ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
1
Металлическая дверь за спиной захлопнулась, проскрежетал тяжелый засов. Напряженно вглядываясь в полумрак, отряд сталкеров поднялся по выщербленным ступеням в вестибюль лондонской станции метро "Квинсвэй". Перешагивая через кучи мусора и хлама, люди выбрались на улицу и остановились, прислушиваясь к звукам Лондона.
Над полуразрушенным городом сгущались вечерние сумерки. Окрестные дома зияли выбитыми окнами и пустыми дверными проемами. На дороге валялись перевернутые взрывной волной и основательно проржавевшие за двадцать лет после Катастрофы остовы автомобилей. Всегдашний ветер носил по улице клубы пыли. Где-то далеко, за несколько кварталов отсюда, истошно завывала объятая смертной тоской неведомая тварь – то ли готовясь издохнуть, то ли призывая на помощь сородичей. В окнах на верхних этажах пару раз промелькнули быстрые тени, но показаться перед людьми не посмели. Все было спокойно.
Пять человек в противогазах и прорезиненных костюмах химической защиты двинулись вперед. Двое держали сектора обстрела, водя автоматами по сторонам, двое других, нагруженных тяжелыми ранцами, тащили в руках металлические канистры, еще один замыкал шествие. Его движения, исполненные значимости, выдавали старшего.
Сталкеры пересекли дорогу и остановились перед буйно разросшимся парком "Кенсингтонские сады". Некогда парк был довольно редким, с немногочисленными деревьями и зелеными лужайками, и просматривался почти насквозь. Но теперь он превратился в непроходимую лесную чащу с уродливыми огромными стволами. Деревья стояли так густо, что между ними не везде мог бы пройти человек. Они мешали одно другому, но упорно тянулись кверху. Их ветви сталкивались, переплетались и врастали друг в друга, словно состязаясь в армрестлинге не на жизнь, а насмерть. От деревьев исходило чувство затаившейся угрозы, усиливаемое бесформенными покрытыми слизью лиловыми листьями.
В лесу стояла зловещая тишина. "Птиц не слышно", – механически отметил про себя Ник, перекидывая канистру в другую руку, и тут же вспомнил, что в лиловом лесу всегда так – нет ни птиц, ни иной живности. Лондонские твари сюда почему-то не забредают.
Люди замерли перед лесом. Лес, казалось, замер перед людьми. Даже листья перестали трепетать и ронять слизь на землю.
– Ох, не нравится мне эта затея, – пробормотал другой сталкер с канистрой.
Ник лишь покосился на него и ничего не ответил. Он бы предпочел сейчас держать в руках автомат, а не тащить на спине ранцевый огнемет.
– Тише, там! – глухо прикрикну сквозь противогаз командир отряда.
Он слушал лес и выжидал. Затем подобрал с земли камень и с силой зашвырнул его в чащу. Камень пробил мясистую листву, глухо стукнулся о ствол дерева и полетел вниз, утонув в темном перегное из опавших листьев и обломанных веток. Ни одна тварь, если она была в лесу, ни единым звуком на него не отреагировала.
Командир подождал еще с минуту, а затем скомандовал.
– Начинайте!
Огнеметчики, скинув ранцы, подбежали к деревьям и принялись поливать их горючим из канистр, расходясь по сторонам вправо и влево, покуда емкости не опустели. Командир в это время их прикрывал. Затем они вернулись к огнеметам, надели ранцы и взяли в руки раструбы.
– Хорошая погода сегодня, – сказал командир, – ветер дует в лес. Давайте, ребята!
Длинные языки пламени вырвались из сопел и лизнули темные стволы, словно бы сделанные из замшелого камня. Огненная дорожка от разлитого бензина побежала по земле, опоясывая бывший парк, а струи пламени из огнеметов стали обнимать стволы и ветки, начинавшиеся в паре метров от земли, попутно задевая подлесок и кустарник.
Лес, казавшийся раньше сырым, загорелся на удивление быстро. От пламени сделалось ясно, и надвигающаяся ночь отступила на несколько десятков метров. Люди старались пробиться огненными струями вглубь чащи, чтобы зацепить как можно больше деревьев.
– А гладко все идет! – возбужденно крикнул разговорчивый сосед Ника. – Я даже не ожидал такого!
