Мартин прокашлялся и несмело предложил.
– Может, нам стоит подумать о том, чтобы куда-нибудь переселиться?
Раньше Мартин был финансовым директором в какой-то крупной фирме в окрестностях станции, но, невзирая на свою высокую должность, на работу ездил на метро, а не на машине. Это и спасло его во время Катастрофы – он как раз был в подземке.
Долгие годы жизни под землей не искоренили в Мартине привычки одеваться, как клерк – он носил пиджаки и рубашки с галстуками. Правда, все они обветшали, обвисли и имели печальный вид. Кен шутил, что в былые времена на пугала фермеры напяливали одежду получше, но Мартин только улыбался и отмалчивался. Как и полагалось настоящему бухгалтеру, он был довольно прижимистым, и на одежду тратиться не спешил, говоря, что и эта еще послужит.
Сам же Кен предпочитал куртки из свиной кожи, которые выделывали и шили прямо тут же, в метро. Сталкеры и охранники обходились военной формой без знаков различия, которую приносили сверху, остальные – кто чем.
– Разве что на небо, Мартин, – едко пошутил Кен в ответ. – Нет свободных станций в лондонском метро, а по частям нас никто нигде не ждет. Кто посильнее, конечно, те устроятся, наймутся куда-нибудь на птичьих правах, а остальные – пропадут.
– А я что? – совсем смутился Мартин. – Я ничего, предложил в порядке мозгового штурма.
Ник не знал, что такое мозговой штурм, но спрашивать не стал. Зато он понимал, что сказанное Мартином – полная чушь. У них была хорошая станция – обжитая, глубокого залегания, расположенная хоть и на не очень оживленном, но все же торговом пути к станциям "Бонд Стрит" и "Грин парку".
Была. Пока до нее не добрались чертовы корни чертовых деревьев. Теперь почти каждое утро странствующие торговцы в тоннеле останавливались перед проросшими за ночь корнями и орали, чтобы жители станции их обрубили, раз уж берут пошлину за транзит товаров. В противном случае грозились изменить маршрут и больше в эту часть красной линии не заглядывать.
Только своими силами на станции справиться с проблемой не могли. Значительная часть доходов от пошлины тратилась на наем рабочих с других станций для вырубки корней. С лиловыми деревьями срочно нужно было что-то делать.
Вчерашнюю экспедицию по уничтожению леса готовили долго, взяли в аренду огнеметы на соседних станциях, купили горючее, и все же она провалилась. Да еще и потеряли двух человек, включая опытнейшего начальника сталкеров старого наемника Бивня, который, ходили слухи, поучаствовал во всех вооруженных конфликтах в метро.
Кен обвел всех взглядом.
– Дело плохо, джентльмены. Я, конечно, не инженер, но тут всякому понятно, что если своды без конца дырявить, они когда-нибудь упадут. Всем нужно думать над решением проблемы. Собирайте всю информацию, как можно повлиять на эти деревья, но только осторожно, чтобы не пошли слухи по метро, что дела у нас плохи. Хотя, они уже и так идут. По моим расчетам, мы продержимся еще с полгода или чуть больше, а дальше станем бездомными. Все понимают, что это значит?
Понимали все. Люди с тех станций, которые по разным причинам сделались нежилыми, скитались по метро долгие годы, прежде чем их где-то принимали на постоянное жительство. И при этом им приходилось вытерпеть столько лишений и унижений, что они соглашались на любые условия и любую самую тяжелую и грязную работу, лишь бы обрести крышу над головой.
Фред повернулся к начальнику станции и спросил с налетом подобострастия.
– А что нам делать с паникерами, Кен?
– Какими паникерами? – не понял тот.
– Которые шепчутся, что нам конец и надо бежать, пока не поздно и еще можно поодиночке пристроиться на других станциях. А то, мол, когда повалит толпа от нас, в центре мест не останется и придется тащиться на бедные окраинные станции, где выживать труднее, или даже переходить на линии мелкого заложения.
Кен несколько секунд обдумывал ответ.
– Ну, запретить переселяться мы им не можем. А вот болтунов пресечь – вполне. Объяви, что за распространение паники будем сажать под арест на трое суток.
Фред погладил свой бритый череп. На его толстых пальцах блеснули два массивных золотых перстня.
