— Света… ох… ты ведешь себя… ох… отвратительно, — Мама машет бумажкой у себя перед лицом. Ничего не понимаю. Мозгоносцы странные, когда живые. А когда нет — мертвые и вкусные. И нестранные.
— Мам, может тебе нашатырю? Светка, заглохни, вали к себе в комнату!
— Никуда я не пойдуууу!
— Зомби, принеси нашатырь!
Что это? И где?
— Он не знает… ох… где аптечка. Андрюша… ох… миленький, вытащи из него вилку. Ох… и выкини.
— Сейчас, только лучше не смотри.
Мама отворачивается. Чммммок!
— Ну вот и все. Можешь повернуться. Умолкни, Светка!
— УУУУ! Я обидела зомби, теперь он меня съест!
— Андрюша, ох… давай его вернем…
— Его не возьмут с дырками от вилок. Все эта мелкая зараза!
— УУУУУУУУ, надо было в сердце!
— Ну, может, ох… они не заметят. Дырочки маленькие, не видны совсем…
— Мама, ты не понимаешь, они все проверяют!
— УУУУУУУУУУУ!
— ЫЫЫЫЫММГРАРРРРГХХХХ!
Все стихли. Я улыбаюсь. Общаться — это хорошо.
— Андрюша, я его боюсь, — шепчет Мама.
Мелкая Зараза икает. И пялится на меня.
— Андрюша, он опасен. Он же нас сожрет! Он даже улыбается как маньяк! Нет, я не вынесу!
— Зомби, не улыбайся.
Я морщу лицо, как Хозяин. А он тогда весь белеет и тоже пялится.
— Андрюша, давай его вывезем куда-нибудь на пустырь… или на кладбище… там ему самое место.
— Ты что, он же станет бродить. Задерет кого-нибудь. Его пристрелят, а потом будут разбираться, чей, откуда. А найдут — в тюрьму посадят.
— Так мы, может, сами его тогда..? У тебя же есть пульт…
— Мам, — шипит хозяин, — ты хоть помнишь, сколько этот трупешник стоил? Я не собираюсь его уничтожить в первый же день просто из-за того, что ему вздумалось повыть! Зомби поддаются дрессировке. Смотри! Эй, ты!
Он наставляет на меня серую блестящую Штуку.
— Ты себя плохо ведешь! Я не говорил тебе реветь, а ты заревел. За плохое поведение наказывают.
Щелк! И я вспомнил, как должно быть, когда тебя протыкают вилкой.
— Уууугггрррааааарррррыыыыыыу! — не надо, Хозяин, я буду послушным!
— Андрюша, хватит, ему больно!
— Нет, не хватит! Он еще не понял!
— Уууу… уууурррыыыууу… у-у-у-у… гррррхррррр-кх-кх…
Мелкая Зараза выхватывает Штуку у Хозяина.
Щелк!
И хорошо.
Не больно.
— Ты очень, очень злой человек, Андрей, — тихо говорит она.
Хозяин забирает у Мелкой свою страшную Штуку.
— Сама в него вилку воткнула, а теперь еще возникает. Я для тебя же стараюсь. Учу зомби, чтобы он тебя не сожрал.
— Андрюшенька, но ведь он сразу тебя понял, как только ты нажал на кнопку. Правда, зомби? Ты ведь все понял? Ты ведь будешь слушаться?
— Ыыыы! — я киваю, киваю, киваю. Я буду слушаться, умная Мама! Я буду хорошим!
— Видишь, Андрюша, он все понял!
— Ладно. Хватит. Понял — отлично. Вставай, зомби.
Я вскакиваю.
— Сейчас уже поздно. Все устали и идут спать. Ты будешь спать в моей комнате. А утром пойдешь со мной в школу. Ясно? И без фокусов. Непослушным зомби часто бывает очень больно.
(х__х)
Больно. Мне еще больно. Я немного дрожу. И даже дырки от вилки чувствуются.
Хозяин лежит на кровати и дышит. В других комнатах Мама и Мелкая Зараза тоже лежат и дышат. А я просто лежу. И глаза открыты. Как им не скучно просто лежать и дышать?
Встаю. Думаю. Хозяин не разрешал вставать. Но и не запрещал. А вдруг он заметит, что я отошел, и снова возьмет Штуку? Нет. Лучше лягу.
Лежу. Мозги. Мозги есть, а есть нельзя. А если забрать Штуку у Хозяина, тогда он будет хозяином? Нет, лучше думать о другом.
О чем думать? Думать тяжело. Для этого нужны мозги. У меня есть мозги, но они не для этого. А для чего?
Все-таки встаю. Тихо-тихо выхожу из комнаты. Слышу только, как они все дышат. А я не дышу.
