Не знаю, будет ли от осмотра много толку, но не я здесь командую.
Я приготовилась к что-то вроде “откройте рот, скажите “а-а!”, “посмотрите туда, теперь сюда”, но целитель, подойдя ко мне, вынул что-то из кармана. Подумала, что стетоскоп, а оказалось какая-то странная палочка. Он повел ею у меня над головой и вдоль рук, словно полицейский — металлоискателем.
А это откуда знаю? Лучше бы что-нибудь о себе вспомнила…
— А что вы делаете?
— Я определяю ваше состояние в целом, физическое и…
— Моральное? — закончила я. — Или психическое?
Что-то не нравились мне эти непонятные манипуляции. В этом было что-то шаманское… Потряси он сейчас бубном я, наверное, не очень бы удивилась.
— Нет, магическое, — мягко поправил целитель Макколум. — А теперь посмотрите на меня.
Я и так уставилась на него.
Что он сказал? Магическое состояние? Мое?
— Сколько пальцев вы видите?
Он растопырил ладонь, выставив два пальца.
— Два… Подождите, вы сказали… что вы сказали? Какое магическое…
— Не волнуйтесь так, Лили… Вас можно называть Лили?
Я тряхнула головой, не то чтобы соглашаясь, меня немного напрягало, что он разговаривал со мной, как с пятилетней девочкой. А мне…
Стоп! Еще один вопрос, который бы хотелось скорее разрешить, но не все сразу.
Посмотрела на Дамблдора. Он стоял поодаль, поглаживая бороду, и вроде бы не собирался вмешиваться.
Нет, вряд ли он мой любимый дедушка, что-то слишком инертен для родственника.
Целитель задал мне еще пару вопросов и закончил осмотр. Черкнул, видимо, заключение в своем планшете и попрощался.
— Можете поговорить, но не очень долго. Я загляну к вам позже, Лили.
Он ушел. Я выжидательно взглянула на Дамблдора. Что теперь он скажет?
— Понимаю, у тебя много вопросов, — начал он. — Можно я присяду?
Я кивнула.
Дамблдор сел в кресло, предварительно придвинув его ближе к кровати. По виду не скажешь, что сила в нем богатырская, хотя древним стариком его не назовешь.
Я хотела было тоже сесть, как-то неловко все же лежать перед собеседником, но он махнул рукой.
— Лежи, тебе сейчас нельзя напрягаться.
— Скажите… мистер Дамблдор…
— Зови меня просто Альбус, — добродушно сказал он. — Если ты не против, конечно.
— Нет… Скажите, Альбус… а вы, случайно, мне не родственник?
Он улыбнулся, вновь погладив свою бороду.
— Нет, почему ты так подумала?
— Наверное, потому, что сейчас здесь сидите вы один. Ведь если бы у меня были родственники, разве они в первую очередь не пришли бы навестить меня?
Улыбка Дамблдора померкла, он посерьезнел.
— Да, ты, безусловно, права. Но я не родственник тебе, хотя мне было бы приятно иметь такую умную и красивую родственницу.
Про умную и красивую я взяла на заметку. Ведь это о моем прошлом.
— Тогда, кто вы? В смысле…
— Я прекрасно понял тебя, — Дамблдор не дал мне договорить. — Я директор школы, где ты училась.
С полминуты я переваривала сообщение.
— Директор? — переспросила, не удержав удивление.
Странно как-то…
— Да, директор одной замечательной школы, которую ты, не могу не заметить, закончила с отличием.
— Но почему?..
— …К тебе пришел какой-то директор, а не родные?
Я немного смутилась от этого прямого вопроса. Но это была правда.
— Потому что для меня все выпускники — все равно что родные дети. А твои родные, наверняка они прибудут скоро.
Было бы очень здорово. Верить ли в его слова? А с другой стороны — что мне еще остается?
— Как жаль, что ты ничего не помнишь, — с искренним сожалением сказал Дамблдор.
Меня как током вдруг ударило.
— Что со мной? Почему я в больнице?
А что, если я попала в какую-нибудь катастрофу и меня так изуродовало, что без страха не взглянешь? Не даром Дамблдор и целитель Макколум так смотрели на меня, как будто пытаясь увидеть прежнюю Лили, хоть старик и упомянул про мою красивую внешность… А амнезия — просто побочный эффект?..
