– Чего тебе? – неприветливо встретил его Ник.
– Фред послал доставить письмо на "Бонд Стрит". А вдвоем все веселее.
– Мне и одному не скучно, – буркнул Ник.
– Ну, и безопаснее по любому, – добавил тот.
– Здесь тоннель спокойный.
– Не скажи, – возразил Шустрый, – спокойный-спокойный, а потом и случается что-нибудь.
Ник промолчал, повернулся и зашагал в темноту, позволив Шустрому семенить следом. Тот был прав – порой и в их тоннелях, как и везде, случались всякие происшествия. Не то, чтобы Ник рассчитывал всерьез на помощь Шустрого при возникновении какой-нибудь заварухи, но прогонять его было хлопотно.
От станции "Квинввэй" до выхода тоннеля на поверхность было всего три станции – "Нотинг Хилл гейт", "Холанд Парк" и "Шепардс Буш". И хотя тоннель перекрывали гермоворота, но жители "Шепардс буш", в нарушение запрета, иногда их открывали, впуская своих сталкеров с добычей, а с ними, случалось, проникали всякие мелкие мутанты, которые попроворнее, способные доставить людям немало хлопот.
Если ворота открывали ночью, внутрь просачивались летучие мыши, разросшиеся под радиацией почти до размеров кошек, ядовитые черные богомолы, размерами больше напоминающие кегли в боулинге, или клочья ржавой плесени, заносимые ветром. Плесени опасались больше всего. Она разносилась подземными сквозняками и имела свойство врастать в кожу людей, образуя с ними недолговечный симбиоз. Пораженный плесенью человек сначала чувствовал необыкновенный прилив сил и бодрости, а затем, когда корни пронизывали все тело, слабел на глазах и за считанные дни сходил в могилу.
Умерший чернел и становился похожим на земляной холм, покрытый рыжеватым, колышущимся словно бы под ветром пухом. Но ветра вокруг не было, на самом деле это плесень усиленно перерабатывала его тело и бурно разрасталась. Чтобы вывезти такого покойника со станции и не заразиться, приходилось поливать его хлорным раствором.
Каменные черви тоже были не подарком. Свернувшись в клубок, они, благодаря своей окраске, запросто сходили за куски щебня. А потом, распрямившись, проникали в тело человека во время сна через нос, рот или уши, и начинали есть его изнутри.
Много всякой нечести водилось на поверхности, и с каждым годом она становилась все разнообразнее. Даже внутри одного вида особи порой так сильно отличались друг от друга, что признать в них одного и того же зверя могли только они сами. А уж о том, что шестилапые собаки, достигавшие в холке полутора метров, на западе Лондона мало походили на тех, что жили на востоке, наслышаны были все. Западные имели рыжеватый окрас с подпалинами, восточные были почти черными. Западные уступали восточным в высоте, зато были длиннее и, самое главное, умнее и коварнее.
– Слышал последние новости? – первым нарушил молчание на фоне мерных шагов Шустрый.
– Нет, – нехотя ответил Ник. – У каждого свои новости.
«Надо было все-таки его прогнать, – подумал он. – Чертова деликатность, вечно она меня подводит».
– Насчет наших новостей, я в курсе, – не смутился Шустрый. – Вся станция обсуждает, что лес наверху гореть не хочет. Бивня тоже жалко, хороший был мужик, даром что нрав имел крутой. Да и Огонек хоть чудак, а парень был неплохой. А Санжит-то – какая нелепая смерть! Мои соболезнования, Ник. Я слыхал, тебя теперь старшим сделали?
– Так что там за новости? – проигнорировал его вопрос Ник, которому не хотелось обсуждать свои дела с совсем уж непонятным человеком.
Привычного ко всему Шустрого такое обращение не обидело.
– Ты ведь знаешь Красавчика Дэвида со станции "Холборн"? – спросил он.
– Это, у которого все лицо в шрамах? – уточнил Ник. – Так, видел когда-то.
– Ну вот, недавно торговцы со станции "Марбл Арч" встретили его на "Пикаддили Сэкас". Рассказывают, он в баре травил байки, что в прошлом месяце ходил с напарником к Букингемскому дворцу.
– Да ну? – не поверил Ник. – Уж не через Грин Парк ли?