– Постучи по дереву, Огонек! – нехотя ответил Ник, который не любил отрываться от дела на болтовню.
Тот захохотал.
– Я лучше поддам ему жару! – крикнул он и открутил свой вентиль на полную.
Он получил свое прозвище за любовь к огнеметам, которыми орудовал всегда самозабвенно.
В этот момент лес стал меняться. Кора на ближних деревьях обгорела и слезла струпьями, обнажив лиловую древесину, которая не хотела гореть, и принялась тлеть, испуская густой вонючий дым, стлавшийся книзу, как будто это горели не деревья, а химикаты.
Затем ветки, объятые пламенем, постепенно пришли в движение. Казалось, они извиваются и скручиваются под действием жара, но было в этом и нечто упорядоченное. Ветки качались, словно маятники, взад и вперед, и размах их с каждым разом становился все больше.
Однако Огонек этого не замечал. Войдя в раж, он приблизился вплотную к деревьям.
– Ну, что, ребята, замерзли? – крикнул он, глядя на начавшие тухнуть стволы. – Ничего, сейчас я вас согрею!
Он принялся охаживать обнаженную древесину длинным языком пламени из своего раструба, не замечая, что в кронах зародился какой-то гул. Поначалу слабый и низкий, он постепенно становился все сильнее и выше, пока не перешел в высокий протяжный вой.
"Если бы я не знал, что там никого нет, – подумал Ник, – я бы решил, что это верещат какие-то твари, живущие на верхушках деревьев".
Он оглянулся на остальных – гул слышали все, кроме Огонька. У старшего не выдержали нервы – он приставил автомат к плечу и выпустил длинную очередь по кронам. "Пустая трата патронов, – скривился Ник. – Стареешь, Бивень, на пенсию тебе пора".
Вой нарастал. Все словно впали в ступор. Все, кроме Ника, обладавшего повышенным чутьем к приближающейся опасности.
– Назад! – крикнул он Огоньку и выключил свой огнемет. – Туши шарманку!
Но тот все поливал пламенем стволы деревьев, словно и впрямь пытался их согреть. И лишь когда баллоны у него опустели, оглянулся на товарищей.
Только теперь, когда прекратился рев пламени из горелки, он расслышал вой леса, и до него дошло, что что-то идет не так.
Огонек стал пятиться, но было уже поздно – из леса вылетел, будто бы оборвавшись с раскачивающейся ветки, диковинный шипастый плод величиной с футбольный мяч и ударил его в грудь. От столкновения плод лопнул и окатил Огонька светлой вязкой жидкостью, под которой тут же задымилась и начала растворяться его химза. За защитным костюмом пришел черед обычной одежды, а после нее и тела незадачливого сталкера, которое стало плавиться и распадаться на глазах. Долгий исполненный боли крик вырвался из горла несчастного, но вскоре выдохся и затих.
Исчез и человек. Через несколько минут от него осталась лишь дымящаяся лужа в ошметках почерневшей резины, которая тут же впиталась корнями ближайшего дерева.
Глядя с ужасом на разыгравшуюся у них перед глазами трагедию, сталкеры начали отступать к метро. Группа прикрытия открыла упреждающий огонь по лесу, но пули были бессильны остановить целый вал плодов, полетевших оттуда в людей. Сталкеры, как ни силились, не могли разглядеть, кто их оттуда бросает.
Ник сорвал с себя жестяной ранец и прикрылся им, как щитом. Несколько шипов пробили в нем дыры, но до человека не достали.
Охнул и упал Бивеннь, которому длинный шип угодил прямо в глаз. Пламя в лесу угасало. Всем стало ясно, что они потерпели неудачу.
– Отступаем! – крикнул Ник. – Алистер, ко мне!
Вдвоем с подбежавшим автоматчиком они подхватили раненного командира под руки и потащили к метро. Чем дальше они отходили, тем меньше плодов до них долетало.
– Все против нас, – пробормотал Алистер. – Мало нам тварей, так теперь еще и деревья тоже.
Ник не ответил. Они нырнули в вестибюль, перебежали его, спустились по лестнице и забарабанили в дверь условным стуком. Дверь распахнулась и сталкеры, не мешкая, скрылись за ней.