Мне остро захотелось взглянуть на свое лицо. Но сначала услышать ответ.
— Ты действительно хочешь узнать это?
Еще бы… Однако вопрос немного испугал меня. Когда спрашивают подобным тоном, вряд ли новости будут хорошими.
— Конечно… хочу. Даже если произошло что-то ужасное, пожалуйста, расскажите мне все!
— Хорошо. — Дамблдор задумчиво смотрел на меня, сплетя вместе длинные пальцы рук, лежащие на коленях. — Но предупреждаю: такое услышать непросто даже человеку здоровому и подготовленному, а не то что едва пришедшему в себя. Лили… — Он протянул одну руку ко мне и дотронулся до кончиков моих пальцев. Мне почему-то захотелось инстинктивно отдернуть их. Дамблдор сделал вид, что не заметил моего движения, и продолжил: — Событие, из-за которого ты попала в больницу, произошло давно… очень давно… Ты впала в кому, выйти из которой было довольно-таки мало шансов.
“Очень давно…” “Мало шансов…” Это те слова, которые я ожидала, но боялась услышать.
Кома? Немного непонятное значение и в то же время страшное.
— Сколько..? — еле слышно спросила я. Язык еле ворочался, в горле пересохло.
— Шестнадцать лет, — помолчав, ответил Дамблдор.
Сначала ничего не было, потом меня окутал холод, затем жар. Дышать стало трудно.
— Лили… — словно из-за ваты донесся голос Дамблдора. — Ты как?..
— Шестнадцать лет… почему?..— шептали словно независимо от меня мои губы.
Я почувствовала на своем лбу чье-то прикосновение.
— Лили… выпейте это…
Это уже не Дамблдор. Целитель Макколум.
К губам прикоснулось что-то холодное. Я автоматически глотнула. В следующий миг наступило равнодушие, и тьма раскинула для меня свои, на этот раз желанные, объятия.
— Шестнадцать лет… — в последний раз прошептала я.
*
Когда я открыла глаза, в палате было светло. Опять провалялась несколько часов. А мне нужно разминаться, иначе забуду, как ходить.
И тут на меня тяжелым колючим одеялом навалился вчерашний разговор с Дамблдором и слабостью придавило к кровати.
Боже мой… за что…
Я закрыла лицо руками в надежде избавиться от неимоверного ужаса слезами.
Слез не было.
Неслышно открылась дверь. Даже когда вошедший заговорил голосом целителя Макколума, я не отняла рук.
— Лили, как вы себя чувствуете? Дать вам успокоительного?
— Не надо… — глухо пробормотала я, не глядя на него. — Я чувствую себя нормально…
Вру, конечно, но только для того, чтобы ко мне больше не приставали с глупыми вопросами.
— Пожалуйста, я хотела бы остаться одна…
— Да, конечно. Но если вам что-нибудь понадобится, зовите тут же. На столике рядом с вами колокольчик.
— Подождите… — Я все-таки посмотрела на него. — Ко мне кто-нибудь пришел?
Целитель с каплей грусти покачал головой.
— Нет, не пришел.
— И не приходили?
— Профессор Дамблдор… — начал он.
Нет, не то…
— Ладно, спасибо…
Я прикрыла глаза и отвернулась.
Спиной ощутила, как дверь за мужчиной закрылась.
Почему ко мне никто не пришел? Ведь у меня, как и у всех, должна быть семья, какие-нибудь родственники, друзья, наконец… Не может быть такого, чтобы обо мне все позабыли за… шестнадцать лет…
Я сглотнула.
Или может?
Нет, я не могу позволить себе предаться отчаянию! Я должна во что бы то ни стало узнать! Выужу всю правду у Альбуса Дамблдора, пусть даже если он не захочет мне рассказывать дальше.
Я откинула простыню и осторожно встала с кровати. Пошатываясь, кое-как дошла до окна. Вздохнула, отметая нерешительность, и отодвинула штору.
Солнечный свет ударил мне в лицо. Я зажмурилась от неожиданности, но не отвернулась. Привыкая к яркому свету, стала приглядываться к раскинувшейся панораме за окном.
Там был город, огромный город. Вверх тянулись высокие башни зданий, сверкая на солнце чистыми стеклами. Внизу располагались широкие полосы дорог, по которым двигались машины, много машин. А по тротуарам шли разноцветные точки — люди.