– Ха! Через Грин парк! – хохотнул Шустрый. – Скажешь тоже! Кто же туда сунется?
– А какой дорогой?
– Через метро "Виктория стейшен", а дальше по Букингем пелис роуд.
– Тоже не сахар дорого, – равнодушно произнес Ник. – Врет, наверное.
– Не знаю, врет или нет, – уклончиво заметил Шустрый. – Почем купил, по том продаю.
– И за каким хреном его туда понесло? – скептически поинтересовался Ник. – Дров пошел набрать? Там и взять-то нечего.
– Ну, дров, не дров – во дворец решил наведаться. Всем же интересно, что там сейчас происходит.
– А что там может происходить? Говорят, королевы во время Катастрофы в Лондоне не было.
– Одни говорят, не было, а другие – была. Никто точно не знает.
– В одиночку пошел?
– Нет, с напарником. Но вернулся один. Напарник погиб возле дворца.
– Так они дошли, что ли?
Увидев заинтересованность собеседника, Шустрый позволил себе повелительную интонацию.
– Ну, ты слушай, не перебивай, – потребовал он, – а то я толком ничего сказать не могу.
– Ага, давай, говори, – с легким пренебрежением в голосе согласился Ник.
– Так вот, от вокзала Виктория они поехали на велосипедах. Через парк ко дворцу ведет широкая аллея. Парк зарос, конечно, но не так сильно, как у нас, а на аллее вообще чисто, ни машин, никого. Она ведь пешеходная была.
– Врет! – уверенно сказал Ник. – Оно если зарастает, то повсюду одинаково, а не так, что тут есть, рядом нет, а потом опять есть.
– Он так утверждает, я ведь уже говорил. Не перебивай. По пути почти не стреляли, все твари словно вымерли. А как подъехали к воротам, так и онемели.
Шустрый, как умелый рассказчик, сделал паузу.
– От чего? – подыграл ему Ник.
– Гвардеец. Он теперь сразу у ворот стоит.
– Что, тот самый? – не поверил Ник.
– Нет, конечно. Тварь какая-то. Приволокла будку от дворца, поставила возле ворот и топчется рядом, вроде как марширует туда-сюда, как это раньше гвардейцы делали, но получается плохо. А то замрет и таращится только.
– Как она выглядела?
– Под три метра ростом, так что в будку не поместится даже сидя. Весь в шерсти, ходит на задних лапах, а передние почти до колен свисают.
– Черный примат! – предположил Ник.
– Нет, – возразил Шустрый, – там тоже кто-то так подумал, но Красавчик говорит, у него череп высокий и покрыт очень густой шерстью, похож на шапку гвардейцев. Не он это.
– Новая мутация, – заключил Ник. – Ладно, так что там дальше?
– Если и мутация, то очень глубокая, – не согласился Шустрый. – Наросты у него костяные на плечах и вдоль хребта были, а хвост по земле волочился. Как ты это назовешь?
– Неважно, – отмахнулся Ник, – уродов много всяких существует, и плодятся они быстро. Это пусть Зоолог их описывает, а наше дело стрелять в них.
Последними словами Ник несколько польстил Шустрому. Тот никогда ни в каких уродов не стрелял, потому что наверх не ходил, кроме, разве что тех, которые проникали в метро, да и тогда норовил спрятаться за спины других, если была возможность.
– Зоолог там тоже был, он даже рисунок набросал со слов Красавчика.
– И что?
– Красавчик говорит, что гвардеец не простая тварь. У него в глазах светилось нечто…, – Шустрый замялся, подбирая слово.
– Разумное? – иронично подсказал Ник. – Или скажи уж прямо – ум.
– Нет, не ум, – вполне серьезно ответил тот. – Но какое-то… понимание, что ли, – нашел он нужное слово. – Он словно бы узнал пришедших. Не лично, конечно, а как вид. Вытянулся по стойке смирно и застыл, ружье на плече.
– Какое, к черту, ружье, – возмутился Ник, – что ты несешь?
– Ну, не ружье, конечно. Так, кусок трубы какой-то ржавой.
