны сразу догадались – не играет он с ними. – Налей, Ахмет, мужчинам чай.
Когда голод был утолен, Хозяин поставил пиалу на укрытый ковром импровизированный стол и опять заговорил.
– Видел я вас несколько раз. Все вдвоем ходите. Но, вижу, не братья?
– Не братья.
– Дома нет? Мамка-папка нет?
– Нет.
– Я ведь до двадцати лет босым ходил. Халат такой рваный, половину прикрывает, другая половина кожей светится. Как у Хаджи Насреддина. Знаете такого?
– Читали.
– От безысходности со скалы головой вниз броситься хотел. Спасибо, Аллах уберег. Ума в голову надул. Теперь вот тут. Какой-никакой Хозяин.
Он взял из вазочки горсточку орехов, пожевал.
– Воровать нехорошо. Не перед людьми, перед Богом. Там все видят, и обязательно накажут. Но… я вас ругать не буду. Это не вы воровали. Это голод в вас сидел и чужое брать заставлял.
– Да, да, – закивали мальчишки, понимая, что бить их не будут.
– Я вас к себе возьму, – хлопнул Хозяин в ладоши. – Обую в настоящую обувь, одену красиво, накормлю…
Так началась их первая работа за кусок хлеба.
– Мистер Грин? – журчал в трубке сытый говорок. – Лейтенант Робсон из тридцать седьмого отделения! Вас тут парочка бедолаг дожидается!
– Возраст?
– Ваш, ваш контингент! – уверял, добродушно посмеиваясь, Робсон.
– Хорошо. Через полчаса буду, – поблагодарил мистер Грин.
Его машина пересекла весь правобережный район города и остановилась перед пристроенным к высотке панельным двухэтажным домом. Здесь располагался самый большой из трех районных отдел полиции.
Миновав дежурного, мистер Грин сразу прошел в кабинет лейтенанта.
Робсон ждал Грина. И не просто ждал, а вышел навстречу и двумя руками долго тряс протянутую руку.
С полгода назад они с женой уже подали в суд документы о разводе. Вернее, подала документы жена. Она выгнала мужа из дома, выставив на порог небольшой чемоданчик, в котором и уместиться-то могли только несколько пар нижнего белья, носки да бритвенные принадлежности.
– А рубашки? А костюм? А деньги? – растерянно стоял у двери на виду у любопытных соседей посрамленный лейтенант.
– Ты людей обираешь? Взятки берешь? – нарочито громко кричала она. – Вот и купишь себе новое.
– А старое?
– А старое я на помойку выброшу, – пригрозила миссис Робсон. – И всю твою коллекцию значков выброшу!
И он ретировался, посрамленный, и кожей чувствовал, как в спину бьют десятки глаз, полных нескрываемого презрения.
Миссис Робсон категорически отвергала любые разговоры о примирении, ни напрямую, ни через адвокатов полицейского.
Ей достали счастливый билет – получасовой прием у доктора Фаусто. Конечно же, мистер Грин постарался.
С тех пор мир и счастье воцарились в доме Робсонов, а сам лейтенант оказывал Центру маленькие услуги, считая себя по гроб жизни должником великого чародея.
На столе рядом с чашкой кофе и вазой с фруктами лежали две тонкие папки.
– Опять попались в наши сети, – усмехнулся лейтенант, приглашая мистера Грина к столу.
– Много беспокойств?
– Я привык, знаете ли, чтобы на моем участке был порядок, – выпятил грудь Робсон.
– У вас самый спокойный район в городе, господин лейтенант, – похвалил мистер Грин.
– Стараюсь, стараюсь, – напыжился Робсон. – А такие вот бродяжки, – ткнул пальцем в папки, – так и норовят подпортить мне отчетность.
– Ограбили кого-то? – мистер Грин пил кофе и только проследил за пальцем лейтенанта, к папкам же до сих пор не прикоснулся, чем сбил с толку офицера.
– Нет! – махнул рукой лейтенант. – Они до такого еще не доросли. Или не скатились! Ха-ха! Но попрошайничать, доставлять неудобства уважаемым горожанам? На моей территории! Да вы посмотрите на них! – и он насильно сунул папки в руки мистера Грина.
Грин бегло пролистал страницы.