Где-то там, в глубинах этого города была моя семья. Даже если не в этом, так в другом. Я ее обязательно отыщу.
========== Глава 3. На волю! ==========
Дамблдор пришел, когда я приканчивала самый вкусный в мире обед. На меня вдруг накинулся такой голод, что мне казалось, что смогла бы съесть что угодно, но много. Вот я и соизволила попросила принести какой-нибудь еды. Целитель Макколум сказал, что хороший аппетит — признак скорейшего выздоровления. Было приятно, что хоть кто-то заботится обо мне, пусть даже не близкий человек.
При мысли о семье внутри все тут же сжималось. Но я пыталась не думать об этом. Ждала единственного человека, который мог бы мне все рассказать.
— Приятного аппетита,— донеслось с порога.
Моя ложка лишь на секунду замерла в воздухе, когда я взглянула на стоящего там Дамблдора, и продолжила путь.
— Спасибо, — отозвалась я спустя мгновение.
Не обращая внимания на наблюдающего за мной профессора, спокойно подчистила тарелку и только после этого вернулась к разговору с ним.
— Здравствуйте, Альбус, — сказала я, отставив поднос с посудой на столик. — Ну, так что, вы мне расскажете все? Обещаю, что больше не упаду в обморок.
— Что ты, от шока никто не застрахован.
Дамблдор, стоявший у окна, подошел ко мне и сел в кресло.
— И потом, та часть, которую я рассказал вчера, не самая трагичная. Хотя ничуть не умаляет драматизма произошедшего с тобой.
Я невольно сглотнула. Вот так начало…
— Есть что-то страшнее комы длительностью в шестнадцать лет?
Мой голос непроизвольно снизился до хриплого шепота.
Я подалась вперед, не отрывая взгляда от Дамблдора.
— Есть, Лили. Но сначала поведаю о том, скрывает от тебя твоя память, просто чтобы ты поняла меня.
— О чем? — машинально спросила я.
— О мире, в котором ты жила все эти годы. О том, кто ты есть.
Звучит интригующе. Я молча ждала продолжения.
— Ты волшебница, Лили. И все, что вокруг тебя — это магия.
О, еще интересней. Магия? Где?
Я повертела головой, ища ее признаки. Потом кое-что вспомнила.
— Волшебница? Ведьма по-другому? Целитель Макколум говорил о моем магическом состоянии… Он имел в виду именно это?
— Да. Ты остаешься частью магического мира, несмотря на то, что забыла об этом.
Не знаю… Может, я и в самом деле часть его, не похоже, чтобы Дамблдор разыгрывал меня. Во всяком случае, мне почему-то не казалось это абсурдом. Да и сам он выглядел несколько странно для обычного человека из толпы.
А маги, выходит, как-то отличаются от остальных людей?
— Допустим, я верю вам. Но как это влияет на то, что случилось со мной?
И Дамблдор рассказал мне все.
Я сидела почти оглушенная вылившейся на меня лавиной разнообразной информации, после которой в ушах звенели отдельные фразы. Под конец даже закружилась голова.
— Подождите… Вы говорите, у меня есть своя семья… — выдохнула я, выхватив из изобилия слов самое главное. — Муж и сын?
Дамблдор печально покачал головой, что меня совсем не обрадовало.
— Лили, ты меня не дослушала…
Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
— Я рассказывал о том, что темный маг Волдеморт узнал о местонахождении твоей семьи…
— Только не говорите, что… — Я не могла продолжить фразу, потому что из-за подступавших рыданий сдавило горло, и только из последних сил все-таки выкрикнула: — Вы говорили мне, что моя семья наверняка придет ко мне!!
Мой голос сорвался.
Вот почему никто не пришел ко мне… никого из близких больше нет… Почему же Дамблдор тогда обнадеживал меня?..
Горькие, бессильные слезы горячим потоком лились из глаз. В них было все: страх, отчаяние, обида и даже ярость на Альбуса Дамблдора, по какой-то причине лгавшего мне.
Я даже не помню ни мужа, ни сына, а их уже нет. Но, может быть, амнезия — как раз то что сейчас мне необходимо? Боль не так сильна…
— Лили, послушай меня, — наконец дозвался меня Дамблдор. — Да, к моей глубокой печали, Джеймс погиб… погиб как герой, защищая тебя и вашего сына.