– Пустое это все, – сказал Ник. – Мне тоже раньше чудилось то там, то здесь, что некоторые из них что-то понимают. А потом убедился: понимание одно – как бы сожрать нас. И лучше всего не задумываться ни о чем, а угостить его хорошей очередью из автомата.
– Красавчик говорит, он стрелять не смог, – продолжил Шустрый. – Как только гвардеец перед ними вытянулся, он тоже словно окаменел. И понимает, что добром это не кончится, а сделать ничего не может. И друг его то же самое сделал. А гвардеец через несколько секунд ворота приоткрыл и утащил его приятеля внутрь. А там жрать его стал.
– С чего начал? – деловито осведомился Ник.
– С головы. Верхушку черепа сдавил, словно скорлупу у яйца, отбросил кость со скальпом в сторону, и припал к нему пастью.
– Так это тогда мозгоед! – заключил Ник. – Они человеческие мозги обожают. Всегда с них начинают, а уж все остальное откладывают на потом.
– Кто такие мозгоеды? – спросил Шустрый. – Никогда о них не слышал.
– Их мало, – пояснил Ник. – Встречаются не везде. Я думаю, от обезьян они произошли, плюс смешались еще с кем-то, плюс мутация. А что Красавчик?
– Стоит, словно вкопанный, смотрит, как мозгоед жрет его товарища, и шелохнуться не может.
– Все правильно, – кивнул Ник. – Мозгоеды всегда так поступают, если видят нескольких жертв – первую пожирают, а остальных вводят в ступор – пусть стоят и дожидаются своей очереди.
– В общем, Красавчик думал, что конец ему. Говорит, ноги и руки словно свинцом налились, даже дышать тяжело стало. Мозгоед жрет, и в глаза ему смотрит, не отпускает, значит.
– И что его спасло?
– Диабет. На инсулине он, стала его дрожь колотить – время инъекции подошло. Только это и помогло от наваждения освободиться. Кое-как шприц достал, укололся сквозь химзу в живот, на велосипед вскочил – и ходу оттуда!
– А мозгоед?
– Преследовал его, но недолго, отстал скоро.
– Да, они бегают плохо, – подтвердил Ник. – Мозгоеды все больше по деревьям лазят. Был бы там густой лес, Красавчику не уйти. До метро-то как он добрался?
– Почти нормально. Застрелил парочку слепых собак – и в подземку.
– Ну а с дворцом-то что там?
– Заросли вокруг него, мало что разглядел Красавчик. Видно было только, что он наполовину разрушен, окна выбиты, а внутри мутанты шныряют.
– Какие именно?
– Он не понял.
– Так и не узнал, значит, толком ничего, – подытожил Ник. – Зря только товарища потерял.
– Да, жалко, – отозвался Шустрый. – О королевской семье до сих пор ничего не известно.
– А ты хотел бы знать? – удивился Ник. – Ну, допустим, узнал бы он что-нибудь – и что с того? Вот ты – что стал бы делать?
– Я? – задумался Шустрый. – Даже и не знаю.
– То-то и оно. И никто не знает. На нашем положении это бы никак не отразилось, кроме того, что некоторые самые рьяные роялисты принялись бы восстанавливать монархию и государство.
– А разве это плохо?
– Государство – это налоги. А с чего их платить? Мало тебе станционных повинностей, когда мы бесплатно вкалываем на благо общества? Кроме того, не надо забывать, что в последней войне воевали не люди, а именно государства и в результате этого мы все и оказались в такой заднице. И то нам еще повезло. А большая часть людей все же погибла. Так что государство вовсе не такая замечательная штука, как тебе кажется.
Шустрый замолчал, обдумывая услышанное. «Донесет, пожалуй, Кену, – подумал Ник. – Тот у нас государственник рьяный, все мечтает о воссоздании единого и великого метро. Ну и плевать. Нет сейчас ресурсов для строительства государства. А если появятся, государство само собой возникнет, не задержится. Такие вещи всегда возникает сами собой».