«Лайм, 14 лет, данных о родителях нет. Место рождения не установлено. Грамотен, пишет без ошибок… Приводы… длинный перечень… определен в приют… в интернат… в трудовой лагерь… побег… побег… побег».
«Утр, 14,5 лет, сирота… появился в городе полгода назад. Место рождения неизвестно. Сирота». И та же вереница приводов, распределителей и побегов.
– Они сами по себе или друзья? – задал профессиональный вопрос мистер Грин.
– Последнее время всегда вместе, – рассказал Робсон. – В нашем обезьяннике познакомились. А до этого даже не знали друг друга.
– Это, получается, вы их свели, мистер Робсон? – улыбнулся Грин.
– Получается, что мы! – затряс брюшком лейтенант. – Каюсь. И готов понести наказание.
– Вы же знаете, мистер Робсон, в компании таким подросткам легче выжить.
– Мне от этих знаний не легче, – пожаловался лейтенант. – Пока они поодиночке, стараются прятаться. А как сбиваются в стаю, тут и начинается моя головная боль. Знакомиться будете?
– Давайте.
Лейтенант нажал кнопку переговорного устройства и приказал.
– Этих двоих из «обезьянника» ко мне.
Через пару минут сержант ввел в кабинет двух мальчишек.
Грин с ходу определил – видны задержки в развитии. Они не тянут на заявленный в справке возраст, – от бродяжничества и плохого питания? или приплюсовали себе по два годика? Зачем?
– Здравствуйте, ребята, – весело сказал он, вставая им навстречу. – Меня зовут мистер Грин.
Ни тот, ни другой не ответили на приветствие, с недоверием поглядывая на незнакомого господина.
– Ну-ка, ведите себя, как следует, – рыкнул на них Робсон.
– Это как? – съехидничал Утр, – присесть в книксене? Извиняйте, господин начальник полицай!
– Не обучены на чердаках да в подвалах обитаючи, – добавил с издевкой Лайм.
– Все в порядке, мистер Робсон, – успокоил офицера Грин. – Мы разберемся.
Но в своем кабинете лейтенант привык держать инициативу в кулаке.
– Вы поедете с мистером Грином, – тоном, не терпящим возражений, сказал он.
– В очередной приемник, что ли?
– Почему сразу приемник? – спросил мистер Грин. – Вполне приличное заведение!
– Значит, тюрьма, – сделал вывод Утр.
– Или колония, – добавил Лайм.
– Не буду вас ни в чем убеждать, – успокоил их мистер Грин, – на месте все сами увидите. Ну? Согласны?
– А чё вы спрашиваете! – фыркнул Утр. – Тут ваша сила и ваша власть.
– Тут вы за нас все решаете, – смотрел волчонком Лайм. – Ишь, какие рожи довольные!
– Небось и сейчас уже решили! – демонстративно отвернулся к окну Утр.
– Все равно завтра сбежим, – пообещал Лайм.
– Не сбежите, – уверенно сказал мистер Грин, поворачивая их к двери.
– Чё, в клетку засадите? – сплюнул сквозь зубы Утр.
– В клетку сажать не будем. Да и нет у нас клеток.
– Тогда сбежим, – с бахвальством пообещал Лайм. – Нам не впервой!
– Вам у нас понравится, – пообещал мистер Грин, подталкивая ребят к выходу. – Попрощайтесь с добрым господином лейтенантом.
– Он не дама, – сказал Утр.
– Пока, полиция! – сказал Лайм.
В Центре новеньких отмыли, переодели, накормили и мистер Грин повел их на экскурсию.
– Здесь вам предстоит жить до окончания школы, – как о чем-то решенном, говорил он.
Ребята чувствовали себя немного неловко в новых кроссовках и спортивных костюмах. Они еще были под впечатлением сытного и разнообразного обеда, и магазина, где им позволили целый час копаться в вещах и выбирать себе любую одежду.
– А с чего ты взял, что мы будем ходить в твою школу? – уже без прежней агрессии спросил Утр.
– В мою вы ходить точно не будете, я свою школу давно закончил. И университет закончил, – в том, как разговаривал с ними этот мистер, было что-то непривычное. Он не давил на них, не командовал – туда пошли, сюда. Он говорил как с равными и как с давно знакомыми ему ребятами, и даже ни одного раза не сморщился от их грубости или хамства. – А вот ваша школа еще плачет по таким замечательным мальчуганам!