Что-то в его словах заставило меня поднять голову от коленей и посмотреть на него. От слез все вокруг расплывалось. Я стерла их со щек.
— Но Волдеморт не смог убить Гарри, а ты, как оказалось, тоже осталась жива.
— Мой… мой сын жив?.. — спросила я, поняв одно. — Его зовут Гарри, да?..
— Гарри, его зовут Гарри. А твоего мужа — Джеймс.
Я прислушалась к себе. Никакого отклика на эти имена. Как будто совершенно чужие люди. Нет, я, конечно, почувствовала облегчение и радость, осознав, что на этом свете не одинока. И все же… Джеймс, мой погибший муж, наверное, горячо любимый и я должна горевать по нему, но… как можно горевать по человеку, которого не помнишь?
Гарри, мой сын,— другое дело, он жив. Я могу встретиться с ним, заново узнать его.
— Гарри… — повторила я, словно пробуя на вкус. — Джеймс… Наверное, мы были счастливой семьей?
Дамблдор промолчал. Но мне и не нужен был ответ.
— Где он, Альбус? — резко повернулась я к нему. — Где Гарри? Сколько ему лет? Почему он, в конце концов, не здесь, не со мной?
Да уж, моему сыну наверняка было никак не меньше шестнадцати, хотя сразу представлялся милый мальчуган лет этак трех. А сколько тогда мне самой?
Я машинально дотронулась до своего лица и одновременно с этим припомнила свои переживания по поводу внешности.
— Альбус? — я снова перевела тревожный и вместе с тем настойчивый взгляд на директора, поскольку он не спешил отвечать.
— Гарри в порядке, Лили, — наконец сказал он. Взгляд его в свою очередь стал очень внимательным, я бы сказала, слишком. И тон мне тоже не понравился, во фразе так и слышалось: “Гарри и без тебя, Лили, прекрасно живется”. Хотя, может быть, мне и почудилось… — Ему семнадцать и он живет у тети, твоей родной сестры Петуньи.
Ну вот, оказывается, у меня еще и сестра есть. Что же дальше?
— А Гарри сейчас не здесь, потому что я подумал, что вам лучше встретиться в каком-нибудь более удобном и уютном месте, чем больница.
— Вы подумали?! А он вообще знает обо мне?
Все это было подозрительно, но я была так взволнована мыслями о сыне и сестре, что хорошенько поразмыслить над этим времени не оставалось.
— Конечно, Лили.
— И когда же мы встретимся?
— Скоро, Лили, скоро.
В этот день я так никого из родных и не увидела, вовсю расхаживая по палате. Отлично себя чувствовала, но выходить мне кроме как в туалет почему-то не разрешалось. От воображаемых картин, где происходила встреча с Гарри, сходила с ума и немного злилась. Вид палаты меня начинал раздражать. На вопрос, как скоро меня выпишут, целитель Макколум отвечал: “Подождите еще немного, Лили, вас необходимо как следует обследовать”, вгоняя в тоску и еще большую раздражительность. Не понимаю, для чего эти обследования, если я прекрасно чувствовала себя. А от того, что могла находиться только в палате, я вдобавок ощущала себя пленницей.
От Нэнси Стоун, помощницы целителя Макколума, кроме собственной фамилии ничего нового не узнала.
— Мисс… Миссис Поттер, не волнуйтесь, вряд ли вас задержат больше чем на неделю…
— Неделю?! Я не могу столько ждать! Я здесь умру от тоски и скуки! Меня сын ждет, а вы — “неделя”!
— Сын — это очень хорошо, — улыбнулась Нэнси. — Тем более, — такой.
— Такой? — переспросила я.
Но она заторопилась, как бы избегая отвечать на мой невинный, казалось бы, вопрос.
— Извините, миссис Поттер, заболталась я что-то…
— Подождите! Можно попросить у вас зеркало?
Женщина остановилась в дверях.
— Если оно есть у вас, конечно.
— Я могу его для вас наколдовать.
Она достала из кармана тонкую полированную палочку, какая была и у целителя и Дамблдора. Значит, магия творится не только при помощи одних только рук?
Нэнси Стоун повела ею перед собой, как бы рисуя в воздухе что-то. И вдруг прямо из ничего появилось, засеребрившись, небольшое круглое зеркало. Оно повисло между нами, явно не собираясь падать на пол.