Коридор. Окно. Ковер. Фотография. Разные вещи. Я знаю, как они называются, хотя раньше не был в этом доме. Я очнулся сегодня в темном ящике и узнал, что у меня есть Хозяин, а у него — Мама и Мелкая Зараза. Но откуда тогда берутся эти слова? Откуда память о том, как улыбаться?
Захожу в правую дверь. Игрушки, одежда висит, где попало. Сопит Мелкая.
Поднимаю с пола куклу. Я раньше не видел эту куклу, но слово пришло ко мне. И на кухне Хозяин сказал: «Зомби с легкостью делают все, что умели при жизни». При жизни. У меня была жизнь? Я сам был мозгоносцем… человеком?
Зараза ворочается. Я подхожу ближе. Даже если у нее есть вилка, я не боюсь. Боюсь я только Штуки.
Зараза открывает глаза. Сначала пугается, но не кричит. Отодвигается к стене. Садится.
— Зачем ты пришел, зомби?
Даже если бы мог говорить, не знал бы, что ответить.
— А если Андрей узнает, что ты бродишь без разрешения?
— Гррр.
— Лучше иди отсюда. Я не скажу. Когда Андрей злится, мне тоже обычно достается.
— Мырргггыы, — сочувствую. Если у него и для Заразы есть своя Штука…
Ухожу, закрываю дверь. Комната Хозяина. Ложусь на пол, на свою подстилку. И до солнца смотрю на тень люстры. И думаю о жизни и памяти.
(х__х)
Утром мозгоносцы очень медленные. Общаться у них не получается. Волочат ноги и бурчат. Ищут что-то и бросают, так и не найдя. Зовут меня и приказывают помочь. Я помогаю, а им уже не надо.
Потом они ускоряются и начинают носиться и кричать. Особенно хозяин. Мелкая рычит, Мама гремит на кухне. Мама хорошая. Дала мне кусок мяса. Сижу в углу, возле батареи и жую.
— Андрюша, когда будет время, отучи его, пожалуйста, чавкать.
— Если тебе мешает, могу отправить его в коридор.
— А коридор потом ты будешь мыть?
— Мам, не заводись.
Мелкая втыкает ложку в густую манку. Она любит что-нибудь куда-нибудь втыкать.
— А пусть садится за стол. Будет смотреть на нас и учиться. И чавкать перестанет.
Мама и Хозяин странно смотрят на нее. Я молчу и жую.
Мясо вкусное. Коровка. Кровка-коровка. Кровка коровки течет по подбородку. И по локтям. И капает на футболку. Ммням! Как тут не чавкать? Жаль, правда, что ноги, а не мозги, и коровка, а не…
— Эй, зомби!
Встаю. Когда Хозяин говорит, лучше встать.
— Садись за стол. Мелкая, дай ему тарелку. Видишь, зомби, ты сидишь за столом. А это значит, что нужно вести себя прилично.
— Ыыыы.
— А прилично — это значит не чавкать и кровью не ляпать. Понял?
— Ыыыы.
— Клади мясо на тарелку. Хорошо. Раз тебя научили мыть посуду, значит, вилкой и ножом ты умеешь пользоваться. На, приступай.
Я смотрю на Хозяина. На вилку. На Маму и Мелкую Заразу. Они ждут.
Да, меня научили мыть посуду. А вилкой… как же, вспомнил!
Беру вилку и втыкаю себе в руку.
Улыбаюсь.
Они молчат.
— Не знаю, как вы, дети, а я уже не хочу есть.
Мама ставит свою тарелку в раковину. Смотрю на Хозяина. Помыть посуду?
— Светка, я когда-нибудь тебя убью, — тихо говорит он.
Значит, у него точно есть Штука для Мелкой Заразы. Да и для Мамы, наверно.
— А я что? Он сам! Тупой твой зомби!
— Са-а-ам? А кто его этому научил?!
— Дети, не кричите!
Мелкая Зараза снова убегает из кухни:
— Тупой! Тупой!
Хозяин бросает тапок ей вслед. Я поднимаюсь, приношу ему тапок.
— Мам, отвернись.
Чммммок!
— Доедай свое мясо, зомби. Учить тебя будем вечером.
(х__х)
Стоим в прихожей.
— Эй, зомби! Вот это портфели. Мой и Светкин. Мы идем в школу, а ты несешь наши портфели. Несешь аккуратно и не роняешь. Ясно?
— Ыыыы.
Что неясного?
— Людей жрать нельзя. От меня не отходить. Если что-то случится, нас защищать, но людей жрать нельзя. Усек?
— Грррыыыы.
— Я не понял, да или нет?
— Ыыыы.
Жадность твоя не знает границ, Хозяин. Сколько в мире мозгоносцев! Одним меньше — какая разница?