– Первый раз вижу такой спецприемник, – признался Лайм. – Обычно привезут в какой-то гадюшник, похлеще нашего подвала. Сначала почки отобьют, кровянку из носа пустят. Потом в карцере дня три продержат, и только потом жрачки дадут, да воды умыться.
– У вас карцер есть? – спросил Утр.
– Пока не построили, – усмехнулся Грин. – Нам он как-то без надобности.
Он без спешки водил ребят по Центру. Показал бассейн, – они потрогали воду; в тренажерном зале покрутили велосипед и пробежали по дорожке; в спортивном зале побросали в кольцо мяч. Дошла очередь до учебных классов и игровых комнат.
– Ух ты! – загорелись глаза у пацанов. – А нам поиграть можно?
– Все это теперь так же ваше, как и ваших новых друзей.
При слове «друзей» оба напряглись.
Мистер Грин понял их обеспокоенность и пообещал:
– Никто вас бить не будет, никто не потребует «прописки». У нас нет ни дедовщины, ни беспредела. Я вам обещаю – они точно будут вашими друзьями.
– Так не бывает.
– Через недельку сами убедитесь, я даже пари готов заключить.
– На что? – заключать пари оба любили.
– Да хоть на что, – улыбнулся мистер Грин. – Пока мы тут гуляем, вы подумайте – есть ли у вас что-то, на что спорить можно?
Грин привел ребят на третий этаж и показал им их спальню.
– Это наша камера? – не поверил Лайм.
– Ну, вообще-то у нас это называется несколько по иному, – мистер Грин показал на табличку, прикрепленную к двери.
– Комната номер четырнадцать, – прочитал Утр. – А почему нет имен? На тех вон имена написаны.
– Ну, извините, не успели еще вас вписать. А, впрочем, кто-то же из вас писать умеет?
– Ха, кто-то! – Лайм хвастливо расправил плечи. – Умеем и получше некоторых!
– Вот и славненько! Значит, сможете сами свои имена вписать.
– Ненадолго, – одними губами сказал Лайм, но Грин услышал.
– Я бы на твоем месте не был так уверен.
– Чё? За ногу привяжете?
– У вас полная свобода, никто за вами по пятам ходить не будет, и сторожить вас не будет.
– Тогда точно сбежим! – фыркнул Утр.
– Но есть одно условие, – мистер Грин как не слышал последней реплики Утера.
– Что за условие? – попался Утр.
– Если вы уйдете отсюда, больше никогда вернуться назад не сможете.
– Как страшно! – поднял к небу глаза Лайм. – Что ж это за богадельня такая, что мы должны всеми руками и ногами цепляться за нее?
– «Подростковый Центр», – сказал мистер Грин. – Небось, слышали?
– Это? – вытянул от удивления шею Утр.
– Тот самый «Подростковый Центр» доктора Фаусто?
Теперь с пацанами легче было говорить, и мистер Грин озвучил им первые условия.
– У меня к вам такое предложение.
– Типа торгов?
– Вы послушайте и не перебивайте: вы остаетесь здесь ровно на неделю. Смотрите, привыкаете. Через неделю мы с вами садимся за этот вот стол и решаем: не понравилось, – флаг вам в руки, идите на все четыре стороны. В этой одежде, в этих кроссовках и со всем тем, что еще наберете в нашем магазине.
– Не заберете?
– Нет!
– Слово?
– Даже готов по-вашему поклясться, – засмеялся мистер Грин. – Зуб даю!
– Всего неделю?
– Да, день в день! – приложил руку к груди Грин. – Понравилось – вы в команде.
– Вы всем так говорите?
– Всем.
– И много ушло?
– Вы будете первыми.
– А если мы вас обманем?
– Как!
– Ну, скажем, что согласны, а сами ночью сбежим? – прищурил глаз Утр.
– Вы – взрослые ребята, – сказал Грин. – Я думаю, что у вас есть свое пацанское слово?
– Есть!
– Никто вас за язык не тянет?
– Не тянет.
– Мы действуем по договоренности?
– Ну да.
– Вы можете прямо сейчас встать и уйти.
Короткими рублеными фразами сказал им условия мистер Грин.
– И вы нас просто так отпустите?
– Вас никто за руку не держал, не держит и сейчас. Через неделю тем более держать не будет. Вольному – воля.
– А костюмы?