Люди не заметили, как несколько мутантов выпрыгнули из окон ближайших зданий и, припадая к земле, устремились следом. Они держались на расстоянии, но были готовы напасть при первой же возможности. Почуяв запах крови, твари рассчитывали, что сталкеры бросят раненного, и они получат легкую добычу. Когда же дверь захлопнулась, мутанты поняли, что поживы не будет, и подняли разочарованный вой.
Лес к этому времени почти совсем потух. Стало видно, что людям не удалось потеснить его ни на сантиметр. Деревья чернели сплошной стеной перед растрескавшимся от ползущих из леса корней асфальтом, и было ясно, что через какое-то время они преодолеют и это препятствие, и доберутся до вестибюля станции. Через не очень продолжительное время.
2
Хаммер выбежал на улицу Нотинг Хилл Гейт и остановился. В каждом из домов по обе стороны дороги могла таиться угроза, но этим вечером все было спокойно. Ржавые автомобили и автобусы громоздились тут и там. Одни были перевернуты, другие остались стоять на колесах с давно спущенными шинами. Часть была с выбитыми стеклами и распахнутыми дверями, но другие стояли плотно закрытыми. В них, прильнув к окнам, сидели скелеты: мужчин, женщин, дети. Будто хотели что-то сказать оттуда. Вот только кому? До них никому не было дела ни тогда, ни, тем более, сейчас. Даже хищным лондонским тварям они не нужны. Костями питаются одни костоеды, неспешно перемалывающие их на муку крепкими челюстями. Но костоедов мало, а скелетов много.
Хаммер заметил какое-то шевеление в некогда красном, а теперь буром двухэтажном автобусе метрах в ста от него. Он переместился поближе. Косматое семейство костоедов копошилось внутри. Оттуда доносилось утробное ворчание и хруст костей в их челюстях чудовищной силы.
Хаммер посмотрел на стоявший рядом длинный "Бентли" с желтыми, под золото, колесными дисками. Внутри сидела семья скелетов, все пристегнутые ремнями – муж, жена и двое детей. После автобуса костоеды возьмутся и за них – они всегда движутся по прямой.
Хаммер опустился на четвереньки и помчался по тротуару, где, несмотря на хлам, все же было свободнее, чем на дороге. Он несся длинными прыжками, с удовольствием ощущая, как легко сердце гонит кровь по телу, как даже при такой скорости мощные мышцы работают вполсилы, как свободно дышится вечерним воздухом.
Он остановился, поднял косматую морду кверху, открыл клыкастую пасть и издал долгий протяжный вой от переполнявших его чувств. Тут же отозвались несколько других завываний – далеко впереди и на соседних улицах. Хаммер не стал им отвечать – то были чужаки, безмозглые твари, а он хотел услышать сородича, такого же, как и сам. Но таковых здесь не оказалось. Подобных ему, вообще, в городе было немного.
Вверху промелькнула обширная черная тень. Хаммер среагировал мгновенно. Цепляясь за выступы в стене ближайшего дома, он легко взобрался до второго этажа и скрылся в оконном проеме. Летающий монстр покружила над улицей еще немного, и подался прочь.
Хаммер спустился вниз и побежал дальше. Трусившую ему навстречу большую стаю шестилапых собак он обогнул по крышам зданий. Ни одна из них не выстояла бы против него в прямой схватке, но со стаей связываться не стоило. Собаки проводили его надсадным лаем.
Некоторое время Хаммер двигался, громыхая кровельным железом и перепрыгивая с одного дома на другой, а затем опять спустился вниз. Оказавшись на земле, он углубился в переулки и в коне концов оказался возле станции метро "Квинсвэй". Напротив нее чернел опутанный лианами дремучий лес, некогда бывший парком.
Деревья Хаммер не любил, хотя иногда ему очень хотелось взлететь по стволу до самого верха – просто так, чтобы посмотреть на Лондон с высоты. Но, несмотря на всю свою силу и ловкость, он избегал даже приближаться к ним, а не то, что заходить в чащу. Деревья теперь стали такими, что даже птеродонты никогда не садились на них, хотя, конечно, далеко не каждое дерево могло бы выдержать их вес.