8
Заставу перед станцией "Lancaster Gate" Ник и Шустрый миновали без проблем. Здесь их знали, и подозрений они и ни у кого они не вызвали. Все шесть станций красной линии на участке от "Шепардс буш" до "Бонд Стрит" входили в альянс "Арсенал" и специализировались на ремонте и изготовлении оружия. Большей частью это было стрелковое оружие от пистолетов до пулеметов, но и холодное здесь делали тоже: ножи, кинжалы, мечи. В умелых руках меч мог стать последним аргументом при столкновении с каким-нибудь мутантом на поверхности, когда закончились патроны. Кроме того, некоторые монстры были настолько живучи, что после их кажущейся смерти от пуль все-таки лучше было отрубить им голову или вспороть брюхо. Контрольный выстрел помогал не всегда из-за очень твердых лобных костей или крошечного размера мозга.
Особенно любили мечи бандиты, устраивавшие засады на торговых путях, но заказов от них мастера старались не принимать. Благо, публика эта имела специфический вид, и отличить ее было нетрудно. Заказать мечи могли лишь сталкеры и службы охраны станций по официальному письму администраций.
В метро действовало неписанное правило: пройти мимо платформы можно и с зачехленным оружием, но чтобы подняться на нее, следовало его сдать. Не спрашивая, что намерен делать дальше его попутчик, Ник сдал автомат, нож и пистолет в камеру хранения и направился в бар под названием "Катана". Там коротали время несколько клиентов, ожидавших выполнения своих заказов на "холодняк".
– Пинту эля! – бросил Ник, заняв место у стойки.
Бармен поставил перед ним бокал с мутной темной жидкостью. Это был никакой не эль, а просто грибная брага, закрашенная жженым сахаром, что придавало пойлу вид давно забытого напитка, но название прижилось и употреблялось повсеместно. В меню имелся еще сидр – та же брага, но светлого цвета и несколько слабее.
– Что нового на станции? – спросил Ник у бармена, потягивая довольно неплохой на вкус напиток.
– Все как всегда, – лаконично ответил тот.
– Заказчиков много? – Ник кивнул на посетителей.
– Не жалуемся.
– А наши не заходили?
На самом деле Ника интересовало лишь одно – когда тут проходил Крюк.
Бармен бросил на него пристальный взгляд, припоминая, с какой тот станции.
– С неделю уже никого не было, – сказал он.
– Да? – удивился Ник. – Наверное, я не так выразился – с нашей стороны.
– Я же говорю – никого уже давно не было, – повторил бармен, – ни ваших, ни с других станций за вами.
Услышанное было для Ника полной неожиданностью. Может, Крюк протопал с компанией мимо, торопясь уйти как можно дальше? Или пошел верхом? Если последнее верно, то это большой риск, который ничем не оправдан.
Ник допил брагу и пошел поболтать с дозорными. Оба поста, на входе на станцию и выходе с нее, в один голос заявили, что за последние три дня по тоннелю со стороны "Квинсвэй" не проходил никто.
– А в ту сторону? – спросил Ник.
– Ну, туда было много народу.
– Местные?
– Теперь и не вспомнить. Прошли транзитом, не останавливались.
– Документы-то хоть смотрели?
– А как же, это как полагается.
– Крюк среди них был? – напрямую спросил прямо Ник.
– Это кличка?
Ник кивнул.
– А как его настоящее имя?
Ник наморщил лоб, припоминая. Санжит говорил, но у него вылетело из головы.
– Робин Матецки, – выудил он, наконец, из памяти.
Начальник дозора полистал журнал, в который записывал всех транзитеров и гостей станции.
– Нет, не было такого.
Опять загадка! Что же, этот самый Крюк пришел на "Квинсвей через верх"? Вряд ли, караул никого с поверхности не впускал. Значит, ходит с фальшивыми документами. Осторожный, черт.
– У него еще нет левого мизинца, а на шее наколка паука, – подсказал Ник.
– Не смотрел я на руки, – ответил тот, – а шеи у многих закрыты воротниками.
Ник понял, что знает о Крюке очень и очень мало.
– А что он натворил этот Крюк? – спросил начальник дозора.
Ник не ответил.
– Дай-ка! – он взял журнал.
Быстро пробежав список глазами, вернул обратно. Все имена и фамилии отпечатались у него в памяти.
– Так что он сделал? – напомнил тот.
– Да так, повидать бы надо, – ответил Ник уклончиво.
Он забрал оружие и двинулся дальше, надеясь, что Шустрый за ним не увяжется. Но тот нагнал его минут через пятнадцать.