– Почему не можем запретить? Очень даже можем. Если забрать у них удостоверения личности до особого распоряжения, то никуда они без документов не денутся.
– Это незаконно, – возразил Мартин.
Фред взглянул на него искоса, но голову не повернул, обращаясь больше к Кену, чем к остальным.
– Сейчас действуют законы военного времени, – отрезал он.
– Война давно закончилась, – упорствовал бухгалтер.
– А ее последствия – нет. Значит, и законы действуют.
– Мартин прав, – рассудил Кен. – Если мы начнем удерживать людей силой, о нас такие слухи пойдут по метро, что сами будем не рады. Да и соседи по альянсу могут быть недовольны. Здесь надо проявить небольшую хитрость. Кто хочет уходить, пусть уходит, но сначала отработает полгода на борьбе с корнями, а за это время, глядишь, все и утрясется.
– Гениально! – воскликнул Фред, – Так мы и сделаем.
Ник поморщился. «Неужели Кен станет терпеть такую грубую лесть?» – удивился он, надеясь, что тот сейчас окоротит подхалима. Но Кен смолчал.
– И что они должны будут делать? – не выдержал Ник.
– Найдется что, – снисходительно ответил начальник охраны. – Своды ремонтировать. Выжигать корни паяльными лампами, закладывать в дыры ядохимикаты и опять их бетонировать.
– Но у нас нет ядохимикатов, – возразил Ник.
– Зато есть сталкеры, – ехидно парировал бритоголовый. – И вот, новый их как бы командир.
Он произнес слово «командир» подчеркнуто саркастически. Мол, куда тебе, молокососу, командовать всеми сталкерами – тебя и заместителем-то по блату поставили.
Ник вспыхнул, но промолчал. Все знали, что блат здесь ни при чем. Когда-то отец Ника и Кен были приятелями, и по этой причине Кен относился к нему немного теплее, чем к остальным. Особенно, когда он остался круглым сиротой. Но на этом все и заканчивалось, в служебное продвижение Ника он никак не вмешивался. Своей правой рукой Ника сделал сам Бивень, увидев его толковость и храбрость. К настоящему времени Ник уже имел четыре года сталкерского стажа и кое-какую известность в профессиональных кругах за пределами станции. Место командира сталкеров досталось ему заслуженно.
– Ядохимикаты добудут сталкеры, – сказал начальник охраны, обращаясь к Кену. – Я надеюсь, хоть на это они способны? Иначе, зачем они нам нужны?
Последняя фраза была перебором.
– Ты, того, Фред, полегче! – осадил его Кен. – Сталкеры нужны много для чего.
Он повернулся к Нику.
– Но яды вам придется найти. Пока иного решения не видно. Узнай, где были в Лондоне их склады, и наведайся туда с ребятами.
– Хорошо, – нехотя согласился Ник, стараясь не смотреть на ухмыляющегося Фреда, довольного тем, что так ловко изобрел подставу для Ника.
Ник понимал, что склады ядохимикатов располагались не в центре Лондона, и их придется искать на окраинах. Хорошо еще, если там окажется подземная линия метро. А если нет, то из такой вылазки половина людей точно не вернется. И ведь не купишь их ни у кого, потому что такие специфические товары в метро никто и не тащит. Обычный ассортимент того, за чем охотятся сталкеры, составляли оружие, одежда, лекарства, книги, кое-что из техники, консервы и полезные бытовые мелочи. Все остальное оставалось вне сферы их интересов. И ядохимикаты в этот список точно не входили.
– Ладно, – подытожил Кен, – на этом закончим. Все свободны.
Члены совета потянулись к выходу.
– Фред, останься! – остановил Кен начальника охраны.
Тот, торжествуя, бросил на Ника еще один неприязненный взгляд.
4
Едва Ник добрался до своей фанерной загородки и вытянулся на койке, собираясь как следует отоспаться после вылазки и последовавшей за ней бессонной ночи, как в дверь постучали. «Кого там еще черти несут? – подумал он и не стал отвечать, надеясь, что это за каким-то пустяком и нежданный визитер скоро уйдет.
Не помогло. Стук повторился опять, затем еще раз. Он смирился с неизбежностью.
– Войдите!