Хуже всего было то, что деревьев в Лондоне становилось все больше. Они появлялись там, где никогда не росли прежде. Деревья покрывали развалины, исполинские стволы прорастали сквозь дома, прекрасно чувствуя себя даже в местах наибольшей радиации, куда избегало заходить все живое.
Хаммер видел, как из метро вышли пятеро людей с двумя огнеметами и принялись жечь лес. Одного из них он знал, как знал и то, что их затея обречена на провал.
От наблюдения за людьми его отвлекло ощущение близкой опасности. Хаммер резко обернулся – к нему подкрадывался кровосос. Зверь пребывал в уверенности, что Хаммер его не видит. Для людей это действительно было так, но Хаммер мог улавливать тепловое излучение, и защита кровососа на него не действовала.
Хаммеру захотелось позабавиться. Он притворился, что ничего не замечает, а когда тот уже был в полуметре от него, отскочил в сторону, забежал сзади, и со всего маху полоснул правой лапой с длинными когтями по спине мутанта. Тот взревел от боли и развернулся. Но Хаммер был уже на безопасном расстоянии. Встав на задние лапы, он оказался с кровососом одного роста. Кровосос был немного сильнее, зато Хаммер превосходил его мозгами.
Кровосос с ходу кинулся в лобовую атаку. Хаммер взлетел по стене дома и встал в оконном проеме второго этажа. Лазить по стенам кровосос не умел, он застыл внизу, задрав голову и шевеля щупальцами-присосками вокруг пасти. Чтобы поддразнить монстра, Хаммер подобрал с полу валявшийся там ржавый молоток и запустил в него. Молоток угодила кровососу по плечу. Зверь опять издал рев.
Хаммер бросил взгляд на людей в отдалении. Те жгли лес и ничего не слышали за ревом пламени и воем из крон деревьев.
Кровосос сделал попытку взобраться вверх по стене, но у него ничего не получилось. Хаммер забавлялся. Он оттолкнулся от подоконника и прыгнул на кровососа из окна. Тот не удержался и грохнулся на землю под тяжестью врага. Было слышно, как у него захрустели ребра.
Хаммер подхватился первым, намотал самое длинное щупальце на руку и рванул что есть силы. Щупальце оторвалось. Он с отвращением отшвырнул от себя извивающийся кусок скользкой плоти. Изрядно помятый кровосос, наконец, поднялся на задние лапы и пустился наутек. Его сопровождал всегдашний спутник – мелкий мутант по имени плоть.
Хаммер мог бы сейчас добить раненную тварь, но не захотел – кровососов он не ел, а силы надо было экономить.
Хаммер опять посмотрел на станцию. Людей там уже не было, а огонь в лесу постепенно шел на убыль. Он понял, что их затея провалилась, и побежал дальше.
На город тем временем опустилась ночь. Темные тяжелые облака затянули все небо, и стало совсем темно. Своим тепловым зрением Хаммер видел почти так же хорошо, как и днем. А что не удавалось разглядеть, то подсвечивали вспышки молний приближающейся грозы.
Дождь началась, когда он добрался до Трафальгарской площади. Очередная вспышка ослепила его, а раскат грома ударил, казалось, прямо по голове. Хаммеру показалось, жертвой стихии стал он сам. Однако уже в следующее мгновение он понял, что молния угодила не в него, а в колонну Нельсона. Постояв немного, колонна с жутким шумом провалилась в какую-то подземную полость почти на всю свою длину. Теперь статуя адмирала возвышалась над поверхностью всего лишь на пару метров.
Из пустотелых статуй львов вокруг нее, зияющих дырами, стали выглядывать местные гады, разбуженные шумом. Хаммер не стал дожидаться, пока они выберутся наружу, и побежал дальше. Дорогу ему освещали следовавшие одна за другой молнии. Гремело беспрестанно.
Добравшись под проливным дождем до Темзы, он глянул направо. Очередная молния попала в колесо обозрения "Лондон ай", за ней последовали другая и третья. Завыли электродвигатели, передавая усилие на редукторы, и вся обычно неподвижная гигантская конструкция пришла в движение. Колесо стало вращаться с ужасным скрипом давно не смазываемых механизмов. В нижних кабинах колеса зашевелились какие-то бесформенные твари и стали тяжело плюхаться в реку.