— В школе будешь вести себя тихо. Ничего без моего разрешения не делать. Иначе так подключу, даже «Ы» свое забудешь. Ясно? Ы или гр?
— Ыыыы.
— Хорошо. Тогда идем.
— Андрюша, только осторожно, я тебя прошу! Светочка, сменку взяла?
— Взяла, мам, зомби несет. Пока!
Улица. Шумно. Машины. Люди. Зомби кое-где. Идут себе и даже не смотрят на Хозяина. Как у них получается?
Солнце. Если бы не солнце, было бы даже приятно. И интересно. Столько новых-старых слов! Автобус, мотоцикл, дерево, переход, собака, голуби, старушки…
Всю дорогу Хозяин и Мелкая Зараза общаются. Это они умеют. Громко так. Другие мозгоносцы на них оглядываются. Тоже так хотят, наверное.
Вокруг все больше детей. Кого ведет мама, кому несет портфель зомби.
— Эй, зомби! Смотри, это школа. Я пойду внутрь, а ты будешь в зомбятнике. На большой перемене я зайду тебя проведать, а после уроков мы пойдем домой. Пока меня не будет, молчи и с другими зомби не дерись.
— Ыыыы.
— Ы так ы.
(х__х)
— Здравствуйте, Павел Степанович!
— Привет, Лукьянов! Кого это ты привел?
— Сестру. Только она вытянулась и посинела чуток.
— Ой, шутник! Новый зомби?
— Ага. Мама на пятнадцать лет подарила!
— Ничего себе, какие нынче детям подарки делают… — бурчит Павел Степанович. — Ну что, заводи, коли не шутишь. Кабинка сорок восемь за ним будет.
Деревянное стойло, ряды дверок с номерами. Ключ звенит на колечке в руке Хозяина. Шурх-шурх — замок открыт.
— Заходи. И чтобы вел себя хорошо.
— Ыыыы.
Дверь закрывается. Шурх-шурх.
Тут хорошо. Темно, прохладно. Хозяин не разрешал сесть, поэтому стою.
Паук. Еще паук. Они быстро бегают. И ножки у них.
Мокрицы. Тоже ползают. Двухвостки и жучки такие черненькие, не знаю, как называются. Сыро. Темно и хорошо.
— Ыыыыауыыыа!
Под потолком моей кабинки — щель. А в этой щели вытянутое синюшное лицо с бледными глазами. И пальцы с грязными ногтями вцепились в край стенки.
— Ууууыррргрыыа!
Это тоже зомби! В зомбятнике — зомби, и даже не один. Ему что, не сказали вести себя тихо?
— Грррыыыымммуыыы!
Сейчас придет Хозяин и научит его вести себя тихо. Меня же научил.
— Мммыырррууыггрры!
Что он хочет этим сказать?
— Эй, кто там раздухарился? — это Павел Степанович. — Если кто-то не заткнется, весь зомбятник волной шарахну! Кто хочет, чтобы было больно?
Больно?! Нет, не надо!
— Гррр, — еле слышно бурчу я другому зомби.
Тот обрадовался, думает, я с ним общаться решил. Еще громче воет. А сейчас нас могут шарахнуть, и будет больно. А Хозяин запретил драться с другими зомби. Что делать?
— Ыыыуауыыы! — ревет соседний зомби. Другие тоже начинают порявкивать.
— Считаю до трех! — говорит Павел Степанович.
Три — это, кажется, очень мало!
— Раз!
Зомби воет.
— Два!
А стена хлипкая…
— Три!
Хррясь! Стена проламывается в кабинку соседнего зомби, он падает и замолкает под ней. Это ведь не драка, правда?
Шаги. Павел Степанович пришел проверять.
— Что тут происходит?
Я молчу. Мне сказали вести себя тихо — я и веду.
— Уыыыыыууууу… — прочухался соседний зомби. Надо было сильнее стену вышибать.
— Это ты опять ревел, сорок семь? Тебе не объяснили, что надо молчать в тряпочку?
Шурх-шурх ключом.
Ревун поднимается, и стенка переваливается на меня. Павел Степанович открывает дверь.
— Так ты еще и к другим вламываешься? Ну все, сорок семь, надоело! Доложу твоей хозяйке!
— Гррыуууууууыыыыээээ…
Извини, сосед, ты сам виноват.
Павел Степанович приносит ему молоток, гвозди, новые доски, и Сорок Семь не меньше часа чинит свою стенку. И молчит.
А я смотрю на паучков и мокриц. Мне сказали вести себя тихо, я и веду. И других научу.
(х__х)
— Проведать пришла, Алена? — говорит Павел Степанович. — Ты знаешь, что твой зомби опять спокойствие нарушает? Ты его либо дрессируй, либо сдай и купи нового.