В дверях появился фельдшер из лазарета, пожилой пьяница Патрик.
– Вот хорошо, что ты дома, – затараторил он, – а то я уже раза три приходил, а тебя все нет и нет.
– Что за срочность? – Ник сел на койке.
– Санжит…, – Патрик запнулся.
– Что с ним? – вскинулся Ник.
– В лазарете он. Хочет тебя видеть.
Санжит был единственным родственником Ника в подземке и приходился ему дядей – братом покойной матери. Мать умерла давно – погибла от когтей и зубов проникшего в метро мутанта. Нику еще не было и шести лет, и он ее помнил плохо. А после гибели отца, Нику было тогда лет двенадцать, Санжит взял его к себе и воспитывал до совершеннолетия. Ник очень любил этого смуглолицего худощавого человека с короткой бородкой и вечным черным тюрбаном сикха на голове. В том, что Ник стал сталкером, сыграла роль и судьба его родителей – он испытывал не гаснущее желание мстить тварям за них, за свое исковерканное детство.
Ник спешно собрался и почти бегом направился в тот угол, где под платформой в техническом помещении размещался станционный лазарет, гадая на ходу, что такого могло приключиться с дядей. Еще вчера, когда сталкеры собирались жечь лес, Санжит был в добром здравии и хлопотал в своей карри-закусочной на каю платформы, которую посещали главным образом двигавшиеся мимо станции торговцы. В отсутствие пряностей и былых продуктов питания, он без устали изобретал новые блюда, которые можно было приготовить из скудного подземного ассортимента. Он всегда хотел, чтобы Ник работал в закусочной и когда-нибудь унаследовал его дело, но тот выбрал иную стезю. В этом были и свои плюсы – временами он приносил дяде добытые на поверхности пряности и рис. Каждый раз Санжит с грустью говорил, что это, наверное, последние.
В лазарете дядя лежал один, других пациентов не было. Выглядел Санжит плохо – бескровное лицо покрывали кровоподтеки, губы были сухими и потрескавшимися, слабый шепот вместо голоса.
– Что с тобой? – бросился к нему Ник.
Санжит глазами показал маячившему за спиной Ника фельдшеру, чтобы тот вышел. Патрик нерешительно затоптался, стал поправлять покрывала на других кроватях. Ник выудил из кармана автоматный патрон и сунул в руку фельдшера. Патроны были валютой метро – их принимали в оплату за любой товар или услугу. Еще такой же ценностью обладали прежний алкоголь в запечатанных бутылках, сигареты и лекарства, но рассчитываться патронами было удобнее.
Когда дверь за фельдшером закрылась, Санжит облегченно вздохнул и откинулся на подушку.
– Как ты? – с тревогой спросил Ник.
Тот будто бы и не услышал. Вместо этого он завел речь о чем-то непонятном для племянника.
– Виноват я перед тобой Ник, – с трудом произнес Санжит. – Прости меня.
– Ты? Передо мной? О чем ты говоришь, дядя? Ты лучше скажи, что с твоим лицом, – Ник сел на стул у постели и взял его руку в свои ладони.
– Со мной ничего особенного – напали, немного поколотили.
Ник вскочил.
– Кто посмел? – повысил он голос, готовый тотчас кинуться искать обидчиков. – Из наших?
– Сядь, – успокоил тот его. – Не наши, пришлые. Они уже далеко.
Ник опять сел.
– Когда-то давно, – продолжил Санжит, – еще когда был жив Шкипер, твой отец, он передал мне кое-что, чтобы я сохранил это для тебя. Словно предчувствовал свою судьбу. Сказал, если с ним что случится, отдать это тебе, когда станешь взрослым.
– И что же это? – спросил Ник без особого интереса в голосе.
Санжит понизил голос.
– Карта.
– Карта? – не понял Ник. – И что на ней?
– Я тебе как-то рассказывал, что незадолго до своей гибели, Шкипер ходил с экспедицией к морю.
– Да, помню, – кивнул Ник, – его не было больше года. Я тогда жил у тебя.
– Все правильно, – подтвердил Санжит. – Ты также знаешь, что он был единственным, кто вернулся обратно. По крайней мере, мы так думали.
– А что, это не так? – спросил Ник.