– Вот за них надо недельку потерпеть, – еще раз повторил Грин. – Рискнёте?
Мальчишки отступили на шаг от мистера Грина и зашептались.
– Что такое неделя?
– Так, пустяк! Мало, что ли, у нас всяких недель было!
– Отмоемся, отдохнем в чистоте и уюте.
– Откормимся, наконец!
– В игры поиграем! Я там такой комп видел!
Мистер Грин плеснул масла в огонь.
– Если бы я вас не забрал из полиции, где бы вы сейчас были?
– Ясно, где! Сутки в обезьяннике, потом в приюте, – запрут по-одиночке, потом дня через три выпустят, – перечислял Лайм. – А там мы и сбежим.
– Так поживите здесь.
– А чего, Лайм, давай, поживем! – стукнул по плечу друга Утр.
– Ну, по рукам? – спросил Грин. – На неделю?
– На неделю!
– Тогда, с вашего позволения, я вам на руку вот эти часы надену, не возражаете?
– Клеевые часы!
– Через неделю сниму, – пообещал мистер Грин.
– А я думал – это подарок, – скис Лайм.
– Это если вы здесь остаться надумаете – подарок будет. А пока только электронный браслет слежения.
– А он время показывает?
– Он показывает не только время. И температуру, и пульс, и давление.
– Ух ты!
– А еще показывает – где вы находитесь и что делаете.
Глава 5. Беспредельщик
В наглухо изолированном и защищенном от всякой прослушки кинозале Центра доктор Фаусто собрал мистера Грина, мисс Крэйд и всю семерку специалистов первого уровня.
Еще неделю назад их было восемь: три девушки и пять парней. Это не просто четная цифра, это четыре полноценных боевых группы. А в общей своей массе команда, армия Фаусто.
О том, что есть у доктора Фаусто такая армия, знали только эти, присутствующие на киносеансе люди. И о том, что среди воспитанников Центра есть обладатели трех уровней возможностей, знали тоже только они. Но лишь давняя ассистентка доктора мисс Крэйд, и приемный сын, черноволосый и смуглый красавец мистер Грин, знали о том, что в сверхспособностях детей «повинна» не столько матушка-природа, сколько открытие доктора, сделанное им в Индии.
Да, внешность мистера Грина не обманывала. Доктор нашел его в Калькутте, в трущобах огромного города. Именно там агенты засекреченной лаборатории покупали для его опытов десяти – двенадцатилетних детей. Покупали за копейки. Детей в индийских семьях было так много, а кормить их так трудно, что зачастую родители готовы были избавиться от лишнего рта почти задаром. «Еще и десять долларов? Спасибо, мистер! Да на эти деньги вся семья пару месяцев сыта будет!» Зачем белым людям нужны их дети? Мальчики и девочки… Ну, мало ли зачем! В стране, где девочек в этом возрасте уже отдают замуж, такие вопросы задавать не принято.
Мистер Грин, по-индийски мальчик или бой с созвучным именем Гарейн, единственный из индийских пациентов доктора, кто выжил. И не просто выжил, а прошел все три уровня на его иерархической лестнице: благодаря изобретенному им препарату поднялся на первый, был «утилизирован» до третьего, и опять частично восстановил свои способности до второго. В исследованиях доктора он – самый ценный кадр, почти бриллиант. Двенадцать лет опытов, вся трансформация организма и мозга, удивительная способность к регенерации клеток.
Блокированная память, напрочь лишенная воспоминаний детства, замкнула его мир на единственном дорогом ему человеке и на выполнении любой, угодной ему работе. Это была не просто сыновняя преданность, это было почти божественное почитание. И, хотя они иногда и спорили по работе, но таковы требования самого Фаусто – не принимать все его рекомендации и советы на веру, а искать в них изъяны.
– У меня замыливаются глаза, я теряю остроту ощущений, мне кажется – я все делаю правильно. И тем самым встаю тормозом сам у себя на пути. Ваша задача – возвращать меня на землю, – так неустанно повторяет он и Грину и Крэйд.
Правила работы в группе, раз и навсегда принятые к исполнению, гласили: на задание всегда выходят двое. Один – основной исполнитель, под которого и разрабатывается всей командой операция, второй дублирует. Силы у них изначально разные, но это не значит, что один менее ценен, чем другой. Каждый из подростков обладает своими, только в нем скрытыми способностями.