— Ну что вы, Павел Степанович! Он уже совсем как член семьи. Он не нарочно, просто без меня скучает. Пойду сделаю ему замечание.
— Сделай, сделай. А то ишь, страх потерял.
Тихие шаги. Ключ в двери соседа.
— Ну, и почему мне опять на тебя жалуются?
Приятный голос.
— Уыыыаэээыыыы…
А этот не такой приятный.
— Что ты опять натворил? Доски новые. Ты что, стену проломил?
— Гррыыаауэээррр!
— Ну конечно, а кто тогда?
— Ыыыыммммуууэыыыыы.
— Сосед? У тебя сосед появился, и ты просто захотел познакомиться?
Она что, понимает своего зомби? Поднимаю взгляд. Хватаюсь за край щели под потолком, подтягиваюсь, заглядываю в кабинку к Сорок Семь. Видно только его самого, но если изловчиться, можно заметить юбку и ножки его хозяйки, стоящей у порога.
— Ыыыы, — говорю я.
— Ой, а вот и сосед отозвался, — с улыбкой в голосе говорит она. — Похоже, ты тоже любишь общаться?
Похоже, Сорок Семь плохо приколотил доски…
Трррреск! Хрусссь! Гррр! Ай! Ыуууээуууррыыыа! Сорок семь, ты уже и при хозяйке не стесняешься безобразить?
Встаю. Отряхиваюсь. Разгребаю доски и щепки. Извлекаю помятого ревущего соседа. Только потом смотрю на девушку, успевшую отскочить, когда я ввалился в чужую кабинку. Она пытается успокоить Павла Степановича.
Какая красивая…
— Уаааууууыыырррммммыыыы, — говорю я тихо, не сводя с нее глаз.
— Ыыыы, — подтверждает общительный сосед.
Может, я тоже научусь его понимать?
— Ничего страшного не случилось, никто не пострадал. Надо только перевести зомби в другие кабинки, а эти две починить. Просто так стена не может два раза обвалиться. И видите, сейчас мой зомби не виноват, стенка упала на его половину. Наверное, в первый раз это тоже была случайность. А ревел он потому, что хотел вас предупредить, Павел Степанович. Он, видимо, заметил, что стенка едва держится…
— Ты хочешь сказать, что я плохо слежу за зомбятником и у меня тут все разваливается?
— Нет, ну что вы! Я хочу сказать, что вы не могли знать про эту конкретную стенку, потому что мой зомби постоянно сидит в этой кабине. Но вы просто сделали поспешный вывод, решили, что он для развлечения ревет и надо его наказать, а на самом деле он просто хотел обратить ваше внимание на поломку. Мой зомби очень ответственный.
Она защищает Сорок Семь! Понимает и защищает!
Смотрю на счастливца соседа.
— Гррррыууээрруааа, — серьезно говорит он.
— Ыыыы, урррыуу, — подтверждаю я. И улыбаюсь.
И тут же перестаю, потому что слышу знакомый голос.
— Эй, зомби! Ты что натворил?! Я сказал вести себя тихо!
У Хозяина страшное бледное лицо. Он сует руку в карман, и я знаю, что там Штука, сейчас он достанет Штуку и подключит так, что я даже «Ы» свое забуду!
— Гррр!
— Не кипятись, Лукьянов, — бурчит Павел Степанович. — Просто стены прогнили. Мы переведем твоего зомби в другую кабинку, а эту на ремонт закроем.
Хозяин подумал и убрал Штуку. Девушка достаточно громко выдыхает. Я бы тоже так сделал, если бы дышал.
— Хорошо. Если мой будет правила нарушать, наказывайте не раздумывая. И мне тоже обязательно говорите. Я проведу с ним разъяснительную беседу.
— Сурово, — замечает девушка.
Павел Степанович уходит за ключами от других кабинок и советует нам погулять.
— Не хочу, чтобы мой зомби распоясался и решил, что он хозяин.
Вот это вряд ли. У меня ни пояса нет, ни Штуки.
— Меня Андрей зовут.
— Я Алена.
— Это твой, да? Пойдем их выгуливать, что ли? Эй, зомби, на улицу. И без глупостей.
— Пойдем, Гоша.
— Гоша? — удивляется Хозяин.
— Ну да. Это его имя. А твоего как зовут?
«Эй, зомби», — думаю я, шагая бок о бок с Гошей.
— Никак. Зачем? И вообще, если уж на то пошло, я не стал бы давать зомби человеческое имя.
— Почему?
— Может много о себе возомнить.
Мы идем по школьному двору. Я вспоминаю названия деревьев и цветов. Некоторых вспомнить не могу, потому что не знаю. Но они все равно красивые.