– Нет, потом вернулся еще один. Мутный тип по кличке Крюк.
– Многообещающее имечко, – хмыкнул Ник. – А как его зовут по-настоящему?
– Робин Матецки, кажется, или как-то так. Твой отец говорил.
– И когда он объявился в метро?
– Я точно не знаю, – ответил Санжит, – да это и неважно.
– А что важно?
– То, что вчера Крюк был здесь. Пришел вместе с двумя подручными сразу после того, как вы ушли наверх.
– К кому? – спросил Ник, уже зная ответ.
– Ко мне, будь он неладен.
– Чего хотел?
– Карту.
– Ту самую?
– Да.
– А ты?
– Я не отдавал, – лицо Санжита исказила гримаса боли. – Долго.
До Ника вдруг сразу все дошло.
– Они пытали тебя?
Санжит кивнул.
– Сильно?
– Ну, не так уж чтобы очень, но внутри все болит.
Он закашлялся, и на губах у него выступила кровь.
– Черт! – выругался Ник. – И ты говоришь, что это не сильно? Да надо было сразу отдать им эту чертову карту.
– Не все так просто, Ник, – ответил Санжит. – Это не просто карта.
– Что же на ней изображено такого особенного, что ты так долго ее не отдавал?
Санжит поманил его пальцем, и Нику пришлось приблизить ухо почти к его губам, чтобы расслышать.
– Твой отец в той экспедиции нашел кое-что.
– Что именно?
– Тайный правительственный бункер на побережье на случай ядерной войны. Где-то возле Истборна.
Лицо Ника стало серьезным.
– Так там, наверное, кто-то уже живет?
Санжит выдержал паузу.
– В том-то и дело, что нет. Все началось так внезапно, что обитателей бункера не успели в него завезти. Он и остался пустым, но укомплектован огромным запасом еды и оружия.
– Странное место для убежища они выбрали, – заметил Ник.
– Не такое уж и странное, – возразил Санжит. – Всякому было понятно, что Лондон подвергнется бомбардировке в первую очередь, а вслед за ним и другие крупные города. Зато на городки, которые на побережье, ракеты никто тратить не станет. А это означает, что радиация там ниже, чем в Лондоне.
– Получается, они сами себя перехитрили, раз не успели туда добраться, – задумчиво заметил Ник. – И что, большое там убежище?
– Тысяч на пять человек, как минимум. Может быть, на десять.
Ник присвистнул.
– Ого! Почему же его не заняли жители Истборна?
– Потому что не для них оно строилось. Да и не знал о нем, похоже, никто.
– Так уж и никто? – не поверил Ник. – Такую стройку нелегко скрыть.
– Это только догадка твоего отца. Но главное – там есть охрана. Небольшая, но вполне боеспособная. Твоему отцу едва удалось оттуда уйти.
– И как отец собирался это использовать? – спросил он.
– Хотел переселить туда людей из метро.
Ник улыбнулся.
– Ха, переселить! Без костюмов химзащиты, без противогазов? Как он, вообще, собирался провести такую толпу через радиацию и все опасности до самого моря? Невозможно доставить туда женщин и детей, если даже большая часть сталкеров не смогла преодолеть дорогу в оба конца.
– Он хотел найти способ. Но не успел.
– Нет такого способа, – уверенно возразил Ник. – Я бываю наверху по два раза в неделю и знаю, что говорю.
– Он мечтал, чтобы ты закончил его дело.
– Его дело! – воскликнул Ник. – Я не самоубийца и у меня своих дел полно.
Санжит некоторое время смотрел на него с укором.
– А ты не похож на него, – сказал он, наконец.
Ник услышал в его словах укор.
– Да, не похож, – ответил он с некоторым вызовом. – И знаешь, почему?
– Скажи.
– Потому что он родился еще наверху и был отчасти романтиком. А я родился внизу и я насквозь прагматик. Романтика осталась в прошлом, а сейчас каждый бьется за то, чтобы выжить и я не исключение. Выживание – вот наша религия и единственная цель.
– А в чем же тогда смысл? – спросил Санжит.
– Смысла нет, дядя. Да я и не забиваю себе голову подобной чушью. Смысл в том, чтобы прожить этот день до вечера, а за ним еще один. И так – сколько тебе отмеряно судьбой.